Нарцисс и бабочка

      Единственное, что было в памяти Арсения, да и то промежутками — блики света, невозможность нормально пошевелиться, какие-то разговоры. Он то приходил в сознание, то снова впадал в неосознанный сон. Обрывки фраз долетали до него, но брюнету было не до того — голова слишком сильно болела и была неспособна что-либо запоминать. Голубоглазый уже будто бы молился на то, что бы он вновь оказался дома и его не мучили бы дикие боли, из-за которых в теле появился дискомфорт. Конечности явно были связаны, ведь мужчина чувствовал, как они уже успели затечь.       Дорога явно была долгой, ведь какой раз Попов просыпался и в его взор попадали чёрные сиденья и два силуэта на передних сиденьях. Некоторе время он просто дремал и думал о том, что будет. Он был готов к любому исходу событий — хоть к убийству. Брюнет чувствовал заброс адреналина в крови — его буквально потряхивало от того, как он уже хотел понять, что сегодня будет. Как говорил ему Паша, Антон Шастун не был сильно жесток и не падок на применение силы, однако Арс понимал — он в любом случае мафиози и обмануть его будет сложно, он явно не глуп. Иначе он бы не продержался на таком «посте» долгое время. Однако мысли прервала очередная боль в висках, и единственное решение, который принял его мозг, было отключиться. Слова, на который наконец отозвалось сознание брюнета, были: — Ну здравствуй, Попов младший.

***

      Буквально за час до этого Антон блуждал по своему офису, нервно теребя рукава рубашки и ожидая приезда очередного «гостя». Он был настроен серьезно и не собирался щадить Арсения. Да, такое не особо звучное имя было у Попова младшего. Но это не имело значения, ведь главно было то, что шатен наконец поговорит с тем человеком, с которым он и вправду жаждал встречи, дабы высказать ему многое. Конечно, ему хотелось понять, какой это человек и похож ли он на отца. И если это будет его копия, они вряд ли придут хоть к какому-нибудь компромиссу. Нет, он не любил людей, который что-либо брали или крали у него из подноса, но и решать дела силой было не в его стиле. Вечер предстоял быть жарким, ведь атмосфера нагнетала с каждой секундой.       Спустя минут сорок послышался рёв двигателя и зеленоглазый понял — жертва прибыла. Через какие-то несколько минут на пороге стояли работники Антона, заносившие в помещение бледного брюнета неплохого телосложения. Людей, пойманных мафиози и его помощниками, помещали в достаточно тёмную комнату, где всегда проходили беседы босса с обвиняемым. Там всегда горела только одна не слишком яркая лампа, дабы не нарушать атмосферу этого места. И о Боже, как же Шастун скучал по этому.       Его разговоры с людьми всегда были размеренными и импровизационными. Да, перед встречей он мог обдумывать, то, что он может сказать, но в течение всего диалога Антон всегда моментально прокручивал всевозможные ответы или вопросы в своём мозге, начиная конкретную пытку. На самом же деле это не было никаким мучением, просто он умел давить на людей психологически — так могли не многие. Он делал это не совсем со злом — так можно было и сломать человека морально, однако такое было лишь раз. Шастун это делал аккуратно, но метко. Он давил, причём конкретно. У всех была разная реакция — вот и сейчас он уже интересовался тем, как поведёт себя этот человек.       «Гостей» мужчины всегда сажали на обычный стул, лишь привязывая руки за его спинку. Остальные конечности не были недоступными — это создавало некое ощущение свободы, а далее, когда человек уже выполнял действия, нужные Антону, он высвобождался до конца. При этом, конечно, появлялось и какое-то доверие — не избили, не заткнули, только привязали руки, да и то вроде, не сильно. А на доверии, как мы знаем, можно построить любые взаимоотношения. И тогда начиналась буквально психологическая пытка. Но Шастун делал это больше с некой агрессией и целью высказать всё то, что таилось внутри. Однажды и только однажды он настолько сильно перегнул, что разрушил и без того очень хрупкий психологический мир человека, но и самому мужчине после такого было неприятно, странно. На самом деле это не было истинным мучением — да, шатен сильно давил, но при этом он оставлял место и адекватности.        