Контроль

Равномерный стук белых, словно гной пролежавших в тени оврагов трупов, по которым однажды взбиралась сама Жанна Д’арк, маленьких, словно карлики поймавшие в плен Гуливера, украшенных прогнившими, чёрными шрамами-глазами, откуда торчали тонкими кровяными подтёками и трещинками, полосатые, молодые черви жаждущие плоти и разложений, уродливо-тонких, словно души умерших, берёз в окно, монотонно разрезал ночную тишину кабинета. Диппер сидел на зелёной, новой кушетке и косился на протянутую таблетку с успокоительным, которую мамочка всех брошенных детей почему-то хранила в том самом кармашке с разнообразными секретами. — Пей, — безэмоционально-позитивно приказала Люсинда, держа на лице неизменную, приветливо-каменную улыбку. Бледный подросток всё же принял оболочку, содержащую успокоительные травы и химические добавки, и выпил. Она была ужасно горькой и большой, и она едва проскользила по узкому горлу, но спасательная жидкость подоспела вовремя позволяя столь нужной таблетке опуститься вниз. Жадно осушив бокал до дна, Пайнс прокашлялся и положил граненый стакан на рядом стоящий стол на котором была красная, настольная лампа, сине-белая кепка с изображением ёлки, неизвестные бумаги, заполненные мелким и аккуратным шрифтом, несколько книг, рисунков с абстракцией и карандаши, ручки и ластик. — Итак, Диппер, что это было? — Я… — на этом звуке всё и оборвалось. Пайнс не знал, что может сказать в своё оправдание, хотя бы потому, что сам не понимал, что происходит. Но несмотря на это, подросток точно знал, что говорить правду не стоит даже под пытками. Итак, мысли метались по полу, подобно вальсирующим теням проводов-ветвей, которые так и путали своими длинными искажениями и без того запутанного мальчишку, грозя отхлыстать его разум за своеволие и попытки осознать происходящее. Наконец, найдя достойное и вполне логичное оправдание, зелёный житель дома поспешно сказал: — Э… тени на лицо Билла упали странным образом и я, ну, э… Испугался. Да. Ну, серьёзно, давайте признаем, что Сайфер в темноте жуткий! А вокруг ещё и странная атмосфера хорроров была, вот я и… Кхе… — младший понимал, что оскорбляет человека за его же спиной, но в данной ситуации он считал, что такое поведение и слова были нужными для своей же защиты и сокрытия нежелательных подробностей. И если оскорбление психованного придурка, который говорил гадости про его семью и который ударил его прямо в солнечное сплетение — это та незначительная цена, которую нужно заплатить за то, чтобы тебя не увезли в дурку, то Диппер с радостью был готов полить соседа грязью и не такими безобидными словами, в конце концов, он это заслужил. И это меньшее, чем может отомстить Диппер Пайнс. — Вот как? — словно не веря в сказанное, хитро улыбаясь спросила женщина, а затем, так же безучастно и безэмоционально, как и всегда, продолжила. — Что ж, ты сильно испугался, милый, думаю, тебе стоит меньше смотреть ужастиков. — Да, вы правы. Думаю, теперь я могу идти? — указательным пальцем показывая на дверь, спросил Пайнс, на что получил такой ответ: — Советую ещё посидеть, успокоительное сильное, от него может закружиться голова. — Ничего страшного. Я дойду без проблем. — Устало сказал Диппер, потирая глаза и желая поскорее лечь спать. — Отдохни ещё немного, — снисходительно сказала леди и внезапно надела на голову мальчишки ту самую кепку со стола, говоря озадаченному парню, что это — подарок в честь становления членом их большой семьи. Пайнс посмотрел в окно и увидев своё отражение, радостно подумал о том, что ему, кажется, идёт такой головной убор. Радость придала сил и Диппер, поднявшись с кушетки, заявил о своём желании покинуть медпункт. — Как скажешь, — после этих слов и кивка чёрной головы, юноша чуть пошатываясь поднялся и направился к выходу. У самой двери, мальчика остановил один внезапный вопрос от хранительницы всех секретов: — Ты веришь в сверхъестественное? — Нет. — не задумываясь ответил подросток, а затем повернувшись к женщине, которая будет играть роль его защитницы и матери, с решительный уверенностью в глазах продолжил, — я — ярый реалист, и ни под каким предлогом не поверю в магию и прочий сказочный бред. — Это хорошо, даже отлично, продолжай в том же духе, а теперь иди спать и не бойся Билла, он может быть иногда буйным и капризным, но он не опасен. По крайней мере, пока находится здесь и пока ты не потакаешь ему. Диппер на такое не ответил словами, лишь лицом показал весь спектр непонимания, сомнений, постепенно закипающего в груди тихого страха и недоверия к своему соседу, и плохо скрываемой неприязнью. — Иди спать, Диппер, — приказала женщина замершему мальчишке, голосом снежной королевы, и Пайнс поспешно вышел из комнаты направляясь в своё новое «гнёздышко»

***

Открыв дверь в комнату, Диппер застал довольно странную картину. Билл лежал поперёк кровати, его туловище свисало вниз, волосы касались пола, а сам Сайфер, приложив руку ко лбу, по театральному неестественно заныл: — Оххх! Саша, мне ужасно дурно! — Прекрати разыгрывать драму на пустом месте, — пройдя в комнату приказал новичок, а затем недоверчиво полюбопытствовал, — и кто такой Саша? — Понятия не имею, — Билл перевернулся на живот и поставив локти на пол, а голову на ладони, подмигнул единственным глазом, а затем положил голову на пол, при этом накрывая её руками, затем закряхтел словно старое дерево под ударом топора и что-то пробубнил. Но из-за скрипучих шагов медной кудряшки, которая направилась к своей кровати, слов разобрать было невозможно даже самому хранителю их смысла. — Чего? Хотя ладно, не отвечай, не хочу вникать в твой очередной бред. — Грубо ответил новый член старой семьи, резким движением отбрасывая одеяло в сторону. Сам же хозяин комнаты наконец-то полностью скатился с кровати и лёг на пол, скручиваясь калачиком словно котик. — Эй! То, что мне плохо — не бред, а факт. — Закрыв руками голову проворчал разбиватель людских жизней. — Мне плевать. — Ещё более грубее и злее чем раньше сказал Диппер и выключив свет, лёг в кровать и закрыл глаза, чувствуя, что головокружение до сих пор не прошло. — Фу! Как некультурно! Кто соизволил научить