Пари

      Я наконец-то дошла до столовой. Увидев сие помещение, у меня чуть не отвисла челюсть. Здесь было великое множество обеденных столов ни больше ни меньше, чем на восемь семей, роскошные украшения и красный бархат кругом — и это я ещё не всё великолепие данного места описала. Наша собственная столовая бесславно меркнет на фоне этой.  — Вам сюда, — я прошла к указанному месту за столом возле окна. За ним уже сидела матушка, Пруссия и сам ГИ. Увидев меня, старший немец расплылся в улыбке, а выражение лица младшего — наоборот — поменялось совсем не в лучшую сторону. Матушка мельком посмотрела на меня, но и этого было достаточно, чтобы подметить мой «неподобающий наряд». А я? А я с улыбкой прошла мимо служанки, что и привела меня в это помещение, и села прямо напротив ГИ. Надо было видеть его взгляд, полный недоумения и немого вопроса в роде: «Эта бестия — моя будущая жена?!». Да-да ГИ, это я. Поверь, я тоже далеко не в восторге от этого факта. Ну, а пока мой «женишок» прибывал в шоке, Пруссия решил взять инициативу в беседе.  — Вот мы все и встретились. Теперь можем задать друг другу последние оставшиеся вопросы и познакомиться. Милая Польша, не хотите что-нибудь спросить? — выдало это чудо и радостно посмотрел на меня. Не хочу ли я спросить? Ну что же, спасибо и на этом…  — Да, хочу. И хочу начать с самого очевидного вопроса — почему так внезапно и почему я?  — Ожидаемо. Ну что ж, хорошо. Недавно у нас с ГИ, — он посмотрел на сына с некой издёвкой, — случился очень интересный разговор, в ходе которого прозвучала фраза: «Может, когда у меня появится жена, я перестану быть… таким». Конечно я не смог оставить такое без внимания. Поэтому в скором времени подобрал подходящую кандидатуру, — теперь он плавно перевёл взгляд на меня. Простите, что?  — Почему именно вы? Я часто наблюдал за молодым поколением на балах и с уверенностью могу сказать, что скромнее и воспитаннее вас я не видел. Так же вы любили уединяться в королевских садах и мало проводили времени с юношами, а значит кандидатов на руку и сердце у вас не было.       Сказать, что я была в ярости — это ничего не сказать. Его слова меня невероятно злили. Получается, я просто «удобная» только и всего? Теперь сквернословить хочется неимоверно. А больше хочется дать ему в глаз. Кажется, мама прочла мои мысли, поэтому незаметно отодвинула мой нож подальше. Она вообще никак не отреагировала. Видимо, эту информацию она уже слышала. А ГИ сидел, облокотившись на спинку стула, и приоткрыв рот. Этот немой шок я разделяю — лгать не буду.  — То есть для тебя это шутка, отец?  — Какие шутки? Сейчас большая половина знати состоит в подобных браках.  — Хах… — только и смогла выдавить из себя я.  — Вот как значит. Ладно, только из-за уважения к дамам за столом я воздержусь от брани, — злобно процедил ГИ.  — Германская Империя, я так понимаю, вы узнали о женитьбе только сейчас?  — поинтересовалась моя матушка.  — Нет. Узнал я об этом неделю назад. Но всерьёз это не принял. А зря… — та-ак. Приплыли. И что теперь?  — Допустим, а что по поводу детей? Меня волнует этот вопрос с того момента, как только я узнала о браке, — ГИ поднял брови и удивительно посмотрел на меня, потом на Пруссию.\ — Желательно, чтобы вы родили хотя бы одного наследника, но решать вам, — сказал и сделал глоток из бокала.  — Прекрасно, — слава всевышнему, наконец-то нам принесли сам ужин. Ну хоть поем, а там уже и обстановка смягчится.       Я начала трапезу с наивкуснейшей перепёлки с овощами. Это вкусное блюдо подняло мне настроение. Чего я не могу сказать о ГИ. Он почти ничего не съел. Его изучающие взгляды то и дело гуляли по мне. То на лицо посмотрит, то на руки, то… на моё декольте? Нет, сомневаюсь, так как вырез… незначительный. Ну, а я тоже смотрела на него иногда. У него, оказывается, очень бледная кожа и достаточно выразительные черты лица, которые с чужими при всём желании не спутаешь.  — Польша, думаю, нам есть что обсудить наедине, — внезапно произнёс ГИ.  — Не сомневаюсь, — ответила я. А как иначе?  — Кхем! Насколько я понимаю, после свадьбы Польша будет жить у вас в поместье? -видимо, на всякий случай поинтересовалась мама.  — Не совсем. ГИ живёт в своём собственном «доме», который построили недавно. Там пока очень пусто, но юная леди сможет это исправить. К слову, если завтра будет не дождливая погода, то ГИ может прогуляться с Польшей и скрасить врем…  — Думаю, я в состоянии сам распоряжаться собственным свободным временем. Позвольте откланяться, — он встал и стремительно ушёл из столовой, затем ушёл и Пруссия, сославшись на необходимость присмотреть за ГИ, чтобы тот не натворил чего. Ну, а мы с матушкой остались в столовой.

