Right In Front Of Me

Музыка (куда ж без неё): - Cage The Elephant - Ready To Let Go - All Time Low - Sick Little Game - All Time Low - Time Bomb

— Подержи-ка, - не дожидаясь согласия, Виталий суёт в руки ничего не понимающего Тсукишимы верх от своего фрака с номером «35» на спине. Русский немного взволнован: сегодня у него соревнование по этим его бальным танцам, и он позвал всех своих корешей морально поддержать его. Кей и сам не понимал, каким боком его это касалось, но Ямагучи очень уж настаивал, чтобы они пошли и посмотрели хотя бы одним глазком. Разве ж Ямагучи в чём-то откажешь? Тем более, как он увещевал Тсукишиму, в качестве награды за понимание и терпение, того потом ждало кое-что «оочень особенное» - кто ж тут вообще устоит? До приезда родителей Тадаши оставался всего один день, а они столько ещё не попробовали… И нет, Кей не извращенец какой-нибудь, просто – что, он многого просит: сполна насладиться обществом любви всей своей жизни хотя бы эти три дня? Вот именно, и нефиг тут… — Виталий, а не многовато ты геля нанёс? Я, кажется, отражаюсь в твоих волосах, - привстает на цыпочки, чтобы заглянуть получше в сияющую макушку Виталия Хината. — Не, не многовато. Если бы ты там отражался, то увидел бы, что этот свой засос ты замазал так себе, - отмахивается Виталий, и Хината поспешно прикрывает ладонью совершенно свежий засос на шее, очаровательно заливаясь краской. Кагеяма рядом с ним стоит как будто ни при чем – морда кирпичом. Сам сеттер полностью в чёрном и закрывающем все компрометирующие места – подозрительно для довольно-таки тёплой середины марта, но тут все не пальцем деланные, понимали что к чему. Кей бы изрядно повеселился, если увидел Кагза и летом в подобном прикиде – да вот только и он сам не один час потратил, чтобы замаскировать всеми подручными средствами собственные засосы с их с Тадаши памятной бурной ночи: в ход пришлось пустить даже тоналку Ямагучи-сан, которая, как и сын, была смуглой, а потому рыжеватые пятна на шее Тсукишимы гипотетически могли бы вызвать парочку вопросов, но, к счастью, их было не так заметно, если сильно не заглядывать за ворот его рубашки. — А где Каэде? – Крутя головой по сторонам, спрашивает Хината. О том, что русский все-таки завалил на романтик маленького мангаку не слышал, пожалуй, только самый занятой человек в мире – и то, скорее всего, Виталий и ему прислал бы сию новость - по факсу. — Вообще-то у него сегодня день Рождения, но он сказал, что придёт, просто попозже. – С какой-то необычайной нежностью во взгляде говорит Виталий, поправляя манжеты на рукавах. – Так что вы пока можете рассаживаться, а я пойду встречу маму с папой – они с минуты на минуту тоже подойдут. И точно: в просторный зал, где все они сегодня собрались, величественно вплывают родители Виталия – и сразу же взгляды всех присутствующих устремляются к ним: на Ольге-сан какой-то совершенно невероятный кораллово-розовый костюм с объемными заострёнными плечами и короткой коралловой же юбкой в тон, открывающей стройные загорелые ноги. Отец такой оригинальностью одеяния, конечно, не блещет – чисто Малдер на минималках – весь в чёрном – но при этом выглядит горячее, чем ноябрьская распродажа на Алиэкспресс. — Ма шери, Виталя! – Изящно поднимает ручку с безупречным маникюром Ольга-сан, приветствуя сына. Замечает стоящих неподалёку мастеров-шоколатье и машет им тоже. – Милашка-связующий-кун, Очкарик-кун, и вам здравствуйте! К Виталию подходит высокая темноволосая девушка в расшитом красными пайетками бальном платье – видимо, его партнерша по танцам. Она что-то говорит Виталию, указывая большим пальцем куда-то себе за спину и они покатываются со смеху. Другие участники недовольно смотрят на них: тут, вообще-то, серьезные соревнования намечаются, а вы ржать, видите ли, изволите, как кони с яйцами. Впрочем, этой парочке, конечно же, нет до этих постных мин никакого дела – Виталий и так все время демонстрирует завидный пофигизм, когда дело касается мнения окружающих, а его партнерша, видимо, та ещё штучка – под стать ему. Стоит, небрежно перекатываясь с носка на пятку, раскручивая на указательном пальце свои туфли за ремешки, в ус не дует. Включается музыка, и жюри начинают приглашать пары участников на паркет, когда к сидящим на зрительских трибунах второгодкам подходят Каэде с близнецами и Ячи. Хината снова восторженно что-то пищит: Каэде снова покрасил свои волосы в пронзительный персиково-розовый, а Сато, наконец, решившись тоже на кардинальные перемены, таки заплёл себе дреды, которые давно хотел. — С днём Рождения, именинник! – Приобнимает за плечи смущенно зардевшегося сладкоежку Ямагучи, пока остальные собравшиеся соображают новоприбывшим места: на зрительских трибунах неожиданно плотненько все забито. Кое-как разместившись: высоким Кагеяме, Тсукишиме и Ямагучи пришлось усадить к себе на коленки «малышей» Хинату, Ячи и Каэде (Нобу старался не сильно выдавать своё недовольство от того, что Ячи скромно расположилась на коленках Ямагучи), они затихают и начинают наблюдать за танцующими. Первый танец – классический вальс, который команда уже имела честь лицезреть в исполнении Виталия и Хинаты. Пока русский вдумчиво кружит свою эффектную черно-красную партнершу под Эда Ширана, Кей на секунду улавливает краем глаза пристальный взгляд Ямагучи, направленный на него с сидящим на его коленках Каэде. Неужели, ревнует? Интересно, интересно, а если так?.. Кей немного сгибает корпус, положив руку на локоть Каэде, будто бы ему плохо видно, слегка приподнимает его, задержав пальцы на талии сладкоежки. Тому вообще по боку: сидит, опять лопает свои карамельки, кстати, весит он немало: колени Кея уже начинают потихоньку неметь, а ведь они сидят так какие-то пять минут… «Тигр хочет пошалить?», - понимающе усмехается внутренний Голос. - «Ты давай осторожней, Тадаши тоже не так прост, как ты думаешь…» И точно: Тадаши немедленно наклоняется к ушку сидящей на нем Ячи и что-то тихо спрашивает, извиняюще заглядывая девушке в глаза. Она тут же яростно качает головой, Кей даже улавливает ее: «Нет-нет, что ты: все в порядке!». И этот гаденыш Ямагучи… Этот гаденыш Ямагучи… Просто берет и кладёт свой подбородок ей на плечо! Включается какая-то быстрая, отрывистая музыка: танцоры начинают отплясывать какой-то быстрый, ритмичный танец, однако Кей даже не смотрит в сторону зала: все его внимание приковано к этой сладкой парочке: горячему как само солнце веснушчатому смуглому брюнету и маленькой изящной длинноволосой блондинке на его коленях. И пока Хината на коленях у собственного парня как ни в чем ни бывало снимает на свой телефон отплясывающего кренделя Виталия, Кей, закипая как заварочный чайник («А я предупреждал!» - хохочет его внутренний Голос), лихорадочно соображает, как бы ещё ему привлечь внимание своего парня, кроме как не засосав сидящего на его коленках Каэде. Но это уж слишком… — Ты ещё меня за задницу потрогай, - хмыкает Каэде, почти не шевеля губами. – Без носа, конечно, останешься, зато отомстишь Ямагучи-сану. Что у вас, вообще, за брачные игры такие? Пристыженный Кей моментально прекращает ерзать на своём месте и снова откидывается на спинку своего стула, мрачно сосредоточив все внимание на танцполе. В его голове крутится тысяча и один способ наказания веснушчатого засранца: ишь, какой, плейбой выискался! Впрочем, вздыхает про себя Кей, он сам это затеял, а теперь, называется, пожинай плоды содеянного – сиди, ревнуй – молча. Третий танец, кажется, танго, уже заставляет и самого сладкоежку напрячься: красивая партнерша Виталия то вдруг резко прижмётся к русскому, то страстно закинет ногу ему на бедро, красиво отклонив голову и демонстрируя длинную шею и декольте. Кей буквально чувствует, что Каэде уже далеко не так спокоен, как два танца назад: вон, даже конфеты свои есть прекратил. Ха, то-то же… Музыка, наконец, стихает, и Каэде, оборачиваясь к Кею, хрипит: — Нахер эти танцы-шманцы: волейбол намного круче! — Поддерживаю, - хмыкает Кей, глядя, как Виталий, растянув губы в неестественной улыбке и приобняв за талию свою партнёршу, машет аплодирующим танцорам зрителям. К слову, именно их пару явно выделяют как фаворит: высокие и эффектные Виталий с его темноволосой партнершей очевидно затмевают всех остальных танцоров в этом бальном зале. Объявляют имена победителей: разумеется, на первом месте оказываются Виталий с его партнершей. — Минами, Виталя, ма шери! Поздравляюю! – Сложив руки рупором, кричит довольная Ольга-сан. Виталий красиво кланяется, взмахом руки указывая на присевшую в элегантном книксене партнершу-Минами. — Пошли, поздравим его? – Предлагает Хината и, не дожидаясь ответа, утягивает Кагеяму за собой, вцепившись в его ладонь обеими руками. Каэде с Ячи тоже подтягиваются за ними, ловко лавируя между поднимающимися на ноги зрителями. — Прошу, - галантно пропускает Кея Ямагучи, указывая раскрытой ладошкой перед собой. — Извольте: вы – первый, - приподнимает брови блондин. Он все ещё немного взвинчен из-за этой их с Ямагучи негласной игры – детский сад, все понятно, но все же… А Ямагучи, очаровательно улыбнувшись, слегка пожимает плечами и спокойно проталкивается через толпу рукоплескающих победителям конкурса зрителей. — Виталий, ты был офигенен! – Кричит Хината, восторженно повисая на плече русского. — Почему «был»? Я и есть офигенный, - довольно лыбится Виталий. – Господа и дамы, позвольте представить вам мою великолепную партнёршу – Минами-сан, семнадцать лет, не замужем… — Козлина ты русская! – Со всей дури пинает под зад горе-партнера Минами. – На окрошку бы тебя покрошить: да есть никто не будет – невкусно! — Так и скажи, что хочешь попробовать русскую кухню, - с намеком подмигивает Виталий, проворно уворачиваясь от заслуженных тумаков Минами-сан. Впрочем, карма – штука хитрая, справедливая и в большинстве случаев – реверсивная, а потому, Виталий, не рассчитав угол наклона при очередной попытке скосплеить Нео из «Матрицы», поскальзывается и растягивается ниц на начищенном паркете. А пока он вполне себе успешно самоопиздюляется под злорадное хихиканье Минами и сокомандников, к ним успевают подойти его родители: Ольга-сан, всплеснув руками, хочет уже кинуться поднимать нерадивого сына с паркета, который, к слову, и сам хихикает, изображая отдых на матрасе, но отец Виталия ее останавливает: — По-твоему, это достойное поведение взрослого сознательного мужчины?