тебя таким дурным манерам? — ненавистник подушки то ли не понимал прямых намёков, то ли из скуки, но не хотел прекращать диалог. — Пф, ну… Полагаю, что те кто подавали мне в этом доме пример, с тех я его и взял. — Да? Покажешь мне этих людей? Хочу избить их розгами за подачу плохого примера несчастным людям страдающим от головокружения, галлюцинаций и прочих психических недугов. — Что, прости? — Не прощу, я теперь обиделся навсегда. — Билл сложил руки на груди, нахохлился и надул губы, а затем, поняв, что совсем уж переигрывает и доводит парня до полнейшего непонимания и злости, решил немного прояснить ситуацию, тем самым желая запутать мальца ещё больше. — Знаешь, ты, стоя в круге, видел то, что не следует. И ты так звонко орал, я аж чуть не оглох. Теперь считаешь меня монстром? Я в твоих глазах ужас во плоти? Ты боишься меня, верно? Будешь избегать меня и продолжишь говорить обо мне гадости за спиной? Знаешь, я был о тебе лучшего мнения по началу, но как и ожидалось, ты не выдержал и проявил свою мерзкую сущность — всё надавливал одноглазый, стараясь прикопаться к мальчишке, желая вывести его на чистые, негативные эмоции. Желая ужалить побольнее, чтобы избавиться от свалившегося балласта на голову, к которому Билл испытывал смешанные и странные чувства, которые в далёком прошлом подавил в себе. И Сайферу так сильно хотелось загнать обратно выскользнувшие из тёмных уголков души чуждые и запрещённые им же самим эмоции, что был готов атаковать психику причины его эмоционального недуга очень упорно и агрессивно. — Я не… не понимаю, что происходит? Кто ты, Билл? То, что я видел тогда в круге были совместные галлюцинации? Или… Как ты мог узнать обо всём?! — в волнении, требовательно стал спрашивать мальчик, судорожно пытаясь дать себе время на обдумывание ситуации, и когда пазл в его голове сложился, он с гордым видом радостно выдал: — А хотя стой, кажется, я поймал логическую ниточку! Если предположить, что всё было подстроено с самого начала, и что вы все сговорились разыграть меня, напугав, то всё встаёт на свои места! — но тут же безудержная радость и облегчение сменились задумчивостью и очередной активностью мозговых извилин, один вопрос, всплывший в сознании, словно лишняя деталь головоломки, заставил Диппера начать нервничать снова: — Но, с другой стороны, как вы добились таких эффектов? Я ведь видел настоящий кошмар наяву! — руки снова полезли ко рту, и острые зубки стали активно стучать по ногтям, откусывая их. На такое действие со стороны Пайнса Билл скривился и издал кроткий звук отвращения, который, впрочем, не привёл парня к нужным выводам. Лишь спустя две минуты, в течении которых мальчик сопоставлял факты, Диппер, хлопнув себя по лбу, посмотрел на соседа и наконец вынес свой вердикт: — Вокруг же темно было, и эффект неожиданности сработал на ура, хахаха, моя фантазия всё дорисовала сама, ну и ну! Вау! Что ж, такая теория объясняет даже то, почему Люсинда спросила меня, верю ли я в сверхъестественное! — Ух ты, неожиданная смекалка, — удивлённо присвистнув, ответил Билл. — Но, в таком случае, как ты узнал о том, что я говорил Люсинде? — У меня глаза и уши повсюду. — Тоже мне, всевидящее око. — Ага, оно самое. Я знаю всё обо всех и даже больше. — Хах, может тогда устроишься работать в жёлтую прессу? — А почему бы и нет? Я люблю жёлтый цвет. — Какой же ты придурок, — прыснув в кулак сказал Пайнс. А затем он понял, что расслабился в компании агрессивного, неуравновешенного, проблемного и просто странного подростка слишком быстро. В присутствии Сайфера, маленький, новый житель, ощущал себя неправильно. Слишком уютно. Как с старым, добрым, дорогим другом, с которым прошёл многое. И ощущая такие странные, щемящие в груди чувства, злиться на противное поведение и опасные замашки коллеги по комнате было просто не возможно. По крайней мере, долго уж точно. Но, несмотря на как всегда нелогичные чувства, новичок думал о том, что подружиться с таким типом как Билл, у него навряд-ли выйдет. Слишком уж он был неправильным, слишком демоническим, опасным, такие люди как Сайфер всегда тащат на дно, да и ветреность разбивателя людских жизней не внушала доверия, наоборот отталкивая, заставляя думать, что одноглазый в любой момент может предать или перевернуть и вывернуть всё так, как будет выгодно только ему, не брезгуя прибегать к самым изощрённым и грязным методам. И Диппер, понимая это, думал, что при сожительстве с таким человеком, нужно быть крайне осторожным и дружбы заводить с ним не стоит. Но несмотря на всё понимание, Пайнс необъяснимо тянулся к столь загадочной и неоднозначной личности. Парень всегда любил загадки и тайны, любил взламывать сокрытые секреты, любил рыться в истории и логических путаницах, обожал думать и строить безумные теории и предположения, любил мистику, детективы и отчаянно жаждал приключений, которые отвлекут его от недавних событий. Возможно именно поэтому, видя перед собой, возможно, одну из самых главных загадок всей жизни, Диппер тайно тянулся навстречу и был готов спустить с рук своей неординарной музе даже чертовски мощный удар в уязвимую точку. Да, Билл был засранцем и просто мерзкой личностью, но он так же был интересен, он одним своим видом вдохновлял на безумные, нелогичные действия, также в нём была искра скользкой харизмы и куча тайн, миллиард мыслей и идей, ветреность, способная сбить с ног и странная, неуместная элегантность совмещённая с открытостью и подростковым пафосом. Также он был опасен, а опасность всегда тянула Пайнсов к себе граблями, и, возможно, исходящая рискованность, дерзость, нежелание подчиняться, и огромная сила духа нонконформизма, сильнейшей силой гравитации звёздных тел, притягивали к себе юношу с непростой судьбой. Да, Билл был странным, не таким как все, притягивающим, и возможно чуточку красивым, не красивее самого Диппера, по его скромному мнению, конечно, но всё же. — Эй, парень, если ты сейчас же не выключишь свет, я огрею тебя подушкой и объявлю тебе войну. — Знаешь, — мальчик окинул соседа игривым взглядом, а затем забив на головокружение и прошлые обиды, искренне улыбнулся и сказал, — а я не против!

