Приворожить Драко Малфоя

      Панси, будучи истинной студенткой Слизерина, решилась на опрометчивый шаг. К этому делу она приступила со всей хитростью и отчаянием, давно засевшим в ее сознании.       Все попытки завладеть вниманием Драко Малфоя больше, чем на минуту, с треском проваливались, уж не говоря о том, что обычно он просто ее не замечал. Периодами парень обращался к ней по имени, скрестив руки на груди и низко склоняясь, чтобы вглядеться в ее лицо. Виной тому был тот факт, что родители наградили ее низким ростом, а его — с точностью до наоборот. Учитывая этот маленький нюанс, она любила привлекать к себе внимание, когда причина ее бессонных ночей сидела. Желательно — на полу. Но на полу слизеринскому принцу не позволяла находиться его аристократическая гордость, поэтому собрания в гостиной, рядом с камином, на мягких диванах и креслах, ее более чем устраивали.       Но все это были лишь дружеские разговоры, чаще приятельские, никаких случайно вырванных из контекста высказываний, тонких намеков, полуулыбок и трепетания сердец. Ничего такого, что Панси могла бы принять хотя бы за легкую симпатию или мимолетное увлечение. Как и у большинства молодых девушек, ее уверенность в том, что им суждено быть вместе, казалась ей непоколебимым фактом. И конечно, самое главное, что она должна сделать — открыть ему глаза на очевидное! Они созданы друг для друга. Драко Малфой будет ее, и точка.       Изнывающее от любви воображение давно нарисовало Панси шикарную свадьбу. Где все мужики сворачивают голову ей вслед, а все девушки, хотя бы раз бросившие на Драко влюбленный взгляд, покрываются страшными гнойными прыщами по всему телу. В первую очередь по лицу. Но главной отдушиной была Грейнджер, в порванном платье, с взъерошенными волосами и вся грязная, как она того и заслуживает.       Девушка слишком ярко представляла себе их будущее. Начиная сходить с ума в настоящем, она изнывала от недостатка внимания и всю свою мозговую деятельность направила на завоевывание Малфоя. Периодически жизнь подбрасывала ей разочарования, и бывали времена, когда Паркинсон хотела опустить руки. И она сдалась бы, если бы в один из пасмурных осенних дней не заметила, как Драко украдкой бросает взгляды в сторону другой.       В тот день потолок в Большом зале затянуло тяжелыми черными тучами. Казалось, что вот-вот пойдёт дождь, и само небо дрогнет от раскатов грома. Панси как обычно села рядом с королем ее грез, а он, оторвав взгляд от тарелки, уставился вперед. Девушка обеспокоенно проследила за его взором, и, увидев гриффиндорскую заучку, моментально успокоилась. Выдохнув, она сосредоточила свое внимание на Малфое и оторопела. Парень смотрел на своего самого яростного и ненавистного врага совсем по-другому. Ежедневно, замечая ее, Драко презрительно морщил лоб, сводил брови и кривил губы в мерзкой, даже по меркам Панси, ухмылке. Но сейчас он смотрел на неё практически с обожанием. Черты лица разгладились, нос непроизвольно дергался, будто пытался уловить запах ее духов через столы. Паркинсон решила, что с неё хватит. Грязнокровка узнает свое место и никогда не получит слизеринского принца в свои немытые лапы!       Открывшаяся истина почти свела с ума Паркинсон. Все ее нутро взывало к справедливости и плевалось от реальности происходящего. Замечать его взгляды на ней становилось невыносимым. Она психовала, ревновала, безмолвно кричала. Но что толку? Драко Малфой влюбился в Гермиону Грейнджер. Вот так просто, по щелчку. Забыв обо всей неприязни и жгучей ненависти, что копилась в нем столько лет, он взял и влюбился. Втрескался по уши в поганую грязнокровку. Приехали! А ведь Панси недурна собой, весьма умна, чистокровна и обаятельна!       