Кровавые цветы

      И так, обычное утро, примечательное только тем, что оно не задалась. Хотя нет, тем, что я проснулся. Моя голова и глаза болели, в теле была сильная усталость. Да и оно болело после вчерашнего избиения. А мне же ещё с ним на парах сидеть. Хвала небесам мы сидим не вместе. Наскоро закину в рот бутерброд и, собрав некоторые вещи, я выбежал из дома, прожёвывая на ходу и стремясь к остановке. Нужный мне автобус уже подъезжал, и я запрыгнул в него в последний момент. Университет находился не далеко, но идти пешком, даже если бежать, означало всё равно опоздать на пару. А рисковать ему не хотелось.       Добравшись до универа, он ввалился в аудиторию, извинился и прошёл к себе на место. На него с презрением уставились несколько пар глаз, явно не желавших чего хорошего. Но как обычно проигнорировав такую нелюбовь, он достал из портфеля «Дэнс, Дэнс, Дэнс» и открыл на странице с согнутым краешком. По нему не скажешь, но он просто обожает читать. Да, выглядит ужасно, можно сказать, как наркоман с его худобой, постоянно вялой и горбатой походкой, хоть и смуглым, но в тоже время бледным цветом лица, синяками под глазами да практически всегда сальными волосами. Так ещё частая дрожь да кашель из за болезни. Но читал он много. Его любимыми писателями были наверное, Харуки Мураками да Рюноскэ Акутагава. «Охота на овец» - третья часть «Трилогии Крысы» и «Жизнь идиота» - книги, что произвели на него самое сильное впечатление. Конечно, он и других читал, например Банана Ёсимото, или Махоко, Эдогава Рампо, Масахико Симада и ещё много других писателей, известных и не очень. А по тому, что он учился на художественном факультете, можно сказать, что у него душа не только к литературе лежит, но и к искусству, наверное, в общем. Чтение помогает ему погрузится в тот мир, что пытается передать писатель, а все его проблемы просто растворяются на фоне переживаний и ярких эмоций. Раньше ему такое удовольствие да успокоение приносила только внушительная доза героина да девушка на ночь в дешёвом клубе. Это всё было до того, как он спас Итачи. И как Итачи спас его. Он никогда не рассказывал полностью о той поре своей дряблой жизни, когда цеплялся за любой способ заработка и большую часть денег тратил на такие дозы и клубы. И плавно из искусства мы перешли на тему наркотиков. Неплохо я меняю темы, не правда ли?       - И так, попрошу минуточку внимания, и тебя, Узумаки, это тоже касается, - Наруто вздрогнул от внезапного объявления и поднял глаза на учителя, - у вас будет новый преподаватель по рисованию, ну и ваш классный руководитель, если можно так назвать эту должность, - старик с заметной сединой и выбившейся из джинс рубашкой поправил очки, - прошу, войдите.       Дверь открылась и в помещение зашёл мужчина лет под двадцать может, выглядел он молодо, но из за маски точно и не скажешь. Сначал парню показалось, что он седой, но присмотревшись, понял, что это такой цвет волос. Одет он был просто, серый свитер да чёрные брюки. Короче говоря, новый ничем не примечательный учитель. Наверняка заносчивый или слишком придирчивый да стоящий на одних правилах школы ворчун.       - Здравствуйте.       Все с замиранием ожидали продолжения речи, и даже наш теперь бывший учитель вопросительно посмотрел на него поверх очков. Но тот лишь окинул окинул взглядом аудиторию, задержавшись на некоторых ребятах и в конце посмотрел на старика. Блондин снова вернулся к чтению, потому что новый преподаватель ему был совершенно не интересен. Они если и будут общаться, то только на тему уроков.       - И так, ладно, оставляю этих придурков на ваше попечительство, позаботьтесь о них, пожалуйста, - с этими словами старик вышел из аудитории и в ней повисла гробовая тишина. Наш новый преподаватель молча облокотился о стол и стоял лицом к нам, рассматривая, наверное, каждого ученика.       - Думаю, первое, что надо сделать, это познакомиться, - он взял со стола какой то листок, видимо список, что принёс с собой, - хотя знаете, мне это всё равно не надо, поэтому открываем тетради или где вы пишете и, естественно, пишем, - он скомкал листок и выбросил в урну рядом со столом, уходя к доске.       