222

Я наклонился в седле и провел ладонью по высоким стеблям - алый цветок мальфаса льнул к ногам моего коня. Я ухватил один цветок кончиками пальцев и сорвал его. Ненавистный оттенок резал глаза ядовито алым бельмом на много лиг вперед. Сердце долины утопало в покровах красного, шелковистого моря. Оно играло переливами от потоков смелого южного ветра, шевелясь, будто живое. В его рубиновых волнах беспомощно утопали величественные холмы, высокие утесы котловины по правую сторону дороги и тропа, которой мы следовали. Море поглощало нас, пьяня душистым ароматом золотистой пыльцы, словно брызги взмывающей в воздух при каждом дуновении ветра, оседая на наших плечах и мысах сапог. Мелодичный напев моего спутника подкреплял ощущение противоестественности и нереальности происходящего. Его звонкий, с хрипотцой, голос затих, обрывая финал баллады, когда он заметил в моих руках соцветие. - Красиво, а? Тебе повезло застать долину в цветении. Я видел эти поля на полотнах в доме одной.. Он прочистил горло. - Знатной особы. Вообще-то эти цветущие поля - одно из достояний Эндерала. До всей этой неразберихи сюда сползались барды и художники со всего Вина, чтобы увековечить "Красное море" в своем творческом пути. Я улавливал оттенок благодушной гордости в его речах всякий раз, когда они касались Эндеральсих красот, словно он сам имел к ним непосредственное отношение. Джеспар без памяти влюблялся часто, не только в людей, но и в страны. И если с первыми он расставался стремительно, не питая привязанности, то со вторыми нашлось одно исключение. Хотя он был заядлым путешественником и менял места своего пребывания, как и любовников и любовниц, словно перчатки, если его сердце и было способно на преданность, то преданность эта предназначалась Эндералу. Я частенько расспрашивал его о странствиях, в ответ получая сбивчивые, но красочные истории. Его впечатления не были выцвевшими отголосками былых лет, напротив - они были яркими, насыщенными и сверкали в его памяти, словно алмазы. Эти воспоминания были его единственным ценным сокровищем, и он заботливо вынимал их из закутков памяти время от времени, чтобы хорошенько рассмотреть на свету и мне было приятно, что он делился ими со мной, хоть и неохотно, первое время. Я был благодарным слушателем и не упускал ни одной детали, поэтому без труда отметил, что глаза Джеспара никогда не сверкают так ярко и хачарованно, как когда он рассказывал мне про Эндерал. Даже его приключения в Киле - райские, пленительные и опасные края, не удостоились такого трепета в голосе и задушевных нот в его речах. Я находил это трогательным, вот и сейчас мои уста тронула слабая улыбка. - Тогда, пожалуй, оставлю на память ломтик достояния. Я бережно вложил цветок в "Золотой дом", улыбаясь контрасту. Хрупкое и прекрасное соцветие скрылось в пропитанных омерзительным кошмаром страницах этой жуткой книги. Джеспар расплылся в деловитой улыбке, присваивая результат моего жеста собственным стараниям. Я не хотел портить ему настроение и скрыл тот факт, что с каждой минутой к моему горлу плотнее подступает комок а от буйного аромата ужасно кружится голова, не говоря уж о кислотно-красном цвете, который сводил меня с ума. Цвете, идентичному оттенку моих волос - предмет всеобщих насмешек и суеверий, который я так старательно скрывал всю жизнь под капюшоном подальше от любопытствующих глаз. Словно подслушав мои мысли, Джеспар отметил это сходство витееватыми комплиментом: - Твои волосы, они точь-в-точь такого же цвета. Я все думал, о чем же не могу вспомнить, когда смотрю на тебя. Это место.. Я мягко перебил его, приподнимая ладонь, игнорируя сравнение. - Мы оба - два черных пятна на броском фоне. У меня нехорошее предчувствие, лучше