Медитации на рассвете: МакКой | Спок (Meditations at Dawn: McCoy | Spock)

По пути из медотсека они молчат, но Спок знает, что это долго не продлится. Джим практически вибрирует от энергии, словно заключённая в клетку ле-матья, которую Спок однажды освободил из орионского зоопарка. Если бы у Джима был хвост, он бы со свистом носился влево-вправо, словно хлыст. Они заходят в каюту Спока, где Спок направляется в «гостиную». Или он пытается, во всяком случае, а Джим блокирует ему путь. – Давай поженимся. Спок поднимает бровь. – Или в ином случае ты перекроешь мне доступ к репликатору? Джим фыркает, но отходит с его пути. – Мне не нужен напиток, а ты его даже не хочешь. – Возможно, – уступает Спок, вводя комбинации на панели. – Однако, я полагаю, что они могли бы облегчить долгий спор, который мы собираемся затеять. – Ага, об этом… Может, мы не будем? – спрашивает Джим, слегка повышая голос из-за гудения машины. – Не то чтобы я не любил спорить с тобой – потому что, бог его знает, я этим живу, – но я чувствую, что именно этот должен быть простым. Нет, ну серьёзно, о чём тут спорить? Не займёт и минуты. Давай, я могу даже выступить за нас обоих, настолько всё просто. Позабавленный вопреки самому себе, Спок прислоняется к стене, делает глоток воды и жестом предлагает Джиму продолжить. – Ладно, хорошо. – Джим проходит небольшую длину комнаты, с привычной лёгкостью вторгаясь в личное пространство Спока. При виде этого Спок немного расслабляется. – Итак, это я в качестве меня самого, и я говорю: эй, Спок, разве это не чудесная новость? Очевидно, мы настолько совместимы, что от этого у медицинского оборудования случился нервный срыв. Не то чтобы мы об этом уже не знали, но всё же так здорово получить доказательство. И ты знаешь, что самое лучшее? Нам даже не придётся проходить через какое-то нелепое и возможно унизительное представление, типа официальной свадебной церемонии или вроде того. Если бы моя мать пронюхала об этом… – Он содрогается. – Итак, в любом случае, если я верно понял М’Бенгу, одного глубокого мелдинга должно быть достаточно. И могу я хотя бы сказать, между прочим, как круто звучит эта фраза «воинские узы»? Это настолько, я даже не знаю, мы. В общем, здесь реально не о чем особо говорить, не так ли? Тебе не нужно этой ночью идти в лабораторию, поэтому, как насчёт того, что мы сейчас займёмся сексом и покончим с этим? Спок изучающе смотрит на него. Излишне легкомысленный. Что означает – чрезвычайно встревоженный. Не то чтобы Спок не мог почувствовать это ещё до того, как Джим заговорил. Он поднимает бровь. – Я должен отметить, что это облегчение – узнать, что ты берёшь на себя обе стороны данного гипотетического разговора, поскольку, признаюсь, я не имею ни малейшего представления о том, что я мог бы сказать в ответ. Джим закатывает глаза. – О, ну это просто. Ты мог бы сказать: Джим, я не в курсе, о чём это ты говоришь, как и всегда, но я с тобой согласен, всё потрясающе, давай займёмся сексом. – Понимаю. – Ты бы сказал это другими словами, разумеется, чтобы всего лишь напомнить остальным из нас, жалких смертных, о том, насколько мы ниже тебя. – Разумеется. – Спок… – вздыхает Джим, вскидывая с разочарованием руки. – Послушай, это было уже сколько – одиннадцать месяцев плюс-минус? – Одиннадцать месяцев, три дня и… -… четырнадцать часов, верно, математика, я её тоже знаю. За это время ты уже прилично насмотрелся на всё, что я творил, включая кое-какую фигню, которую я действительно не хотел бы, чтобы ты видел, но об этом-то и речь, верно? Если ты всё ещё не сбежал без оглядки, и даже после того, через что я заставил тебя пройти на Беалсе, то ты никуда не денешься, – он смотрит на Спока. – Не стесняйся поправить меня в любой момент, кстати, если я ошибаюсь. – Я совершенно ничего не стесняюсь в этом отношении. – Засранец, – бормочет