– Перегораживая жене путь к ребёнку рукой, спрашивает он. – Поднимись на ноги, будь ты, в конце концов, человеком. Виталий с ленивой улыбкой поднимается с пола, небрежно отряхивая на себе свой фрак. Его отец, сложив руки на груди, демонстративно смотрит в сторону, пока его сын приводит себя в порядок. Сказать по правде, даже Кею – при всем своём отношении к Виталию (ладно-ладно, оно уже намного лучше, чем раньше) – хочется треснуть вредного папашу по голове чем-нибудь тяжелым. Минами немного поспешно выскальзывает из их небольшого кружка – поприветствовать собственных родителей и пришедших поддержать ее подруг, но всем остальным снова неловко – и снова виной тому вечное недовольство отца Виталия. — А мы… пойдём пока поздравим других призеров, - коряво врет Хината, снова утягивая за собой Кагеяму. — Папа, я тут первое место занял, - показывает свою медаль с номером «1» Виталий, закончив приводить себя в порядок. Ольга-сан восторженно что-то пищит, хватая его под руку, но Виталий смотрит прямо в глаза отцу, не обращая внимания на всех остальных. — И ты и тут умудряешься вести себя как клоун. Смею напомнить, что тебе уже семнадцать. Владислав, который принёс свою первую медаль в четырнадцать, и то вёл себя намного более подобающе… — Хватит, - вдруг резко прерывает его Виталий. Кей с Ямагучи невольно оборачиваются, чтобы всё-таки посмотреть на чету Дьяченко: Виталий срывает со своей шеи медаль. Он пару секунд с улыбкой смотрит на неё, а потом, повернувшись куда-то в сторону, кричит: — Минами-чан! — Чего? – Осторожно высовывает нос из толпы плотно окруживших ее поклонников партнерша Виталия. — Танцевать с тобой было большой честью для меня, - Виталий подходит к девушке и берет ее за руки. – Но то, что мы с тобой обсуждали, всё-таки случилось – моя сущность в виде Ельцина хочет на покой. — Придурошный, - не удерживается от хихиканья Минами. – Все-таки надумал… Ну, если передумаешь – назад не просись: я найду пару покруче! — Смеёшься? – Обнимает старательно пытающуюся не расплакаться Минами. – Разве кто-то может быть круче Виталия Дьяченко? С этими словами Виталий поворачивается к своим застывшим в недоумении родителям и делает шаг к отцу, протягивая медаль: — Я надеюсь, эта блестящая прелесссть значит для тебя что-то, потому что мне она не нужна. И – да, я ухожу из танцев. Кстати! – Виталий подходит к разворачивающему под шумок чупа-чупс Каэде и приобнимает его за талию. – Мы с Каэде – встречаемся! Виталий галантно хватает под локоть слегка опешившего от всеобщего внимания сладкоежку и они чинно удаляются из бального зала. — Ма шери, Виталя! – Всплескивает руками Ольга-сан и, цокая каблучками, бежит за сыном, бросив напоследок на собственного мужа взгляд, которым при необходимости запросто можно было убить колонию колорадских жуков. *** — Вот вы где! – Летит на всех парусах к набережной Хината с зажатыми в руках многочисленными рожками с мороженым. — Мороженка! Чур, мое – вишневое, - глаза Каэде привычно загораются, когда он видит сладкое перед собой. — Желание именинника – закон. – Хмыкает Хината, протягивая ему вишневый рожок. – Виталя, ма шери, а ты какое будешь? — Давай вот это, попсовое, черненькое, - тянется Виталий к упомянутому чёрному рожку и, откусив от него, довольно жмурит глаза. – Все, с этого дня я официально жру че хочу: больше мне не надо поддерживать себя в форме! Отожрусь до ста кило – теперь можно. — Ну, конечно, а прыгать с весом в сто кило ты как собираешься? – Фыркает на это его заявление Кагеяма. — Да пусть ест, на здоровье, - встревает Ямагучи. – Как будто я дам кому-то из вас, опарышей, вес набрать. — Звучит угрожающе, - хихикает Хината, пожирая своё мороженое со скоростью шредера. – Узнаю повадки капитана волейбольного клуба. — Мда, Гучи спуску нам не даст, - закатывая глаза от удовольствия, вгрызается в чёрную вафлю своего рожка Виталий. – Мм, вкусно: вы даже не представляете, как давно я в последний раз ел что-то сладкое! Сразу жирею, а нам нельзя: форма и все такое. — Да ладно: с одной мороженки не поправляются, - возражает Каэде. — А кто сказал, что я буду одну? – Виталий вдруг вероломно перехватывает руку своего парня, выхватывает его мороженое и отгрызает сразу половину. — Козлина!! – Подрывается со своего насиженного места Каэде и пускается за ним в погоню, костеря на все лады хитровыделанного русского, в родословной которого, по его мнению, затесался редкий полиаморный союз лопатки для кошачьего лотка, вантуза и - почему-то – полярной лисы. — Ставлю на Каэде, - усмехается Хината, наблюдая за погоней. – У него просто какой-то турбо-режим включается, если отобрать сладкое. Мы в Токио с близнецами спрятали его конфеты – так он как наркоша во время ломки носился, искал их. — Жестокие вы, - хмыкает Ямагучи, спокойно поедая своё любимое – дынное – мороженое. – А ведь научно доказано, что сахар – самый настоящий наркотик, и слезть с него подчас так же трудно, как с того же героина. Они располагаются на бордюре – лицом к речке. Погода на улице стоит просто шикарная: как сказал Каэде, в его день Рождения она просто не могла быть плохой. — Слушайте, а там что: сетка? – Вдруг спрашивает Хината, приложив руку к глазам козырьком и всматриваясь куда-то за деревья. — Только не это, - вздыхает Кей: вот как чувствовал, что все рано или поздно сведётся к волейболу на свежем воздухе. И точно: глаза молча жующего до этого своё черничное мороженое Кагеямы загораются знакомым дурацким азартом. — Пошли играть! – Подпрыгивает Хината. Мимо них с хохотом проносится так и не пойманный сладкоежкой Виталий, умудряющийся ещё и петь на бегу: — «Чёрные глаза… Вспоминаю – умираю, чёрные глаза… Красные глаза… Разные глаза», - Отчаянно фальшивя, орет Виталий, пока Кагеяма с Тсукишимой синхронно крутят пальцами у виска. — Фуф, блять, иди на хер. Будешь должен мне, короче, новое мороженое! – Пытаясь отдышаться, складывается пополам Каэде. Хината вскакивает с бордюра и со смехом утягивает сладкоежку в сторону гипотетической волейбольной сетки, пока в этом мире не стало одним Виталием меньше. — Мы за мячом: туда – обратно! – Кричит Хината, толкая перед собой все ещё воинственно настроенного Каэде. — Куда – за мячом? – Недоумевает Ямагучи: вообще-то, их школа находилась достаточно далеко от парка, где они сейчас находились, а ближайшая – младшая, к Карасуно не имела никакого отношения. — Ну как – куда? У местных младшеклассников отожмем, - грозно хмурит брови Хината, но, заметив напряжённый взгляд Ямагучи, отмахивается. – Да шучу я, просто попросим мячик погонять – что, неужели, откажут? — Пойду-ка я с вами, - вздыхает Ямагучи, тоже поднимаясь с бордюра и завязывая волосы на затылке. – Прослежу, чтобы вы не обижали детей. Едва упомянутая троица скрывается из виду, Виталий с сияющими глазами поворачивается к спокойно доедающим свои мороженки Кею с Кагеямой: — Посоны, угадайте, че? — Че? — Ну, угадайте! – Многозначительно поигрывает бровями Виталий. — Если ты про ваш с Ямадой первый секс, - отрывается на секунду Кей от своего почти съеденного мороженого. – То поздравляю, но я бы не очень хотел знать подробности. — Тсукишима, вот по тебе так сразу и не скажешь, но ты ведь тот ещё чертов извращенец, признайся, а? – Вздыхает, пихая Кея в плечо, Виталий. – Нет, у нас с Каэде ещё не зашло так далеко – хотя мысль, безусловно, заманчивая… Кстати, целуется он – вам, наверняка, такое и не снилось… — Пф, - неожиданно громко фыркает Кагеяма, – «не снилось». Тебе тут тоже много чего «не снилось»! Кей и моментально заткнувшийся Виталий таращатся на него во все глаза: нет, Король с рыжей креветкой, конечно, особо не скрывали своих отношений: Шоё так вообще все время вис на втайне очень довольном этим фактом Тобио, но чтобы самого Короля прям так бомбануло? — А ну-ка, Милашка-связующий-кун, - Виталий даже слегка подаётся в сторону смущенно заерзавшего Тобио. – Поведай же непросвещённым холопам: о чем там нам не снилось? — Отвянь, - отпихивает лицо русского зардевшийся Кагеяма. – Ты, вроде, хотел сам нам что-то рассказать. Вот и давай, я все равно никуда не тороплюсь. — Нет уж, теперь мне любопытно, а это значит, что так просто я с тебя не слезу. Тсукишима, если он надумает тикать, сразу лови его и коли галоперидолом: я очень уж хочу услышать сегодня все подробности их с нашим рыжим Солнцем личной жизни. — А в какое место колоть-то: он как капуста разоделся? - Спрашивает Кей, втайне изрядно веселясь, наблюдая обреченную физиономию Кагза. — А за какое поймаешь, - равнодушно отмахивается Виталий. – Кстати, да, Кагеяма-кун, не жарковато ли для водолазки с таким высоким горлом? Вместо ответа Кагеяма смотрит на него, как на дебила, и оттягивает ворот упомянутой водолазки, а там… То, что напоминала шея Тобио, чем-то отдаленно напоминало картинки пресловутого Млечного Пути: сплошная неровная лилово-розовая полоса, тянущаяся от кадыка куда-то вбок, там и сям расцвеченная болезненно-фиолетовыми в ореолах голубого пятнами и, если присмотреться – следами зубов. — Слушай, ты в следующий раз