Вегетарианец без ограничений

* Аперитив - напиток, подаваемый перед едой и вызывающий аппетит Ганнибал открывает дверь. Его лицо меняется от выражения довольства до лёгкого удивления, пусть и приправленного пряной улыбкой: он ожидал другого. Но отточенные до состояния лезвия манеры Ганнибала и его молниеносная реакция не дали мужчине показать своего негодования при виде посетителя. — Доктор Лектер, — Алана приветливо кивает, тонким пальчиком заправляет за ухо вьющийся чёрный локон и проходит в кабинет, как только со стороны Ганнибала последовал незамедлительный пригласительный жест рукой. — Я пришла осведомиться о состоянии Уилла, — без обиняков начала женщина, садясь в чёрное кресло, и сцепив пальцы рук в замочек перед собой. — Тебя интересует его психологическое состояние, Алана? — Ганнибал грациозно приземляется на кресло напротив и закидывает ногу на ногу. На нём сегодня красивый костюм-тройка бургундского цвета, в тон ему галстук, золотые запонки, изумительно переливающиеся в слабом свете ламп; черные лаковые туфли и его фирменный изучающий взгляд, что чёрная кобра скользящий по объекту изучения. Алана непроизвольно сжимает челюсти — она еще не выработала к нему иммунитет. — Нет, я не об этом. Его психологический портрет могу составить и я, и ты это знаешь. — Да, но его психиатр все же я, Алана, ты не можешь знать все то, что Уилл со мной обсуждает. — И все же, — Алана сжимает до состояния ниточки губы в красной помаде, а её вид с каждой секундой принимает все большую нервозность. Она плоха в сокрытии эмоций. Ганнибал всегда считал это слабостью. Её персональной. — Меня волнует Уилл как омега, Ганнибал, — Алана опускает глаза, и пока она это делает, уголок губы мужчины сам по себе дёргается вверх. Пять месяцев назад Алана попросила Ганнибала заняться Уиллом как пациентом, применив для убеждения череду красивых слов, научных терминов и утверждений, по которым Уиллу будет комфортнее проходить сеансы не с ней. Но Ганнибал знал, что она просто не справилась как врач. Просто не смогла. Возможно, это отсутствие опыта, но скорее всего банальные комплексы по поводу бесполезности своих убеждений, неуверенность в правоте и эмоциональное сопереживание Уиллу, что было, мягко говоря, непрофессионально. Плюс к рейтингу Аланы в глазах Ганнибала добавился по причине того, что она это поняла, хоть и не признала. Ганнибал согласился. Первый сеанс прошёл успешно ровно настолько, насколько Лектер и не ожидал. Уилл на удивление оказался в его умелых руках довольно податлив, как мягкая глина, он охотно отвечал на вопросы, прошёл все тесты, хоть и не смотрел при этом доктору в глаза. — Он понимает, что от него требуется. Старательно проходит терапию, не жалуется. Ты хотела услышать что-то иное? — Хотела. Как ты собираешься его вытаскивать, Ганнибал? — Алана нахмурила брови и крепче стиснула пальцы в замке. — Ты же знаешь, что я беспокоюсь о его режиме, о состоянии, о питании в конце концов! Ганнибал позволил себе чуть приподнять верхнюю губу в жесте презрительного неодобрения. Ему не нравилась позиция Уилла касательно еды. Он хотел вырезать из профайлера эту глупую убеждённость насчёт мяса, хотел заставить его съесть свои блюда, пусть для этого пришлось бы привязать Уилла к стулу и заталкивать в него пищу насильно. Но сейчас в этом не было нужды. Уилл ест. Ест с удовольствием, иногда даже довольно урча себе под нос. Но вот Алане об этом знать совсем не обязательно. Алане в принципе многого знать не нужно. Не её роль. — Мы работаем над этим, — уверил её Ганнибал, но женщина ни на секунду не расслабилась. — Ганнибал, Уилл омега. Его организму необходимо регулярно принимать хорошую пищу, быть на солнце, общаться. Он замкнулся. Ганнибал остановил её тираду коротким взмахом ладони. — Да, Алана, я в курсе всего, что ты мне сейчас сказала. И могу уверить тебя, что всё поправимо. Нужно время. Ноздри женщины затрепетали в явном возмущении, но она ничего не сказала. Потому что не имела на то права. Сейчас Ганнибал психиатр Уилла, он его лечит, он на него смотрит, он им владеет. Она не должна мешать, ей просто не позволили мешать. Алана коротко кивнула, до играющих на скулах желваков сжала челюсти и покинула кабинет Лектера. Она была зла. И её злость питала Ганнибала как солнце питает растения, и доставляло удовольствие, подобное искренним аплодисментам. Уилл заурчал спустя неделю после их сеансов. Заурчал настолько громко и неожиданно, что Ганнибал чуть не подавился собственными словами. Он тогда, помнится, сделал Уиллу комплимент. Сказал, что он объективно один из самых привлекательных омег, что Ганнибалу довелось встречать. Лектер покривил душой. Естественно, он видел сотни мужчин и женщин, чьё обаяние было достойно воспевания и восхищения. Он спал с омегами более молодыми и более красивыми, чем Уилл, но это был Уилл. Уилл, пахнущий кожей, мехом, лесом и холодным воздухом. Уилл, чьи большие красивые голубые