Игра на одного

Джонс Коэн когда-то был благополучным человеком. Он работал в службе спасения и собирался жениться на прелестной Энни. Собирался… Теперь всё это стало трепетным и ранящим, как тончайшее стекло, воспоминанием. Кто бы мог предположить, что именно Энни станет жертвой в безумной игре маньяка Билли Эйскьювита. Наверно, самое неприятное случилось в том, что Джонси довелось самолично вытаскивать голову любимой из коллектора. Это едва не стоило Коэну жизни, так как его нога сорвалась вниз и намертво застряла в переплетении проводов, начисто лишая Джонса доступа к воздуху. Иногда Коэн думал, что лучше бы именно так его жизнь и оборвалась, и ребята тогда не изловчились обрезать провода, вытаскивая его, потому что теперь жизнь бывшего спасателя не стоила ровным счетом ничего. Потеряв любимую, Коэн потерял смысл жизни и начал банально спиваться. Он подолгу лежал на продавленном диване и курил, глядя в потолок, пока однажды в его голову не пришла дурацкая мысль… Сейчас, спустя несколько лет после трагедии, Коэн по-прежнему неизменно лежал на диване и курил. Рядом с диваном лежала куча на первый взгляд металлолома: тупые пилы, увесистые гаечные ключи, раздолбанные топоры, большие мясницкие ножи с выщербленными лезвиями, самодельная кривая кувалда, разного размера отвертки и даже заржавелые садовые ножницы. И это был вовсе не садово-рабочий инвентарь, точнее этот инвентарь был рабочим, но использовался уж очень специфично. Дело в том, что этими инструментами Коэн убивал. Были в его арсенале и профессиональные охотничьи ножи и даже пара обрезов, но ими он пользовался только в самых крайних случаях, предпочитая отправлять «клиентов» на тот свет с наибольшими мучениями. Если бы кто-то увидел это богатство в доме Коэна и по глупости решил поинтересоваться его применением, то был бы весьма шокирован и непременно бы позвонил в психушку. Но, к счастью, или, к несчастью, в доме Коэна никто не бывал. После смерти Энни Коэн порвал со всеми знакомыми. Виною тому по большей части был алкоголизм, но теперь это даже играло на руку недавно начавшему частную практику детективу Безымянному. Весьма экстравагантный метод отправки клиентов на тот свет вошёл в привычку Джонса с того самого раза, когда он начал мстить за Энни. Когда Коэн понял, что полиция долго будет топтаться на месте, то решил взять дело в свои руки. Неизвестно к добру или нет, но у Джонси в полиции был друг детства: вместе играли в одной команде в школе, вместе проходили физ подготовку в спецназе, только профессии после армии взяли разные. Майк решил охранять порядок и сажать засранцев, а Коэн засранцев спасать. Друзья всё время подкалывали друг друга. Майк шутил над тем, что Джонс спасал одних лишь кошек да собак, а Джонс парировал, что Майк сажает лишь алкашей и дебоширов. Случай с Энн изменил даже эти отношения. — Неужели ничего нет? — с остервенелым безумием в глазах спрашивал Джонс. — У нас восемь человек под подозрением ходит, но мы не имеем повода трогать и половину из них. Пойми, это такая система, если они ничего не нарушают и на них нет никаких подозрений, то мы не имеем права их преследовать. — В жопу такую систему! — в сердцах крикнул Джонси и хлопнул по журнальному столику рукой так, что последний жалобно затрясся. — Я понимаю твоё горе, Джонси, но и ты пойми, не надо горячиться, мы делаем всё возможное. — Я бы сам хотел участвовать в поимке этого гада. — Это невозможно, Джонси. Ты же знаешь, — печально резюмировал друг. — Слушай, а ты по-дружески не можешь дать мне хотя бы список этих подозреваемых? Я там погуляю рядом, посмотрю, может что-то интересное высмотрю? — Джонси, это явно плохая затея. — Это лучше, чем ничего не делать. Майк помялся, посмотрел на друга исподлобья, почесал подбородок, подумал и через минуты три всё же решил: — Джонс, но ты мне должен пообещать, что ты только посмотришь, — Майк серьезно посмотрел в глаза Коэна.