Джим, но это произвело желанный эффект, который заставил его капельку улыбнуться. – Я веду к тому, что ты никуда не денешься, и я определённо никуда не денусь, поэтому не могли бы мы просто совершить логичный поступок и ни разу не проходить ни через какой цирк с конями, чтобы добиться своего? – Твоя склонность пользоваться логикой лишь тогда, когда она удовлетворяет твои потребности, вероятно, твоя наименее привлекательная черта. – Проклятье, Спок. Я серьёзно. Спок выпрямляется. – Я знаю. И я тоже серьёзен, – он отставляет стакан в сторону. – Джим, ты желаешь, чтобы это было легко, и я тебе сопереживаю в этом, но всё не так. Вопреки твоему пристрастию к использованию логики для манипулирования в споре, прямо сейчас ты руководствуешься эмоциями. Следовательно, я обязан стать голосом разума для нас обоих. – Это не составляет труда, когда это всё, что тебе нужно, – с горечью бормочет Джим. Спок удерживает его взглядом. – Каждый инстинкт, которым я обладаю, в настоящий момент кричит мне держать тебя и никогда не отпускать. Джим замирает, их взгляды сцеплены. – О. – Да. Но это не так просто. Любой вид уз между нами будет в мою пользу. Не в твою. Джим прищуривается. – Что, чёрт возьми, ты несёшь? Потому что, если это про пон фарр, то мы это уже прошли, и сейчас я скажу тебе то же самое, что говорил тогда. Это будет для меня грёбаной честью, и кроме того, в свете этих недавних откровений я вполне уверен, что буду гореть точно так же, как и ты, поэтому мы будем равны. – По факту, я говорил не о пон фарре, но я благодарю тебя за напоминание. Это не должно было от меня ускользнуть. – О, проклятье. – Джим, – Спок почти вздыхает. – Ты, возможно, прав в том, что данная ситуация не обязательно должна быть настолько сложной. Нет причины для нас не продолжать точно так же, как мы это делаем, но… – Это то, о чём я… – … без мелдинга. Джим вздрагивает. – Нет. Спок замирает. – Я прошу прощения? – Я сказал нет, – Джим сурово смотрит на него. – Я не хочу иметь кусочки и частички тебя, если я не могу иметь всё. Спок не в состоянии контролировать выражение своего лица и вместо этого отворачивается. Ему необходимо мгновение на то, чтобы восстановить достаточный контроль над своим голосом. – Насколько мы разные в этом. Я был бы готов пройти полмира, лишь бы удержать хоть крошечную часть тебя, если это всё, что я могу иметь. – Но это не всё, что ты можешь иметь! – взрывается Джим. – Бог мой, это настолько глупо. Ты можешь иметь меня – всего меня, целиком! Ты это знаешь. Чего же ты боишься? Как бы близки они ни были, Спок не может произнести это вслух. И всё же он жаждет объяснить, стремится помочь Джиму это понять. – Продолжительность среднестатистического брачного соглашения на Земле варьирует от трёх до семи лет, – мягко произносит он. – И, хотя я прекрасно осведомлён, что не существует реальности, в которой ты мог бы считаться среднестатистическим в любом возможном смысле, я не могу помыслить о том, чтобы отнять твою свободу на время всей твоей жизни. Джим пялится на него какое-то время, расшифровывая, а затем поджимает губы. – Перевод: ты считаешь, что где-то на полпути я передумаю. Это то, что Спок не мог произнести вслух. – Да. Джим кивает снова, а его плечи – напряжённая, гневная линия. – И я не должен быть оскорблён, потому что никто не может предсказать будущее, а природа эмоций всегда быстротечна. – Да. – Ладно. Ладно, – Джим кивает ещё несколько раз, шагая взад-вперёд по комнате, а каждый его шаг заряжен агрессивной энергией. Внезапно он начинает смеяться, и это ломкий, уродливый звук. – Ты основываешь свои теории на Пайке, не так ли? О, боже мой. Не могу поверить, что я не видел этого раньше. Я реально такой придурок, господи. – Джим… – Нет, не стоит. Ты спросил его, и он тебе отказал, и ты решил, что причина в том, что он