Burg

Глава 4

Восемь лет, два месяца и шесть дней.       Именно столько времени прошло с тех пор, как к нему прикасался кто-либо.       Медбрат не был самым красивым встреченным Хосоком парнем, но он мог бы смело утверждать, что привлекательнее его в этих стенах не было никого. Никогда.       И хотя младший старался выглядеть как можно более незаметным, под униформой угадывалась хорошая фигура. И еще у него было столько волос, что Чонова руки могли бы в них заблудиться. В этой каштановой массе поблескивали золотистые и рыжеватые пряди. Волосы медбрата были затянуты в хвост и перехвачены резинкой, которая, казалось, готова была лопнуть под их напором. Несомненно, этот парень был довольно привлекательный.       Чон внимательно следил за его перемещениями по комнате. Ким же даже не смотрел в его сторону. Да и с какой стати ему на него смотреть? Чон успел многое понять о младшем. Ким был хорошим, чистым парнем, который не хотел иметь ничего общего с грязным заключенным вроде него.       Медбрат разговаривал с ним довольно вежливо, но Чон знал, что о нем думают. Неодобрение было написано у младшего на лице. Оно читалось в его поджатых губах и сморщенном носике. Оно проявлялось даже в дрожи рук, когда приходилось к нему прикасаться.       Чон сказал себе, что это не должно его задевать. За последние восемь лет он стал достаточно толстокожим и перестал обращать внимание на подобные мелочи. Какое ему дело до того, что думает о нем этот узколобый парень?       Он сделал над собой усилие и отвел взгляд в сторону. Вскоре в медпункте начали появляться заключенные. Их приводили сразу по двое. После формального обыска, которому подвергал их надзиратель, медбрат беседовал с одним, записывая необходимые данные, а врач проводил осмотр другого.       Тэхен то и дело вздрагивал, как кошка в комнате, полной кресел качалок. Чон нахмурился. Здесь так нельзя. Он знал, что добром это не кончится. В подобном месте главное – это спокойствие. Младшему следовало хотя бы делать вид, будто он держит себя в руках.       Другие заключенные также ощущали его нервозность. Они наблюдали за ним. В их глазах светился голод. Это были животные, давно не видевшие мяса. Даже старик Сон, который провел в тюрьме почти всю свою жизнь и ходил, согнувшись и волоча ноги, смотрел на медбрата так, как будто собирался им же пообедать.       Чон снова перевел взгляд на младшего. Он наблюдал за ним, лежа на кровати, и чувствовал, как тревога тисками сжимает его внутренности. Молва о нем молниеносно разнесется по тюрьме и, подобно каплям крови, попавшим в воду, начнет привлекать сюда все новых акул.       За годы, которые Хосок провел в «Девилс Рок», тут изредка появлялись такие привлекательные люди. Были надзирательницы и прочий персонал. Была, к примеру, психотерапевт доктор Шеппард, которая беседовала с ним и некоторыми другими заключенными. Она хотела, чтобы они открылись ей и начали говорить о том, что они сделали и чего лишены за решеткой. Шеппард было уже за пятьдесят, но другие парни просились к ней на прием, прослышав, что у нее красивые ноги. Как крысы из гетто, так и скинхеды внезапно загорелись желанием излить душу в обмен за возможность пялиться на нее и уловить аромат ее духов.       Но для него эти встречи были пыткой. Все эти разговоры… Почему он сделал то, что сделал? Сожалеет ли об этом? Поступил бы он иначе, если бы ему представилась такая возможность?       О боже! Он не нуждался во всем этом дерьме. Хосок знал, почему он сделал то, что сделал, и да, он об этом сожалел. Он причинил боль очень многим людям. Чон раскаивался в этом, но прошлое ведь невозможно изменить, верно? А значит, что толку об этом говорить?       У него была лишь одна дорога – вперед. Выжить в этом месте – вот что было важно. День за днем, день за днем. Конечная цель заключалась в том, чтобы вытащить отсюда себя и брата, выйти на свободу живыми и желательно как можно менее пострадавшими. Это было настоящее. А прошлое пусть катится ко всем чертям.       