***

Убийцей оказался третий из списка подозреваемых, три года как отгулявший амнистию Билли Эйскьювит — отморозок каких свет не видывал. Джонси, не раз вскрывавший замки и гаражи, без труда пробрался в гараж Билли. С виду это был обычный очень чистый гараж, что сразу бросилось в глаза. Эта чистота крайне сильно диссонировала с жильем Эйскьювита, которое походило на мерзейший свинарник. По всему было видно, что именно в гараже ублюдок проводил большую часть времени и занимался он там явно не ремонтом машин. Как следует обшарив гараж, Джонси в сливной яме нашел колечко, маленькое колечко с синим камешком — то самое, какое он подарил Энни на помолвку. Сотрясаясь всем телом, большой, сильный и рослый мужик плакал, как пятилетний пацан при виде сломанного велосипеда. У Джонси в тот миг сломалась вся жизнь. Дав обещание не вершить самосуд, Коэн пришел с уликами к другу. — Блин, это не законно, Джонси, — сказал Майк, одномоментно посуровев лицом. — Если бы это нашли копы при осмотре, то да — это была бы улика, а так… На кой чёрт ты вообще залез к нему в дом? — А как иначе прикажешь искать доказательства? — Что делать то теперь? — Майк мрачно думал. — Чёрт, теперь только ждать его очередной атаки и ловить с поличным. — И это всё?! — вскипел Коэн. — Всё, что может предложить полиция, зная кто серийный маньяк, который насилует и убивает молодых девушек?! — Ты не понимаешь, Джонси… — Я всё понимаю, Майки, — съязвил Коэн. — Я сам сделаю это, — добавил он голосом, тихим и полным яда. — Тебя посадят, — осёк его Майк, хватая Джонса за здоровенное плечо. — Если докажут, что это сделал я, — ответил Джонс с неприятным оскалом. Всеми правдами и неправдами Коэн раздобыл жучок слежения. Для этого ему понадобились все его армейские связи. Он понимал, что идёт на неоправданный риск, и что по шапке может влететь не одному ему, но в глубине души ему было всё равно. Мир стал серым и больным. Билли реально вёл скотский образ жизни. Коэну хватило и двух дней наблюдения за этим отродьем. Но в планы бывшего спасателя не входило просто убить подонка. Ему хотелось чтобы все мучения, чтобы каждая пролитая слезинка Энни отразились на лице этого урода. Коэн гонял Билли целый месяц, то неожиданно нападая в закусочных, то подстерегая его на безлюдных переулках. Через какое-то время Билли догадался, что его пасёт кто-то из родственников жертв и этот кто-то был дьявольски умён. Он не просто разбирался с Билли, но и заодно уничтожал все его дружеские связи. Поначалу этот кто-то просто избивал приятелей Билла, но потом стало хуже. Толстого Дина этот придурок разделал под черепаху — вырвав ему челюсть. Видимо, узнав, что Толстый Дин был большим любителем блюд из мяса молодых девушек, и именно ему Билли сливал результаты своих похождений. Красавчику Мету неуловимый преследователь отбил все причиндалы, сделав такую яичницу, что теперь Мету было в пору делать карьеру евнуха, а не сутенёра. Да, некоторых девушек Билли не убивал, а отдавал в бордель, где их держали на наркотиках прикованными в подвале. Дольше месяца такие не жили, да надо ли это было, если меньше чем через месяц Билли ловил новенькую девчонку, на наркотных анорексичек спрос был не аховый. А ещё потом таких порченых Дин брать отказывался наотрез. Зато их с удовольствием брал Чаки, местный веселый фермер. Он делал прекрасные удобрения, которые поставлял всем жителям в округе, и особенно смеялся, когда какая-нибудь из мамаш при нём радовалась разросшимся цветам, не зная, что поливает их эссенцией из собственной дочери. Веселому фермеру добрый малый решил растворить конечности в его же химикатах. Так и нашли Чаки привязанным к тазам, в которых его руки и ноги успели разложиться до состояния киселя. Билли было страшно подумать, что же этот сумасшедший