корми Хинату хорошенько перед тем, как… — Ой, завидуй молча, - по лицу Тобио видно, что он втайне страшно горд этим своим во всех смыслах галактическим засосом. — Тобиоо-чааан, - глаза Виталия хищно загораются. – Рассказывай. Не пущу играть в волейбол – пока не расскажешь. Кагеяме, конечно, есть что рассказать – определённо есть… Они всегда друг с другом соперничали и спорили: трудно удержаться, когда перед глазами все время маячит такой раздражающе громкий триггер в лице мелкой рыжеволосой креветки. «Я обязательно обыграю тебя!» - сказал тот в первую их встречу. Аргумент, конечно, спорный: тогда Хината даже играть толком не умел – так откуда такие громкие заявления? Но, как показала практика, заявления эти были отнюдь не беспочвенны: уже на первых играх Хината, хоть и лажал по-черному, раз за разом доказывал со всем рвением, что он не отступится от своих слов и сделает все возможное, чтобы показать свой максимум на поле. К огромному удивлению Кагеямы они достаточно быстро нашли общий язык: на площадке во время игры Шоё каким-то невероятным образом синхронизировался с ним, и их атаки очень скоро стали практически непобедимыми – своего рода визитной карточкой волейбольного клуба Карасуно. Когда Кагеяма начал чувствовать, что испытывает к этому рыжему сгустку чистой энергии нечто большее, нежели обычные дружеские чувства? Когда он вообще начал что-то чувствовать к парням: Тобио же в средней школе нравились девушки – и, в основном, высокие и спортивные? «Любовь зла» - сказал бы кто-то вроде Тсукишимы, да только этого очкастого дятла Тобио никогда особо не слушал – себе дороже. Почему так невыносимо смотреть, как Хината виснет на вечно улыбающемся Ямагучи? Само собой, улыбка Тобио вовсе не была такой солнечной и приятной – но он же работает над этим. А этот, русский: то утащит Хинату отрабатывать – с какого перепугу, интересно – их знаменитую «быструю», то, вон, вообще в танце закружит: подойти бы и дать ему по роже, чтобы руки не распускал, вафлер сгущеный… И прежде чем Тобио полностью осознаёт факт своей очевидной влюбленности в Шоё – он пропадает с головой. Навязчивые мысли о рыжем сокоманднике вытесняют из его головы все остальное: в силу характера он привык добиваться всего сам, прикладывая даже больше усилий, чем требуется. Но как – скажите на милость, как – донести свои внезапно открывшиеся чувства самому Хинате? И надо ли? Они всё-таки сокомандники, одноклассники: не слишком ли все странно для их положения? Тем более, мелкий, похоже, совсем не заинтересован в каких бы то ни было романтических отношениях, всецело отдавая себя спорту, и если раньше эта мысль вызвала бы у Тобио уважение, то теперь - лишь какую-то необъяснимую тоску. — Поцелуй любого из присутствующих… на свой выбор, - задаёт своё действие Танака, и Тобио неосознанно весь подбирается. Он смотрит на Шоё исподлобья: выпитый на спор алкоголь бьет по мозгам сильнее, чем хотелось бы, но он точно должен признаться сегодня – таков его замысел, сил больше нет оттягивать. А этот рыжий придурок даже не смотрит в его сторону и со вполне очевидными намерениями уже делает шаг к Нишиное, явно намереваясь поцеловать его. Почему его?? Тело двигается само собой, и вот, не успев толком осознать свои последующие действия, Тобио с удивлением осознаёт, что целует рыжего практически взасос. А, кстати, как это – взасос? Может, так?.. Он проталкивает свой язык глубже во влажное тепло рта Шоё, практически насильно удерживая парня за затылок и притягивая его вплотную к своему лицу. Впрочем, Хината, надо отдать ему должное, совсем не сопротивляется, с жаром отвечая на поцелуй, задыхаясь и слегка постанывая, отчего по позвоночнику Тобио проходят вверх-вниз электрические разряды. Вся команда смотрит на них – плевать, смотрите, на здоровье, не до вас сейчас… *** Он наивно полагал, что поцелуй, тем более, по пьяни, что-то изменит? — Доброе утро, - не глядя ему в глаза, хрипло шепчет Хината на следующий после этой их пьянки день. — Доброе, - столь же хрипло отвечает ему сам Кагеяма, силясь угадать по лицу рыжего его настроение. Все-таки, ему ещё тренироваться и тренироваться в этом – ну, либо Хината действительно ничего не испытывает сейчас. – Слушай, то, что было вчера… — …ошибка, - не даёт ему договорить рыжий, по-прежнему избегая пересекаться с ним взглядом. – Мы напились, а тут ещё и это действие… Ах, вот как. Значит, для тебя этот поцелуй – не больше чем какой-то досадный уровень в компьютерной игре? Чуть позже, на пляже, куда их привёз Коуске-сан, Хината и правда всеми силами старается вести себя как ни в чем ни бывало: все такой же энергичный и жизнерадостный – как будто не он квасил вчера весь вечер и они с Тобио не… Признаться. Он должен признаться. Как там это, черт возьми, происходит во всех этих мангах, которые читала Мива*? Тобио как никогда жалеет, что не уделял этим самым полезным книжечкам хотя бы малую толику своего внимания – ему сейчас ох как пригодился бы хоть какой-то опыт во всей этой романтике-хуяйтике. Но волейбол всегда стоял у него на первом месте, а потому имеем – что имеем. Стоп. Хината же тоже особо за все эти признания не шарит? Тобио не соврал бы, если сказал, что он почти на сто процентов уверен, что опыта у рыжего в признаниях – ровно как и у него самого. Может, рискнуть? — Хината… - начинает Тобио, пока Ямагучи, Виталий и первогодки отплыли чуть в сторону – посмотреть, правда ли Сато может продержаться под водой целых три минуты. Шум при этом поднялся просто невероятный, что очень играло на руку Кагеяме в этой ситуации. – Мне надо с тобой поговорить. — Говори, - слегка пожимает плечами рыжий, и Кагеяма не может не отвлекаться на вид его голой груди с выпирающими хрупкими ключицами. Интересно, как тонкая кожа на них будет ощущаться под его языком? Поняв, что сейчас – не самое время думать о таких вещах, Тобио слегка встряхивает головой: — Типа… я тут подумал… ну, ты, вроде как… это самое… свободен? А кто говорил, что будет легко?! Хината недоуменно смотрит на него своими бархатистыми глазищами – ещё один кинк Тобио – он просто до поросячьего визга влюблён в глаза Хинаты, особенно когда они вспыхивают, подобно звёздам, при особенно успешных «быстрых» атаках. — Свободен… от чего? – Слегка склоняет голову набок Шоё. «Я имею в виду: ни с кем не встречаешься», - хочет сказать Кагеяма, но из его рта вырывается какой-то неразборчивый хрип: во-первых, вид обнаженного по пояс Хинаты отнюдь не способствует нормальной умственной деятельности, а во-вторых, пока он пыжился вместо того, чтобы сразу предложить Хинате встречаться, Сато, наконец, выныривает из воды под громкое «Ничего себе! И правда: почти три минуты!» Виталия. Момент упущен. Чуть позже в этот же день они смотрят фейерверки: красота, конечно, но Тобио едва взглянул на небо - почему-то ему навязчиво кажется, что если он упустит и этот момент, то потом уже вряд ли сможет заставить себя признаться. Когда они вернутся домой, возможности уже не будет, а вылавливать Хинату где-то за углом школы… Это только в дерьмовых фильмах так: два героя внезапно оказываются в белоснежной лодке посреди романтически утыканного лотосами озера или неожиданно пересекаются на другом конце планеты при странных обстоятельствах. Тобио же в сказки не особо верил, а потому – надо действовать, пока подобие этой самой сказки так кстати разворачивается вокруг: будучи сеттером он научился ценить удачные моменты и как никто знал цену времени. Хината беззаботно поедает своё карамельное яблоко, но к нему сейчас не подступиться: вокруг собрался весь раздражающий сквад первогодок, а так же танцор диско Виталий, шумные Нишиноя и Танака. Вот Тсукишимы с Ямагучи, кстати, что-то не видно: видать, уже зажимаются где-то в сторонке, голубки. Впрочем, вздыхает про себя Тобио, хоть кто-то с пользой проводит время. — Чего стоишь в сторонке, Кагз? – Орет Нишиноя. Откуда только в нем энергии: вчера квасил как сапожник, а сегодня – бодрячком. – Глянь, какая красота вокруг: наслаждайся, пока молодой! А то стоит как гордый римский центурион – в одиночестве. — А я и наслаждаюсь, - рассеянно отвечает Кагеяма, пробуя, наконец, собственное карамельное яблоко, которое он так и не удосужился надкусить, наблюдая за отражающимися в глазах Хинаты разноцветными всполохами фейерверков. — Я вижу, - хитро хмыкает Нишиноя. Осторожно оглядывается через плечо и снова смотрит на Кагеяму. – Послушай, не то, чтобы я тут решил заделаться купидоном, но… я чувствую это в воде, я чувствую это в земле… вот уже и в воздухе этим запахло: определённо, между тобой и Хинатой что-то есть, я прав? Сказать по правде, Тобио хочется выговориться. Очень хочется. Тем более, Нишиноя с его неподражаемой харизмой (что уж греха таить, хотел бы сам Тобио хоть немного его уверенности в себе при общении с людьми) наверняка бы выслушал его и дал дельный совет. Но… — Если вы про вчерашнее, то Хината воспринял это не более, чем обычное задание. — Гонишь, - тут же не соглашается Нишиноя. – Я же видел, что вы чуть ли не сожрали друг друга – в самом хорошем смысле этого слова… — Он сказал, что это было ошибкой, - сухо отрезает Кагеяма, со вздохом выбрасывая своё недоеденное яблоко в урну: есть не хотелось совершенно. — О… вот как? – Задумчиво тянет Нишиноя, не глядя на него. Снова осторожно оборачивается на Хинату. – В любом случае, если хочешь знать мое мнение: вы просто идеально подходите друг другу. Сложно не заметить искру между вами. Так что было бы очень здорово, если бы вы начали встречаться. — Было бы, - хрипло соглашается Кагеяма, против воли снова прикипая взглядом к профилю Хинаты, который теперь смотрел прямо в небо, а рассыпающиеся во все стороны искры красиво подсвечивали его прелестный