Отчаяние посещало ее чаще прежнего. Надежды стремительно рушились, будто обветшалые здания. А самооценка вообще забилась в угол сознания и выла, словно раненый зверь. Скорее всего, Паркинсон и дальше занималась бы самобичеванием, стремительно влекущим ее в объятия депрессии, если бы не одно происшествие на сдвоенном уроке зельеварения. Когда она услышала слова преподавателя, ее осенило, и в душе зажегся свет надежды, посылая тепло в израненное сердце.       Идея, как завладеть Малфоем, пришла к ней, словно манна небесная. И к выполнению своего незамысловатого плана Паркинсон подошла сразу, едва профессор Слизнорт объявил, что на следующей паре он позволит студентам опробовать свои силы в приготовлении амортенции, указав, что он строго проследит за тем, чтобы ни один несчастный миллилитр любовного зелья не покинул пределы подземелья. — Наивные девичьи мечтания о неземной любви могут разбиться о скалы разочарования, словно волны бушующего океана. Ведь правильно приготовленное приворотное зелье способно свести с ума не только жертву, но и потенциальный объект воздыхания. Преследования, угрозы, привлечение к себе внимания и максимальная привязанность. Вот что вас ждет. И это отнюдь не исчерпывающий список последствий. Не стоит пренебрегать этим, девушки, — сказав это, Гораций Слизнорт строго посмотрел на студенток и вернулся к подведению итогов занятия.       Бедняжка Панси перестала слушать его после упоминания зелья. Просто отключилась от реальности и принялась строить воздушные замки, блуждая в своих беспокойных мыслях. Все ее сознание сосредоточилось на одной-единственной цели — завладеть вниманием Драко Малфоя, наконец-то затащить его под венец и родить прекрасных детишек. Со стороны можно было решить, что по ней плачет больница Святого Мунго. Однако перспектива того, что хоть на короткое время, но Драко будет ее, сносила вдребезги все преграды. А потом она как-нибудь разберётся с его холодностью. Вполне себе осознавая безумие этой затеи, она не могла позволить себе отступить. Ведь более законного и менее опасного способа сварить зелье у нее не было. А так она смогла бы перевести его внимание с гриффиндорки на себя.       Панси перевернула всю библиотеку в поисках улучшенного рецепта — она хотела минимизировать риски и свести к нулю все возможные побочные эффекты. Ее внимание полностью сосредоточилось на выискивании и анализе скудных данных. Постоянные столкновения с Забини и его неприличным любопытством мешали продвижению дела. Приходилось прятаться по самым дальним углам библиотеки и просто молиться Великому Салазару о снисхождении. Уверенности в том, что план остался в секрете, у Панси становилось все меньше. Пропорционально тому, сколько раз Блейз ловил ее буквально с поличным, нарочито раздраженно цокая языком и весело подмигивая.       Преграда в виде Забини была поистине непреодолима, и Паркинсон оставила попытки отыскать необходимые ей крупицы информации. Достойно приняв поражение, девушка решила — чему быть, того не миновать. Она не сомневалась в своих способностях зельевара, поэтому мысль о том, что может случайно убить объект воздыхания, решительно отметала. На условленную пару она прихватила четыре флакончика, три из которых должны были покинуть подземелья. И все бы шло по плану, если бы Панси прислушалась не к зову сердца, а к тревоге, бьющейся у нее в голове, словно птица в клетке…       Ее амортенция пахла зелеными яблоками, хвоей и мускатным орехом. Зелье заволокло перламутровым блеском. Из котелка, приветствуя создателя, причудливыми спиральками поднимался пар. Девушка рассчитывала за сегодняшние старания получить два «Превосходно». Одно из которых обязан был поставить ей слизеринский принц за ее находчивость, целеустремленность и способности в постели. А высочайшая оценка по зельям была бы приятным бонусом ко всему прочему.