больше не любит тебя. Ты никогда не раскладывал это по полочкам. Фактически, ты пытался рассказать так мало, как только можно, но я прав, так ведь? Скажи мне, что это вовсе не то, что произошло, только посмей. Спок не говорит ничего. – О, боже мой. Спок, он поступил так не поэтому, ты, чёртов рассеянный идиот! Ради всего святого, он всё ещё влюблён в тебя! Как ты можешь не видеть этого каждый раз, когда вы двое находитесь в одной комнате? Спок поражён внезапным прикосновением своих лопаток к стене. Он и не осознавал, что отпрянул физически. Джим наблюдает за ним с острой, безжалостной жестокостью, которая ничего не упускает. – И вот так будет всегда, не так ли? – тихо спрашивает Джим. – Я всегда буду ревновать к парню, которого я, вроде как, боготворю? Спок заставляет себя стоять ровно и восстановить контроль. – У тебя всё равно будет преимущество, – не может не заметить он. – По крайней мере, Крис – всего лишь один человек. Джим фыркает, но какое-то количество нервной энергии покидает напряжённую линию его плеч. – Ты знаешь, что я был не в своём уме на Беалсе, и даже под влиянием этой проклятой машины, мне понадобился всего лишь один взгляд на тебя, и… Чёрт побери, почему мы вообще говорим об этом? Мы лучше этого. Ты не настолько ненадёжный, и я безоговорочно тебе доверяю. Ничто из этого не должно быть проблемой. – Не я был тем, кто… – Да, прости меня за то, что поднял эту тему, но, Спок, то, как ты отреагировал, означает что твоя логика скомпрометирована, разве ты не видишь? Я не он, и в любом случае ты был неправ насчёт него. Ты не можешь продолжать использовать его в качестве шаблона. – Я этого не делаю. Как я уже обозначил ранее, это целиком в рамках твоих культурных норм… – Ладно, ладно, хорошо. Давай притворимся, что твоё мудацкое отношение ко мне из-за того, что я не знаю свой собственный разум, не вызывает у меня желания уложить тебя на лопатки. Будем считать, что я могу быть логичным в этом вопросе или по меньшей мере таким же логичным, как ты, что в данный момент, между прочим, вовсе не так. Допустим, ты прав. Мы закрепим эти узы, а затем, спустя пару лет, – он закатывает глаза, – я встречу кого-то… Боже, я не знаю, кого-то, ради кого я захочу тебя бросить. – Он останавливается и смотрит Споку прямо в глаза. – Что мне помешает? Спок моргает. – Нет, в самом деле, – Джим возобновляет хождение туда-сюда. – М’Бенга сказал, а Боунс подтвердил, что это не брачные узы. Они могут выполнить эту функцию во время твоего пон фарра, если мы захотим их использовать таким образом, но на самом деле это не обязательно, так ведь? О, я определённо почувствую твоё желание, но теоретически, предположив, что ты в достаточной мере меня выбесишь, я смогу просто проигнорировать это и счастливо идти своим путём. И вся красота этого в том, что воинские узы не помешают также и тебе заключить узы с кем-то другим. Конечно, я могу вообразить, что это будет довольно нежелательный тройничок каждый раз, когда один из нас будет делать это с кем-то ещё, но я полагаю, что мы можем научиться это блокировать. – Не полностью… – Ну, тогда я не против, и у тебя будет что-то, напоминающее обо мне. Спок испытывает пронзительное ощущение, как будто его внутренности разрезают на лоскуты. – Нет. – Почему внезапно стало так трудно дышать? – Нет. Это… Этого я не могу. Мягко, с безжалостной нежностью, Джим спрашивает: – А что случилось с «удерживать хоть часть меня, если ты не можешь получить всё»? Спок закрывает глаза. Когда он открывает их снова, Джим стоит прямо напротив него, а его лицо – открытое и беззащитное, всё его тело слегка дрожит. – Я тоже не был бы способен на это, ты, упрямый ублюдок, – неровно выдыхает Джим, его руки скользят вокруг шеи Спока. – Спок. Если бы у меня была прямая связь с тобой, занимающимся любовью с кем-то другим, от меня бы не