хрупкий силуэт. *** Они не оказываются в лодке посреди утыканного лотосами озера и не пересекаются случайно при странных обстоятельствах на другом конце планеты. Все намного прозаичней: Кагеяма просто как самый распоследний сталкер следует за Хинатой после школы - на утренней тренировке тот ненароком обмолвился при разговоре с Нишиноей, что у него порвалась подошва на его «асиксах» и ему срочно нужны новые кроссовки. Навязываться ему за компанию было как-то слишком неловко, хотя самому Кагеяме, определённо, тоже нужно было заглянуть в спортивный магазинчик, поэтому Тобио принял единственно верное, по его мнению, решение – шхериться до последнего, а в самом магазине сделать вид, что они пересеклись случайно. Ну, а что. В одной лодке посреди озера оказаться – норм, а двум спортсменам «случайно» пересечься в магазине спорттоваров – не? Есть идеи покруче? То-то и оно… Дождавшись, пока Хината зайдёт в магазин, Тобио шустро стягивает с себя солнцезащитные очки и бейсболку с честной надписью «Not your stalker» - его извечный набор конспиратора. Он немного нервно приглаживает волосы и поправляет воротник своего чёрного бомбера и, наконец, придав своему лицу максимально безразличное выражение, с независимым видом вплывает в магазин. Осторожно крутит шеей, пытаясь выловить рыжую макушку среди многочисленных полок с кроссовками, но не видит ровным счетом ни одной – сплошь чёрные. Стараясь сильно не палиться, Тобио обходит сначала один ряд, потом другой, третий – ни черта. Хината как сквозь землю провалился. Но он должен быть где-то здесь: может, в примерочную зашёл? Ладно, в любом случае, он не мог выйти: Тобио бы увидел, к тому же… От этих беспокойных мыслей его отвлекает знакомый заливистый смех, немного напоминающий девчачий, и у Тобио отлегает от сердца: нашлась, пропажа – смех точно принадлежал Хинате. Забыв о своей конспирации, Тобио идёт на звук и замирает в нерешительности: Хината с каким-то высоким брюнетом о чем-то мило беседуют, и, очевидно, креветка только что смеялся над шутейкой этого самого брюнета. — Я вообще поражаюсь, как они на бюджет сдачи с хлеба умудрились снять такой классный фильм! – Хихикает неприятный тип, стоя, на придирчивый взгляд Тобио, слишком уж близко к Хинате. – В общем, буду ждать третью часть – может, хоть на неё удастся тебя вытащить, Шоё-кун… — Ох, ничего не говори, - утирает выступившие от смеха слёзы Хината, пока Кагеяма закипает от этого фамильярного «Шоё-кун». Какой он тебе «Шоё», душнила: берега попутал? – Да я как бы не против сходить старой компанией, просто… Кагеяма? Поняв, что его рассекретили, Тобио всё-таки немного дёргается, но поворачивает лицо к смущенно машущему ему Хинате. — О, какая встреча: а ты здесь какими судьбами? – Хрипит Тобио. Мда, до уровня Энтони Хопкинса, конечно, малость не дотянули – но какие наши годы? И вообще, на «Оскар» не претендуем: нахрен эту блестяшку, нам бы вот это вот рыжее недоразумение… — А я… кроссовки пришёл купить, - в подтверждение своих слов Хината демонстрирует Тобио новенькие «асиксы» в своей руке. – Кстати, познакомьтесь: Каири - это Кагеяма, мой сокомандник, Кагеяма – это Каири, мой бывший одноклассник… При слове «бывший» Кагеяма немного вздрагивает, но последующее «одноклассник» заставляет чуть ли не позорно выдохнуть от облегчения. — Очень приятно, - вежливо кивает Каири и снова поворачивается к Хинате, положив руку ему на плечо, от чего Кагеяме хочется вдарить этому Каири так, чтобы тот впоследствии мог кушать только жидкую пищу и то – через трубочку. – Так что насчёт собраться всем как в старые добрые в кино, м, Шоё-кун? — Ох, ну я, конечно, постараюсь, - вздыхает Хината. – Но в ближайшее время обещать не могу – вот разгребу свои дела, тогда посмотрим… — Шоё-кун, ты прямо как тридцатилетний. - Ответно вздыхает Каири, довольно-таки небрежно встрепывая рыжие вихры Хинаты своей рукой. Ещё одно преимущество питания через трубочку: руки для него совсем не требуются… — То одно, то другое, пятое-десятое и семеро – по лавкам. Хината совсем уж неловко смеётся, кидая на Кагеяму отчаянный взгляд: выручай. — Вообще-то нам действительно сейчас некогда, - подходит ближе Кагеяма, правильно истолковав взгляд рыжего. – У нас на носу серьезный матч, так что… — Эх, ну так бы сразу и сказал, - тянет Каири, не прекращая, впрочем, трепать мягкие рыжие прядки. – Ладно, будем на связи, может, удастся тебя вытащить, Шоё-кун. — Передавай ребятам привет, - машет ему Хината на прощание. Тобио совсем не хочет показаться каким-то ревнивым Отелло, но ничего не может с собой поделать, когда с его губ против воли срывается: — Настойчивости этому твоему Каири не занимать. — Да, он такой, - вздыхает Хината, упаковывая свои «асиксы» в коробку и топая к кассам. Кагеяма машинально следует за ним, когда рыжий, слегка притормозив, подозрительно окидывает его взглядом. – А ты сюда зачем пришёл? — А… вот зачем. – Тобио подходит к стене с обручами и, стараясь придать своему лицу максимально невозмутимое выражение, хватает один из них и снова нагоняет Хинату. — Тебе… нужен был… обруч? – Внезапно севшим голосом уточняет Хината, уставившись во все глаза на упомянутый спортивный тренажёр. — Ну, да, - добавив металла в голос, кивает Кагеяма, мысленно кляня себя за тупость. Обруч?! Серьезно?! Что, нет там соврать насчёт новых наколенников или, на худой конец, новой бутылки для воды. Нет, нам нужен обруч, срочно – обруч - в студию!! — С ним очень много классных упражнений можно делать: отлично укрепляет позвоночник. — Ладно, - осторожно кивает Хината. Они расплачиваются на кассе, причём продавщица очень мило настаивает на том, чтобы упаковать обруч Тобио в специальный чехол, на что он вежливо мотает головой: да забудьте вы уже про этот обруч, а?! Они выходят на улицу: Хината покупает себе персиковую газировку в автомате и они располагаются на лавочке у фонтана. В голове у Кагеямы вертится миллион вопросов касательно произошедшей ситуации в магазине, и он всё-таки не удерживается от вопроса: — Вы хорошо дружили с этим Каири? Хината делает глоток из своей бутылки и, не глядя на него, вытирает губы тыльной стороной ладони: — Да как сказать… Он перевёлся к нам на последнем году средней школы и поначалу не мог нормально ни с кем общаться из-за своего характера. Поговаривали, что его исключили из его предыдущей школы за постоянные драки, вот его все и боялись. Ну, а я… — … как всегда нашёл общий язык, - заканчивает за него Кагеяма. Хината пожимает плечами: — Он действительно ничего: да, поначалу у нас с ним тоже, как и с тобой, не особо завязалось, но потом мы с ним и ещё парой пацанов неплохо тусили все вместе.. — Ты ему нравишься, - вдруг выдаёт Тобио, не успев себя остановить. Хината попёрхивается своей газировкой и принимается громко, надрывно кашлять. Он по-прежнему не смотрит на Кагеяму, и тот со вздохом выхватывает из его рук газировку, пока она не расплескалась ещё больше. — С… с чего ты это взял? – Наконец, откашлявшись, хрипло спрашивает Хината. — А ты сам не видишь? – вздыхает Кагеяма, вертя бутылку с газировкой в руке. – Он же буквально тебя пожирал своим взглядом и за волосы хватал. — Вот ты, однако, шаришь за все эти отношения, - наконец поворачивается к нему Хината и тянется за своей газировкой, которая по-прежнему находится в руках Тобио. – Хотя по тебе ни за что не скажешь. — Почему? – Не отдаёт бутылку Кагеяма, пытаясь заглянуть в бархатистые глазищи Хинаты, которые тот почему-то упорно прячет. – Ну, скажи? — Отдай! – Хината резко дёргается ему навстречу, но, не рассчитав силы, заваливается прямо на грудь Кагеямы. Тот хмуро смотрит в тёплые карие глаза напротив, но бутылку держит в вытянутой руке так, что Шоё при всем желании не дотянуться до неё. Все это одновременно и похоже на их обычное взаимодействие, и нет – определённо, сейчас все ощущается как-то по-новому. Почему? Все дело в том поцелуе? Или все дело во внезапно открывшихся для него самого чувствах Тобио к Хинате? — Ответь мне на вопрос. Почему по мне не скажешь, что я что-то понимаю в отношениях? – Продолжает настаивать Кагеяма. Внезапно возникшая в голове идея заставляет его, все так же вызывающе глядя в глаза Хинаты, сделать глоток газировки из отобранной у него бутылки. Почему-то от этого нехитрого действия тот очаровательно заливается краской, не в силах оторвать взгляд от губ связующего. — Ладно, - отстраняется от его груди Шоё, судорожно сглотнув. – Оставь ее у себя – я ещё куплю. Он уже хочет встать со скамейки, когда Тобио резко перехватывает его ладонь: — И всё-таки я хочу услышать ответ на свой вопрос. — А упорства тебе не занимать, - неожиданно зло рычит Хината, судорожно дергая своей рукой в мертвом захвате Кагеямы. Он снова весь покраснел, от чего Кагеяма чувствует какое-то болезненное, почти садистское, удовлетворение от того, что он способен вызвать такое эмоции у Шоё. – Ладно, отвечу: потому что ты слегка пугаешь. Никогда не поймёшь, какое у тебя сейчас настроение, хотя я и научился со временем немного в нем разбираться. — «Немного»? – Тихо переспрашивает Кагеяма, все так же не выпуская ладонь Шоё из своей. В его руке она кажется такой маленькой, а пальцы – такими тонкими: удивительно, как они не ломаются, когда он раз за разом пытается блокировать более высоких и сильных соперников. Впрочем, одёргивает Тобио сам себя, Хината – вовсе не слабак: он давно доказал, что и сам является серьёзным соперником, а его силе воли могут многие позавидовать… — Ты лучше других понимаешь меня, хотя когда мы только познакомились, ты безумно раздражал. Но ты… кажется, к любому подход найдёшь. Даже к таким как этот твой Каири или, опять же, я. Типа, я восхищаюсь тобой, вот. Тобио чувствует, как горячий румянец