***

      Блейз Забини чуть не задохнулся от беззвучного смеха, когда понял, что задумала Панси. Настолько свихнуться от любви и отсутствия ответной реакции, что решиться подмешать его другу приворотное зелье… Кто бы мог подумать! Но женщины, страдающие от безответной любви, опасны. Забини знал это как непреложную истину. В том числе по своему опыту. Жаркий итальянский амиго, одним словом! Поначалу он думал, что следует предупредить Малфоя о грозящей ему и его достоинству опасности. Зная слизеринскую старосту, парень был уверен, что она свое возьмет сполна. Но вскоре решил, что это неинтересно, и не стал рисковать психологическим и физическим здоровьем друга.       Проучить девчонку для него казалось необходимым. Плюс ко всему, он получит несказанное удовольствие, когда произойдет то, что он задумал. Минусом в его плане была вероятность того, что Драко его убьет. Крохотный шанс, что Малфой не додумается о причинах произошедшего, не сильно утешал Забини. Но и надеяться на снисхождение тоже не приходилось, поэтому Блейз решил напоследок покайфовать. Погибать — так с лаврами. Забини был точно уверен, что он не бессмертный, и полет с Астрономической башни превратит его в лепешку. Но… Кто не рискует, тот не пьет шампанское.       Слизеринский итальянец, будучи лучшим другом Драко Малфоя, привык ходить по краю. Привык слушать, успокаивать и отвечать. Но он устал, чертовски устал от подтирания соплей и слюней слизеринскому принцу. Которые этот самый принц лил по Гермионе Джин Грейнджер. Именно потому, что Драко его заколебал постоянным нытьем и несвойственной его аристократической душонке нерешительностью, Забини поменял котлы с амортенцией с помощью отвлекающих чар. Панси Паркинсон вынесла с занятия зелье Гермионы Грейнджер. И только Забини об этом знал.       Признаки легкой одержимости у Драко Малфоя проявились буквально через полчаса после окончания занятий. Забини даже сначала не понял, что произошло, и почему его друг вдруг резко остановился, развернулся и куда-то убежал. Когда пришло понимание, итальянец, довольный своей маленькой игрой, лишь пожал плечами. Пока он провожал взглядом удаляющуюся фигуру, в голову пришла шальная мысль, что Панси немного переусердствовала и подлила зелье куда только смогла. Но решив, что девушка не такая дура, он со спокойной душой направился отдохнуть.       Еще через полчаса Забини пожалел о задуманном. Малфой ворвался в гостиную Слизерина более бледный, чем обычно, с взъерошенными волосами, которые он постоянно дергал. Галстук неряшливо съехал на бок, рубашка, еще недавно идеально заправленная, выбилась из брюк, а ботинки будто побывали в грязевой ванне. Парень резко остановился, уставившись в камин. — Драко?       Забини чуть поморщился от переизбытка чувств и мимолетного сострадания, но его быстро отпустило. А вот Паркинсон уже бежала к Малфою с распростертыми объятиями. Последний, заметив наступление, сделал шаг в сторону. Панси охнула, споткнулась о пуфик и почти влетела носом в злосчастный камин. Окончательно упасть в глазах аристократа ей помешал тот же Забини. Хотя он посетовал про себя, что зря не дал девушке измазаться в саже. Во-первых, это было бы уроком для нее, во-вторых, просто весело. Драко, на секунду вернувшийся в реальность, на автомате достал из кармана конфету и закинул себе в рот. Серые глаза быстро заволокло туманом. — Забини! — Блейз вздрогнул от неожиданности — Я понял, что должен это сделать! Признаться ей в чувствах и избавить ее от пустоголового общества Поттера и Уизли.       