от всего сердца

      Оля давно знала, что Пчелкин влюблен в нее. Знала это чуть ли не с самого первого дня, встречи, взгляда. Ей это ощущалось не только в том, как он говорит с ней, но даже в том, как смотрит, как стоит рядом. Она ловила на себе будто бы несмелые взгляды, не зная еще, что несмелых взглядов у Виктора Пчелкина не бывает. Он бросал их на нее, потому что твердо определял, что думает и чувствует в отношении Ольги Суриковой. И единственная причина, делавшая его взгляды такими несмелыми, — это то, что она была не Сурикова, а Белова. Поначалу она не понимала, что с этим делать, говорила обо всем Саше, тот кивал, но ничего не менялось. Разумеется, она не ожидала, что он поговорит с ним или что-то как-то действительно поменяет, она всегда рассказывала ему как стороннее интересное наблюдение, а он всегда заметно напрягался и говорил, что при любом его лишнем телодвижении она должна звонить Саше и тот едет бить ему морду.       Но прошло немного времени, семейная жизнь уже ясно понимала, что такое рутина, да и некоторые внутренние конфликты давали Оле поводы умалчивать об определенных вещах. Спустя время Оля начала ценить внимательные взгляды Вити Пчелкина, потому что любящий Саша порой переставал видеть черту между мужем и главарем банды, превращался в нервного сумасброда, которому, чтобы расслабиться, нужно напиться и сходить по бабам. Какой жене это понравится? Она даже допускала мысли, что Пчелкин куда спокойнее и разумнее (становился таким с годами, когда Саша со временем лишь больше акцентировал внимание на своей власти), что лучше бы она, может, была за ним замужем. Ее всегда трогало, как в определенные моменты он ставил Сашу на место, напоминая о том, что у того есть жена и семья. Но потом возвращался любящий Саша, она понимала, что цены ему нет, что любит дурака, ни на кого не променяет и все проходило как-то само собой.       Витя всегда смотрел на нее либо так, как будто она все, что у него в жизни есть. И она всегда отворачивалась, когда натыкалась на такой взгляд. Либо же он глядел серьезно, властно, в этом даже где-то проглядывался Саша, она кротко улыбалась ему и всегда молчала. Спустя несколько лет после рождения сына, вкусив полностью все прелести брака, она сняла поломанные розовые очки и жила теперь ребенком и разумом, чего в общем-то хватало сполна. Теперь она точно знала, что, когда она придет к ребятам в офис, Саша будет сидеть напротив, а рядом встанет Витя Пчелкин. Теперь было понятно, что те невинные взгляды, которые он бросал на нее вначале, были лишь от недоверия и уважения к Саше, теперь, когда он глядел на нее, это было нагло и всеобъемлюще и глаза его напоминали в эти моменты глаза Каа, и ей это несомненно льстило.       И каждый его нежный жест, когда он подавал ей руку, чтобы помочь встать, выйти из машины, пройти куда-то, когда он обнимал ее при встрече, мягко целуя, когда заботливо провожал ее взглядом, просто здороваясь, она принимала, даже немного жалея, что никак не может ответить ему на это. Он дорог ей, но она замужем. И он это прекрасно понимает, поэтому не переходит к решительным действиям. Против друга он не пойдет. Несмотря на то, что в определенные моменты очень хотелось. Но это была заведомо провальная игра: сколько бы раз они не обнялись, не коснулись плечами, как бы не посмотрели друг на друга, Витя точно знал, что это путь в никуда и дальше своих фантазий он и шагу не сделает, что все это невозможно и ничего уже не изменить. Она будет вечно рядом как напоминание о том, что, может быть, остепениться надо было раньше. ***       Когда Оля уходит от Саши, забирая с собой Ваньку, она долго плачет. Сначала после того, как уходит. Затем после Сашиного визита. Долго пытается уговорить себя на что-то, что-то пытается себе объяснить, принять, понять. Все тщетно.       