заливает сначала его уши, а потом и все лицо. Хината напротив него уже давно превратился в помидор, и виной тому – его собственная ладонь, зажатая в крупной ладони Тобио. Которую тот совсем не торопится отпускать. Наверно, со стороны они выглядят странно: двое парней у фонтана, на плече у одного из которых – обруч; в одной руке – полупустая бутылка с персиковой газировкой, а в другой – рука парня напротив. И в довершение всего Тобио открывает рот и выдаёт: — Хочешь, будем встречаться? — ЧЕГО-О?! – Ультразвуком пищит Хината, снова пытаясь вырвать свою руку. В конце концов ему это удаётся, но и тут удача что-то, видимо, решила показать ему спину и то, что пониже – он спотыкается и валится прямиком в фонтан. Кагеяма действует на инстинктах: хватает свободной рукой футболку Шоё, намереваясь спасти того от падения, но совершенно забывает об обруче на другой, о чем очень сильно жалеет, когда этот самый обруч по инерции больно стукает его по затылку. — Ай, - хрипит Тобио и валится прямо на Хинату – в фонтан. Мда, не фонтан – простите уж за каламбур. — Вам помочь? – Осторожно спрашивает у мокрых, красных и смущенных донельзя волейболистов какая-то пожилая пара. – Ай-яй-яй, и обруч в фонтан упал… Как же вы неосторожно-то, мальчики… «В жопу этот обруч», - неожиданно злится про себя Тобио, хватаясь за услужливо протянутую руку пожилого мужчины. Что-то такое, видимо, отражается у него на лице, потому что тот немного испуганно замечает: — Ну-ну, все в порядке, мальчик, ты же ничего себе не повредил? — Не переживайте за него: это его обычное выражение лица, - поспешно извиняется за него Хината и давит на затылок Тобио, заставляя склонить голову. – Извините за беспокойство и спасибо за помощь! Они кланяются ещё раз и убегают как-то даже слишком поспешно: в мокрой одежде и противно хлюпающих кроссовках. Хули нам, конец октября на улице, что необычного вы видите в этой картине? Тобио понимает, что он ещё и с обручем в руке, зажатым на манер фрисби – высший пилотаж, вот уж этот обруч сегодня ему поднасрал… Впрочем, вздыхает Тобио про себя, сам виноват: ну не мог он все сначала продумать как следует, потом действовать – нет, надо же было признаться именно там, у фонтана! Романтик херов, Ромео с Алиэкспресс… — Слушай, я… пожалуй, домой пойду, - хрипит Хината, спрятав дрожащие от холода ладони у себя под мышками в тщетной попытке согреться. - Давай, что ли, до завтра? — Я так полагаю, ответ на мое предложение - «нет»? – Угрюмо уточняет Кагеяма, незаинтересованно раскручивая обруч на своей руке. Хината пару секунд наблюдает за этим представлением, а потом, вздохнув, подходит к нему и, привстав на цыпочки, осторожно касается его щеки. Тобио дёргается всем телом: вид непривычно серьезного лица Хинаты творит с ним что-то такое, что вообще не поддаётся никакому описанию. — Мне… нужно подумать над этим… какое-то время, - тщательно взвешивая каждое слово, тихо отвечает Хината. Оказывается, к щеке Тобио прилип упавший в фонтан листик, а Шоё его оттуда убрал и теперь растерянно вертел его между пальцами, избегая взгляда связующего. – Поэтому пока что мой ответ - «нет». *** — Чего-о? – Ультразвуком пищит Нишиноя, от чего у Кагеямы на секунду случается какое-то чертово дежа-вю: ту же самую реакцию ему несколько дней назад выдал сам Хината, когда он предложил ему встречаться. — Что слышали, Нишиноя-сан, - слегка раздраженно повторяет Кагеяма, затыкая пальцем своё ухо. – Меня отшили. Так вы дадите мне совет или как? — Да я не про отказ Шоё, а про это твое признание, чудила! – Закатывает глаза Нишиноя. Тобио поднимает брови и разводит руками: мол, а чего вы от меня хотите? – Кагеяма, ты, вот, скажи: ты правда так безнадёжен или прикалываешься? Как можно было предложить встречаться в таком контексте? Как вообще можно предложить встречаться, не сказав, что человек тебе нравится?? — Вообще-то, я сказал, что восхищаюсь им, - поправляет либеро Кагеяма. — Это не одно и то же, - закатывает глаза Нишиноя. Он пару секунд о чём-то размышляет, разглядывая своего связующего, а потом хитрая улыбка озаряет его лицо. – Тобио-чан, а давай ролевую игру? Я – секретарша, а ты - генеральный директор. Соблазни меня. — Не стану я этого делать, - фыркает Тобио, отшатнувшись от изобретательного либеро в священном ужасе. — Тогда я никогда не пойму объём работы, с которым мне предстоит работать. – Хмурит брови Юу. – Давай, Кагз, дай мне побыть твоей путеводной звездой: мне не меньше, чем тебе, хочется ваших с Хинатой отношений. Please?? — Ладно, - хрипит Кагеяма, вопросительно глядя на Нишиною. — Ну, соблазняй, - милостиво разрешает Юу, широко улыбнувшись. — А… какая фирма у меня? — Чего? – Теряется либеро. — Ну, вы сказали, что я генеральный директор. Какая фирма у меня? – Спрашивает Кагеяма. — Господи, Кагз, а ты, однако, дерево. – Выпучивает на него глаза Нишиноя. – Ну, пусть твоя фирма выпускает… например, сиденья для унитаза. — Не хочу быть генеральным директором такой фирмы, - категорически не соглашается Тобио. — Хорошо, пусть будут… двойные пластиковые окна. – Немного раздражается либеро. – Какая, вообще, разница? Все, я – твоя секретутка, ты – мой хот босс: давай, жги. — А как вас зовут? — КАГЗ, я работаю в этой фирме пять лет, мог бы уже запомнить, как меня зовут!! – Закипает Нишиноя. – Рейчел, меня зовут Рейчел!! — Рейчел, зайдите ко мне в кабинет… - без обиняков притягивает либеро к себе за талию и хватает его ладонь Тобио. От такого резкого перехода «сразу к делу» даже уверенный в себе Нишиноя надолго выпадает в осадок. Кагеяма хмуро смотрит, как того буквально выворачивает от хохота: — В кабинет… в кабинет, блять… На минет? – Отсмеявшись, хрипит Нишиноя, утирая выступившие слёзы. Кагеяма смотрит на него, как баран на новые ворота, и либеро понимает, что учить тут придётся с нуля. – Во-первых, давай-ка аккуратнее с этими твоими прикосновениями. Это можно расценить как домогательство. Я правильно понимаю: Хинату ты так же лапал? Неудивительно, что он тебя послал… Кагз, правило первое: трогать можно, но осторожно. Никаких удерживаний в захвате сумоиста: я ясно выразился? — Ясно, - послушно кивает Тобио, выпуская либеро из рук. Нишиноя ещё пару раз прыскает и выжидающе смотрит на связующего. — Ну, дальше. – Подгоняет Юу, поняв, что на него так и будут стоять и смотреть, если не растормошить. — Рейчел, вы такая роскошная женщина, - выдаёт Кагеяма спустя минуту напряжённой умственной деятельности. Нишиноя снова взрывается хохотом, отдалённо напоминающем смех дятла Вуди, и падает на пол, стуча по нему кулаком: — «Роскошная… женщина»? – Утирая текущие в три ряда слёзы, переспрашивает Юу. – «У вас в жопе трещина»… уаах, не могуу… Господи, Кагз, это не соблазнение, это просто какой-то чертов стенд-ап… Где ты научился таким таджикским подкатам? — Очевидно, в Таджикистане, - бормочет Кагеяма, вызывая у либеро очередной приступ смеха. Наконец, отсмеявшись, Юу снова поднимает на невозмутимого сеттера глаза: — Никогда. Так. Не подкатывай. Я. Серьезно. Ладно, а теперь слушай и запоминай… *** — Ля, клоуны, Сугавары на вас нет! – Расстроенно кричит Энношита, и Кагеяма поворачивает в сторону новоприбывших голову: а, ну, понятно, опять Виталий ввязался в какую-то очередную авантюру, а заодно и Тсукишиму с Ямагучи с собой подтащил. У последнего вообще пиздец какой-то с лицом творится: на скуле алеет свежий синяк, губа разбита – прямо-таки «я у мамы Джейсон Стэтхем». Но тут Тобио присматривается к стоящему рядом с этой троицей рыжему недоразумению и сердце ухает в пятки: у того на правой щеке такая здоровенная ссадина, будто его вместо наждака использовали. Чувствуя необъяснимую ярость, Тобио делает пару шагов в сторону подравшихся, но смутно слышит голос Рю и останавливается: оказывается, эти четверо подрались с каким-то гопником – знакомым Танаки, причём случилось это не далее как вчера – пока сам Кагеяма, видите ли, брал уроки соблазнения у Нишинои. Красный туман заволакивает все перед глазами: Тобио буквально готов прогрызть изнутри ублюдка, поднявшего руку на Шоё – разорвёт голыми руками, если понадобится. А все этот чертов Виталий виноват: вечно из-за него все встревают в какие-то передряги. Только, блять, с очкозавром пришли к взаимосоглашению, что за Хинатой с Ямагучи надо присматривать, пока они находятся в компании этого дебильного русского, как нате вам – распишитесь, пожалуйста: те уже и в драку оказались втянуты. Он еле дожидается окончания тренировки, судорожно раздумывая, как выяснить всю интересующую его информацию у Хинаты, когда тот сам подходит к нему: — Кагеяма, мне надо, чтобы ты кое-что сделал. — Ладно, - кивает Тобио. Несмотря на его решимость буквально пару минут назад, сейчас он не может выдавить из себя ни слова, когда видит вблизи пострадавшее лицо Хинаты: с такого расстояния ссадина на его щеке выглядит ещё более болезненно, у Тобио буквально зудят кончики пальцев – он точно убьёт ту тварь, которая посягнула на святое. — Ты можешь помочь с организацией фестиваля? – Обрушивает ему сугроб на голову Хината. Тобио недоуменно смотрит на него: зачем он-то там понадобился, без него, вроде, отлично справляются? Но Хината с этими его боевыми ранениями выглядит сейчас настолько трогательно, что Кагеяма просто не может отказать и безвольно кивает. – Надо, чтобы ты помог с установкой мейд-кафе: ну, столы, там, потаскать, стулья… У нас рук не хватает: взяли на себя больше, чем нужно, а Нишиное-сану с первогодками вчетвером не справиться: поможешь? — Мне же не придётся… ну, типа, -Тобио смущенно показывает руками в воздухе вазу и выжидающе смотрит на Хинату. Тот непонимающе приподнимает брови. – Ну, переодеваться в женщину. — Расслабься, - понимающе усмехается