Если бы челюсть Панси была деревянной, то Забини точно бы услышал, как она с характерным звуком отпала. Но он достаточно хорошо уловил краем уха ее неоднозначное высказывание:«Грязнокровка за это заплатит». Парень закатил глаза, сетуя на слепую женскую ярость и любовь, хотя и отметил про себя, что Малфой был ничуть не лучше, чем Паркинсон. За исключением того, что в нормальном состоянии потомственный аристократ мог держать себя в руках. В отличие от его ярой почитательницы. — Что ж, друг, вперед! — подбодрил его Забини, тонко улыбаясь. — Я уже пытался, ее нигде нет… — Драко без перерыва заедал свое горе шоколадом. — Я так страдаю, Забини! — Я знаю, знаю… — Ничего ты не знаешь! — Неудачная попытка поддержки вызвала легкую истерику. — Она там одна с двумя идиотами! Беззащитная, невинная. А вдруг они с ней что-нибудь сделают? Вдруг прямо сейчас делают?! А как, Блейз, такая хрупкая, нежная, маленькая девочка может сопротивляться двум безмозглым соплохвостам? Объясни мне, почему? Почему? Почему эти идиоты думают, что останутся безнаказанными? — Не думаешь же ты, что эти два дурачка домогаются ее?       Так быстро о сказанном он никогда не жалел и понял, что у его друга окончательно поехала крыша. Мысль вколоть ему дозу транквилизаторов показалась не такой плохой. «Сначала думай, а потом говори!» Но было поздно. Малфоя пробирало крупной дрожью, он постоянно заламывал руки и качался. Туда-сюда, туда-сюда. Словно гребаный маятник. Глаза лихорадочно бегали, губы что-то бессвязно шептали. И фантики летели в разные стороны, пока Драко с одержимостью маньяка поглощал конфеты одну за другой. — Ты что, везде подлила это дурацкое зелье? — тихо спросил Забини, злобно глядя на Панси.       Девушка поежилась под его взглядом, и он по глазам понял, что в ее маленькую черепную коробку пришло понимание всего происходящего. Она тихо всхлипнула и умоляюще посмотрела на итальянца. Но последнему было не до женских слез и разбитых сердец. Перспектива того, что Малфой получит толстенным фолиантом по голове, когда попробует «защитить» маленькую хрупкую Грейнджер, абсолютно не прельщала зачинщика творящегося бардака. А то, что Гермиона не такая хрупкая, как кажется на первый взгляд, это неоспоримый факт. И ноющий в дождливую погоду нос слизеринского принца тому подтверждение. — Зелье?! — Крик Драко, казалось, долетел до башни Гриффиндора.       Блейз вздрогнул от неожиданности и схватился за сердце. Каким-то чудом, ни капли не божественным, Малфой услышал одно-единственное слово из семи сказанных Забини в адрес Панси, чем вызвал взрывную реакцию. «Зелье», и все. Игра перестала быть веселой и больше походила на триллер с маньяками-убийцами и манией преследования у главного героя. И слизеринец не мог пока определить, какая роль отведена Драко во всей этой нездоровой фигне. Вероятность того, что Малфой или падет жертвой, или сам совершит убийство, была равна. «Сам виноват, сам буду расхлебывать!» — Вот почему она не обращает на меня внимания! Уизли и Поттер поят ее амортенцией! — Малфой все еще кричал на всю гостиную, сжимая шоколадки в кулаках. — Им же раз плюнуть нарушить школьные правила и выйти сухими из воды. Но ничего, я смогу доказать их вину.       Другие ученики стали неодобрительно и испуганно коситься на Драко. Некоторые покрутили пальцем у виска. Другие молча отошли подальше или же вообще покинули гостиную. Никто не хотел в принципе попадаться Малфою под руку, а под горячую особенно. Блейз же пребывал в состоянии нестояния и очень плохо понимал, что происходит и как это теперь расхлебать. — Мою маленькую девочку! — Истеричный стон слетел с губ Драко. — Они просто используют ее!       Забини на секунду закрыл глаза в попытке не потерять самоконтроль и быстро найти решение проблемы. Но в голове был штиль и яркая надпись: «Забини идиот!» — Блейз, а что, если они мучают ее?! — Малфой схватился руками за голову и направил на друга полный ужаса взгляд. — Это невыносимо! — Да, это точно… — Итальянец механически потер переносицу. — Этому нужно положить конец! Я Драко Малфой, слизеринский принц, платиновый блондин и повелитель драконов, спасу гриффиндорскую львицу из лап злых соплохвостов! — Просто сказочный идиот, — пробурчал Забини и уже приготовил палочку, чтобы оглушить Драко и унести в спальню для промывки мозгов, а также восстановления адекватного состояния, но не успел. Его друга и след простыл.