***

Бессонная ночь, проведённая в компании безумца, звёзд из пыльного окна, сквозняков, перьев от толстых подушек, и ворованного чая из столовой, была просто чудесной. Подростки впервые за долгое время своих странных жизней почувствовали себя в своей тарелке, впервые за долгое время они просто веселились и вели себя как настоящие, бунтующие и веселящиеся подростки. Говорили о высоком и пускали шутки ниже пояса, сражались и играли, тихо хихикали, и скрывались от спящих жителей дома. Но за любое чудо и веселье, рано или приходится платить, и в этот раз, платой стала усталость, огромное желание спать, сильное головокружение и нежелание шевелиться в принципе, но разве кто-то позволит ночным птицам старого дома спать днём? Конечно нет, ведь впереди была зарядка, завтрак, уроки и много всего интересного. Поэтому выходя из комнаты, зевающий и очень уставший подросток, спустился по лестнице и вместе с подростками с которыми толком не успел познакомиться, стоя в мокрой от слёз невесты траве, которая впитывала в капельки росы рассветные, багряно-жёлто-оранжевые лучи и краски солнца, он как и все, под руководством Люсинды, стал выполнять столь нежеланные, физические нагрузки, при этом удивляясь как дама в возрасте может делать вместе с молодёжью тяжёлые, выматывающие упражнения, при этом в голос исполняя бодрую песню, на подобии тех, которые раньше исполняли в скаутских лагерях Когда же зарядка подошла к концу, Диппер сонно побрёл в комнату, чтобы взять необходимые вещи для купания в прохладном душе, который должен был освежить тело и взбодрить утомлённый разум, но не дойдя до неё, он остановился и пришёл в шок. Растрёпанный и весь помятый Билл держась одной рукой за стену, а второй рукой прикрывая рот, еле передвигая ноги, с ужасом, паникой и отвращением в глазах пошатываясь проходил мимо него. Диппер подбежал к соседу, взял его под руку и, давая ему дополнительное чувство опоры, без лишних слов повёл одноглазого, бледно-зелёного человека с синяком под глазом, от оскорблённой бессонницей ночи, к ближайшему туалету, благо был он совсем рядом. Диппер и Билл буквально ввалившись в небольшую комнатку, еле стоя на ногах побрели к заветной цели до которой оставалось совсем немного. Друг крыс и пауков с стеклянно-блестящим, мученическим взглядом упал на колени перед унитазом, словно надоевшая кукловоду марионетка. Чувствуя тупую боль в груди и пульсирующую, словно вскрытые вены, боль в голове, ощущая терпкий привкус ядовитой, ядерной желчи и чего-то смутно-знакомого в полости рта и глотке, и видя, как мир расплывается и искажается в его голове картинами измерения снов, похожими на шедевры экспрессионизма, Билл, вытирая капли пота с лба и шеи, которые стекали, словно искажённые фразы лжепророков с их продажных уст, убрал вторую руку от рта, склонился перед белым троном словно рыцарь, и слыша колокольный набат в своей голове, сходя с ума от дёрганных сокращений диафрагмы и мышц передней брюшной стенки, задержал дыхание и издавая одни из самых отвратных звуков для людей, совершил выброс содержимого желудка через ротовую полость на белую, керамическую, скользкую стенку. Диппер не мог найти себе места и, чувствуя себя никчёмным и бесполезным в данной ситуации, решил сделать хоть что-то для своего соседа. Поэтому коснувшись руками светлой головы, собрал торчащие во все стороны, мешающие волосы в хвост и стал придерживать их, чтобы хоть как-то облегчить чужие страдания. Но на удивление, его старания не оценили по достоинству, и грубо отпихнули одной дрожащей, слабой рукой, не позволяя к себе прикасаться. Когда рука вернулась к керамическому кольцу, Билл продолжил своё дело. Его рвало невыносимо долго, от чего сердце новичка стало сходить с ума от жалости и сочувствия. Страдалец старался глубоко дышать, но выходили лишь рваные вздохи, которые тут же прерывались гортанными скрежетаниями и новыми потоками непонятно чего, которые так и выливались из рта, вместе с градом слёз из глаз. Вся промокшая повязка съехала с лица прочь, но Диппер, к счастью, не смог увидеть, что же она скрывала. Вскоре кислорода стало катастрофически не хватать, и Билл стараясь утереть слюну с губ, жадно раскрыв рот, задрал голову назад. Грудная клетка расширилась вбирая в себя необходимый воздух. Плечи тряслись. Весь Билл трясся, словно он сидел не на полу, а на электрическом стуле. И в конечном итоге, организм не выдержав перегрузки начал ослабевать ещё сильнее, глаз, словно вечерняя звезда, начал закатываться. Зрачок расфокусировался. Когда непонятное содержимое с белой пеной и прозрачной слизью с оттенком чего-то жёлтого прекратило вываливаться изо рта бедняги, Сайфер, словно готовясь потерять сознание, завалился на бок. И спустя пару мгновений он, словно лебедь-самоубийца потерявший возлюбленную, рухнул с высоты колен на пол, при этом ударяясь головой. Диппер, находясь в дикой панике и незнании, что делать в таких ситуациях, начал звать и слегка тормошить соседа, но бледный Билл с алыми щеками, закрыв рукой повреждённый когда-то глаз, закрыл веком целый, и беззвучно глотая слёзы, начал смеяться, звонко, рявкающе и безумно. Пайнса передёрнуло от истерики соседа. Он в исступлении замер, перестав дышать и чувствуя каждым атомом своего тела страх и беспомощность. Смех Билла напоминал смех дьявола, который, овладев телом утратившего разум человека с диагнозом «шизофрения», которому самое место в псих больнице, наконец-то получил доступ к миру людей. Но вот, причина ступора новичка перестал смеяться, и наконец-то затих. Лишь шмыгнув носом и стараясь восстановить утерянное дыхание, он еле слышно прохрипел «уйди», и Диппер, поняв это по-своему, действительно ушёл. И, держа женщину за руку, волоча её за собой, привёл в туалет того, кто уж