Хината. – Тебе – точно не придётся. — Тогда ладно, - соглашается Тобио. Хината благодарно кивает и, прежде чем связующий успевает ещё хоть что-то сказать, убегает куда-то, крикнув напоследок, что он его должник. Да уж, со странной смесью сожаления и недовольства, думает Тобио: должник – как ни посмотри, а долг-то этот свой ты как собрался отдавать, м? Стоп. «Тебе – точно не придётся», так сказал Хината? Что это могло значить? Конечно, мейд-кафе – оно на то и мейд-кафе, Тобио прекрасно был осведомлён, что кого-то – да заставят напялить короткое платьице горничной и в таком виде предлагать веселящимся от души гостям закуски и вкусный чай. «Тебе – точно не придётся», а значит… Хината будет в костюме горничной?? Дайте посмотреть!! Покидает Тобио спортзал в весьма смешанных чувствах и – с внутренним предвкушающим визгом, который вслух ни за что бы не осмелился озвучить. *** Его ожидания оказываются напрасны: работы на этом дурацком фестивале с утра пораньше оказалось – непочатый край, и, стоило ему закончить с долгим и муторным перетаскиванием мебели из класса – на улицу, как ушлый Нишиноя тут же привлёк его для других организационных моментов. Так, Кагеяме был выделен хозинвентарь, в который входили: большие садовые ножницы – одна штука, разодранный парус (с какого-то пиратского судна, не иначе) – одна штука, моток с какой-то лиловой пряжей – одна штука и иголки – заебешься считать. Вручив ему все это с видом отработавшего минимум столетие и уходящего на заслуженную пенсию дедушки, Нишиноя даёт четкое и понятное указание - «соорудить че-нибудь» и хочет уже свалить, когда Кагеяма тормозит его, вцепившись в его гакуран: — Дженнифер, давай-ка поподробнее: что именно я должен сделать? — Рейчел, меня зовут Рейчел! – Шлепает его по ладоням Нишиноя и устало трёт глаза: совсем заманался он с этим фестивалем, скорее б уже вся эта пытка закончилась его аутодафе** – ей-богу, он только будет рад. – Сшей из этого себе бальное платье, Золушка. — Юу видит трогательно нахмуренные брови связующего и чувствует, что силы совсем покидают его – а ведь ему ещё вафли готовить. — Короче, это для лабиринта, где надо пройти с завязанными глазами, декорация: надо сделать из этого растяжку с надписью «лабиринт». Отстой, я так заколебался уже… Вид чуть ли не плачущего от усталости Нишинои затрагивает какую-то особо совестливую струну в душе Кагеямы, и он послушно принимается чикрыжить «парус» на квадратное нечто, которое в перспективе должно стать флагом Советского Союза лабиринта, хотя все, чего ему сейчас хочется – выпить литров десять шоколадного молока - чтоб прям отёк мозга, послать все на хер и завалиться спать. А, ну и на Хинату в костюме горничной посмотреть: почему бы и нет? Вот, к слову, Хинату за все утро Тобио так и не увидел – хотя тот, скорее всего, трудился, как и он с Нишиноей, не покладая рук, где-нибудь в другой части всей суеты, которую они навели с этим фестивалем. Жаль, получается, он не будет в составе официантов в платьях. Двадцать литров шоколадного молока – и смерть Тобио будет не такой напрасной. Стрелка на часах уже переваливает за двенадцать, когда Кагеяма, наконец, с гордостью детсадовца, впервые пришившего пуговицу, осматривает свою работу. На его придирчивый взгляд получилось весьма неплохо – учитывая скудный набор инвентаря под рукой. Он быстро вылавливает уже успевшего напялить на себя костюм горничной Нишиною и демонстрирует ему своё творение. — Отлично, Тобио-чан, - искренне хвалит Юу, потрепав довольно оскалившегося связующего по смоляной макушке. – Платье мне застегни и можешь идти: в принципе, ты свободен на сегодня. Тобио застегивает мелкие пуговки на его спине и с коротким смешком осматривает «горничную» перед ним: в силу своей комплекции и природной грации Нишиноя в женском платье смотрится действительно горячо. А когда он меняет свои кроссовки на маленькие элегантные чёрные туфельки без каблука, Тобио натурально жалеет, что не имеет возможности увидеть и Хинату в чем-то подобном: определённо, это любого заведёт. — Что, нравлюсь? – Озорно подмигивает либеро, отечески похлопав его по плечу. – Вот начнёте с Хинатой встречаться, обязательно уломай его на такое: он изящный, ему пойдёт. — Выглядит и правда… круто. – Немного смущенно соглашается Тобио, пока довольный Нишиноя показушно красуется перед ним, отставив ножку и чинно сложив ручки в покорном жесте. Он оставляет либеро дальше заниматься мейд-кафе, куда уже стекаются первые гости: заказать пинту чая с вафлями и попялиться на красивых мальчиков в платьицах и накрахмаленных передничках. Где же Хината? Как сквозь землю провалился: нигде не видно ни одной рыжей макушки. Спустя двадцать минут упорных поисков и давки возле сцены, на которой выступали девочки с кошачьими ушками, отплясывая какой-то странный танец с высоким подниманием бедра (Тобио даже не взглянул на них), удача наконец-то ему улыбается: он выхватывает взглядом рыжую макушку в толпе и с упорством терминатора прет в нужном направлении. — Послушайте, а вы не хотите пройти через лабиринт? – Неожиданно хватает его за рукав какой-то незнакомый мелкий парень, и Тобио, гневно сверкнув глазами, поворачивается к нему: из-за этого придурка он потерял рыжую макушку из виду. – Простите, не хотел вас отвлечь, просто… для этого мне нужен партнёр, который пройдёт по лабиринту с завязанными глазами, а все мои одноклассники куда-то запропастились. — А при чем тут я? — Ну… мне показалось, вы очень намеренно шли в эту сторону, вот я и подумал… Ох, извините, забыл представиться: Хасегава Шоичи, к вашим услугам. Кагеяма задумчиво смотрит на него: ну, надо же, мало того, что мелкий, так ещё и инициалы у него – как у рыжей креветки. Хасегава Шоичи. Хината Шоё. Сам до конца не осознавая, что делает, Тобио рассеянно кивает и первогодка, просияв, хватает его под локоть и оперативно тащит к лабиринту. Кагеяма видит развевающийся на ветру флаг собственного производства с надписью «Лабиринт» - видимо, Нишиноя успел притащить его сюда и водрузить на видное место. Вздохнув, Кагеяма поворачивается к первогодке и позволяет ему и девушке-организатору нацепить себе на глаза чёрную повязку, с которой он должен будет пройтись по всему лабиринту под чутким руководством этого Шоичи. Руководство, впрочем, оказывается не таким чутким, как хотелось бы: уже пять минут спустя закипающий словно чайник Кагеяма, собрав своим лбом все доступные и не очень поверхности, отчаянно жалеет, что ввязался в очередную авантюру и повышает собственную ставку: тридцать литров шоколадного молока. Нахрен всех, зато смерть будет приятной. Тобио чувствует, что он уже смертельно устал, а ведь еще даже трех часов нет. Он вспоминает, что оставил свои вещи в классе и, категорически отказав виснущему на нем Хасегаве в его просьбе провести его по лабиринту, решает свалить, пока ещё к чему-нибудь не припрягли. В школе на удивление тихо, ведь вся движуха – она там, на улице. Тобио выглядывает в окно и невольно вздрагивает: он и не подозревал, что в их школе так много людей, хотя некоторые, вероятно, ещё и родственников притащили – ну как же, тут же такое тусе, никак нельзя пропустить. От этих мыслей его отвлекает пронёсшаяся мимо Ячи, крикнувшая на бегу «Сейчас за мицелляркой в свой класс сгоняю, подождёшь, Шоё-кун?» — Ага, не торопись, - слышит Тобио голос Хинаты из приоткрытой двери. Он осторожно, стараясь не спалить себя, делает шаг к ней и тихонько заглядывает в класс. Пятьсот литров шоколадного молока и сто кило сливок сверху, а лучше сразу замаринуйте его в сиропе, как какого-то майского жука, и сделайте брелок: Тобио точно сегодня умрет счастливым! И пусть непонятно откуда и зачем взявшееся белоснежное платье в викторианском стиле оказалось на Хинате – это, определённо, то зрелище, которое вполне себе может претендовать на звание «смысл жизни - done». Пока Кагеяма, не дыша, рассматривает облачённые в нежнейшие шелка хрупкую спину и тонкую талию Шоё, тот расстроенно выдыхает, откинувшись на спинку стула и глядя в окно. Потом запускает пальцы в свои взлохмаченные волосы и как-то уж слишком зло дёргает за них, агрессивно зачесывая чёлку пальцами вверх. Тобио чувствует, что его аккуратно тянут за рукав и, вздрогнув, переводит взгляд на Ячи, которая, по-видимому, уже успела сбегать за своей… как ее… спринцевалкой?.. — Я принесла Шоё-куну мицеллярную воду, - шепчет Ячи, смущенно потупившись, и Тобио хочет взвыть: разумеется, она увидела, как он пялится на Хинату в платье как самый распоследний извращенец. Ну уж и распоследний – ничего такого Тобио, в принципе, не делал, а смотреть кто ж запретит? Но все равно как-то неуютно, что его застали за подглядыванием… — Ок, - неловко пожимает плечами Тобио и уже разворачивается, чтобы уйти, когда Ячи снова тормозит его за рукав и нерешительно заглядывает в глаза: — Кагеяма-кун… Это, конечно, не мое дело, но… Удачи. С этими словами она разворачивается и, не успевает Тобио и слова сказать, поспешно убегает вниз по лестнице – с этой своей водой для Хинаты наперевес. Кагеяма тупо таращится ей вслед: «удачи»? Она правда это сказала? Насколько же очевидны его чувства со стороны для всех окружающих? Как бы то ни было, вещи Кагеямы по-прежнему находятся в их классе, поэтому ему придётся зайти, чтобы их забрать… — Милое платье, - хрипит Кагеяма, стараясь, чтобы его голос звучал как обычно. Хината вздрагивает на это его приветствие и слегка подпрыгивает на своём стуле: оказывается, он успел немного задремать, пока ждал Ячи и они с Кагеямой перешептывались в коридоре. — А… да, я играл Джульетту, - теребит Хината декоративную шнуровку на своём платье и невесело хмыкает. – Только вот особо не получилось нормально сыграть: Виталий забыл