приготовил для него? Но, зализывая очередную рану, он понял одно — парню нахрен не сдалась его смерть, ему нужны были его мучения. А мучиться Билли порядком устал, ныне у него осталось всего семь пальцев на руках, один глаз, половина сломанного носа, и ни одной здоровой ноги. Про жучок Билли догадался слишком поздно, но когда догадался, то решил сыграть по-крупному. Он сам выдвинулся в логово своего преследователя, благо выяснил кем он был. — Лучше бы ты убил меня сразу, Джонс Коэн, — сказал он хриплым голосом в трубку. — Где ты? — раздался безэмоциональный голос на том конце провода. — Догадайся, — ответил Билли и улыбнулся, направив ружье на старушку, что сжалась в углу между диваном и аквариумом с золотыми рыбками. Женщина завизжала, и раздался выстрел. — Приезжай, Джонси, может ещё успеешь спасти золотых рыбок. Коэн перехватил Эйскьювита в том же районе, где проживала его ныне покойная мать, и до смерти забил гаечным ключом. Но пока Билли ещё был жив и пока ещё мог говорить, он сделал то, благодаря чему крыша Джонса поехала окончательно. — Знаешь, что самое крутое в том, что происходит? Ты стал маньяком позабористее чем я, — хрипя и смеясь, отплевывая кровь, говорил Билли. — Забавное дело судьба? Ты хотел стать папашей, а не вышло… — Папашей? — Ты что придурок не знал, что твоя самка была с икрой? Ответа не последовало. В руке Коэна оказалось первое, что подвернулось. С тех самых пор Джонс всегда добивал клиентов чем-то тяжелым или неприспособленным для убийства. Клиентов, потому что после дела Билли, Джонс уволился из службы спасения и открыл что-то типа детективного агентства. Майк, сначала думавший, что Джонси спятил, хотел отговорить друга от затеи, но убедившись, что катушки у Коэна размотались бесповоротно, махнул рукой. Вскоре он даже начал подкидывать работу другу. Так и появился Безымянный детектив, ведущий игру на одного. Детектив без тени сомнения, без совести, без жалости. Он играл безупречно. Его клиенты никогда не оставались в живых, если заслуживали этого. Иногда дружище Майк подкидывал висяки лишь с одним словом, прикрепленным на обложке дела: «Устранить». Иногда Джонси высматривал своих клиентов в газетах. В последнее время подонков развелось довольно много, но один особенно не давал Коэну покоя — «Чесапикский потрошитель». Его работы в серийку выделили совсем недавно, и это значило только одно, что этот человек прятался среди порядочных и успешных. Коэн это уже знал из своей практики. Все маньяки были внешне простыми людьми, на которых думалось меньше всего, в этой связи ему с Билли повезло. Таких, как Билли, ловили быстро, если у них не было скрытой преступной сети, а вот одиночки обычно маскировались под благополучных граждан и иногда даже бывали главами образцовых семей. Доктор Лектер семьи не имел, но был очень успешным практикующим доктором психиатром. Коэн целый месяц провел, наблюдая за подозреваемым. Все повадки доктора: его нарочитая чистоплотность, его острая внимательность к любой детали, его холодные напряженные глаза, даже его мягкая походка — всё это наводило Джонси на мысль, что этот доктор отменный хищник, умный и опасный. Что такой никогда не сдастся, не остановится, не прекратит своей «игры на одного». Через месяц у Коэна был полный карт-бланш: фотографии с места преступления. Джонс мог бы выдать их полиции, чтобы этого порядочного гражданина судили по всей строгости закона, но тут Джонси узнал нечто неприятное. Оказывается таких больных, как он и как этот доктор, не судили в том смысле, что они садились в тюрьму, где их ждало то, что пострашнее смерти, нет. Такие типы попадали почти что в санаторные условия психиатричек с пятиразовым питанием и отдельной камерой. Нет, такие уроды должны страдать — это была аксиома для Джонса Коэна. Ему