действительно должен был помочь Биллу хоть чем-то. Если точнее, то Люсинду. Она, окинув хозяина комнаты безразличным взглядом, поняла, что случилось и достала из кармашка шприц, иглу и ампулу с неизвестным, неподписанным содержимым. Надев иглу на шприц, женщина набрала десять миллилитров раствора и недрогнувшей рукой, привычным жестом вколола в яркую, синюю вену, спасительное что-то. Но когда Люсинда медленно вводила неизвестный препарат в вену к Биллу, от наблюдательных и неосознанно анализирующих глаз Диппера не ушёл факт того, что не смотря на то, что вена была яркой и заметной, рука некогда ожившей статуи была почти полностью исколота. Это наталкивало на тревожные и ужасные мысли о том, что, возможно, такое ужасное состояние Билла могло бы быть связано с употреблением наркотиков. Ведь совсем недавно Сайфер наглым образом, бесстрашно демонстрировал ему опасный свёрток бумаги с отвратным содержимым, а раз так, то значит, что он мог и не брезгать вводить в своё тело запретные вещества не только через вдыхание, но и через вены. От увиденного состояния Сайфера и от гадких мыслей, глаза невольно защипало. Мальчишке было страшно. Но теперь не за себя, а за того, с кем этой ночью он беззаботно веселился. Увиденное пару минут назад зрелище не для слабонервных и переживания искали выхода наружу, и они нашли его в слезах которые застыли в глазах, в аритмии и тихом скулеже, который к счастью никто не заметил. Когда всё содержимое оказалось в теле разрушителя жизней, он дёрнулся, сморщился, зашипел и, словно ища поддержки и помощи в бреду потянулся слабой, дрожащей рукой к Пайнсу. Диппер хотел необдуманно, тут же броситься к странному парню, но Люсинда грубо оттолкнув его, в приказном тоне сказала: — Идти завтракать. Живо! — Какой к черту завтрак? — не веря в услышанное спросил Пайнс, а затем, поняв, что женщина не шутит, агрессивно начал кричать: — Биллу плохо! Вы не видите?! Я не отойду от него! Ни за что. — Диппер, наплевав на всё, бросился к лежащему на полу сожителю, сел на корточки и всё же коснулся его руки. Он ощутил холодную, покрытую потом ладонь, и в ответ он получил слабое сцепление рук и переплетение пальцев. Тихий выдох-полустон сорвался с потрескавшихся, бледных, тонких губ Сайфера и он слабо улыбнулся, делая соприкосновение чуть крепче, но тут же хрустнув шеей, он закусил щёку изнутри, прошипел что-то странное, непроизносимое, неслыханное всей Землёй за всю историю её существования, и словно чувствуя пробуждение садизма и потайных сил внутри, уже хотел впиться ногтями в слегка грубую кожу Диппера, но тот вовремя поймал момент и разорвал сцепление с психом раньше, чем пролилась его кровь. — Ты ему помочь не сможешь, — устало покачав головой сказала женщина. Диппер же, встав во весь рост, смотря на внезапно притихшего Билла, тихо спросил: — А вы? — повернув голову к даме, смотря на неё словно на врага народа, грозно продолжив свой допрос, мальчик до боли сжал руки в кулаках: — Вы вообще пытались ему помочь чем-то? Хоть раз? Почему вы остаётесь холодной, видя такое?! — Пайнс резким и внезапно сильным движением схватил Сайфера за руку, заставляя её поднять, а затем опустив желтый рукав свитера, подрагивающим от волнения пальцем указал на продырявленную кожу. Люсинда не выдержав такого поведения в неожиданно экстренной ситуации, приняла всё сказанное близко к сердцу, и впервые демонстрируя наличие у себя ярких эмоций, повысила голос: — Ты думаешь, я не понимаю, что ему плохо?! Ты думаешь, мне плевать на него?! Я пытаюсь ему помочь, но я не могу толком ничего сделать! И ты сейчас только мешаешь и отнимаешь время! Живо уходи отсюда! То, что произойдёт дальше, тебе лучше не видеть. Диппер, которого поставили на место, сдался и отступил. С тяжёлым сердцем, с сожалением и невыносимой грустью он напоследок окинул всё ещё лежащего на полу Билла, опустив голову на которой красовалась кепка с синей сосной, отправился в столовую. Но придя туда, он никого не обнаружил. «Видимо, все уже давно всё съели и ушли на занятия» — грустно улыбаясь и смотря пустым взглядом в никуда, Диппер идя пьяной походкой к стулу, рухнул на него, затем положил голову на стол и задрожал. Он совсем не хотел есть, то ужасное зрелище с Биллом отбило у него всякий намёк на аппетит. Кто бы мог подумать, что за прекрасной ночью пойдёт такое ужасное, отвратное, тошнотворное утро? «Что мне теперь делать? Должен ли я как-то помочь Биллу выбраться из всего этого? А если и должен, то каким образом? Что я вообще должен делать? Я же полностью бесполезен! Всегда и везде! Тогда сбежать с Мейбл, нам удалось лишь благодаря ей, если бы её рядом не было…» — Диппер поднял голову и стал прожигать пустым, по взрослому безразличным взглядом стол, чувствуя как пережитый когда-то ужас накатывает едкими, сводящими с ума воспоминаниями с новой силой. Дыхание начало сбиваться, нервы натягивались словно порушенные скрипты, и тянулись, тянулись, бесконечно тянулись вверх, так и норовя утянуть за собой мальчишку к самому небу, чтобы потом безжалостно скинуть его на пылающую от безнадёги Землю. Воспоминания безжалостно грызли его, словно крысы храброго щелкунчика, оставляя в его сознании кровавый мел, который начинал доводить до очередной истерики, на смену которой пришла новая волна захлёстывающих эмоций, из-за которых парень вскочил и опрокинул руками стол. Он поднял пугающий грохот, и Диппер, придя в себя, тут же кинулся поднимать деревянную конструкцию, при этом думая: «Да почему меня вообще поселили к такому, как Билл? Разве я вообще такое заслужил? Как же это всё бесит! Билл — чёртов наркоман, он меня не станет слушать, на него навряд-ли даже Люсинда сможет повлиять. Если бы могла, то уже что-то сделала бы. Но если так подумать, то возможно Биллу как