текст и устроил какой-то чертов стенд-ап. — Жаль, я этого не видел, - Кагеяма хватает со своей парты сумку и закидывает на плечо. Уходить не хочется от слова совсем, и он делает вид, что что-то ищет в сумке, пока Хината, подперев голову руками, хмуро смотрит перед собой. – Эй, ты как? — Ну, если по-чесноку: могло быть и лучше. Типа, зря я, что ли, во все это наряжался, как дебил? – Вздыхает Шоё, устало потирая переносицу, потом переводит взгляд на часы на стене. – И куда Ячи запропастилась, не пойду же я с макияжем по улице… Кагеяма против воли пристально разглядывает лицо Шоё: ему действительно наложили тонну грима, щедро намазав ресницы тушью и нарумянив щеки. — А хозяйственным мылом оттереть не получится? – Уточняет Кагеяма, почувствовав укол совести за то, что Хинате придётся терпеть из-за него такие неудобства. Надо было, конечно, попросить Ячи оставить эту свою воду – но блин, подозрительно было бы… — Так спрашиваешь, будто я каждый день этим занимаюсь, - фыркает Хината, набирая номер Ячи на своём телефоне. Та на другом конце провода судорожно извиняется перед ним, сказав, что ей срочно нужно было уйти – помочь подруге с ещё одним конкурсом – Кагеяма прекрасно слышит их с Хинатой разговор и в очередной раз испытывает укол совести. — Блин, она не сможет прийти, че делать, капец, а… Походу, правда придётся топать смывать хозяйственным мылом всю эту хренотень. — Могу помочь, если надо, ну, типа… - Кагеяма смущенно теребит ремешок своей сумки, пока Хината задумчиво стучит корпусом своего телефона об стол. Проходящие мимо девушки-третьегодки на секунду заглядывают в класс, видят Шоё и хвалят его за прекрасно сыгранную Джульетту. — Извините, а у вас, случайно, нет… молекулярной воды? – Выбегает вслед за ними Тобио, снова кинув свою сумку на парту. Девушки тормозят и заинтересованно осматривают высокого симпатичного спортсмена: — А немолекулярная подойдет? – Наконец, хмыкает одна из них. – О какой воде речь? — Ну, той, которой можно стереть грим, - неловко обьясняет Тобио, краем глаза отмечая, что Хината согнулся пополам от смеха от его навыков описания косметики. Тоже мне: на себя бы посмотрел сначала. Стараются тут ради него, а он ржать, видите ли, изволит, королева Шантеклера… — Нет, зай, прости, - разводит руками девушка, сочувственно глядя на него. – Если ты о мицеллярке – с собой не носим. — Ладно, извините, спасибо, - благодарит Тобио, возвращаясь обратно в класс. Пару секунд смотрит на мило хихикающего Хинату, который, по-видимому, совсем не торопится вылезать из этого своего платья. Вот, кстати, может, уже бы пора?.. — Хватит ржать, ты бы лучше платье своё снял. — О, а ты так хочешь этого, я посмотрю? – Подмигивает Хината и замирает, поджав губы, осознав, что именно ляпнул. – Ладно, поможешь мне расстегнуть пуговицы? Не дожидаясь ответа, Хината подходит к приподнявшему брови Кагеяме и без лишних разговоров поворачивается спиной. Тобио ловко пробегается пальцами по мелким пуговичкам и слегка подталкивает Хинату под лопатки: дальше, мол, сам. Шоё что-то благодарно хмыкает и поворачивается, чтобы посмотреть ему в лицо. Теперь Тобио видит его очень близко: и его выразительные светло-карие глаза в обрамлении густейших (спасибо, МаксФактор!) ресниц, и его нарумяненные милейшие щёчки, и искусанные губы с въевшимся розоватым пигментом: скорее всего, ему наносили помаду или что-то такое. — Кагеяма… - ехидно улыбается Хината, бегая по его лицу этими своими глазищами. – Ты пялишься. — Так оденься, придурок! – Раздраженно фыркает Тобио, отворачиваясь. Он и сам чувствует, что дурацкий румянец залил его физиономию, но ничего не может с собой поделать: это лицо Хинаты с искусанными губами ему, блин, сниться будет! Просто нельзя, блять, быть настолько милым! — Ладно, - хмыкает креветка и начинает копошиться: переодевается, наверное. Почему Тобио так по-дурацки смущается? Он тысячу раз видел обнаженный торс Хинаты на тренировках, но никогда его так не заливало при виде мягкой бархатистой кожи, которая наверняка ещё и сладкая на вкус… Придурок Хината, что же он с ним творит?! Так, держим себя в руках, спокойно… — Кагеяма, - жалобно зовет Хината, - я запутался. С – сука!! С выражением вселенской усталости Тобио всё-таки разворачивается к нему, чтобы увидеть странную конструкцию, состоящую из Хинаты с причудливо обмотавшимся вокруг его головы и верхней части туловища платьем. Вздохнув, он снова подходит к этому беспомощному созданию, чтобы помочь выпутаться из слоев ткани. Стараясь свести к минимуму малейшие контакты с кожей Шоё, он вытягивает его руки и тянет материал наверх, ошибочно полагая, что это поможет разрешить сложившуюся ситуацию. — Да нет же, так не получится, попробуй не… Да стой же ты, Кагеяма! – Кричит забавное чучелко голосом Хинаты. Кагеяма перестаёт тащить ткань наверх и слегка опускает ее обратно, пытаясь найти во всем этом месиве голову Шоё. – Так у нас ничего не выйдет: я в подкладке запутался, ее сначала нужно вытащить. Они, наконец, снимают чертово платье: Хината практически задохнулся, пока его оттуда вытаскивали, и теперь, оказавшись на свободе, жадно ловил ртом воздух. При всем при этом он ещё и достаточно сильно вспотел: вся его шея и верхняя часть груди были покрыты мелкой испариной, а волосы на голове торчали так, будто его хватали за эти самые волосы и в порыве страсти тянули в разные стороны. И тут он ещё и облизывает свои пересохшие алые губы юрким розовым язычком. «Рвак» - слышит Тобио, прежде чем его чердак полностью срывает к хренам и выносит волной просто какой-то чудовищной похоти. Не до конца осознавая, что делает, он подходит к ничего не понимающему Хинате и с силой сжимает его плечи, спускаясь руками к локтям, а затем резко притягивает к себе. — Останови меня, если боишься: я себя не контролирую, - на одном дыхании бубнит Кагеяма и с низким стоном впивается в шею Хинаты болезненным, животным поцелуем. Кожа под языком оказывается совсем не сладкой, как он предполагал какое-то время назад, а солоноватой – конечно, так вспотеть, но все равно Тобио буквально видит звезды под до боли зажмуренными веками: до чего же она прекрасна, просто какая-то, мать ее, амброзия. Он запускает пальцы в заманчиво растрепанные рыжие волосы и сильно сжимает их у корней, оттягивая голову парня вбок, открывая вид на его шею ещё больше. Хината в его захвате поначалу теряется: его глаза широко раскрыты и он, видимо, не до конца осознавая, что происходит, позволяет Кагеяме оставлять на своей коже одну за другой красноватые метки. И все же разум берет над ним верх, и он слегка отстраняется. — Не смей, - на выдохе шепчет он и упирается ладошками в грудь связующего. Тот, хоть и хочет продолжить, все-таки останавливается и пару раз сильно мотает головой, зажмурив глаза: не помогает. В голове бьют отбойные молоточки, а шум в его ушах и сбившееся дыхание слышно, наверное, во всем коридоре – по крайней мере, примерно так сейчас может описать своё состояние Тобио. А потом Хината обхватывает его лицо руками и, не дав и слова сказать, сам же целует, и не в шею – в губы. Тобио больно ударяется поясницей о парту сзади: оказывается, ноги настолько не держали его, что он машинально попятился назад, в попытках найти опору. Из головы вылетели все те полезные советы, которые давал ему Нишиноя: он подхватывает Хинату под ягодицы и, крутанув его вокруг себя, усаживает на парту, сам же нависая сверху. Они целуются: жадно, требовательно, а вид голого по пояс Хинаты в одних - почему-то волейбольных - шортах совсем не способствует возвращению отъехавшего чердака Кагеямы на своё законное место. Кожа на лице Шоё благоухает какими-то цветами и мёдом – наверное, отдушка того тонального средства, которым ему щедро намазали лицо. Его мягкие губы ощущаются как что-то невероятное: теперь, когда они не пьяны и их поцелуй не имеет алкогольного привкуса, все кажется в сто раз круче, чем было в Камакуре – и да, черт возьми, Шоё все-таки охуенно целуется – для их второго-то раза. А когда они на секунду случайно соприкасаются поясницами, Тобио утробно рычит в поцелуй и дрожащими руками с нажимом проводит по спине Шоё – к его ягодицам. — Тихо, - тяжело дыша, упирается в его лоб – своим Хината и перехватывает шаловливые конечности Тобио. – Давай без этого: мы все ещё в школе. — Хината… - хрипло шепчет Тобио, неосознанно подавшись ему навстречу, но Шоё поспешно выскальзывает из его объятий, смущенно оправляя на себе шорты с – к огромной гордости Кагеямы – достаточно заметной выпуклостью под ними. Впрочем, у него самого встал: попробуй, останься тут равнодушным, когда тебя так целуют… Они пару секунд смотрят друг другу в глаза – напряжённо, недоверчиво – как будто не они буквально минуту назад чуть не трахнули друг друга прямо вот на этой самой парте, а потом Хината вытаскивает из сумки сложенную футболку и натягивает ее на себя. — Я – в туалет, - быстро говорит он, потупив взгляд, и поспешно выскальзывает из класса. Тобио рассеянно смотрит на часы: они пробыли вдвоём здесь от силы минут пятнадцать, но, черт возьми, это были просто лучшие пятнадцать минут его жизни. А потом до него со внезапной ясностью доходит, что повёл он себя по отношению к Хинате – как фуфел помойный: недостойно и неподобающе. Что он натворил: это же, мать его, практически изнасилование! А что он там нёс: «останови меня»? Ха! Да это же натурально стыдоба! И он после этого ещё осмелился смотреть Хинате в глаза? «Лучшие пятнадцать минут в его жизни»? Да он на коленях должен ползать теперь – извиняться. Он срывается с места и буквально за несколько секунд преодолевает расстояние до туалета, куда предположительно отправился Шоё – Тобио искренне надеется, что тот не удавился с горя прямо в