осталось кусочков даже на сувениры. – Ты делаешь моё дело за меня, – шепчет Спок, беспомощно не способный не притянуть его ближе. Поцелуй голодный, отчаянный; близость между ними угрожает взрывом; мысли и эмоции протекают сквозь них так, как стало настолько знакомо теперь, настолько естественно и желанно. Одна только мысль, что они могут это утратить и должны будут жить без этого, заставляет их крепче держаться друг за друга, вжиматься плотнее, панически бояться возможного расставания. Спок прислоняется лбом ко лбу Джима, пока они восстанавливают дыхание. Он не знает, как можно отказаться от этого, даже если будет должен. – Дело в том, – шепчет Джим, – что я вижу тебя иногда. Через заваленное трупами поле. Твоё лицо выглядит иначе, но это ты. Я знаю. Ты одет в… какого-то рода мантию. Она ярко-красная, карминная. На твоей груди есть символ, покрытый серебром. Какое-то яростное животное, похожее на кого-то из кошачьих. Этот символ блестит в лучах солнца, и очень жарко, я едва могу дышать. Мои руки тяжёлые, а моя одежда пропитана кровью. Не только моей. В твоих руках лирпа, и ты стоишь там, один, и… А затем ты смотришь прямо на меня. И тогда я тебя узнаю. Спок дрожит рядом с ним. Его разум всегда активен, и он так много мог бы сказать. Что животное, несомненно, это ле-матья. Что Джим описывает одежды капитана из Дома Сурака по меньшей мере за тысячу лет до того, как Сурак был рождён. И Джим никоим образом не может знать об этом. По всей вероятности, это требует ещё одного посещения медотсека, потому что Спок вспоминает, как стоял на этом поле после битвы, о чём никогда не помнил до этого момента. И тогда он говорит: – Ты был одет в зелёное. Джим полностью замирает, а затем отстраняется. – Спок… – хрипло говорит он, пялясь на него. У Спока кружится голова, и он не может остановить поток образов. – Ты опустился передо мной на колени, сложил своё оружие. Оно было сломано. Даже металлическая часть была расколота. Джим берёт его лицо в свои дрожащие руки. – Ты встал на колени рядом со мной. Ты отдал мне своё. – Ты его взял. А затем ты… ты поднёс его к моему сердцу и… – И затем я тебя поцеловал. Оба задыхаются по мере нарастания шквала эмоций, цепляясь друг за друга. – Спок, – шепчет Джим. – Спок, я думаю, что мы делали это раньше. Я думаю, мы делали это раньше много раз. – Это не должно быть возможным. Я никогда не слышал… – Генетическая память… – … не прыгает через звёздные системы. И лично я не верю в судьбу. – И я тоже не верю, но ты не можешь этого отрицать, чем бы оно ни было. Не тогда, когда ты… помнишь, за отсутствием лучшего термина, то же, что помню я, – он наклоняется поцеловать Спока, затем отстраняется так же резко и спотыкаясь, как если бы был пьян, когда делает шаг назад. – Прости, я всего лишь… Я не могу так думать. Это почти болезненно, и всё же Спок тоже испытывает облегчение от дистанции. Им нужно восстановить некоторую ясность. Джим наконец берёт свой стакан и одним махом выпивает его содержимое. Он разрумянился, глаза сияют и слегка безумны. Спок подозревает, что он и сам выглядит подобным образом. – Верно. Итак. Судьба. – Джим тянет за край своей рубашки, расправляя её. – Я не думаю, что это так. Прежде всего, у нас есть выбор. Это… очаровательно и всё такое, и я уверен, что позже со мной случится положенная по этому поводу истерика… или, возможно, нет, поскольку я уже чувствовал нечто подобное в течение какого-то времени. Но я хочу сказать, что у нас есть выбор. Мы на самом деле не… вынуждены что-либо делать. Мы можем уйти от этого. Даже прямо сейчас. Это будет совершенно ужасный отстой, но мы могли бы, если бы захотели. Спок сцепляет руки за спиной, заставляя свой разум вести себя рационально. Джим прав. Они могут уйти друг от друга прямо сейчас. Оставаться на одном корабле было бы не разумно, и