Вегетарианец без ограничений

Уилл проснулся, почувствовав, как мягкость под ним прогнулась под дополнительным весом, и запахло тушеными овощами с мясом. Промычав что-то, Грэм попытался открыть глаза, завертел головой, но получил только лишь раздвоенное и размытое изображение Ганнибала, который чем-то тряс прямо перед его носом. — Сколько пальцев ты видишь, Уилл? — изображение начало складываться, а с ним и постепенно воспоминания о ближних событиях. — Я вижу только одного завравшегося мудака, — прохрипел Уилл и приподнялся на руках. Ганнибал довольно улыбнулся и поставил на его колени столик для утренних завтраков, на котором стояла тарелка с вышеупомянутыми овощами с мясом. — Сейчас тебе полезно поесть, — Ганнибал двигает столик ближе к мужчине, но Грэм решительно его отстраняет, отчего раздаётся тихий перезвон фарфора. — Мне сейчас полезно уехать домой, — огрызается он, но Ганнибал лишь садится ближе и осторожно касается шеи Уилла своим подбородком. Уилл не шевелится, лишь, внезапно понизив голос до нескольких децибелов, вопрошает — Что это вы делаете, доктор Лектер? — Ты все ещё пахнешь течной омегой, Уилл, ты позволишь? Не уточняя, что именно позволить, Ганнибал осторожно окутывает профайлера флером своего запаха, нежно потираясь о его шею, выше которой, у самого затылка, находится место, в которое он с удовольствием бы вонзил свои клыки, кои уже начали чесаться, предвкушая сцепку с омегой, и рычащие Ганнибалу на разные голоса эхом его далёких предков о необходимости этого действа. Но Ганнибал не был собой, если бы позволил инстинктам, этим грязным похотливым желаниям сделать все за него. Он хотел, чтобы Уилл принял его как альфу сам, без помощи своей течки или феромонов, как человек, как кто-то, кто равен Ганнибалу по силе. — Отлично, теперь я не только буду пахнуть этой чертовой течкой, но и твоими феромонами. Джек подумает, что… Джек не имеет права что-либо думать, у него плохо выходит это делать! — внезапно громко перебил Ганнибал и слабо выдохнул. — После того как ты уснул, я вколол тебе подавитель, так что уже завтра симптомы должны спасть. А мой запах уже подсознательно ассоциируется у тебя с ощущением безопасности и комфорта, как и должно быть. Так что тебе будет вдвойне спокойнее, если ты вернёшься домой к своим собакам и будешь пахнуть мной. Уилл фыркнул. Отрицания сказанного роем гудящих пчёл кружили в мыслях, но озвучивать их было подобно самообману, ведь Ганнибал был прав. Все то время, что он проводил с Уиллом беседы, трогал его и дарил теплые слова и улыбки довольства, Ганнибал медленно и искусно дёргал свою куколку за ниточки, направляя в нужную себе сторону. Теперь прикосновения Лектера дарили Уиллу чувство спокойствия и расслабленности, слова и голос заставляли ощущать защиту и силу, исходящую от альфы, Уилл почти знал вкус его мощи и возможностей. Рядом с Ганнибалом хотелось скулить и просить о помощи, зарываться в одеяло рядом в постели и выстроить гнездо из его дорогих пиджаков, которые пахли не только феромонами Лектера, но и книгами из его кабинета. До дрожи хотелось его прикосновений и похвал, хотелось находиться рядом и слышать его урчание, хотелось-хотелось-хотелось! Хотелось, но Уилла терзали сомнения, и если иной другой бы на его месте уже давно сдал позиции и лёг под такого альфу, отбросив все сомнения, то Уилл не такой. Ганнибал не был бы Ганнибалом, не попытавшись добиться Уилла без власти инстинктов, а Уилл не был бы Уиллом, если бы позволил так просто это сделать. ~ Собаки встретили Ганнибала радостным лаем и тихим поскуливанием от нетерпения. Уилл даже считал это личным неуважением, ведь даже если Ганнибал каждый раз, приходя в гости, приносит его любимцам разного рода угощения, это еще не повод последним вскакивать с мест и радостно выть, стоило им только заслышать скрип колёс по гравию. Он как всегда одет с иголочки: идеально выглаженный пиджак синего цвета, шёлковый на глаз галстук на оттенок темнее, приталенные гелем волосы, в руке бумажный свёрток с обожаемыми вкусностями для питомцев Уилла, на сгибе локтя висит прямоугольный хрустящий