Среди учащихся пронёсся удивлённый вздох, а кто-то из девчонок слегка завизжал. Уже в первый день да кому то нравится. Неплохо. Этот день прошёл как и все остальные - скучно и однообразно. Конечно, оказывается, учитель Какаши очень интересно всё объясняет, не так, как наш старый учитель. А ещё с ним есть о чём поговорить. И ему оказывается тридцать. Видели бы вы лица мои одногрупниц. Да и моё тоже. Одна девушка выкрикнула «Возраст любви не помеха» на что тот ответил «Комната хоть и тюрьма, но сидеть я в ней не хочу» и по аудитории разнёсся смех, но какой то истеричный. После универа я зашёл в ближайшее кафе и купил экспрессо. Иногда беру двойной, если выдаётся паршивый день. Жил он в Оите, город как раз располагается на берегу, и поэтому Наруто часто уезжает к морю. К «Sekizaki Ocean and Astronomical Observatory Hall». Это обсерватория. Не очень далеко, но и не близко. Зато у него есть возможность отдохнуть и полюбоваться на море. Вот и сейчас, возвращаясь домой он обдумывал поездку на вечер. Ездил он всегда один, но сегодня оставаться в одиночестве совсем не хотелось. Самокопание поглощало его с головой, и даже вздохнуть нормально не удаётся. А Саске сегодня кстати не пришёл, но парень этому обрадовался. Не было чувства вины.       - Итачи, не хочешь со мной съездить?       Наруто почти переоделся в лёгкие штаны, футболку и захватил рюкзак. Туда он положил скетч бук, принадлежности для рисования, книгу и ещё по мелочи. Итачи удивлённо уставился на меня, когда я спросил его об этом.       - Но, ты же-       - Так хочешь или нет?       Я разглядывал расписание автобусов, пока тот продолжал таращиться на меня.       - Хорошо, - и ушёл собираться. Минут через пятнадцать мы уже стояли на остановке. Некоторую часть пути нужно будет пройти пешком, но мне это только нравилось. На подходе к обсерватории подул холодный ветер, а я как назло одел только футболку. Весь день погода была хорошая, а под вечер такая подстава. Итачи накинул на меня свою джинсовку и обнял за плечи. Стало гораздо теплее, что естественно. Но это скорее от его прикосновений, ведь я покрылся румянцем, а уши конкретно покраснели. В животе приятно скручивает и он шумно вздыхает.       - Итачи, я хотел поговорить.       В далеке начала виднеться консерватория.       - Знаешь, после той последней встречи с Саске меня не покидали мысли о тебе, - я пинал маленький камень носом ботинка, сверля взглядом несчастный кусок булыжника, - я и раньше конечно часто о тебе думал, но сейчас это не просто дружеские или братские мысли.       Я выпнул камень с дороги и посмотрел на своего спутника. Столько всего хотелось сказать, а самые простые слова застряли в горле. Да может я просто и не знал, как выразить это. Выразить то съедающее и поглощающее меня чувство, что хочется быть к нему ближе. Намного ближе чем сейчас. Хочется поцеловать, ощутить эту теплоту. Хочется любви, от него, от Итачи. А Саске.. А что Саске? Я столько времени на него потратил, столько лет любил, был рядом, а меня вот так выбросили. И какого я должен продолжать его любить? Ну, да, возможно я его ещё люблю, и сильно. Но мне ничего не мешает со временем избавиться от этих чувств. Это то, что мне конкретно не нужно. Какого чёрта я только сейчас осознал насколько мудак? Господи, я был таким слепым.       - Сегодня его не было в универе. Это меня порадовало, да и я почти не думал о нём. Сейчас я чётко осознал, что хочу быть с тобой, Итачи, - я остановился и посмотрел на него со слезами на глазах. Грустная улыбка озарила моё лицо.       - Просто.. - я поднял голову к небу, а слёзы скатились из уголков моих глаз, - я столько времени на него потратил, что сейчас хочется обычной любви и внимания. И единственный человек, что приходит мне в голову с мыслями об отношениях, это ты, Итачи, - я снова посмотрел ему в глаза. Он.. Плачет?       - Эй, ты чего, я сказал что то не так?       Я сразу подошёл к нему и вытер дорожки слёз тыльной стороной ладони. В носу щипало, а в груди сердце отбивало чечётку. Я и подумать не мог об отказе, или о том, что я стану ему противен. Но сейчас меня одолело бешеное беспокойство о его мнении в мою сторону. Ноги слабо подкосились и стали будто ватными, хотелось вернуться обратно и не звать с собой. Чёрт, да что со мной. Во рту пересохло и я шумно сглотнул. Его руки легли мне на щёки, обхватывая лицо. Выглядел он побледневшим, хоть у него цвет кожи и так бледный. Он поджал губы и из его груди вырвался хрип, перерастающий в ужасный кашель. На его губах появились капельки крови, что стекли на его подбородок и закапали на землю. Я ошарашенно смотрел на эту струйку алой жидкости и не мог поверить своим глазам. Если это та болезнь, значит..?       