было не впервой запугивать маньяков. Сначала он присылал фото, где было видно кто кого и как убил. Потом через недельку начинались письма: сначала короткие, похожие на записки, что клала с собою в школу мама, а потом всё более подробные и длинные. Джонс не понимал одного, чем длиннее становились его послания, тем больше улыбался этот говнюк-доктор, словно его радовало то обстоятельство, что кто-то знает о его проделках. Его словно не смущало, что Джонс в письмах подробно описывал какими именно способами он будет пытать ненавистного маньяка. В конце-концов Джонсу это довольно сильно надоело. Бесстрашие доктора его немного смущало и наводило на мысль о полной безбашенности последнего. Доктор позвонил ему сам. Джонс не то чтобы не ожидал такого поворота, он понял, что док был крайне умным ублюдком. — В пять за городом на старом складе, — прозвучал чистый прохладный голос, лишенный какой-либо интонации. Джонс прихватил с собой весь арсенал колюще режущих и на всякий большой охотничий нож и обрез. Ровно в пять он стоял у склада, ровно в пять там же появился человек небольшого роста, одетый в модный костюм и с дорогим кожаным портфелем в руке. Человек улыбнулся и, изящно сняв темные очки, поприветствовал своего оппонента, словно им предстояла милая беседа о погоде или фильме, но никак не поединок на смерть. — Добрый вечер, мистер Джонс, если не ошибаюсь? — Для тебя детектив Безымянный, ублюдок. — Что ж приятно познакомиться, — ответил Лектер. — Может быть пройдем внутрь? — предложил он и легким грациозным жестом пригласил противника пройти в здание склада. Коэн не ответил, лишь мрачно глянул и повел плечом, но зашагал за доктором, придерживая рукой перекинутую через плечо спортивную сумку. — Что ж решили избавить мир от очередной опасности, мистер Безымянный? Впрочем, на самом деле вам надо совершенно не это. Так ведь? Как её звали? Кэтти, Минни, может быть Энни? — доктор Лектер говорил с расстановкой с паузами, а внутри Коэна всё переворачивалось. — Решил со мной в жалку поиграть? Не выйдет, — осёк монолог Лектера Коэн. — Ну почему же поиграть, я всё же профессиональный мозгоправ, — пошутил Лектер, — но, если оставить шутки, то вам ещё и в правду можно помочь, Коэн, и превратить Безымянного в нормального человека со смыслом жизни, со вкусом к жизни. Ведь что вы обычно делаете после убийства? Глушите алкоголь в немыслимых дозах, расплавляя внутри себя так и непролитые слёзы? — Это уж моё дело, док. Да и что вы знаете об убийствах? — О, поверьте, очень многое. — А я думаю, нет. Ты думаешь, не про убийства, а про извращения. Ты маскируешься под хорошего человека, но ты словно трупная гниль. Ты педантично ждешь своего часа, чтобы потом тайно ночью наслаждаться своими мерзотами? Днём уважаемый господин, а по ночам кровожадный вампир. — Отчего же вампир? Я никогда не пил крови своих жертв, — уточнил Лектер. — Да и жертвы ли то были? Мы ведь с вами, по сути, занимаемся одним делом, Джонс. И мне, на самом деле, очень хочется помочь вам, потому что в вашем случае терапия возможна. — Вот моя терапия, — Джонс вынул из сумки большой ржавый топор. — Убивать таких как ты, а потом спать спокойно, зная, что вашего брата ходит на земле на одного меньше. — О, такими темпами вы далеко не зайдете, — заметил Лектер. — Что же вы будете делать с теми, кто сидит на самых верхах и окружен самой мощной защитой? Вы хотя бы хоть что-нибудь узнавали о моих клиентах? О том, что от моих рук ещё не умер ни один невиновный человек? — Ну давай, продолжай петь сказочку, серенький волчок. Я послушаю, я много таких выслушал. — Ну да, быть охотником на волков эта идея звучит куда заманчивее, чем быть просто убитым горем бывшим спасателем, не уберегшим свою невесту. — А ты сам значит самый добрый и пушистый? — Я тоже