Что было самым интересным — зеленоглазый никогда не был психологом. Приходя на эту работу, он не мог с первых же секунд читать человека, примерно понимать, какие он сейчас испытывает эмоции и что сделает. Казалось, будто это появилось из неоткуда. Опыт проявил себя, а мужчина почти что не заметил того, что он с лёгкостью мог прочесть фактически каждого. Вот и сейчас Антон примерно понимал, что будет говорить ему сегодняшняя жертва. Закрыв глаза, он испытывал некую эйфорию — так много эмоций хотели выплеснуться, но он пока не давал, ведь всему своё время.       Шатен уже зашёл в роковую комнату, где перед ним был лишь бледноватый брюнет и сумерки помещения. Всё было как всегда — лишь руки перевязаны верёвкой и привязаны к стулу. Но, конечно, мафиози не были глупы. Узел, которым завязывалось руки жертвам был свободен до тех пор, пока не будешь пытаться вырваться, ведь тогда верёвка лишь крепче сожмёт их. Лампа слегка освещала дышащее тело, которое некогда вздрагивало, но затем дыхание вновь выравнивалось. Зеленоглазый прошёлся взглядом по нему сверху вниз. Хорошо сложен, худой, не особо приметный сын главного врага мафиози. Что же ты из себя представляешь? — Ну здравствуй, Попов младший, — слова прозвучали четко, без единого излишка. В комнате были только два человека, один из них был в непонятном состоянии, потому вопрос будто бы прозвучал для стенки. Однако фраза была сказана громко и, судя по всему, заставила Арсения очнуться. Он медленно открыл глаза и перед ним возник силуэт мужчины, а затем прибавились и очертания. Мужчина, стоящий перед ним, выглядел очень солидно. Сначала несколько мыслей пробежало по пустой голове, в раздумьях, а затем его резко осенило — это мать его Антон Шастун. — Раньше мы не виделись, но я вижу, что ты узнал меня, — шатен будто бы пожирал сидящего напротив взглядом. Так казалось, ведь он снова читал человека, как книгу. Он знал всё. Все эмоции были понятны и тот не мог не ухмыльнуться. — Я предлагаю тебе перестать думать о том, что я могу с тобой делать, мне легче сразу перейти к сути, — после данных слов Попов пребывал в неком шоке, ведь совсем недавно начавшая соображать голова уже накидала кучу мыслей о происходящем, а он будто узнал это по щелчку пальцев. — Я даже и не думал, что ты выглядишь так. Забавно. Я думал, ты будешь моложе, — уверенно произнёс брюнет, окидывая высокого мужчину взглядом. До конца похитителя рассмотреть не получилось — он стоял в темном углу, потому идеально поймать глазом все черты возможности не было. — А я думал, ты будешь умнее, и вообще не полезешь туда, куда не следовало, — на этих словах желанный взгляду Шастун оказался ближе. — Глупо предполагать, что ты готов отдать деньги прямо сейчас. Ответ был моментален. — Конечно нет. Я делал это не для того, чтобы сдаться при первой же твоей попытке разговорить меня. — Не волнуйся, их будет много, ведь ты совсем такой же, как отец. Я буду удивлён, если мы всё же выйдем к чему-то адекватному, — внутри Антона бушевала ярость. Он тут же вспомнил его отца, что было не желанным. Этот Арсений такой же упрямый и глупый, смысл был браться за это? И все же, он найдёт к нему подход, он это знал. Будет этот Попов потом как миленький его сам упрашивать, что бы тот позволил ему отдать деньги. — И что же ты попробуешь? Ну же, удиви меня, — брюнета явно начинала веселить ситуация, ведь атмосфера была спокойной и никакого мафиози он тут не чувствовал. На эти слова последовал взгляд, не слова. Взгляд, кидающий вызов. После него можно было понять, что он не пощадит, не начнёт с хорошего. Он будет бить по больному и никак иначе. Он сам это выбрал. Молодец, Попов, умеешь выбешивать. — Я даже пробовать не собирался, — Антон сделал несколько шагов в сторону, обдумывая мысль. — Очень хорошо жить, когда знаешь, что сегодня упадёт красная роза, а ты так и останешься сидеть на своём кресле, да? — после этого Арс моментально закрыл глаза, уговаривая мозг не вспоминать тот день. Конечно же, он начал с отца. Блять, он