Моя мысль оборвалась на половине. Его губы почти невесомо коснулись моих и я почувствовал горячую жидкостью, что начала сгущаться и ощущалась какой то сухой. Он мягко сминал мои губы, не решаясь зайти дальше. Быстро засыхавшая кровь отпечаталась на моих губах и ниже, неприятно оседая плёнкой и стягивая кожу. Я приоткрыл свои губы и слизал кровь с его. Он вздрогнул и остановился на секунду, но потом решительно затянул меня в более трепетный и жадный поцелуй.        Я сомкнул руки на его талии и притянул ближе, и следую его рот своим языком. Щёки грели румянцем, и я чувствовал тепло, буквально исходящее от них. Металлический привкус крови и её вязкость только разгорали во мне желание целовать упорнее и по-свойски. Он обвил мою шею и прижался ко мне своим телом. Оно тоже было горячее, и я даже через одежду чувствовал этот жар, приятно распространяющийся и к моему телу. Наруто сладко и тихо выдохнул стон в поцелуй и зарылся своими дрожащими руками в жёсткие тёмные волосы.       Слабый ветерок всё ещё обдувал своим холодом эту одинокую пару, стоящую на берегу у моря. Деревья плавно раскачивались и шуршали, зарождая в груди приятно тянущее чувство, что разливалось как кипяток по всему телу, проникая в самые укромные двери подсознания, и давая понять, что вот оно, счастье, которого они желали. Тёплое, вязкое, жгучее. Такое желанное, что пара вовсю целовалась, стараясь прижаться друг к другу как можно ближе и плотнее лишь бы им было также тепло. Итачи осторожно надавил бедром между ног Наруто, и тот издал скулёжный выдох, прогибая спину. Прошло, наверное минут пять, после чего мы оторвались от друг друга и тяжело дышали из за нехватки воздуха. Наруто был весь покрасневший, его ушки пылали, и выглядел он очень соблазнительно. Я, сам того не замечая начал возбуждаться, но сразу отогнал от себя эти мысли, ведь мы находились, можно сказать, в общественном месте.       - Мы теперь встречаемся?       Его вопрос вышел хриплым и немного писклявым, на что я лишь отстранился, вытер кровь с лица и с растерянным взглядом осмотрелся. Надеюсь нас никто не видел. Я снова посмотрел на него и с улыбкой кивнул.       Он рисовал море. Мы сидели на скамейке, и он рисовал море. Такой спокойный и красивый. Его рука плавно гуляла по листку блокнота, растушёвывая тени и рисуя новые линии. Сосредоточенное лицо то поднималась, с целью разглядеть волны, которые накатывались на берег, то снова опускалось. Один раз его взгляд задержался на волнах дольше, и по щекам потекли солёные капли. Он грустно улыбнулся, и я снова почувствовал неведомое мне раньше тепло. Хотелось защищать его и больше никогда не видеть эти горькие слёзы. Но сейчас он плакал от счастья. Я чувствовал и знал это маленьким кусочком своего подсознания и души, что теперь беспрерывно рвалась наружу от переизбытка чувств и эмоций.       На обратном пути мы молчали, только держались за руки. Говорить ничего не хотелось, да и это не было нужным. Мы и так поняли, что нужны друг другу. Не только как браться или друзья, а как что то большее. Как пара или возлюбленные. Мы оба искали любви, наши сердца метались в разные стороны от постоянных противоречий, и вот сейчас, когда мы рядом так близко, и преград почти не существует, хочется петь или кричать о своём счастье. Но, как говорится, счастье любит тишину. И мы оба будем стараться сохранить его как можно дольше. И я уверен, что у нас это получится.       Вернувшись домой мы ушли в душ, ведь были потные после дороги. Сначала ничего не происходило, а потом Наруто якобы случайно начал дотрагиваться до моей нижней части тела. Ну и конечно у меня быстро встал. Вода в качестве смазки вещь ужасная, но желание было настолько большим, что идти за ней просто не было сил. Я просил его остановиться и выйти хотя бы из душа, да и растянуть его надо бы, но, чёрт возьми, это Наруто, стал бы он меня слушать, когда у самого уже колом стоит. В итоге он быстро и рвано начал насаживаться на меня, а я лишь замедлял его движения, потому что боялся порвать. Его стоны, наверное, весь дом слышал, хоть бы соседи потом не пришли. После мы решили посмотреть фильм, конечно же, что то из ужастиков, парень обожает их. Да и я не против.       