пакет, очевидно, с бутылкой спиртного. Ганнибал неповторимо безукоризненен. Уилл все также ютится в растянутой серой футболке и домашних шортах, представляющих глазу худощавые ноги с выпирающими коленными чашечками. — Я не ждал тебя сегодня, — Уилл отходит, чтобы пропустить Ганнибала внутрь, а собаки тут же облепляют Лектера со всех сторон, виляя хвостами и лая восторженно на высоких нотах. — Они уже узнают меня, — делится Ганнибал и поочерёдно угощает четвероногих кусками кровяной колбасы. Уилл, неожиданно даже для себя, улыбается. Не только его хвостатые баловни, даже он уже успел привыкнуть к частым визитам Ганнибала, к его запаху, успевшим стать родным в его доме, к его голосу, от которого изредка, когда тот наполняется действительной заботой, пробегала дрожь по коже; к тому, что он альфа. Их вторые сущности отошли на их законный план, Уилл всё больше узнавал Ганнибала и привыкал к нему, отдавая потихоньку запрятанное где-то в глубине его отчаяния тепло. — Тебе снились кошмары? — Ганнибал смотрит на пропитавшуюся потом футболку Грэма и получает слабый кивок. — Джек приезжал на днях, случилось новое убийство, он дал мне посмотреть на фотографии, и после этого…— Уилл запнулся и вздрогнул, когда Ганнибал издал череду грозных хорошо слышных рычаний. Собаки испуганно заскулили и гурьбой покинули комнату. — Ганнибал, — осторожно позвал Лектера Уилл и тот гулко сглотнул внезапную агрессию и смиренно заурчал. — Прости, Уилл, просто я просил Джека, чтобы он оставил тебя на время нашего лечения. Очевидно, его обещания недостаточно устойчивы. — Ты беспокоишься? — Уилл выглядит удивлённо. — Ты задаёшь странные вопросы, Уилл. Я сейчас полностью за тебя отвечаю, можно сказать, контролирую. Я обязан следить за твоим здоровьем не только как омеги, но и как человека. А Джек точно нарочно не позволяет мне этого делать. — Извини. За что он извиняется? Не он ли не виноват? Ничтожно маленьким краешком сознания Уилл понимает, что это его извинение — природный инстинкт успокоить разозленного альфу и переключить его на себя. Ганнибал тоже это понимает, отчего довольно кивает и отходит на кухню. — Уилл, — раздаётся оттуда после щелчка дверью холодильника — я надеялся, что мы прошли мимо твоего неразумного отторжения мясного. Где хоть кусочек мяса? Что мне готовить? Уилл заходит следом, прикусывает губу и виновато шмыгает носом. — Мы же это обсуждали, — Ганнибал закрывает дверцу и укоризненно смотрит на омегу — Если ты не будешь насыщать свой организм белками, ты не сможешь понести здоровое потомство, как минимум. Уилл удивлённо открывает рот и часто-часто моргает, но Ганнибал, упорно игнорируя такую его реакцию, огибает профайлера и отходит к выходу, забирая прямоугольный пакет. — Погоди, что? — Ты — омега, Уилл. Рано или поздно тебе придется познать радость отцовства. — Но мясо… — Уилл, послушай, — Ганнибал остановился подле Грэма и внимательно всмотрелся в его глаза — мне поручили заботу о тебе, твоё развитие как человека и как омеги. Без мяса твой организм потеряет большое количество белка, углеводов и витаминов. Узнав, что у тебя с этим проблемы, я взял на себя смелость предположить, что это психологический фактор не восприятия, пригласил тебя на ужин после наших сеансов, и думал, что мы преодолели этот барьер. Ты же ел мясо тем вечером, так отчего… — От другого тошнит, — Уилл опускает глаза. — Что? — Я готовил себе мясо, и покупал колбасы, но меня тошнит. Я позавчера из уборной выйти не мог после того, как попробовал…что со мной не так? Ганнибал нахмурил брови, а после, словно распробовав слова на вкус, потрясённо уставился на Уилла. Нет, он не мог знать. Не мог догадаться о том, чьё мясо тогда жадно поглощал на приёме, и рычал, защищая кусок после. А даже если и догадался, не смотрел бы сейчас на Ганнибала такими непонимающими изумительными голубыми, моля об ответе. — Ганнибал? — Грэм заглянул осторожно в лицо Лектеру, увидев, как тот опешил. Но тут же опомнившись, еле скрывая смесь непонимания и превосходства в своих глазах, Ганнибал взял Уилла за руку. — Теперь ты будешь есть только то мясо, что приготовлю я.