с жёлтыми крапинками глаза смотрели на Лектера с немым прошением о защите. Будь это легально, Ганнибал бы уже давно запер Уилла где-нибудь в своём доме, пометил его, укусил, повязал и держал подле себя, рьяно защищая от любого, кто посмеет хотя бы как-то не так посмотреть на него. И Ганнибал все же решился на эту похвалу, а после сказанного резко гулко сглотнул, потому как Уилл, приятно прищурив глаза, начал довольно урчать. Урчание Уилла словно музыка. Густое, бархатистое, как шторы в амфитеатре, оно было полно нежности и робости. Оно заставило Ганнибала хотеть Уилла. Хотеть настолько, что Лектер чуть не заурчал в ответ. Но он крепко сжал челюсти и лишь замолчал, а Уилл, опомнившись, распахнул глаза, словно сам от себя не ожидал, сглотнул звуки, откашлялся и перевел тему. С тех пор Ганнибал неосознанно каждый раз, когда встречался с Уиллом, пытался заставить его снова издать эту мягкую приятную мелодию. Он говорил Грэму осторожные, тоненькие, как ниточка муслина, теплые слова, будто невзначай касался его пальцев своими, аккуратно выпускал феромоны близ Уилла, но тот лишь один раз удивлённо пискнул, почуяв запах Ганнибала, с непривычки вцепился в подлокотники кресла до белых костяшек, но более ничего. Это выводило из себя. Подстёгивало к более решительным действиям. Ганнибал заурчал сам. Одобрительно мурлыкнул, когда Уилл передал ему листок с решенным тестом. Уилл дёрнулся. — Зачем вы это делаете? — спросил он, и Ганнибал отвлёкся от изучения ответов, довольно вздохнув. — Делаю что, Уилл? — Вы знаете, что. Мурлычете, распускаете свой аромат в комнате, трогаете меня. Ганнибал, слишком очевидно играя, распахнул глаза в притворном удивлении. — Я прошу прошения, если это тебя смутило, Уилл, я не хотел тебя пугать. Просто ты быстро справился, вот я и одобрил твою работу таким образом. А насчет запаха ты заблуждаешься. Здесь все пахнет мной, Уилл, всё же это мой кабинет. — Но я ощущаю… Ты омега, Уилл, — перебил его Лектер и отложил листок на низенький журнальный столик антрацитового цвета. — В твоей природе заложено чутко ощущать альф и все, что с ними связано. Не знаю, как я дальше буду проводить сеансы, если ты так бурно реагируешь только на мои звуки. Я думаю перевести тебя обратно к Алане. — Нет! — Уилл даже подскочил в кресле, силясь этим движением высказать всю решительность отказа, и лишь с божьей помощью Ганнибалу удалось не растянуть губы в довольной улыбке. Уилл как большая блестящая рыба на его крючке, и Лектер планирует не дать этой рыбе задохнуться. Он всего лишь выловит её из этого затхлого мутного озера и переселит к себе в чистый прозрачный аквариум, кормя с руки. Да, о, это будет восхитительно. — Тогда тебе придётся постепенно привыкать к моим звукам. Все же не забывай, что помимо сохранения твоего психологического здоровья, я должен следить и за физическим. Это моя работа. — Вы введёте меня в течку? — лицо Уилла выражало сосредоточенность, он в особо крупном порыве нервозности влажно облизнул губы. — Что ты, Уилл, это слишком грубо. Я ни за что не буду этого делать, пока ты сам меня об этом не попросишь. — А если не попрошу? — Я не хозяин твоего тела, Уилл, Но буду им в скором времени — только ты решаешь, что предпринять, Питай иллюзии, которыми я тебя кормлю — и что сделать. Я надену на тебя роскошный золотой ошейник, Уилл — И что вы тогда предлагаете? — Грэм поёрзал в кресле, опуская глаза. — Позволь мне и дальше мурлыкать рядом с тобой и касаться тебя. Ты должен привыкнуть к моему обществу настолько, насколько вообще возможно. Я буду приглашать тебя к себе на обеды и приёмы. Хочу, чтобы ты общался с людьми, но не с надутыми снобами, а с действительно интересными личностями, с которыми тебе будет комфортно. Ты будешь хорошо питаться, Уилл. Есть и пить только то, что приготовлю я сам. Я обустрою для тебя максимально комфортное положение… — Звучит, как план полного поглощения, доктор Лектер, — хрипло засмеялся Уилл. — Нет, Уилл, это не поглощение. Это желание сберечь самую драгоценную свою игрушку… ~ Алана долго отчитывала Ганнибала за «некомпетентность» и «безответственность», но это не возымело должного эффекта, Лектер просто абстрагировался от её гневных возгласов, причина которых была видна и понятна — ей запретили навещать Уилла на срок его терапии с доктором Лектером и проводить с Грэмом консультации. Она бесилась как испуганное животное, которому спилили клыки и оторвали когти. Как будто позарились на её собственность, отняли, а её саму связали по рукам и ногам, заставляя смотреть, как драгоценность приобретает новую форму под умелыми пальцами похитителя. Но Джек проявил небывалую благоразумность, не став препятствовать происходящему. Он охотно согласился на такие условия лечения Уилла и пообещал, что на время терапии никто — тяжёлый взгляд в сторону доктора Блум, не будет им мешать. Ведь доктор Лектер хороший специалист, и лечение должно дать идеальный результат.