Я заварил нам чай и отдал одну кружку Итачи. В пояснице немного болело, но я был на седьмом небе от счастья. Ведь все мои фантазии превратились в реальность. Да и Итачи походу нравится воплощать их. Мы снова провели пол ночи за просмотром телевизора, и на утро в университете я был похож на зомбированного овоща.       - Что такое, Наруто, ночька жаркая выдалась? - спросил у меня с издёвкой мой одногрупник. Его рядом стоящие друзья прыснули от смеха.       - Да у меня ночь насыщеннее, чем у тебя жизнь, - язвить было идеей плохой, ведь на меня уставились злым пронизывающим взглядом, так ещё и избить попытались. Благо увернуться получилось. Потом я бегал от них чуть ли не по всему университету. А Саске снова не пришёл. Я подслушал девчонок, они как обычно обсуждали этого ненаглядного, и услышал, что он собирается уезжать. Ну, точнее об этом лепетала Сакура, да Ино иногда вставляла свои фразочки. Интереса у меня сильного это не вызвало, и болезнь начала отступать. Кашель всё реже рвал моё горло, ростки перестали появляться из под кожи. Никогда бы не подумал, что она отступит.       Всё шло своим чередом. Дом, универ, частые поездки к морю, то место мы прозвали «Скамейка слёз». Я даже смастерил что-то на подобии таблички, написав на ней это название, прикрепил к палке и вставил рядом со скамейкой. Позже мне пришла идея написать под ней наши имена. На следующий визит к той скамейке там числилось около шести имён. Я тогда почувствовал лёгкое облегчение и пылающее во мне счастье. Мои дни украсились приятными завтраками, что иногда готовил Итачи, как обычно просмотром фильмов, заканчивающихся жарким сексом по несколько раз. Чувствовал я себя странно, каким то повзрослевшим что ли. А может это так на меня повлияло отсутствие кашля. Я будто сколько себя помню всегда жил с этим кашлем и кровавыми листьями, и неприятно прорастающими ростками нежной сакуры. Но в случае с этой болезнью, он не была нежной. Она была злой и жестокой, забирающей жизни одну за другой. Злопамятной старой кассиршой, что помнит, как ты не донёс ей несколько монет за продукты, хотя обещал. И в итоге теперь она постоянно язвит и странно пытается нагрубить. Если сказать попроще, пассивная агрессия.       А ещё я начал вспоминать своё детство. Наверное с младенчества я уже жил у Джирайи, а о настоящих родителях почти ничего не знаю. Единственное. О чём мне рассказал дяди, так это то, что отец пил и бросил маму примерно за месяц до моего рождения. А она, не выдержав боли и стресса, скончалась при родах.на меня всегда странно смотрели соседи и часто шептались.       - Бедная женщина, а я знала, что она не выживет.       - Да, ты права, её муж поступил с ней ужасно.       - Ещё этот ребёнок. Минато был прав, когда пытался заставить сделать её аборт. Но что взять с Кушины, ей всегда хотелось ребёночка.       - Да он такой неблагодарный.       - Целыми днями на улице, нет бы дяде в чём то помочь.       - Нахлебник.       - Ничтожество.       Тогда я не понимал значения этих слов и продолжал ласково и по-доброму здороваться с теми соседями. Но спустя время я перестал это делать. На тот момент мне исполнилось двенадцать. И уже тогда я стал взрослым.       Когда мне исполнилось двенадцать, дядя сопроводил этот день словами:       - С этого дня ты становишься взрослым.       Я был рад. Как оказалось, напрасно. Он начал часто пропадать под предлогом работы. Я сам готовил, сам убирался и делал другие важные дела, что бы выжить в его квартире. И я верил ему, когда он в очередной раз вешал мне лапшу на уши «У меня работа, вернусь поздно». Все в детстве, наверное, хотели стать взрослыми, вырасти и делать, что захочется. Мы ведь тогда думали, что границ у их возможностей нет. Я думал также. Я не видел смысла вникать в слова сверстников «Вы знали, кем работает его дядя?», «Да, это просто немыслимо». И никогда не спрашивал, что у него за работа. В мои двенадцать меня это не интересовало. Когда мне стукнуло пятнадцать, я жил дома один целые месяцы, и зачастую даже забывал о его существовании. Он раз в неделю переводил мне деньги, что бы я не умер с голоду. Мне никогда не было известно, когда ты и вправду становишься взрослым. Да я и сейчас всё ещё не воспринимаю свою зрелость. Хотя мне уже двадцать четыре. В тринадцать я задался вопросом, о чём думают взрослые. Тогда я ещё продолжал восхищаться ими, и думал, что в их головах простроены планы чертежей с вечным двигателем, множеством изобретений и новейших технологий. Тогда я ещё был глуп. Когда мне исполнилось шестнадцать, он пол года не появлялся с моего дня рождения. Меня это не сильно расстроило, ведь я мог самостоятельно о себе позаботиться. Когда он снова вернулся, то первым, что он сказал, было «Выметайся. Мне надоело постоянно присматривать за тобой. Тебе уже шестнадцать и ты сможешь жить сам. Иногда я буду переводить тебе деньги». Меня это не удивило, и я наконец решился задать тот самый вопрос, что мучал меня ещё до моих тринадцати и даже сейчас.       - О чём думают взрослые?       Он какое то время беспрерывно рассматривал мой лицо, будто надеясь найти вместо меня другого человека.       - Ни о чём хорошем.       Годом позже я узнал, на какую работу он уходил. Клубы, бабы, наркота. Он писал развратные книжки, постоянно меняя девушек, как перчатки. Часто зависал в казино, проигрывая последние гроши и находя новые пути зароботка. Это меня тоже не удивило. Я до сих пор не могу поверить, что сам стал взрослым. Для меня эта черта также невидима, как магнитное поле земли. Принять и смириться с этим тоже сложно, потому что это просто не укладывается в моей голове. И их мысли. Мне переволило за двадцать, а я до сих пор думаю про тот вопрос, не зная ответа. Да наверное никогда его и не узнаю. О чём думают взрослые?       - Наруто, попрошу остаться, разговор есть.       Я проводил взглядом остальных и пересел на передний ряд.       - Твоя успеваемость начала снижаться. У тебя всё хорошо?       «Лучше не бывает»- мысленно солгал я.       - Да, всё отлично, почему вы беспокоитесь?       - Ты всё таки мой ученик, и это, по сути, моя должность, - наш учитель Хатаке восседал на своём стуле, облокотившись на него и сцепив руки в замок на ногах. По его глазам было видно, что он очень устал, но должен был сейчас поговорить со своим учеником.       - Вам не о чем беспокоится.       Я встал с места и под пристальным взглядом учителя вышел из аудитории. На самом деле, всё было не так уж и хорошо. С утра на мой телефон пришло сообщение. От Саске. Он попросил встретиться сегодня вечером, сказал, что у него ко мне важный разговор. Он не появлялся около месяца, и теперь хочет встретиться. В животе неприятно тянуло и скручивало, будто предупреждая, что хорошим это не закончится. Но я и сам это прекрасно знал. Разве может что то хорошо закончится, если речь идёт о Саске? Нет конечно. Но встретиться и вправду надо было. Хотелось в лицо ему сказать, что он мне больше не нужен. Я был поглощён этими мыслями всю следующую пару, и домой вернулся раньше, и даже не зашёл по привычке в кафе. Парень, что практически постоянно меня обслуживает, завтра наверняка спросит, в чём дело. Дома меня ждала гробовая тишина и яркий свет сквозь пыльные окна.       «Надо будет их как-нибудь помыть»       Но я этого после никогда не сделал.       Идея согласиться на встречу была плохой. Наш разговор зашёл не в то русло. Когда он меня спросил:       - Уже нашёл кого-нибудь?       Я откровенно признался, что встречаюсь с его братом, на что Саске начал сильно грубить и расспрашивать о личном. На все его вопросы я либо молчал, либо отвечал, что это не его дело. Когда мы прошли мимо моего любимого кафе, я наконец сказал ему. Что он мне больше не нужен. У меня есть любовь, и я уверен, что смогу прожить без него.       - Ты серьёзно думаешь, что справишься без меня?       Я кивнул. Я был в этом уверен.       - Хаха, блять, да нихуя. Ты такой кусок дерьма, что и дня без меня не сможешь.       Он снова кинулся на меня с кулаками. Как в тот день, когда увидел мою болезнь. Но в этот раз мне повезло, я отделался лишь лёгким ударом в скулу. Драться мне совершенно не хотелось, поэтому я быстро ушёл, сказав кое что на последок. После он там простоял минут десять, отходя от шока из за сказанных мною слов. Итачи уже был дома. Я не говорил ему о встречи с Саске, но сейчас, вернувшись в тёплую и родную квартиру, я ему всё рассказал. Он не стал ругать меня, или говорить и поучать, что я должен был сказать ему об этом. Он молча обработал мою ссадину на правой скуле и мягко поцеловал в кончик носа.       - Я доверял тебе и буду доверять. И знаю, что ты всё равно всё расскажешь мне. Но когда будешь готов к этому.       - Я люблю тебя, Итачи.       - Я тебя тоже.