***

      Гермиона Джин Грейнджер в целом была довольна своей жизнью. День прошел весело и легко, даже двойной урок в компании слизеринцев не испортил ее настроения. В конечном счете, все проблемы она старалась оставлять в прошлом, поэтому с радостью предвкушала ужин и легкое чтение перед сном. Правда, мальчишки бы сказали, что ее «легким чтением» можно убить дементора, но она давно перестала обращать внимание на дурацкие колкие замечания. Мальчишки есть мальчишки, они никогда не взрослеют. Даже если смогли дать отпор Темному Лорду и остаться в живых. Ничто не предвещало беды, когда девушка отправилась в Большой зал.       Тихо мурлыкая какую-то мелодию себе под нос, Гермиона вместе с Джинни вышла из гостиной Гриффиндора. Она витала где-то в облаках не обращая внимания ни на что вокруг. Уйдя глубоко в свои мысли, она шла инстинктивно, обходя препятствия и студентов. А тем временем мозг подбрасывал девушке образ за образом, заставляя глубоко погружаться в воспоминания. Пару месяцев назад Грейнджер испугалась того, что заметила. Драко Малфой, многие годы люто ненавидевший ее, как-то странно на нее взглянул. Их совместное принудительное времяпрепровождение на уроке зельеварения прошло на удивление спокойно. Очень спокойно и даже вежливо. Драко обращался к ней по имени, помогал там, где она не могла справиться, и спрашивал совета, если сам не знал, как поступить. Гермиону все это насторожило и, по правде говоря, немного напугало. Под конец занятия гриффиндорка пристально посмотрела на парня, в его серые глаза. И на секунду утонула в них. Почти захлебнувшись в чувствах, в своих и его, девушка удивленно распахнула глаза, а Малфой ей просто улыбнулся. После он поблагодарил за сотрудничество и, не проронив ни одной едкой фразы, ушел. Этот случай не давал ей покоя, а запах амортенции совсем сбил с толку. — Ты никогда не замечала, как на тебя смотрят парни?       Голос Уизли вытянул ее из сладкой неги размышлений о Драко, о песенке, что пристала к ней, словно назойливая муха. Грейнджер удивленно хлопнула глазами, залилась краской и громко рассмеялась. Слишком больная для нее тема любви была так неудобно поднята. Буквально в тот момент, когда девушка чересчур откровенно рассуждала сама с собой о бывшем враге и его незамысловатых намеках на неравнодушие к ее персоне. Гермионе было и приятно, и страшно. Ведь Малфой никогда не чурался обозвать ее как можно грубее, унизить при всех так, что от слез становилось тяжело дышать. «Поганая грязнокровка». Самая распространенная фраза в его лексиконе волшебным образом пропала во время войны и так и не вернулась. Все его поведение, все поступки показывали, как он повзрослел, как поумнел и даже отступился от своих аристократических принципов. Но Гермионе было проще думать, что все это ей показалось, а все знаки внимания — игра ее воображения. — Посмотри на меня, Джинни! Я же ходячая старинная книга, покрытая пылью. Слишком заумная, слишком незаметная, и в то же время неприлично привлекающая к себе внимание. Придирчива, порой неадекватна и слишком эмоциональна. — Кормак Маклагген, Рональд Уизли… — Джинни шла, загибая палец за пальцем. — …Оливер Вуд, Виктор Крам, Чарли Уизли и, конечно, Драко Малфой.       Девушка остановилась как вкопанная, быстро моргая глазами и анализируя факты. В ее умном мозгу будто произошел взрыв от неожиданно нахлынувшей информации. Во-первых, принять факт, что ты привлекательна для противоположного пола не так просто, как кажется на первый взгляд. Во-вторых, от такого внушительного списка потенциальных поклонников просто закружилась голова. В-третьих, не все произнесенные имена вызывали трепет сердца и восторг в девичьей душе. Приступ паники и легкая истерика были бы обеспечены Гермионе, если бы она не умела брать себя в руки. — Мне кажется, многое притянуто за уши, пожалуй, только Виктор испытывал ко мне хоть какие-то чувства, а остальные кандидаты на мою руку плод твоей фантазии. — Гермиона села за стол, подтягивая к себе тарелку с салатом из тунца и запеченную куриную грудку. — Кого ты назвала первым?       