раз таки нужна именно моя помощь, он же ночью был таким нормальным, светлым, открытым и… Живым…» — вернув стол в изначальное положение, Диппер сел на его край, и грызя ногти продолжил размышлять: «Возможно ли, что ему настолько психологически плохо, что он начал прибегать к употреблению наркотиков? Ну не мог же он их начать употреблять просто так? Ну не мог! Он же живёт в чёртовом детском доме, возможно, что его прошлое было катастрофично-ужасным? Но даже если и так, моё прошлое ни чуть не слаще, но я же не протыкаю себя иглами, не курю всякую дрянь и чувствую себя просто чудесно!» — и мальчик поймал себя на ощущении лжи самому себе. Нет. Он не был в порядке. Совсем не был, и это было ясно, как день. Его юная душа была не в силах справится самостоятельно и отпустить то, что было, она в безумстве и истерике драла когтями стенки своего тела, умоляя хозяина о пощаде, о помощи, о защите и поддержке, душа ребёнка требовала действий, но разум подростка, который тянулся к взрослой форме, наученный горьким опытом, не мог ничего предложить. Вариантов не было. Ему тут не помогут. Ему не обязаны тут помогать и выслушивать, его отправили в детский дом, чтобы он тут жил, спал и ел, а не чтобы ныл и показывал всем свою слабость и никчёмность. Он должен быть сильным, в любом случае и при любых обстоятельствах, он должен с гордо поднятой головой нести весь крест, он же мужчина! Он сильный! И до тех пор, пока он молчит о том, что он близок к черте, пока ему удаётся держать контроль над ситуацией, он справится. Так себя утешал мальчик, который сгрыз уже все ногти и заусенцы, из-за чего в след за руками в рот отправился край футболки, который мальчик тут же принялся агрессивно жевать. «А могу ли я вообще судить Билла? Я о нём ничего не знаю, ни о нём, ни о его прошлом, кто я вообще такой, чтобы судить кого-то за его выбор? Он — уже большой мальчик, и сам должен решать, что и как ему делать, так ведь он говорил? Отлично! Это ведь только его проблемы.» — Выплюнув промокшую от слюней, пожёванную ткань из рта, Диппер вздохнул, и чувствуя успокоение прошептал: — Только его проблемы. — И тогда, юнец направился к посту раздачи еды, где взял бордовый поднос на который поставил два стакана чая, два яблока, десять печенек и две запеканки. Отнеся поднос в комнату, Диппер начал силой запихивать в себя столь не желанную сейчас еду, так как понимал, что сейчас он может и не хочет есть, но до обеда ещё очень и очень далеко. Бродить голодным пол дня ему не хотелось, поэтому начав с чая, Пайнс одолев своё «не хочу», съел всё, что было, при этом не тронув порцию Сайфера, который наверняка после такого ужасного утра, позднее захочет перекусить немного. После приёма пищи, Пайнс наглым образом открыл окно в комнату и не дожидаясь прихода соседа, отправился на улицу, чтобы подышать чистого воздуха, а заодно привести мысли в порядок.

***

Проходя мимо небольших кустиков, намереваясь рассмотреть снаружи старый дом, который волнами, бьющими о корму корабля, украшала лоза винограда, Диппер внезапно почувствовал толчок в спину, а затем, споткнувшись о близ лежащую на земле ветку, не удержав равновесия со всей силы полетел в кусты, которые хранили в себе острые шипы, которые оцарапали лицо, шею, открытые участки рук и ног. К счастью, в глаза острые шипы не попали, и в доме не стало на одного циклопа больше. Пока Диппер с пыхтением пытался выпутаться из плена объятий растений, рядом послышались гаденькие смешки смутно знакомого голоса, но выбраться из кустов вовремя, чтобы увидеть того, кто смеялся, было невозможно, поэтому, выбравшись на свободу, Диппер увидел лишь две далёкие, размытые тени на земле, да и только. Бежать за обидчиками не было ни сил, ни желания, поэтому новичок стал вытаскивать из волос листья и веточки, как вдруг чей-то девичий голос окликнул его и произнёс: — О, привет, ты же тот самый чувак, который закричал вчера при виде Сайфера, да? — повернувшись лицом к говорящей, медная кудряшка увидела огненно-рыжую, бледную девушку с холодными, синими глазами, на лице которой красовались веснушки. Девушка была высокой и явно старше самого Пайнса. И она явно смахивала на пацанку и хулиганку. Но несмотря на это, она была складной и прекрасной. От неё веяло крутизной и нахальством. Даже некой силой, уверенностью в себе и некой странностью. Хоть сейчас и было начало учебного года, но на голове незнакомки гордо восседала зимняя шапка-ушанка, тонкие ноги были сокрыты длинными сапогами, а поверх белой футболки была зелёная, клетчатая рубашка. Одета девушка была явно не по погоде, и глядя на неё, Дипперу становилось невыносимо жарко. — Э… Нет. — Запоздало ответил новичок, не желая позориться перед новой возможной подругой. — О, да хорош заливать, это точно был ты! — уверенно заявила лисицеподобная. Похоже, что пока Пайнс рассматривал новую знакомую, она тоже не упускала шанса его рассмотреть. Из-за этой мысли, мальчик неловко отряхнулся, поправил футболку, покраснел, нервно улыбнулся, и словно сдаваясь перед чужим, холодным взглядом, вскинул руки говоря: — Ладно, да, это был я. — Тебя как зовут-то? — задорно рассмеявшись спросила та, кто явно хотел познакомиться с новичком. — Д-Диппер Пайнс! а тебя? — В-Венди Кордрой! — передразнивая мальчишку ответила Венди, а затем, немного похихикав, продолжила говорить — Кстати, не парься, я бы тоже испугалась в темноте того психа. — Да, — с кислой миной на лице грустно отозвался новичок смотря на землю. — Да говорю же, не парься, в этом нет ничего постыдного. — Девушка ударила Диппера в плечо кулаком, заставляя его взбодриться, на такой жест Пайнс пошатнулся и чуть не упав на землю, на выдохе сказал: — Слушай, я не парюсь, окей? Просто… Сегодня был трудный день, — Дипперу настолько не хотелось