перевод, возможно, был бы слишком болезненным, но есть другие альтернативы. Лишить Звёздный флот такого капитана, как Джим, было бы просто издевательством, но Спок может оставить службу в любое время. Он мог бы поселиться в колонии на Новом Вулкане или записаться в одну из исследовательских миссий в глубоком космосе, которые не имеют отношения к Звёздному флоту, или даже в Дипломатический Корпус. Они с Джимом могли бы никогда не встретиться снова. Джим вздрагивает и морщит нос. – Не Дипломатический Корпус, это точно. Я не думаю, что они будут слишком уж впечатлены твоим нынешним резюме. Стрелять в высокопоставленного советника во время торговых переговоров – это не похвально, знаешь ли. И это узы ещё не совсем установлены, отмечает Спок с отдалённым намёком на истерию. Джим не читает его мысли, пока нет. Он просто… знает Спока. Они были такими уже какое-то время, возможно, с самого начала. Спок должен был осознать, что это означает, ещё до вмешательства. – Она собиралась активировать бомбу в зале, как ты прекрасно знаешь, – говорит он. – Кроме того, если существует организация в рамках Федерации, которая в большей степени полагается на личные связи, чем Звёздный флот, так это Дипломатический Корпус, и я располагаю значительным влиянием в этой сфере. Джим фыркает. – Как будто ты хоть когда-то попросишь Сарека о чём-то. Спок одаривает его серьёзным взглядом. – Если бы это было решением для нашей дилеммы, о котором мы бы достигли согласия, я бы сделал это. – Но это не так, ладно? – Джим быстро подходит к нему, хватает за запястье и сжимает. – Что и требовалось доказать. У нас есть выбор. И я выбираю тебя, Спок. Забудь свою статистику по культурным нормам. Они здесь неприменимы. Я выбираю тебя. Я не понимаю, почему я должен сидеть и ждать того, что принесёт будущее, когда я могу, чёрт возьми, выбрать своё собственное будущее прямо сейчас. Ты хоть когда-нибудь видел, чтобы я застрял на реагировании, когда было доступно действие? Спок капельку улыбается. – Нет. – Нет, это верно. Так давай просто сделаем это сейчас. Соедини нас в мелдинге и давай закрепим эти узы, потому что быть к тебе так близко, но недостаточно близко, сводит меня с ума. Спок удерживает его взгляд ещё на мгновение дольше. Джим не колеблется. – Очень хорошо. Джим тихо стонет с облегчением, когда Спок тянется его поцеловать. *** Есть ощущение напряжённо контролируемой поспешности, когда они перемещаются в сторону спального алькова, вцепившись в одежду друг друга. Это не слепое, яростное отчаяние, которое берёт своё после миссии, которая едва не забрала жизнь одного из них, и не томная, игривая лёгкость, которой они балуют себя, когда пребывают в полной безопасности. Это странная комбинация одного и другого, и всё же целиком новое творение, которое является ими, полностью ими. – Не должны ли мы, – спрашивает Джим между тем, как снимает свои брюки и целует грудь Спока, – вступить в какого-то рода, я не знаю… ритуальную битву? Позабавленный Спок поднимает бровь, не пытаясь скрыть своё веселье. – Я думаю, что между нами уже произошло достаточное количество битв, но, если ты настаиваешь… Джим смеётся, падая на кровать, точно так же, как он обычно делает во время их спарринговых матчей, когда Спок застаёт его врасплох. – Всё в порядке, этот ракурс мне больше нравится, – говорит он, жадно наблюдая за тем, как Спок сбрасывает последние из своих одежд. – И я никогда не устану от этой части. Спок вспыхивает и вынужден отвести взгляд, пусть даже теперь он привык и к этому, и к тому, что Джим его за это дразнит. Джим тянет его вниз, укладывает на спину и целует, глубоко и опьяняюще. После этого всё растворяется, единственное осознание исчезает в потоке отражённых ощущений. Как правило Спок неохотно удерживает контроль, создавая видимость разделения, некой стены между ними, пусть даже