делаю свою работу, и, поверь, я делаю её не так грубо, — ответил Лектер более жестко. — Мы могли бы стать партнёрами. Ты не представляешь какая радость зарождается в моей голове, когда я думаю, что не одинок в этом мире. Что есть такие же небезразличные люди, горящие идеей очистить этот мир от тупых тел, от упырей и подонков. Но одно ты забыл, Джонси Коэн, Безымянный детектив, что уничтожая, ты и сам становишься на путь упыря и подонка, а стало быть друг для друга мы являемся мишенью. — Да, в этом ты прав, мозгоёб, но это не спасёт тебя от смерти. — Меня? Быть может да, быть может нет, — Лектер снова улыбнулся, чем сильно разозлил Коэна. Слишком уж легко, словно пританцовывая общался с ним этот пижон. Он что бессмертный что ли? — Повторю, ты ещё можешь спастись, Джонси, — продолжил как ни в чём не бывало Лектер, словно над ним сейчас не зависал скалоподобный свирепого вида мужик. — Подумай, подумай для тебя ещё возможна терапия. Скажи честно — хочешь ли ты начать всё с начала и обрести ту самую блаженную гармонию? — Я же сказал, моя терапия работает, когда такой придурок, как ты, будет лежать мертвым. — Что ж, Джонси, ты выбрал сам, — с лукавой улыбкой ответил Лектер. Они неспешно готовили своё вооружение для схватки. Лектер аккуратно снял пиджак и закатал рукава своей дорогой белоснежной рубашки. К удивлению Коэна доктор взял с собой лишь складной нож, что против его арсенала смотрелось то ли глупо, то ли с насмешкой, то ли вызовом. Хотя может, конечно, доктор обладал знаниями восточных единоборств, хотя мало чем походил на накачанных ребят из фильмов про ниндзя. Его мягкое пластичное тело скорее выдавало в нём вальяжного любителя роскошных машин и не менее роскошных ресторанов, но никак не практикующего спарринг партнёра. Однако удивления Джонса не закончились. Едва, обоюдно пожелав друг другу удачи, партнеры кинулись, сокращая меж собою расстояние, Джонс понял, что перед ним не совсем человек. Точнее человеком он был внешне: голова там зубы, глаза, руки, но вот внутренне это был чистый дьявол. Он двигался как ветер, пластичный как кошка, с этой вечной улыбкой. Джонс не успел увернуться и почувствовал, что его правая рука онемела. Глянув на неё он понял, что сухожилия были отсечены полностью, и рука осталась болтаться на кости и остатках мышц с кожей. Ни секунды не переживая за урон своему здоровью, Джонс выхватил обрез и выпалил в доктора. Но то ли зрение его подвело, то ли реально док мог передвигаться со скоростью звука, но выстрел пронзил пустоту, а в следующий миг нож доктора полоснул по коленному сухожилию Коэна. — Джонси, Джонси. Где же твоя Энни? Неверно ты рассудил. В мире охотников есть строгая иерархия и глупо было покушаться на то, чего ты никогда не сможешь достать. — Так кто ты такой? — выпалил Коэн из последних сил, чувствуя, как с потоками тёплой липкой крови из него уходит жизнь. — Монстр, Джонси, монстр. Я давно не человек. Я им был когда-то. Ты ещё не до конца превратился в монстра, Джонси, но ты выбрал свою терапию. Ты выбрал, Джонси. И ты знаешь, что у охотников есть только одно правило: игра на одного не может быть игрой для двоих. Прости. С этими словами Доктор Лектер сделал короткий выпад рукой вперёд, рассекая артерии на крупной шее Джонси. — Хм, славный малый. И что же мне съесть на память о тебе? — словно сам у себя спросил доктор Лектер. Он давно готовил блюда из убитых им людей. Джонси не стал исключением. Его письма доктор ещё долгое время хранил в сейфе, перечитывая, прежде чем уничтожить. Джонси Коэн, так похожий на него, ставший частью него в приготовленном и съеденном блюде. Джонси Коэн — Безымянный детектив, чья игра на одного была прервана его игрой. Что поделать, таковы правила абсолютных хищников, и не доктору Лектеру их было менять.