сейчас обсуждать то, что вчера произошло, и настолько сильно не хотелось лишний раз думать о Сайфере и терпеть то, что над ним насмехалась Венди, что готов был наплевать на всё прямо сейчас и уйти от неприятного разговора, спрятавшись в комнате, чтобы остаться там в полном одиночестве и покое навсегда. Обстановка вокруг стала неприятной, даже враждебной, из-за чего странная, слезливая грусть и чувство, похожее на обиду, страх и капризность, завладели сердцем Диппера Пайнса, заставляя его милое лицо хмуриться, а взгляд опуститься на гусеницу, что ползла по земле. — О, что, Люсинда заставила убираться в доме? — словно не замечая внезапно-подавленное состояния собеседника, спросила Венди. — Нет. А она может? — без явного интереса спросил подросток. — К несчастью. — тяжело вздыхая, ответила носительница фамилии Кордрой, при этом потирая шею и закатывая глаза. — Слушай, извини за внезапный вопрос, но… Ты здешняя? — Имеешь ввиду, из детского ли я дома? — задумчиво уточнила новая знакомая, устремляя взгляд на крышу дома. — Ага. — Не, к счастью я живу с отцом, здесь не далеко. Он — дровосек, ну а я устроилась сюда помогать на лето, так как тут хорошо платят, ну и ещё мне не хотелось ехать на лесоперевалку. Валить деревья всё лето, находясь в глуши без сверстников, интернета и друзей — просто несправедливый отстой! — Да, это просто ужасно! — проникнувшись пылкой речью дочери дровосека, восклицая поддакнул мальчик. — Вот именно. А тебя какими ветрами занесло сюда? — Оу, ну… — и после этого рот закрылся сам собой. Заранее заготовленные слова начали путаться в голове, волнение и страх запульсировали в висках, вызывая панику. Лицо стало совсем бледным, словно у берёзы, руки мелко затряслись, словно у старика при болезни Альцгеймера, дыхание сбилось, а тело покрылось потом. Покачав головой из стороны в сторону, словно пытаясь вытряхнуть из головы плохие воспоминания, при этом говоря им и всему миру «нет», Диппер, заикнувшись, сипло и заторможенно пробормотал: — М-мои родители… — из глотки, в которой внезапно пересохло, вырвался кашель. Похлопав себя по щекам, подросток, хоть и с огромным трудом, но наконец-то произнёс на одном дыхании, — они… попали в автокатастрофу и не выжили. — Соболезную, чувак. — Похлопав Пайнса по плечу, желая его хоть как-то поддержать, сочувственно покачав головой, и смотря на мальчишку с огромной внутренней болью, сказала дочка дровосека. — Спасибо. Венди, а ты можешь показать мне лес? Я тут ещё толком ни с кем не знаком, поэтому… Ну, хах, знаешь, я… В общем был бы не против, конечно если ты сама не против, в общем… Погулять… со мной… в лесу и все дела. — Диппер с огромным волнением и страхом отказа слишком быстро тараторил, при этом сбиваясь с мысли и предложения, он хотел с помощью общения отвлечься от всего накатившего и погулять там, где ему сто процентов должно стать легче, что было забавно, ведь всего несколько минут назад, он хотел запереться от огромного и страшного мира в комнате, соблюдая просьбу Бродского. — Не, прости чувак, не могу, у меня работа, но ты можешь попробовать попросить своего соседа. — Он… Ну, он сейчас не в лучшем состоянии. — Замявшись сказал Диппер. — Ну, значит потом? Кстати, а ты с кем живёшь, Диппер? — С Биллом. — С Биллом? — испуганно ахнула Венди, прикрывая рот рукой. — Ну, да… А есть ещё какой-то? — смотря на девушку с снисходительной и явно натянутой улыбкой спросил Пайнс. — К счастью, нет, но я поверить не могу, что тебя поселили к нему! Чувак, мне тебя так жаль! Вот, держи — Венди достала из кармана электрошокер. — Зачем?! — вытаращив глаза, шокированно воскликнул пацан. — Обороняться, — непринуждённо пожала плечами Кордрой, словно говоря самую логичную и повседневную вещь во всём мире. — Мне кажется, это лишнее, — отходя на шаг от опасной штуки ответил подросток. — Лишнее? Тебе Люсинда разве не говорила? — увидев в глазах мальчика растерянность, Венди нахмурилась и гневно сказала. — Вот же… Кхе, — Кордрой явно хотела оскорбить женщину не самыми приличными словами, но, опомнившись кашлянула в кулак, и цокнув языком и закатив синие, ледяные глаза продолжила пояснение: — В общем, если она не удосужилась тебе ничего разъяснить, то просвещать тебя придётся мне. Билл — реально психически больной человек, без преувеличений. — В смысле? — немного не понимая спросил Диппер, на что в ответ, выстрелом из дробовика получил такие слова: — Он утверждает, что не помнит всего своего прошлого от слова совсем. Когда Люсинда приволокла его в этот дом, он не помнил даже как пользоваться столовыми приборами и всему чёртовому дому пришлось ему растолковывать вообще всё, даже самые элементарные вещи, и ещё он видит галлюцинации, впадает в агрессию, ни с кем толком не общается, а если общается, то либо несёт бред, либо ведёт себя хуже, чем мой бывший. — Кордрой загибала пальцы, и вспоминая всё, что знала о Сайфере, перечислила ужасающие факты, из-за которых Диппер, уже уставший приходить в шок, пришёл к мысли, что он попросту умер в один из дней и попал в самый настоящий ад, вот только по какой причине, Пайнс не понимал, и покачав головой, тихо начал задавать вопросы: — Видит галлюцинации? Избегает всех? Ничего не помнит? Но он же нормальный! В смысле? — отказываясь верить в то, что говорила новая подруга, Диппер, укусив себя за верхнюю губу, в раздражении и кипении от злости горячо выпалил:  — Быть такого не может. Ты меня разыгрываешь, верно? Прямо как тогда, во время посвящения? Вы меня тогда серьёзно напугали! Это было не смешно и максимально не круто, знаешь ли! Меня тогда реально чуть инфаркт не схватил! — Чего?! — возмущённо отозвалась девушка, а затем, с недоверием смотря на нового жителя дома, прищурив синие глаза, спросила: — Во время посвящения? Диппер… Ты