кабинке. Хотя это ему самому впору сейчас удавиться: такого отвращения к себе он ещё никогда не испытывал. Возле туалета он замирает в нерешительности: нормально ли будет ворваться туда, после всего, что сейчас было? Его беспокойные мысли прерывает какой-то странный звук, похожий на всхлип с подвыванием: Хината что, плачет?! Мало отдавая себе отчёт в том, что делает, Кагеяма чуть ли не с ноги открывает дверь и вламывается в мужской туалет, чтобы увидеть там… …Чтобы увидеть там безбожно ржущего Хинату, похожего не то на панду, не то на Джокера: вокруг его глаз тёмными пятнами расплылась забористая тушь (по всей видимости, водостойкая), а тоналку с лица он, видимо, сдирал ногтями: иначе откуда взялись эти странные розовые бороздки, тянущиеся от его скул к подбородку? — Кагеяма, - поворачивает голову Шоё к едва не словившему инфаркт связующему. – Это дерьмо не смывается обычной водой. — А мылом пробовал? – Осторожно подходит тот. — Мыло сушит кожу, - кривит ротик Хината и, не выдержав, снова прыскает. – Невовремя, однако, Ячи ушла: видимо, мне придётся идти так по улице, сейчас только проржусь… — Ничего, нанесёшь дома какой-нибудь крем, тоже мне, удумал: идти по улице в таком виде, - подходит Тобио ещё ближе и осторожно поворачивает к себе Шоё за плечи. Секунду-другую он всматривается в его лицо и тут его накрывает таким диким ржачем, что он едва не сносит стоящую рядом подставку с полотенцами. — Да хорош, - несмело толкает его сжатым кулаком в живот Хината, сам, впрочем, мелко подхихикивая. — Ну, хватит, Кагеяма… Он сам не выдерживает и сгибается – вслед за Тобио – пополам, размазывая выступившие слёзы пополам с многострадальной тушью. А когда лицо Шоё совсем уж начинает походить на особо неудавшуюся детскую раскраску, Тобио решительно берет в руки чистое полотенце с подложки, мыло и с умным видом поворачивается к рыжему недоразумению. — Так, сразу предупреждаю: я раньше этого не делал, поэтому буду действовать по обстоятельствам. Ты, главное, глаза поплотнее закрой: мало ли, мыло попадёт в глаза. Хината послушно закрывает глаза и доверчиво подставляет ему своё чумазое личико. Тобио мочит полотенце в тёпленькой водичке и щедро намыливает. Потом он осторожно кладёт его на лицо Хинаты и несколько раз с нажимом проводит взад-вперёд. Рыжий терпеливо ждёт, пока он закончит: занятие и правда оказывается не из легких: и как это девушки через такое каждый день проходят?.. Женский пол – загадка. Покончив с макияжем, Тобио напоследок ещё раз проводит влажным полотенцем по раскрасневшемуся от усердного растирания лицу Хинаты и просит открыть глаза. Шоё осторожно приоткрывает один и тут же с жалобным хныканьем закрывает: мыло все-таки попало ему в глаза, и они проводят ещё минут пять, пытаясь промыть их как следует. — Посмотри на меня. — Нет. — Хината, кому сказал: на меня смотри! — Нет! – Категорично качает головой Шоё, не открывая глаз и страдальчески сведя бровки к переносице. — Там ещё осталось мыло, я чувствую! — Так умывайся! — Я уже лица не чувствую: оно у меня там хоть есть ещё? – Вздыхает Хината все так же с зажмуренными глазами и несколько раз плещет водой в лицо – уже самостоятельно. Футболка на нем – хоть выжимай: намокла, пока они смывали этот его бронебойный мейк. — Есть, - успокаивает его Тобио, выключая воду. Хината смотрит на него своими покрасневшими глазищами и слегка склоняет голову набок: — Спасибо, что помогаешь мне. — Пожалуйста, - неловко хмыкает Тобио и уже собирается выйти из туалета, когда Хината осторожно хватает его за краешек рукава. — Я подумал над твоим предложением, и… Он умолкает на полуслове: снаружи слышны приближающиеся голоса других учеников. Хината поспешно отпускает его рукав, и вовремя: в туалет заходят несколько ребят. Хината даёт ему знак следовать за ним: сначала они возвращаются в класс и забирают свои вещи, а потом Шоё куда-то целенаправленно ведет его за собой – прочь из школы. Что он решил? Каков будет его ответ? Эти мысли не дают покоя Тобио, и он понимает, что совсем не готов услышать сейчас ответ Шоё. Хотя, если быть уж совсем честным – он просто не хочет получить отказ. Хината приводит его к мосту с граффити – достаточно уединенное место, чтобы они могли поговорить, не опасаясь, что их спалят. — В общем, - вздыхает Хината, оборачиваясь, наконец, к Кагеяме. Свои ладони он прячет глубоко в карманах огромной толстовки на нем, и Тобио в который раз поражается, какой же он всё-таки крошечный. — Вот мы и пришли. Я хотел… — Погоди, - останавливает его Кагеяма и подходит ближе. Хината слегка вздрагивает, но не отталкивает его, когда он подцепляет застежку на его молнии и тянет наверх: этот придурок даже не застегнулся, а на улице ведь не май месяц, и, к тому же, на нем все ещё мокрая футболка! — Простудишься ведь, если будешь так относиться к своему здоровью… — Сп… спасибо, - совсем уж хрипло произносит Хината, машинально дотрагиваясь до своей шеи в том месте, где только что были пальцы Тобио. «Проявлять заботу, но не навязываться» - первое правило, который усвоил Кагеяма из этих его с Нишиноей уроков соблазнения. — Весь день меня сегодня выручаешь, Кагеяма, ты не заболел? – Улыбается Хината, нервно теребя замочек на своей толстовке. — Нет, я вполне здоров, - улыбается в ответ Кагеяма: улыбку он тоже репетировал не один месяц, и, надо сказать, сейчас у него стало получаться намного лучше. Намного. – Но знаешь: я ведь не со всеми столь любезен. Ты – исключение. «Показать, что он очень важен для тебя» - второе правило: Кагеяме казалось, что это итак понятно, но Юу настоял на том, чтобы тот не побоялся это озвучить, когда придёт время. — То, что ты мне тогда сказал… это типа серьезно? – Голос Шоё теряет свою обычную жизнерадостность, опускаясь на октаву ниже: видимо, ему сейчас очень неловко. Или страшно. Тобио тоже боится. — Это не «типа серьезно», дурак, - Тобио, наоборот, старается придать своему голосу ту мягкость, которую обычно не допускал в разговоре с кем бы то ни было. – Я… «Ты мне нравишься». Третье правило: сказать это нужно вслух. Почему так сложно?! — Ладно, ладно, не отвечай, пожалуйста! – Поспешно закрывает ему рот обеими руками красный как рак Хината. Для этого ему приходится встать на цыпочки – Тобио снова чувствует необъяснимую нежность: до чего же он маленький. — Ты хотел что-то сказать, - напоминает Кагеяма, борясь с собой, чтобы не сжать Шоё так, чтобы тот запищал в его хватке. — Я много думал над тем, что ты мне сказал, - признаётся Хината, снова отступив на шаг. – Про встречаться и все такое… Но у меня никогда не было всех этих отношений, тем более, я никогда не задумывался об отношениях с парнем… Мда. Вот и поговорили. Сейчас его развернут на сто восемьдесят градусов и пошлют на небо за звездочкой. Тобио уже мрачно опускает голову, готовясь услышать отказ. — …но мне… нравится проводить время с тобой, вот. – С каким-то вызовом в голосе заканчивает Хината, и Тобио кажется, что он ослышался. Он неверяще поднимает свою голову и встречается взглядом с Шоё. — Ты мне нравишь... - Из-за волнения голос Тобио как-то странно дрожит, но он берет себя в руки и, прочистив горло, пробует ещё раз. – Ты мне нравишься. Пожалуйста, встречайся со мной. Вместо ответа Хината снова подходит к нему вплотную: — Мы… можем попробовать, - его неровное дыхание жаром опадает на приоткрытые губы Тобио – на этот раз Шоё целует его первым. Тобио совсем ничего не смыслит в поцелуях, но ему кажется, что именно такими они и должны быть: не яростными, как показывают в фильмах, когда эмаль зубов актеров буквально в разные стороны разлетается, не приторно-сладкими, как показывают в рекламах, где парень дарит своей девушке коробку конфет и воздушные шарики, а именно такими, как у них сейчас. Хината притягивает Тобио ближе к себе, положив одну руку ему на затылок, а другую - на шею, большим пальцем рассеянно проводя по горлу связующего. Вообще-то местность под мостом достаточно сильно продувается ветром, поэтому Кагеяма расстёгивает на себе свой огромный бомбер и прижимается к Хинате максимально близко, обвивая его руками с зажатыми в них полами бомбера. Таким образом они оказываются в своеобразном коконе, и все это – не разрывая поцелуй. — Вот ты огромный, - наконец отстраняется от него Хината, чтобы перевести дыхание. – Это, блин, нечестно. Кагеяма хитро улыбается и тянется поцеловать его за его ухом – кожа там особенно тонкая и ароматная, буквально сводит с ума. А Шоё тем временем, получив прекрасный доступ к его шее, впивается в неё своими маленькими острыми клычками. Кагеяма охает от неожиданности, но отстраниться не может: Хината держит крепко и продолжает отставлять на нем засосы – один за другим. «Мама будет в шоке», - где-то на краю сознания отмечает Тобио, позволяя страстному безумию накрыть его с головой. …Впрочем, в шоке оказывается не только его мама – Энношиту на следующий день тоже берет Кондратий – они с Хинатой не единственные, кто заявился на тренировку с засосами. А ещё, как выясняется впоследствии, Хинате очень и очень нравится оставлять свои метки на коже Тобио. Так что Кагеяме есть, что рассказать. Но… — Ничего вы от меня не услышите: я вам тут не персонаж из «Секса в большом городе». — Все ясно, - вздыхает Виталий. – Тсукишима, готовь галоперидол: живым от нас Мистер Биг не уйдёт… — Так, а че с Каэде в итоге? – Спрашивает Кей, пока Кагеяма отходит от них на безопасное расстояние – от греха подальше. — А мы с ним летом вдвоём полетим в Италию – в загородный дом брата, - хвастается Виталий. – Будем кушать пасту, пиццу и виноград – я же сказал, что могу есть теперь, что хочу! — Вот отожрешься, разжиреешь – Ямагучи тебя в луже утопит. Ко мне потом жаловаться не приходи, - хмыкает Кей.