Саша перестает быть романтическим героем, он чаще злится и ведет себя по-собственнически. И если раньше она была готова простить ему увлечение своей работой, то, как легко он мог ее бросить, чтобы помчаться на очередное дело, то сейчас это просто доводило до крайности. Она ужасно устала терпеть это, переживать, чего-то бояться, каждый день просыпаться и думать, не придется ли ей сегодня быстро собирать ребенка и катиться в какой-нибудь очередной загородный дом или на самолет в штаты. Хотелось спокойной семейной жизни, но в ответ она лишь получала «я такой, какой есть, делаю все, чтобы вы ни в чем не нуждались». Измены, о которых она узнавала из каких-то мелочей, которые Саша даже не пытался скрывать, били пощечиной в благодарность за ее честный брак. И постепенно это все делало из нежной самоуверенной улыбчивой скрипачки, которая ставила на место высотой своей образованности, самодостаточную сильную стерву, которая ставила на место тоном и ударом.       Витя приходит к ней на четвертый день. Приносит каких-то банальных вещей, мол, для поддержания боевого духа. Приходит действительно просто поддержать: заступиться за Сашу, успокоить ее. Они сидят в темной комнате, ее грустные глаза поблескивают от света уличного фонаря, который горит тут добрые тридцать лет, а он мягко поглаживает ее по руке, стараясь вложить в это всю свою искренность и поддержку. — Ты же знаешь его, он дурак бывает, но любит тебя бешено, честно говорю, — мягко выговаривает он ей, она мотает головой. — Я устала, Витя, от всего этого. Устала. Живешь как на пороховой бочке, у него сын растет! А он… — она замолкает, обнимая голову ладонями. — Н-да… — многозначительно протягивает он, — Такая уж у нас работа. — а затем прижимает ее к себе, тепло и мягко обнимая. И ее почему-то на секунду вдруг это успокаивает. Она вспоминает, как раньше еще в самом начале ее обнимал Саша и они так подолгу стояли, находя в этом что-то вечное, доброе.       Пчелкин думал всю дорогу о том, как ему ее действительно жаль и что ничем кроме вот таких сиюминутных походов он помочь ей не может. Как бы сильно не хотел. Никогда никого так не жалел, как Олю Белову, которую Саша имеет в паспорте и ходит к Аньке-актрисе и о которой Пчелкин думает не один год и никак преодолеть не может это бесконечное расстояние между собой и женой друга. Но она как будто единственная женщина, которую он мог бы полюбить, как будто если нет таких еще, то вообще никого не надо. И так странно больно было смотреть тогда на то, как гордо она пришла к Саше и его любовнице, как спокойно себя повела, просто сказав, что думает, и как красиво ушла потом. И несмотря на ее улыбку, прямую спину, он словно видел, как эти остатки розовых очков разбиваются стеклами внутрь.       Она вздрагивает в его объятьях, и он снова находит себя здесь, обнимающим ее. Она чуть отпрянула, грустно и отстраненно глядя куда-то в сторону. — Уезжай. Так нельзя. Вить, я замужем, — тихо проговаривает она. — Он тоже женат, — серьезно и также тихо произносит Пчелкин, и она с неизмеримой тоской наконец переводит на него взгляд. Он играет желваками, понимая, конечно, что делает больно, но не имея в себе сил не говорить, что она заслуживает большего, смотрит куда-то за ее спину, чуть выше ее головы, только чтобы не дай бог не сорваться. Она видит сейчас в глазах напротив то, что есть, пожалуй, в глазах у каждого из бригады, то, на что она повелась много лет назад, выходя замуж за Белова. Он смотрит больше не мягко и извиняясь, но глазами, в которых читается гарантия решения любых ее проблем: она только скажет, и он уже сделает все, чтобы она об этом никогда не думала, осуждение и презрение к тому, кто является причиной ее слез (даже несмотря на то, что это его друг, это как будто не имеет значения в такие моменты). Так смотрит и Саша, так теперь на нее глядит и Витя.       И ей вроде хочется сказать, чтобы он прекратил, но он сам не осознает, как меняются его глаза, когда он невинно говорит ей, что все будет хорошо, ударяя мягко по плечу, и когда он смотрит вот так: серьезно, как будто ему ее вверили, и он должен решить все проблемы в ее жизни, как будто иного отношения она не заслуживает и любой негатив к ней бесит его настолько сильно, что он не в силах с собой совладать. Она с ужасом снова проводит параллели с Сашей и понимает, что они действительно похожи, что Саша думает точно так же, если это все не относится к нему самому. — И что ты предлагаешь? Множить это? Ты сам как ему в глаза смотреть будешь? — наконец риторически спрашивает она.       