же знал. — Ты убил его? — голос Арсения сразу же стал холодным. — Ты знаешь про розу, твою мать, это был ты? — в этот момент в глазах Попова была надежда. Он до сих пор не знал, кто был убийцей отца. Его нашли на рабочем месте, а рядом с ним лежала красная роза, почти вся в его крови. Нашёл его именно Арсений. Сейчас в его глазах появилась не только надежда, но и страх. Если этот человек убил его отца, то его он явно не пожалеет. — Я не убивал. Я никогда не решаю дела таким способом, я не жажду крови, — после этих слов брюнет где-то внутри выдохнул. Почему-то ему стало легче. Хотя ему и хотелось узнать убийцу отца, сейчас у него было другое желание. Его будто манил к себе Шастун. Он буквально знал каждую его мысль и движение, разве так бывает? — Расслабься, я не убью тебя, Арсений. Я не люблю кражи, но я не кровожаден. — Зачем ты говоришь это мне? Вряд ли ты просто констатируешь факт. — Может и так. Ты безумно похож на отца, — в этот момент в руках Антона появился пистолет, словно из темноты. — Но всё же у тебя другие эмоции и характер. Ты более терпеливый и лишь делаешь вид, что ненавидишь меня. Тебе интересно, ты хотел видеть меня, я знаю это, — Арс незаметно сглотнул, однако не отводил взгляда с зелёных глаз, который были всё ближе.       Холодный металл прошёлся по щеке мужчины. Глаза напротив горели. Шастун был… зол? Нет, он был чертовски разозлён. Он сдерживался от того, что бы не ударить этим пистолетом брюнета. Однако этот человек умел выражать эмоции действиями, противопоставленными им. Сейчас он будто флиртовал с голубоглазым, хотя внутри он бесился и был готов сорваться. Арсений же вообще не понимал, что происходит и наблюдал за ним. Но он был не глуп и видел — тут явно дело не в этом флирте, Шастун не испытывал к нему положительных эмоций, лишь злость и агрессию. Он пытался понять почему. Да, он взял его деньги. Но разве он мог так невзлюбить его именно из-за них?       Шастун и в правду не возлюбил его. Он просто помнил все те эмоции, которые принёс ему этот сраный Попов. Он обещал себе морально изнасиловать его, и, о да, именно этим он сейчас и занимался. Он затуманивал разум мужчины, будто бы заигрывая с ним. Рукоять пистолета была на шее Попова, руки шатена блуждали вокруг курка, соблазняя их нажать. Но он не делал этого. Он дразнил, заставлял предполагать, какими будут следующие действия. И Арсений повёлся. Он наблюдал за этим процессом с таким интересом, какого, казалось, раньше никогда не было. Что сейчас происходило он не знал. Но он знал — его ненавидят до мозга костей. Ему не было страшно, нет, был только интерес. На самом деле, происходящее завораживало. Они оба питали друг к другу лишь отрицательные эмоции, каждому сейчас хотелось буквально орать на всю и выплеснуть всё, что было на душе. — Я знаю, что ты тоже ненавидишь меня из-за отца, — Антон сказал это обычно, констатируя факт. — Да, это так. То, что мне было интересно увидеть то, какой ты, не значит, что я считаю тебя каким-то крутым. Я испытываю неимоверную злость, Шастун. Ты херовый человек, который делает всё ради своей выгоды. — Я и не отрицаю это, Попов. Ты сам будто маленький мальчик, залезший не в свою игру. Понравилось, как это делал отец? Не значит, что ты сделаешь это также. Молодец, ограбил влиятельного человека, а что с того? Тебе стало легче? Или ты почувствовал себя крутым, властным? Ты жалок, Попов. Ты сделал это лишь для того, чтобы кому-то что-то доказать, а именно мне. Якобы ты чего-то стоишь. Если бы ты и правда чего-то стоил, ты бы пытался доказать это себе, а не мне, заметь, — Арсений не отвечал, лишь прожигал глазами шатена. — Ты молчишь, потому что я прав. Безумно глупый поступок, не находишь? Попав сюда, ты ничего не изменишь. Мне плевать, будешь ли ты продолжать что-либо делать в мафии, красть или разоблачать кого-то — делай, что хочешь. Единственное, что я хочу, так это мои деньги по праву. Отдашь и будешь свободен, по-моему, всё просто до безумия, — немного неловкая пауза, на которой Антон ждал ответа голубоглазого, а тот собирался с мыслями. — Хорошо, Шастун, может ты и прав. Но заметь, ты