Чон снова перевел взгляд на младшего. Тот сосредоточенно хмурился, распечатывая пакет с ватными тампонами.       Прежде чем попасть сюда, он успел вволю натрахаться. Его школьная подружка была чирлидером. Она делала шпагат на вершине пирамиды… Именно эти воспоминания помогали ему не сдаваться. Когда становилось невмоготу, Хо представлял себе Кимберли, сидящую верхом на нем в своей чирлидерской юбчонке. Это помогало. Или Джасмин… Чон встречался с ней, когда его арестовали. У нее была слабость к коротким юбкам. Его рука сама тянулась под…       Черт! Он отогнал эти мысли. Нашел время грезить о сексе – сидя в медпункте и пялясь на медбрата.       После того как Хо оказался за решеткой, Джасмин пару раз его навестила. Она даже намекнула на то, что они могли бы пожениться. Чон быстро закрыл эту тему. Он вообще запретил Джасмин приходить в тюрьму. Первый месяц было тяжелее всего. Старший не хотел, чтобы она пробуждала в нем желания, которые он все равно не смог бы удовлетворить ближайшие восемь пятнадцать лет. Кроме того, было бы несправедливо удерживать ее, рассчитывая на то, что она будет его ждать.       Чон понимал, что остальные – отбросы человеческого общества, населяющие «Девилс Рок», – будут фантазировать о медбрате Ким. Как только слух о нем разнесется по тюрьме, медпункт возьмут в осаду. Младший был молод. Моложе его. Чон чувствовал себя стариком – самым древним человеком в мире, несмотря на то что ему было всего двадцать восемь лет. Он резко вздохнул и уловил витающий в воздухе медпункта аромат, исходивший от его волос. Пахло грушами, черт побери!       Закрыв глаза, Хосок пожалел о том, что «мудаку» не позволили отвести его в карцер.       К тому времени как они покинули тюрьму, уже стемнело. Ким был рад, что они приехали на машине доктора Хван. Он еще никогда так не уставал к концу рабочего дня.       – Я очень благодарен тебе за помощь, Тэхен, – произнес доктор Хван, когда они пустились в обратный путь.       Обтекаемый капот машины разрезал угольно черную ночь. По обе стороны от них вздымались горы, которые казались еще темнее, чем ночное небо.       – Я знаю, что это не та работа, на которую ты рассчитывал, и, уж конечно, не могу требовать от тебя ее исполнения.       Ким сидел, откинувшись на подголовник. Он кивнул в ответ на его слова.       – Заключенные «Девилс Рок» и в самом деле остро нуждаются в медицинской помощи. Вы поступили благородно, предложив ее им.       – Мне кажется, что одного дня в неделю будет недостаточно, – нахмурившись, пробормотал доктор Хван.       Ким снова кивнул.       Помолчав несколько секунд, врач добавил: – Обычно в пятницу у меня выходной, но, вероятнее всего, завтра я снова поеду к ним, чтобы осмотреть тех, кто уже очень давно ожидает приема.       – А-а.       Младший помолчал, глядя в безбрежный простор ночной пустыни. Внезапно ему показалось, что какая то тяжесть мучительным грузом навалилась Тэ на грудь. Навстречу промчалась машина. На этом участке дороги почти не было движения. Честно говоря, здесь вообще почти ничего не было. Пустыня и горы. Ким потеребил ремень своей сумки.       – Полагаю, я тоже мог бы поехать с вами…       – Ты не обязан этого делать, Тэхен, – быстро перебил его доктор Хван.       – Мне нетрудно, – услышал тот собственный голос и тут же задумалась над тем, в кого он превратилась.       «Ты сумасшедший!» – снова зазвучали у него в ушах слова друга.       Доктор Хенджун взглянул на парня, а затем опять перевел взгляд на дорогу.       – Ты уверен? Я высоко ценю твою помощь, Тэхен, и очень благодарен тебе. Разумеется, твой рабочий день будет полностью оплачен.       