Он молчит, покачиваясь, понимая, что права она от и до. Что даже если бы она разрешила, ни на что бы он не пошел, потому что Саша ему брат, а с братьями так не поступают. Он переводит взгляд за окно, стараясь выместить чувство несправедливости и сожаления, чувство собственного бессилия куда-нибудь на улицу.       Улыбается ей, поглаживая по щеке. Кивает, прощаясь. — Ладно, Оль, ты только не грусти, все нормально будет. Ваньке привет, — целует ее на прощание в шею, задерживаясь так очевидно лишние пару минут, совсем не встречая никакого сопротивления, и уезжает, помигав фарами. ***       Белый бьет пару раз, пока его не оттаскивает Фил. — Ты обалдел что ли, — хрипит Пчела, откашливаясь от ударов, — не было ничего, Сань, остынь, блять, — говорит, сколько на то хватает сил и голосовых связок. Саша смотрит на него исподлобья, будто даже с ненавистью. Точно с презрением.       Пчелкин даже мысли не пропускает о том, что Оля что-то рассказала. Даже, если бы это было так — отрицал бы. Уверен в том, что она была бы последним человеком, который мог бы что-то рассказать Саше, да и говорить в общем-то не о чем. Он верит ей, несмотря ни на что. — На чужую жену позарился, урод, — цедит он сквозь зубы, вырываясь из рук Валеры.       Кос помогает Вите подняться. И никто из четверых не знает, что об этом думать. Драться и устраивать темную из-за женщины — это глупо, как минимум. И несмотря на то, что и не такие вещи делались из-за женщин, в их положении — это не вариант. Но за жену Саша готов порвать любого, все это знают. Вопрос повисает в воздухе до тех пор, пока не появляется внезапно заехавшая что-то отдать Оля и не наблюдает красноречивую сцену.       Она бросает на стол ключи от квартиры, презрительно глядя на мужа. — Друзей подозревать — последнее дело, Белый, — говорит она, как будто читая мысли Фила, тот кивает ее словам. — Если бы ты чаще ночевал дома, сомневаться бы не приходилось, — выплевывает она, а затем уходит так же красиво, как вошла сюда.

***

      Уже в Америке после того, как все было кончено однозначно, в новом доме, Саша тихо пододвигает к ней большую коробку. Она смотрит на него вопросительно, пока он не кивает ей: «открывай, открывай». Она распаковывает подарок, обнаруживая там драгоценнейшую из скрипок, одну из тех, что оставалась в России в старом доме, первая, которую ей подарили еще в детстве, та самая, которую слышал Саша, когда впервые увидел ее. — Саша, где ты ее нашел! я так давно ее не видела! я уж думала, ее выбросили давно… — она улыбается, искренне радуясь, не переставая рассматривать такую родную и давно забытую вещь.       Смотрит на него, ожидая объяснения, а Белов устало вздыхает, неторопливо отводит взгляд и улыбается. — Это не я, — протяжно признается он, вновь глядя на нее.       Она хмурится, переставая понимать, кто, кроме него, может быть претендентом на такие подарки. — А кто тогда? — А то ты не знаешь, — грустно усмехаясь, риторически спрашивает он. И после недолгого молчания произносит: — Виктор Павлович Пчелкин.       И ее улыбку тут же меняют поджатые губы, явно говорящие ему о том, что она сдерживает слезы, наполняющие глаза, меняющие мир до неузнаваемости. — Представляешь, заехал к его родителям попрощаться, а они мне протягивают, — он кивает на скрипку, — говорят, мол, для какой-то девушки месяц добывал, попросили забрать — у меня вроде жена играет — а им она ни к чему. А я смотрю на скрипочку-то, а это она, родимая… Записку такую трогательную сочинил, где только научился черт, — договаривает спокойно, понимая, что возможно и хорошо, что он был в ее жизни. Мог поддержать его маленькую девочку тогда, когда она не принимала поддержку Саши. Все еще оставался ему другом и братом, заботясь о ней.       Оля находит записку по Сашиной наводке, читает сквозь скупые горькие слезы, там что-то про любовь, дружбу, про то, как он понимает, что они с Сашей любят друг друга, желает им только добра и вот им на память друг о друге от него.       И несмотря на все подписи и разговоры, оба, сидящие тут, на кухне, знали, что скрипка подарена исключительно Виктором Павловичем исключительно для Оленьки. От всего сердца. С большой любовью. На память.