И гриффиндорская староста принялась долго и занудно размышлять, почему сказанные подругой слова не имеют никакого смысла, а главное — логического объяснения. Примечательно, что в размышлениях она была одновременно и близка, и далека от истины. Вся ее жизнь, построенная на умозаключениях, холодном расчете и логике, часто мешала и оставляла ее слепой, не давая воспринимать эмоции людей. Особенно если речь шла о тех чувствах, которые она сама не испытывала. Конечно, ее эмоциональный диапазон достаточно широк, и высокие чувства отнюдь не чужды ее сердцу. Но все комплименты и легкий флирт с наивностью воспринимались ею как проявление вежливости, не более. На Чарли Уизли произошла непредвиденная заминка, которая не решилась даже уверенным ответом Джинни о чувствах ее брата. Они мало виделись, а общались и того реже, так что материала для анализа почти не было. «Что-то из области фантастики и несусветицы» — именно так решила девушка, радуясь, что она никому не нравится и может ощущать себя полноценным человеком. Даже недавние грезы, поселившиеся в ее сердце относительно Драко Малфоя, стремительно растворились под потоком логических умозаключений, словно кусочек сахара в чае.       Безусловно, как и все девчонки, она мечтала о любви. Чистой, взаимной, нежной. Да и образ претендента на ее сердце уже давно и очень глубоко впечатался в ее сознание. Высокий, красивый, умный, спортсмен. Тоже что-то из области фантастики. Высокоинтеллектуальный спортсмен. Глупость какая. Гермиона залилась густой краской, осознав, что самые подходящие кандидаты на ее принца — Драко Малфой и Чарли Уизли. Тунец застрял в горле, и девушка, побагровев, закашлялась. Джинни пришлось сильно ударить подругу по спине, и только тогда Грейнджер смогла рвано вздохнуть, вытирая тыльной стороной ладони непрошеные слезы. — А что касается Драко Малфоя…       Грейнджер не успела закончить свою мысль из-за странного топота. Кто-то бежал в Большой зал. Очень быстро бежал. Джинни облегченно выдохнула, радуясь, что подруга наконец-то закрыла рот и больше не тянет в него еду во время разговоров. И если откроет его, то только чтобы разразиться гневной тирадой на нарушителя порядка и спокойствия в размеренной жизни Хогвартса. — Гермиона!!! — Крик разлетелся по всему Большому залу и эхо, отскочив от стен, вторило: — Миона, Миона, Миона!       Девушка судорожно сглотнула, чувствуя на себе удивленные взгляды всех студентов, пришедших на ужин. Грейнджер оказалась в нелепой позе: слегка приоткрытый рот и вилка, застывшая на уровне подбородка. Ее глаза расширились от удивления, когда она поняла, что источником бешеного и слегка истеричного крика был Драко Малфой. «Помянешь солнце, вот и лучик…» Слизеринский принц целенаправленно направлялся к ней, не замечая ропота, прошедшего по залу. Его глаза буквально искрились злостью, странно перемешанной с обожанием. Пальцы лихорадочно сжимались и разжимались, костяшки побелели. — Миона! — Он подлетел к ней вплотную, с обожанием посмотрел на неё и сел рядом. — Малфой? — выходя из оцепенения, вскрикнула Грейнджер и отпрянула от его руки, уже почти схватившейся за выбившийся локон. — Ты цела? — немного взволнованно, с какой-то эротической хрипотцой спросил Драко, заставив девушку усомниться в адекватности неожиданного собеседника. — Что с твоими глазами? Ты плакала? — Малфой! — Она вскочила на ноги, чувствуя легкую дрожь во всем теле. — Зови меня Драко, любовь моя, но ты не ответила на мой вопрос. — Он встал, пристально вглядываясь ей в глаза и улыбаясь так обворожительно и успокаивающе, что девушка ощутила легкое головокружение.       