тонкой. Теперь он это отпускает. Он падает в Джима без страха потеряться или исчезнуть. Это так же волнующе, как падать на солнце, и он умирает в это мгновение, прекращая существовать как тот, кто всегда был один. Его приветствует узнавание, ощущение растворённого одиночества, подобного его собственному, и сверкающая радость от обретения того, об утрате чего он и не подозревал. Тогда слова приходят к нему, их истинное значение наконец становится на путь, которого не было ранее. Вечно далёкий от меня и вечно близкий. Тот, кого я касаюсь вечно и никогда. Спок на это краткое мгновение поднимается на поверхность к физическому восприятию, к осознанию Джима, который удерживает его внизу и движется на нём. Ему как раз хватает контроля на то, чтобы перевернуть их и услышать наполненное отчаянным удовольствием восклицание Джима до того, как всё растворяется вновь, и они погружаются в поток… образов? Воспоминаний? Красные пески Вулкана. Зелёные поляны Земли. Пригоршня пейзажей, которые ни один из них не узнаёт. Разные битвы. Разные лица. Джим умирает на его руках. Спока тащат прочь, пленённого. Спок отказывается сражаться теперь, когда Джим мёртв. Джим стоит над его телом и с рычанием взывает к мести. Джим поёт над зубцами стены. Спок, окружённый детьми. Переполненная… таверна? Их глаза встречаются через комнату. Джим бросается спасать его, и они оба убиты одним копьём. Они вдвоём, обнажённые, тёмная пещера, жара, шум воды. Джим дерзко подмигивает ему из вражеских рядов. Спок на одном колене перед Джимом, Джим поднимает его. Спок разбивает цепи на теле Джима. Но даже это проходит в мгновение ока – было только что и исчезло за секунду, и не остаётся ничего, кроме ослепляющего света и ощущения присутствия друг друга. Я знаю тебя. Джим, исполненный чистой радостью, сверкающий ею. Я знаю тебя. Спок, основательный, смесь воды и пламени. Всё становится на свои места без каких-либо усилий, а затем растворяется, как если бы оно всегда было здесь и просто ожидало, когда его призовут. *** Спок просыпается всё ещё переплетённый с Джимом, мгновенно зная, что тот не спит. Джим удовлетворённо гудит рядом с ним, рисуя пальцами причудливые круги на плечах и предплечьях Спока. – Всё ещё не психуешь? – спрашивает он, а его голос хриплый, как будто он кричал. – Нет, – говорит Спок. – Ты? – Ты должен знать, – шепчет Джим и целует его под линией челюсти. – Я могу чувствовать тебя. Спок инстинктивно поворачивается к нему. – Я тоже могу тебя чувствовать. Но также… – Мы были здесь всегда, – Джим ухмыляется. – Ага, я знаю. Все наши споры… Дурацкие в ретроспективе. Спок поднимает бровь. – Но занимательные. – О, чёрт, да, – Джим смеётся и перекатывается на бок, чтобы поцеловать его хорошенько. В итоге Джим успокаивается, они оба приятно утомлены. – Я не думаю, – говорит Джим, размышляя, – что мы на самом деле были ими. Кроме того, первого раза. Тот один – весь наш. Но остальные, хм. Я думаю, это в большей степени как… часть их находится в нас. Или часть нас – в них. Возможно это… какой-то вид энергии, которую мы не можем обнаружить пока что и которая должна возвращаться время от времени. Для баланса вселенной. – Это прекрасная теория. Ты не можешь её доказать, разумеется. – Ага, но ты также не можешь её опровергнуть. Спок улыбается и приподнимается на локте, чтобы посмотреть на… соединённого с ним щитом? – Это то, чему я согласился принести себя в жертву? Вечности, наполненной логикой окольных путей? Джим ухмыляется, прикасаясь к уголкам улыбки Спока. – Ага. Ты это любишь, не отрицай. Спок наполняет узы своим эмоциональным ответом, и Джим почти визуально расцветает, когда это достигает его. Его рот беспомощно открывается. – О, – выдыхает он с широко открытыми глазами. – Ты на самом деле, ты… Спок целует его, и, усталый он или нет, Джим тянется ему навстречу.