запарился, чтобы я оказался тут, ты не наплевал. Это доказывает то, что ты циничен. Какие-то деньги могут заменить тебе абсолютно всё. Но разве это жизнь? Со стороны ты кажешься каким-то ненастоящим, жаждущим лишь денег. Ты не хочешь даже свободы — да ты на всё пойдёшь, лишь бы получить деньги, они ведь твой наркотик. Ты грёбанный нарцисс, такой самоуверенный и крутой. Ты, конечно, будешь жить так и дальше, но это отстойно, потому что ты никому не будешь нужен, деньгами счастья не купишь, сам знаешь. — Что ж, Попов, если я нарцисс, то ты бабочка, так ведь? Ты хочешь научить меня жизни, но это смешно. Живёшь будто двумя жизнями, перестаёшь уделять время семье, но всё равно стремишься стать тем божественно красивым созданием, вылупляющейся из кокона — тут так не получится, если ты меняешь семью на работу, не думаешь? Мне смешно с этого. Ты так наивен, Арсений. Веришь в светлое будущее, буквально сам ничего для этого не делая. Хочешь ещё раз сказать мне, что в деньгах нет жизни или счастья? А ты это проверял? Конечно же, нет. Ты не любишь пробовать что-то новое. Ты запуганная бабочка, не любящая каких-либо изменений. Как же тогда сплести кокон? Никак. Вот тебе и ответ. Ты трус, Арсений. Ты ничего не меняешь в своей жизни, хотя знаешь, что пора бы. И то, что ты пытаешься проникнуть в дела мафии не меняет твою жизнь, а лишь ухудшает. — Шастун, а ты уверен, что я трус? Я живу жизнью, а ты будто бы проживаешь, да и то ради денег. Я не назвал бы это смелостью или трусостью, ах да, твоя жизнь — безысходность. Ты явно запутался, но пытаешься себя успокоить безграничным количеством денег. В этом нет счастья или радости. Это тебя губит. — Ты правда думаешь, что власть губит человека? Тогда ты смешон. Попов, учения жизни это не твоё. Не хочешь отвечать на вопросы — хорошо, пойдём по-другому. Ты так и не понял, что то, чем занимаюсь я — масса возможностей. Ты же убиваешь время на каких-то шоу, а долго ли ты так продержишься? Ты в это веришь? Ты жалок, Попов, ж а л о к, — сейчас брюнет и правда горел. От злости, накопившихся эмоций, от гребанной правды, что говорил этот Шастун. — Я вижу твои смятения. Я предлагаю тебе отдать деньги и быть свободным, либо же ты будешь разговаривать со мной ещё дольше и я успею затронуть все темы, из-за которых тебе будет неприятно, больно и ты будешь беситься именно так, как и сейчас. Это ведь неизбежно. Но сейчас ты сам влияешь на свою судьбу и можешь поменять всё в край. — Воля был не прав, ты отвратителен. — Потому что я сказал тебе правду, или потому что тебя это тронуло? Конечно, ты повёлся на мои провокации и дал волю эмоциям. Ты такой наивный, советую тебе работать над собой, иначе любой сможет обвести тебя вокруг пальца и так, как захочет. Уверен, что хочешь, что бы так было всегда? — Я понял твою позицию. Ты вывел меня — молодец, мне хвалить тебя? Я вижу, ты горд собой. Вывел очередного человека, сделал своё дело. Ты живёшь эмоциями, ты энергетический вампир, — на это зеленоглазый лишь изобразил что-то вроде усмешки. — Если бы я был энергетическим вампиром, ты бы уже ничего не чувствовал, Попов. — Допустим, — брюнет фактически уставился на шатена. — Признай, ты зависим от этого. Ты получаешь неимоверный кайф от того, что заставляешь чувствовать других людей. Вот и твой наркотик, Шастун. — Возможно, Попов, всё возможно, — в этот момент Антон наконец поднялся и на несколько секунд исчез, далее появляясь без пистолета. — Почему тебе так интересно знать, кто я, — сейчас шатен элегантно стоял у стены, подправляя рукава рубашки. — Я всегда хотел увидеть того, кого отец проклинал фактически всю свою жизнь. — Это не единственная причина, Попов. — Почему я должен сказать все? Я не обязан говорить что-либо против своей воли, — очередная ухмылка Шастуна и некое напряжение брюнета. — Поверь мне, ты уже очень многое сказал против своей воли, потому и сейчас я хочу слышать твой ответ, — Арсений снова закрывался, пытаясь не давать Антону оказывать на себя давление. Казалось, эти два человека совершенно разные — буквально огонь и вода, у каждого свой взгляд на реальность и смысл жизни. Однако встречи