Грейнджер почувствовала слабость в ногах и стремительно вернулась на скамейку, буквально ощущая царящий в зале шок. Серые глаза Драко так хищно изучали ее кожу, что стало не по себе, хотелось закрыться от его взгляда. Она залилась краской пуще прежнего, стыдливо озираясь по сторонам. Резко, не давая опомниться, Малфой схватил Гермиону за руку, вздернул вверх рукав. На одном из запястий красовался синяк. Гриффиндорка изогнула бровь и хотела уже сказать, что всего лишь ударилась о край парты, но, подняв глаза, заметила, что лицо Драко приняло злобное выражение. — Они тебя бьют, — свирепо стиснув зубы, проговорил он. — Кто? — От шока тон ее голоса стал слишком жестким, и слизеринец только сильнее распалился. — Они! — Малфой резко развернулся на каблуках, закатывая рукава.       В немом оцепенении на развернувшуюся картину смотрели Гарри и Рон. Обе девушки судорожно выдохнули. Гермиона пообещала себе, что промоет Джинни мозги за упоминание Малфоя и притягивание неприятностей на их головы. А также придумала тысячу и одну отговорку на вопросы Гарри и сто язвительных замечаний на грядущую истерику Рона. В целом, происходящее начисто вышибло из нее дух, и молиться всевышнему уже казалось не такой глупой затеей. Она даже была готова отходить семестр на прорицание к профессору Трелони, лишь бы все это закончилось.       Тем временем от гнева на лице Драко заиграли желваки, а руки сжались в кулаки. Он почти набросился на своих мнимых врагов в тот момент, когда Гермиона от ужаса закрыла глаза руками. Но вместо звуков мордобоя зал опять окатило криком. — Забини, пусти!!!       Грейнджер распахнула глаза и увидела Блейза, мертвой хваткой обхватившего торс Малфоя. Последний извивался, пытаясь вырваться и крича такие непристойные вещи, что девушка покраснела от смущения. Признания в вечной любви к Гермионе, проклятия в адрес Поттера и Уизли, намеки на скорую кару в отношении Забини и множество других неприятных замечаний потоком лились изо рта Драко. Его голос начинал стремительно хрипнуть, но он не сдавался. Блейз побагровел от усилий, и ему на помощь подоспели другие слизеринцы. Даже втроем им было тяжело удержать обезумевшего Малфоя. Ситуация с успокоением Драко решилась в тот миг, когда Гарри нанес ему хук правой, чем окончательно вырубил его.

***

      Драко с трудом раскрыл глаза, морщась от боли в носу. Голова трещала так, будто по ней пробежало стадо разъяренных гиппогрифов. Все тело ломило от усталости. Во рту першило, а привкус шоколадных конфет почему-то вызывал рвотные позывы. Последнее, что он помнил — кулак, влетевший между глаз. Теперь Драко не сомневался, что сломанный нос будет предвещать еще и грозу. Глаза тяжело привыкали к темноте, и вот уже несколько минут он тупо пялился вперёд, стараясь разглядеть, где находится.       Кровать была слишком жесткая, и слизеринец пришел к выводу, что он не в своей спальне. Туго соображая, Малфой оставил попытки разобраться, что с ним произошло. Сознание пребывало в густом тумане без признаков рассеивания, и только кулак служил неким символом, дающим надежду на воспоминания. — Мда… — хрипло проговорил Драко, с усилием пытаясь сесть.       Изнывая от желания выпить воды, он протянул руку в сторону, надеясь нащупать что-то похожее на прикроватную тумбочку. Вскоре пальцы нащупали палочку. — Люмос.       Комнату залил тусклый свет, от которого Драко невольно поморщился и прикрыл глаза. Когда зрение пришло в норму, он удрученно огляделся и понял, что находится в больничном крыле. «Что ж, если тебе врезали в нос, можно было бы догадаться, что тебя вырубили, идиот», — самокритично заключил он. В памяти зияла все такая же огромная дыра, а голова продолжала ныть. Малфой нашел подсвечник и зажег свечу. Мирное подрагивание огонька, успокоило его; он погасил палочку и откинулся на мягкую подушку. Сфокусировав взгляд перед собой, Драко улыбнулся уголками губ. — Копна каштановых волос, красное с золотым. Это ты, Грейнджер?       Девушка свернулась калачиком у него в ногах, тихо посапывая. Драко не знал, который сейчас час, но подозревал, что ночь давно вступила в свои владения. От упоминания своей фамилии Гермиона резко подскочила, немного сонная, растрепанная, вызывая очередную улыбку на губах и приступ учащенного сердцебиения. — Еще пару часов назад ты назвал меня по-другому, — часто моргая, чтобы отогнать сон, проговорила гриффиндорка. — Я смутно помню, что произошло. — Он небрежно пожал плечами, наблюдая, как она потянулась, выгнув спину дугой.       