чего? Тебя Билл не кусал? — Кусал, а что? — слегка улыбнувшись ответил Пайнс. — Ну, тогда всё понятно. — С видом профессора естественных наук, Кордрой покачала головой и хмыкнула. — Что понятно? — выгнув бровь и сложив руки на груди, устало спросил Пайнс. — А то, что мы ничего не делали. В смысле, мы просто провели посвящение, и такого, чтобы кто-то в ужасе кричал, глядя на Сайфера никогда не было. — То есть, как? — тихо проскулил Диппер. — А вот так, посвящение обычно проходит мирно, все просто встают в круг, поют песню, знакомятся… Никто никого специально никогда не пугал! Нам незачем это делать, мы же не придурки. — Н-но!.. — слова оборвались в голове и в воздухе. Понять, что происходит было уже невозможно. Все мысли смешались в кашу. А его тело сейчас словно окатили на морозе родниковой водой, а после влепили мощную пощёчину, от которой обычно даже сильные люди падают на пол. «Билл ведь тогда сказал… Минутку, а что он сказал?! «Хорошая смекалка»? Мог ли он иметь ввиду то, что я просто с помощью логичных доводов и «хорошей смекалки» пришёл к ложному выводу, наивно полагая, что всё увиденное мной тогда — розыгрыш? Да не, бред какой-то! Но тогда, кто же из вас двоих мне врёт?»— стал думать подросток, пытаясь убрать путаницу из головы, которая так и требовала разъяснения ситуации и прояснения всех фактов. Мысли, как и глаза забегали с опасной быстротой, угрожая, не вписавшись в поворот убеждений и реальности, размазать разум по стенке. «Я почему-то уверен, что Венди, ведь то, что вчера случилось, не могло быть на самом деле. Этого не могло быть! Не могло! Это же бред! Не реальность! Я не мог видеть то же, что и тогда» — Диппер схватился за голову и стал резко вбирать в лёгкие воздух, пытаясь угомонить очередной, невовремя подступающий приступ истерии. Когда головокружение начало зажимать медную кудряшку в кольцо, он поднял взгляд на Венди… Но на лице девушки была уверенность в своих словах и не было никаких признаков лжи, лишь растерянность поведением собеседника, что подталкивало к осознанию всего происходящего лишь быстрее. Дыхание перекрылось, в глазах на секунду потемнело, грудная клетка сузилась до размеров атома, так и норовя раздавить птицу-сердце своими многомерными, краеугольными стенками. — Эй, чувак? Ты в порядке? — обеспокоенно смотря на нового знакомого, спросила Венди делая шаг вперёд. «Этого не могло быть взаправду! Но тогда, почему мне так невыносимо страшно? Это ведь не реальность. Так! Нужно успокоиться. Дыши глубже Диппер, дыши глубже!»— чувствуя дрожь во всём теле, подросток изо всех сил старался себя успокоить, дабы не позволить панической атаке взять вверх, что выходило неплохо, и вскоре, Пайнс младший начал постепенно успокаиваться. — Эй, пацан! Если чувствуешь себя плохо, то иди домой! — девушка сильно встряхнула замершего новичка за плечо и буквально прокричала эту фразу, на что подросток поднял на неё пустой, ещё толком не сфокусировавшийся взгляд. — Диппер, я тебя конечно не прогоняю, но ты слишком бледный, давай я тебя доведу до комнаты? — Венди смогла уловить во взгляде некую обиду, но не смотря на это, всё настаивала на том, чтобы мальчишка отправился в дом, где сможет отдохнуть и прийти в себя. — Не надо, я сам справлюсь. — Отмахнулся Диппер и чуть пошатываясь, отойдя от Венди, побрёл к дому. — И всё же, я провожу, — дочь дровосека взяла парня под руку крепкой хваткой, но Диппер, явно не оценивший этого дружеского жеста, вырвал руку, и еле сдерживаясь от того, чтобы снова ударить девушку гневно и беспомощно прокричал: — Мне не нужна твоя помощь! Оставь меня в покое! — Тебе нужно остыть, — логично подметила носительница стереотипно-русского головного убора. — Мне нужно, чтобы меня просто оставили в покое. Я хочу обратно в комнату, и чтобы это всё наконец-то закончилось. — Так я и хотела помочь тебе дойти до твоей комнаты. Когда осознание своего поведения накрыло Диппера с головой он рухнул на колени и сдерживая слёзы в глазах громким шёпотом стал говорить: — Прости. Прости я… я полный идиот, мне жаль, прости. «Я полный придурок. Как я вообще посмел накричать на неё? Она не виновата, она хотела помочь, виноват только я сам! Во всём и везде! Если бы я только мог исправить прошлое! Если бы я только мог не родиться… Я бы не испортил ей настроение, я бы не испортил жизнь Мейбл, ей бы не пришлось волноваться обо мне, если бы меня не было, я бы не занимал место, на которое мог бы встать кто-то, кто действительно нуждается в помощи… Если бы я не…» — Всё нормально, я всё понимаю, — прервала размышления и самозагонение Диппера закато-волосая. — Ничего не нормально… Не понимаешь… — устало прошелестел Пайнс, на что получил ответ: — Думаю, тогда тебе стоит сходить к Зусу, он классный чувак, думаю, что пообщавшись с ним, тебе станет легче. — Знаю его, мы подружились недавно. — Кивнул головой мальчик. — Вот и супер. — Угу. Дальнейший разговор не клеился и подростки шли в тишине, но дойдя до лестницы, Диппер, чувствуя себя виновато, смущаясь сказал: — Извини за то, что накричал на тебя, да и… За всю эту сцену… Я… Не знаю, что сказать в своё оправдание, но мне правда жаль, мы же можем начать знакомство с нуля, а затем дружить как ни в чём не бывало? — Да не вопрос чел, а вообще, говорю же, не парься, ты не первая истеричка в этом доме, да и ты только недавно сюда попал, новая обстановка и все дела… Полагаю, что ты просто перенервничал, так что всё ок. — Спасибо, правда спасибо. — Не за что, — Венди потрепала парня по голове и ласково улыбнулась. От такого жеста сердце мальчика начало согреваться, и он ответил не менее ласковой улыбкой. — Ну что? Сможешь дальше сам дойти? — спросила девушка. Диппер кивнул, и не смея больше задерживать новую подругу, сказал: — Пока.