Младший кивнул и небрежно махнул рукой, как будто это не имело значения, хотя, конечно, это было не так. Ким собирал деньги на покупку дома. Своего собственного дома. Это было частью его мечты, к осуществлению которой он стремился. Лишь одной частью. Второй было продвижение по карьерной лестнице. Стал бы он сопровождать доктора Хвана в тюрьму, если бы не надеялся на повышение, особенно учитывая то, что в тюрьме ему было не по себе? Вряд ли. Тэхен немного стыдился своих не вполне альтруистических мотивов, но такова была реальность. Когда он был ребенком, отец дурно обращался с его матерью. Поэтому не было ничего удивительного в том, что Тэхен не стремился попасть в общество мужчин, похожих на него.       Остаток пути прошел в молчании.       Наконец доктор Хван затормозил на парковке возле клиники.       – В семь тридцать я за тобой заеду.       Ким кивнул и вышел из машины. Махнув начальнику рукой, он сел в свою машину и завел двигатель. Доктор Хван подождал, пока тот пристегнется, а затем выехал со стоянки.       Младший поехал за ним, но затем свернул в другую сторону. Доктор Хван жил в большом доме за городом. Жилище Кима находилось всего в пяти минутах езды от клиники.       Тэ нравилось жить недалеко от места работы, и сегодня, когда он валился с ног от усталости, это оказалось, как нельзя кстати. Все, чего он хотел, – это сбросить обувь, свернуться калачиком на диване и проглотить ожидающие его остатки ло-мейна* . Хоть Ким и любил готовить, сегодня вечером стоять у плиты было выше его сил.       Все парковочные места у его дома были заняты, и парню пришлось припарковаться возле одного из соседних зданий. Это был очень хороший жилой комплекс. Никакой роскоши, но в Свит Хилле не было роскошного жилья. Во всяком случае, в многоквартирных домах. Все же это был один из лучших жилых комплексов города. Бежевые оштукатуренные стены были чистыми. Ландшафтный дизайн состоял в основном из кактусов и мексиканского вереска.       Ким жил на втором этаже, и два года назад, когда он сюда вселялся, ему это не нравилось. Точнее, это не понравилось его зятю, поскольку именно ему и его брату пришлось затаскивать сюда мебель. Тэхену и в голову не пришло бы обратиться за помощью к отцу. Младшему ничего от того не нужно.       Когда парень искал в барсетке ключ, дверь напротив распахнулась и до нее донеслись детские голоса.       – Давай, Ноа, надевай свои шлепки! – скомандовала Шелли пятилетнему сынишке, держа за руку трехлетнего малыша. – Нет, это шлепанцы твоего брата. Тебе кажется, что они тебе подходят? Надень другие.       Шелли подняла голову и заметила Кима.       – Привет. Как прошел день? Мы идем перекусить. Мне хочется начо* . Присоединяйся.       Ким покачал головой:       – Нет сил. Может, в следующий раз.       Ноа наконец то вышел в коридор в шлепанцах нужного размера, и Шелли заперла дверь.       – ТэТэ!       Малыш Тайлер неожиданно бросился к Киму и обнял его, обхватив пухлыми ручонками за ноги. Младший покачнулся и чуть не упал.       Он погладил мальчика по голове.       – Привет, милый.       – Эй, Тайлер, осторожнее! Ты чуть не сбил Тэхена с ног.       Малыш поднял голову и посмотрел на соседа. Его пухлое личико расплылось в широкой улыбке. Шелли снова взяла сына за руку.       – Пойдем, дружище. Нам нужно поужинать. – Она встретилась взглядом с Тэ и сделала шаг к нему, прежде чем Ноа успел увлечь ее за собой. – Я хочу услышать подробный рассказ о рабочем дне, проведенном в тюрьме. Уверена, это увлекательнее любого шоу.       Ким закатил глаза:       – Моя жизнь не такая уж интересная.       Ему вдруг вспомнился Чон Хосок. Он ознакомился с записями в его медицинской карточке. Ему было двадцать восемь лет. Рост шесть футов два дюйма. Вес двести фунтов. Здоров. Что удивляло, если учитывать то, сколько раз он побывал в медпункте. После драк.       – Можешь мне поверить, это было ничуть не похоже на «Побег из Шоушенка».       – Это интереснее, чем чистить людям зубы.       Шелли была стоматологом гигиенистом. Ее бывший муж был ее коллегой. Это порождало множество интересных историй.       Уже направляясь к лестнице вместе с детьми, Шелли многозначительно указала на Кима пальцем:       – Я не отстану. Ты мне все расскажешь.       – Поболтаем на выходных, – пообещала Тэ.       Войдя в квартиру, младший бросил барсетку и ключи на столик и направился в душ.       Смыв с себя усталость, он скользнул в просторную футболку, а затем, захватив ло-мейн*, устроился перед телевизором и целый час смотрел бессмысленные телевизионные программы.       Когда позвонил Юнги, он не ответил: младшему не хотелось снова оправдываться и объяснять, почему он вызвался работать в «Девилс Рок». Кроме того, старший начал бы расспрашивать его о событиях минувшего дня, а Ким был не в настроении тому что либо рассказывать. Он решил, что завтра сможет предложить старшему сокращенный вариант событий.       Что касается Шелли, то с ней сокращения были не нужны. Соседка могла переварить все подробности… включая давнее признание Кима в том, что ему нравятся парни. А уж рассказ о дне, проведённом в тюрьме и том как скверно он чувствовал себя в там. Особенно его беспокоило общение с одним синеглазым заключенным. Ты ни хрена не знаешь об этом месте . У Тэхена даже щеки вспыхнули от этого воспоминания, и он содрогнулся. Ага. Если бы он поделился с старшим этой милой подробностью, у того наверняка сорвало бы крышу. Шелли всегда слушала не осуждая. Но Юнги… он реагировал совершенно по другому.       В десять часов Ким забрался в постель. Дважды проверив, заведен ли будильник, он опустил голову на подушку, и его мысли снова вернулись к Чон Хосоку. Он перебирал в памяти большие и маленькие шрамы, испещрявшие его мускулистое тело. Это в скольких же драках нужно было принять участие, чтобы заработать столько ран? Уже в который раз младший задался вопросом, за какое преступление он угодил в «Девилс Рок».       Тэхен посмотрел в противоположный угол спальни, где на письменном столе стоял его ноутбук. Наверняка информация об этом была в интернете. Короткий онлайн запрос мог бы удовлетворить его любопытство.       Он приподнялся было на матрасе, но вдруг замер. Снова опустившись на постель, парень повернулся на другой бок, чтобы не видеть ноутбука. Существовало кое что, о чем ему совершенно незачем было знать.       Ким смотрел на темную стену спальни, удивляясь тому, что ему абсолютно не хочется спать, и продолжая размышлять обо всем, что произошло за день. Что толкает мужчин на ужасные поступки, за которые их арестовывают и отправляют за решетку? Даже если этих людей не беспокоит боль, причиняемая другим, неужели их не пугает перспектива жизни в неволе?       Наконец его мозг, а затем и мышцы расслабились. Тэ погрузился в беспокойный сон – только для того, чтобы проснуться, задыхаясь, в предрассветном полумраке. Каждый прерывистый вдох, казалось, причинял ему боль. Парень провел ладонью по липкому от пота лицу.       Ему снилось, что он бежит по темному бесконечному тоннелю мимо клеток с чудовищами, а они рычат на него сквозь решетку. Наконец тоннель закончился, и он оказалась перед цементной стеной. Дальше пути не было. Как и спасения. Тэ развернулся, прижавшись спиной к холодной стене. Собственное дыхание ревом отдавалось у него в ушах.       К нему приближалась чья то огромная грозная тень. Лицо преследователя было скрыто во тьме, но длинные ноги быстро преодолевали разделяющее их расстояние. Ломая ногти, Тэ впивался пальцами в стену у себя за спиной. Преследователь дотянулся до него и схватил за плечи, накрыв их твердыми ладонями. Он наклонился так близко, что Тэхен наконец его увидел. Он пожирал его жадным взглядом кобальтовых глаз…       К счастью, младший проснулся, прежде чем успело произойти что либо еще. Но парень помнил сон так отчетливо, что продолжал ощущать во рту привкус страха. И было кое что еще. Какое то чувство, у которого не было названия. Все это было очень странно. Ким редко помнил свои сны.       Встав с кровати, он начал собираться на работу, стараясь забыть эти глаза и прикосновение этих рук к его телу.       Он старался забыть, что в тот момент ему совсем не хотелось закричать. Ему хотелось, чего то иного.