Выдавать свои чувства он не хотел, хотя был безумно счастлив, что она всю ночь просидела на его постели. Воспоминания медленно возвращались, и Драко стремительно погрустнел. Конечно, он уже успел свыкнуться со своими чувствами, но сказать не решался. К тому же его пренебрежение ею было настолько откровенным, что он сам не мог разобраться в резкой перемене внутри себя. Повзрослел? Безусловно. Но это не повод отказаться от принципов, которые воспитывал в нем отец. Влюбился, и что-то в нем сломалось по отношению к ней, а в первую очередь — к себе. — Ты признался мне в любви. — Ах, вот оно что. Я признался тебе в любви. — Драко спокойно вскинул брови, уже успев смириться с этим. — Что ж, это не самое плохое, что я сделал. — Не могу не согласиться. — Она мягко посмотрела на него, вызывая каскад мурашек по телу.       Он хрипло рассмеялся, ее губы тронула легкая улыбка. От ее непроизвольной нежности в его адрес по телу разлилось тепло. Мысль, что можно попробовать, стала прорывать его защиту. Сознание билось в агонии, постоянно подкидывая разные варианты развития событий. Но одно он осознавал четко и ясно — если не попробует, если не переступит через свою гордость, то пожалеет. Лучше быть отвергнутым, чем всю жизнь страдать от того, что не решился и забился в угол, словно трус. — Но не переживай, амортенция и не такое с людьми творит. — Так вот что это было… — задумчиво протянул Драко. — А зачем ты подсунула мне свое приворотное зелье? Неужели втрескалась в меня?       Гермиона насупилась так, что между ее бровями пролегла морщинка. Малфою это показалось безумно милым, и он, испугавшись быть раскрытым, попытался сохранить надменное выражение лица. — Вообще-то я ничего не делала! — Она возмутилась, даже покраснела, скрестив руки на груди. — Тогда почему ты здесь? — Потому что пострадал ты из-за меня. То есть из-за моего зелья! Я косвенно виновата в твоем состоянии.       Она вскочила и стала вышагивать туда-сюда, бросая на него злобные взгляды. Драко в очередной раз подавил улыбку. По телу разлилось приятное тепло, и захотелось обнять ее, крепко-крепко прижать к себе, успокоить и никогда не отпускать. Малфой понимал, что от действия зелья не осталось и следа. При этом он даже догадывался, кто мог выставить его таким идиотом перед всей школой. Что может быть смешнее, чем бывший Пожиратель смерти, напившийся приворотного зелья и обезумевший из-за этого… С Забини он снимет голову чуть попозже, когда окрепнет и сможет спокойно встать с кровати. — Гермиона… — Она дернулась, остановилась и уставилась на него, пристально изучая. — О, нет. Зелье еще тебя не отпустило! — Грейнджер в ужасе вскинула руки. — Нет-нет, — Малфой отрицательно покачал головой. — Это ты меня еще не отпустила. — О боже! — Гриффиндорка обескураженно опустилась на стул, стоящий около его кровати. — Я влюбила в себя Драко Малфоя!       Драко неуверенно дотронулся до пальцев Гермионы; она не отдернула руку, как он ожидал, лишь шумно выдохнула. Их глаза встретились. Она смотрела на него так, будто видела в первый раз, изучающе, пристально. — Нет, это не зелье, — тихо проговорила она, пока пальцы Драко переплетались с ее. — Еще до зелья, Грейнджер. Еще до зелья я влюбился в тебя. Моя амортенция пахнет вишней с нотками миндального масла, и этого уже не исправить. — Моя зелеными яблоками и мускатным орехом, — потупив глаза, проговорила девушка. — И этого тоже не исправить?       Он подался вперед так, что их носы почти соприкоснулись. Гермиона шумно выдохнула, залилась краской и коротко кивнула, отвечая на вопрос. Его губы тронула улыбка. Еще пару миллиметров… Их губы соприкоснулись, и Драко мысленно поблагодарил Забини за его тупые выходки, утопая в сладком поцелуе.