***

      Вчерашний ужин оставил у меня довольно смешанные чувства. Поэтому лучшим стратегическим решением будет остаться в комнате и почитать. Или поиграть на фортепиано, который стоял около балкона; да и походить в одной сорочке вплоть до обеда. А там уже посмотрю: матушка ушла работать над организацией свадьбы — поэтому я опять одна.       Начала я с того, что открыла настежь двери балкона, чтобы впустить ветерок и свежий воздух. Затем нашла у себя в сумке какие-то ноты и поспешила сесть за массивный музыкальный инструмент. Играла я нежную музыку, кажется, когда-то я и сама пробовала написать нечто подобное. С каждым нажатием клавиши я всё сильнее уходила в транс мелодии. Всё плохое забывалось, оставляя только хорошее. Музыка — словно глоток свежего воздуха для меня.       Закончив игру, я переместилась на балкон, где стояло ещё одно кресло. Какая роскошь… Подол моей сорочки развивался на ветру, как и волосы. Со стороны это, наверное, очень красиво смотрится.       Купаясь в солнечных лучах, я услышала какой-то шорох внизу. Отложив книгу, взятую в руки буквально две минуты назад, я аккуратно посмотрела туда. Там на одной из лавочек сидел очень знакомый мужчина. И это… ГИ. Опять? Да когда же мы наконец перестанем пересекаться?! Он смотрел в газету, закинув ногу на ногу. Но почему-то мне кажется, что он совсем не читает, а думает о чём-то своём.       Стоило мне облокотиться на бортик балкона и прокричать:  — Доброе утро, господин Германская Империя, — помахав рукой, как он чуть ли подскочил с места и посмотрел на меня. — И вам доброе утро, Польша. Так это вы играли на фортепиано? — спросил, подходя ближе к балкону.  — Да, это я играла. Понравилось? — стоило мне спросить, как рука так не вовремя соскальзывает, и, я потеряв равновесие, лечу вниз. Это короткое мгновение напугало меня до полусмерти. Я уже, крепко жмурясь, готовлюсь к худшему, как большие руки ловят меня и прижимают к груди. Я рефлекторно обвиваю чужую шею своими руками. Всё произошло быстро. Не успев опомниться, я смотрю в глаза ГИ. Он, похоже, тоже неслабо испугался.  — Вы всегда будете тесно контактировать со мной при каждой встрече? — спросил немного грубоватым голосом. Оно и понятно. На его глазах чуть не разбилась девушка.  — Постараюсь больше не падать на вас, — он опустил меня на землю аккуратно. За это следует и поблагодарить — в прошлый подобный случай я как-то запамятовала об этом основном элементе этикета. Затем он прикрыл глаза, собираясь с мыслями, по всей видимости, для разговора, о котором он меня вчера предупреждал. Но сейчас у меня совершенно нет желания обсуждать что-либо.       Я отряхнула сорочку и, улыбнувшись, посмотрела на Империю:  — Большое спасибо, что спасли от неминуемой гибели! — и, не дождавшись ответа, я убежала за угол здания.       И что это было? Я свалилась прямо ему в руки в… сорочке! То есть почти голая! До свадьбы это ну… не правильно. Сгорая от стыда, я скорее поспешила вернуться обратно в комнату — не хватало ещё на глаза кому попасться в таком виде! Благо лишних глаз и ушей поблизости не было.       Зайдя на уже знакомый балкон, чтобы забрать полюбившуюся мне книгу, я мельком кинула взгляд через злосчастные перила на лавочку, где теперь лежала только газета ГИ. Похоже, он забыл про неё. Ну да, ведь ему на голову ни с того ни с сего свалилась я — кто же тут про какую-то газету неинтересную вспомнит?       