никогда не бывают случайны, даже у таких людей, который изначально готовы переубивать друг друга. — Я жду ответа. — И он будет последним, потому что больше я не желаю говорить. Да, с какой-то стороны мне захотелось проверить, что ты можешь и как поступишь. Я пустил пулю в неизвестность, о которой много думал. Однако мои догадки оправдались, потому я попал в цель, причём очень метко, — на этих словах Арсений закинул голову назад, будто показывая своё равнодушие к происходящему. Он вновь устремил взгляд голубых глаз на любознательного обладателя зелёных. Тот был в раздумьях. Вероятно, он думал о том, как выманить из того деньги. Но брюнет уже всё понял — более давления он вовсе не хотел испытывать, потому уже был готов расплатиться этими так нужными иному мужчине деньгами. Он отдаст их и спокойно уйдёт — что может быть лучше? — Я так понимаю, ты уже расслабился. Решил отдать то, что должен? — Допустим, я верну твои деньги и осчастливлю тебя. Но что ты будешь делать дальше? — Арсений слегка сощурил глаза, будто вдобавок спрашивая ими. Антон сразу же наклонился и оказался близко к импровизатору. — Почему тебя вдруг так заволновала моя персона? Я прекрасно понимаю, что эффектен и, быть может, ты хочешь сделать очередную попытку как-либо меня ограбить или подставить, но я просто предупрежу, что в следующий раз я буду разговаривать с тобой по-другому, возможно это закончится не только словами. Так что я бы не советовал тебе повторять визитов — такие люди сразу же становятся моими врагами, а мы можем расстаться на нейтральной ноте, и более не беспокоить друг друга раздражающим присутствием. Что по деньгам? — Ты тоже знаком с Волей, потому он может в любое время передать их тебе. Устроит? — Вполне. Только вот сейчас ты останешься здесь, а я встречусь с ним. Если он выгораживает тебя и эти деньги окажутся не твоими, тебе хорошенько достанется. Повторный обман карается жёстче, — Арсений выслушал мужчину и лишь устремил свой взгляд в «очень интересную» стену, а шатен поспешно вышел.       Голубоглазый открыл глаза только тогда, когда услышал голос мафиози вновь. — Ты свободен. Он изначально ничего не понял, но потом вдруг почувствовал, что его руки более ничего не сдерживает. Приятное ощущение свободы. — И всё? Ты не станешь пытать меня? Забавно. — Забавно будет, если ты сделаешь что-то подобное снова. Тебя Воля ждёт, пошевеливайся уже, — было заметно, что мафиози уже даже не сдерживал свою агрессию, а Попов лишь встал и направился прочь из этой тёмной комнаты. В его взоре появился Павел, явно переживающий из-за чего-то. — Паш, всё нормально? — Арс, давай вопросы потом. Пошли. Они быстрым шагом направились в противоположную сторону к двери, которая, по-видимому, вела на парковку. Буквально минута и взору брюнета открылась огромное пространство, где находился десяток машин, если не больше.       Улицы города проносились за окном, а напряжённый Воля за рулём с кем-то разговаривал уже продолжительное время. Когда он наконец закончил беседу, Арсений всё же решил довести разговор до конца. — Паш, я понял, что я не просто так это начал. — О чём ты? — Я хочу продолжить работать в этой сфере. Не то что бы продолжить дело отца, но тоже быть значимой фигурой. — Антон вдохновил тебя на это, что ли? Хотя мне так не кажется. Вряд ли он миленько рассказывал тебе положительные стороны работы в мафии. — Шастун не вдохновлял меня на это. Я не хочу быть таким, как он. Я знаю, на что способен и не хочу упускать шанс. — Я всё понимаю, Арс. Но тогда придётся выбирать — обычная жизнь или углубление в мафию. — Я смогу совмещать, поверь. — Я посмотрю на это, Арс. Но я тебя умоляю, не трогай больше ты этого Шастуна. Я вообще удивлён, что он никак тебя там не обматерил. — И всё же разговор был неприятным, с какой-то стороны, а с другой он умеет читать людей и это… необычно. — Да, он интересный человек. Но я не уверен, что вы ещё сможете встретиться, так что особых надежд не строй. Он не всегда мягок, или жесток, но он знает своё место и поверь мне, очередная твоя попытка влезть в его дела ему ну очень не понравится. Будь осторожен, Арсений.