***

Стоя на предпоследних ступеньках лестницы, и уже фантазируя в голове, как он ляжет в свою кровать, Диппер увидел вдалеке очертания Гидеона и смутно знакомой девушки с блондинистыми волосами. Эти двое стояли напротив Сайфера, у которого в руках была трость. Выглядел Билл всё ещё просто ужасно, но несмотря на свою помятость, он стоял с гордо поднятой головой, насмешливой улыбкой и идеальной осанкой. Решив не медлить и пойти к месту своего желанного назначения, Диппер со скрипом ступеней двинулся вперёд. На него никто не обратил внимания, поэтому подросток спокойно продолжил свой путь. С каждым шагом, он всё больше мог разобрать шипящих слов, которые оказались руганью, и поэтому, Диппер, передумав спешить в укромное местечко, шёл медленным шагом. — О, вы только поглядите на него! Почему же ты опять плакал, а? Чучело? Опять бабайку увидел и он тебя напугал? — послышался надменный голос девчонки. — Не стоит обо мне заботиться, я и сам прекрасно справляюсь с этим, Лама, обойдусь и без твоей наигранности, лучше о себе позаботься, ошиваешься тут в компании отбросов и прогуливаешь уроки. С твоими-то мозгами и поступать так глупо? Нонсенс. — Непринуждённо парировал Билл, размашисто покручивая в руках трость, при этом умудряясь никого ей не ударить, и даже близко не задеть. — Единственную глупость, которую она совершает, так это общается сейчас с тобой! — сказал Гидеон. — Ну так ты ей это скажи, как будто это я опять к вам пристал. — Сказав это, разбиватель жизней ударил краем трости о пол, и опёрся на неё. — Так ты сам обращаешь на себя внимание, расхаживаешь тут, путаясь под ногами, и строишь из себя не пойми кого, жалкое зрелище, Сайфер. — Сказал коротышка. — Жалкое зрелище? — оскалившись спросил Сайфер, а затем снисходительно, смотря на низкого собеседника сверху, прикрыв единственно-зрячий глаз и покачав головой, молвил: — О, нет, дорогуша, жалкое зрелище — твоё вечно пресмыкающееся существование. — И это говорит тот, кого ненавидит весь дом? Кстати о ненависти, если ты ещё хоть раз ты подсунешь мне своих пауков в комнату, то я обещаю, что я лично раздавлю их всех своими каблуками! — возмущённо повысила голос девушка. — Забавно, раздавленное своим же эго существо, хочет, чтобы такая же учесть постигла и моих невинных созданий? — удивлённо спросил Билл. — Невинных? Да они облепили паутиной всю мою расчёску, косметичку и все углы в комнате, мне потом пришлось прикасаться к этой гадости и всё убирать. — Да брось, им просто понравилась твоя расчёска, а твою косметичку они приняли за гнездо, а насчёт углов… Хм… У них было похмелье. — Похмелье. У пауков. Вот и приплыли, похоже ты совсем спятил в одиночестве и либо поишь алкоголем своих же любимцев, либо несёшь очередной бред, хотя знаешь, я склоняюсь к тому, что оба варианта верны. — Похоже, мне придётся взять на себя роль местного светилы и просвятить тебя. Пауки пьянеют от кофе, похоже, что кто-то опять оставил банку с кофе открытой! Вот этого человека и обвиняй в случившемся, а моих лапочек не трогай. — Ты же не хочешь сказать, что пауки лазали в кофе? — Это я и сказал, «умник». — Твою мать! Да я их точно раздавлю! — Давить всех своим весом — то, что ты умеешь лучше всего, золотце — Ха! Как прелестно, что ты считаешь меня золотом, — выждав паузу коротышка рявкнул словно озлобленная чихуахуа, — дешёвка! — Гидеон, ну где твои манеры, зачем ты оскорбляешь новичка? — внезапно спросил Билл, указывая пальцем на Диппера, который в этот момент пытался пройти совсем рядом с оскорбляющими друг друга озлобленными подростками. — Эй, — обиженно протянул мальчишка, а затем уверенно сказал: — Я не дешёвка, как человек и личность я — бесценен. — Значит, тебя может взять, кто хочет, при этом не заплатив? Раз у тебя нет цены, значит, ты стоишь ровно ноль долларов. — Мерзко посмеиваясь спросила Пасифика. — Нет, взять меня может только Билл, да, сладкий? — Конечно, милый, — невозмутимо ответил Сайфер пожав плечами. — Ого, новичок здесь второй день, а уже завёл себе любовника? Что ж, вы — идеальная пара, неуравновешенный психопат и шлюха. — Он не шлюха, — нахмурившись сказал Билл. — О, вступаешься за него. Пх, пойдём отсюда, Гидеон, а то альфач убьёт нас, пока будет защищать свою самку. — На самом деле у нас с ним ничего нет, и он сто процентов не шлюха, даже близко не стоит рядом с ними, он просто любит играть со мной в эти странные игры, и мы не животные, чтобы обращаться к нам так, да и где ты в нём самку увидела? В глаза долбишься? А может, мне вырвать твои очаровательные очи и прочистить их рукавами свитера, чтобы ты смогла видеть мир таким, каков он есть? — говоря это всё, словно помешанный, Билл ткнул краем трости прямо Пасифике в грудь, а она лишь оттолкнула её одним, чётким жестом, и сказала: — Если ты вырвешь мне глаза, я не смогу больше ничего видеть, идиот. — Пасифика, уходим, — внезапно прошептал Гидеон, дёргая подругу за край кофты. — Нет, Гидеон, я ему ещё не всё высказала, слушай сюда, одноглазый… — Мы уходим! Ты, придурок, тоже сваливай! — Чего? Гидеон увёл за руку девушку, а Диппер остался наедине с соседом, который повернулся к нему, приподнял воображаемую шляпу, подмигнул и как ни в чём не бывало, сказал: — Хорошего тебе дня, — начал спускаться по лестнице. Пайнс бросился за ним следом, чтобы проследить, не пойдёт ли он продолжать спор, который, возможно, закончится кровопролитием, но, к счастью, нет, Гидеон и «Лама» ушли на второй этаж, а Билл спустился ниже и направился к выходу.

***

Диппер же, зайдя в комнату обнаружил, что окно было закрытым, и что подноса уже не было в положенном месте. Там была записка, на которой мелким и красивым шрифтом было написано «Спасибо за заботу обо мне и моих питомцах, но если не хочешь получить нагоняй от Люсинды, не делай так больше. А если не хочешь получить уже от меня, то не открывай окно. Холодно же :(» — Холодно? — бросил вопрос в пустоту Диппер, при этом удивлённо выгнув бровь. — Ну и ладно. — Пожав плечами, он просто лёг на свою кровать, укутался в одеяло и закрыл глаза, постепенно погружаясь в крепкий и спокойный сон, где его не тревожили мысли о прошлом и настоящем, в том сне не было ничего, даже намёка на пространство, лишь тепло и уютная темнота.