Сидя на небольшом диванчике, я мысленно прокручивала наши встречи с Империей. Если подумать, то каждая подобная встреча с ним была очень странной. Надеюсь, он не какой-нибудь тиран, который будет меня регулярно избивать и насиловать, когда ему это заблагорассудится. Ну, а если он окажется именно таким — то терпеть я этого точно не буду — ищите дурочку! Напою ядом или пырну чем-нибудь острым — чтобы неповадно было: я же не какое-то там бесправное животное, чтобы со мной так обращаться! Я ведь тоже живая. Крайне забавно читать романы, в которых главная героиня терпит издевательства от мужа и при всём при этом ещё умудряется любить его за «доброе сердце». Отвратительно…  — Значит, в комнате сидишь… ну хоть не пытаешься сбежать, — раздался уставший голос матушки, которая зашла с огромной стопкой бумаг. Я тут же подскочила с места и взяла половину.  — Спасибо, Польша, положи на стол, — покорно выполнив просьбу, я уселась обратно. Мама же села рядом, нервно подминая юбки наряда.  — Как проходит организация?  — Тяжко. Я не справляюсь.  — Может, попросишь помочь кого-нибудь?  — Уже просила Францию. Но она приедет только в конце недели. Ещё просила Болгарию и Финляндию. Вторая согласилась помочь с организацией банкета и украшением главного зала. Но мне всё ещё нужна помощь — дел становится слишком много.  — Может, напишешь Литве? Думаю, она сможет помочь.  — А я даже как-то не подумала о Литве… С этой свадебной чехардой забываю написать родной дочери!  — Не волнуйся. Давай я напишу и попрошу кого-нибудь отправить это послание. У меня сейчас всё равно никаких дел не предвидится, а тебе бы отдохнуть от пера и чернил надо.  — Соглашусь, тогда займись этим, а я пока пойду — воздухом подышу, — сказала она и вышла из комнаты.       Если я уж взялась за что-то — то это будет выполнено идеально. В самом письме я старалась всё кратко, но по делу объяснить. Думаю, это у меня получилось хорошо. Ну, а дальше детали. Запечатать, оформить и отдать. Но с последним пунктом, скорее всего, будут некоторые проблемы. Я не знаю, кому нужно отдать это письмо, чтобы его отправили именно сегодня — как можно скорее. Прислуга занята, дворецкие — тоже. Может, кто-нибудь из стран или империй собирается сегодня в город и сможет отправить без проблем, и тем самым очень помочь мне. Но теперь нужно узнать — кто едет?       Внезапно моё спасение само пришло ко мне. Когда я стояла в коридоре, то заметила уже знакомую фигуру, а именно — снова ГИ. Судя по длиннющему пальто и небольшой кожаной сумке, он явно куда-то собирался. В любом случае, стоит спросить.       Я громко окликнула его, на что тот не спеша повернулся. Я подхожу ближе, рефлекторно сжимая письмо в руках. Он скептически оглядел меня и мою ношу.  — Ещё раз здравствуйте, ГИ. Я вижу, вы куда-то собираетесь?  — Можно и так сказать. — Если вдруг будете проезжать мимо почтового отделения, то не могли бы вы отдать туда моё письмо? — следующую минуту он просто стоял и что-то обдумывал, затем выдохнул и наконец забрал послание.  — Думаю, я смогу его отдать. Но позвольте спросить, кому вы хотите его отправить?  — Моей сестре — Литве.  — Точно. Я и забыл, что у вас есть сестра. Ну что ж, хорошо. Я хотел бы обсудить с вами эту ситуацию. — Прошу, только не сегодня, — он понимающе кивнул: — Как хотите, — он хотел уже уйти, но почему-то остановился.  — Та музыка, которую вы играли, это не произведение немецкого композитора? — задал он этот неожиданный вопрос и пристально посмотрел на меня своими красными глазами. А вот это вот было совсем необязательно…  — Насколько я помню, да. Неужели вам понравилась? — самодовольно поинтересовалась я.  — У вас были ошибки. Не попадали в ноты неприлично часто. Но, в целом, неплохо. Однако вам следует учиться и учиться, чтобы суметь сыграть эту мелодию достойно.