Вторая жизнь

      — Я приятно удивлена, что вы так быстро справились, — Джинн шагала следом за Дилюком, возглавляющим нашу колонну до утёса. — Так что ты сделал, чтобы очистить их от проклятия, Итэр?       — Ничего особенного, — хоть мне и не хотелось озвучивать этого перед командой, но Венти уже давно всё понял и шёл с такой улыбкой на лице, что хотелось его впечатать носом в землю.       — Венти, а чему ты так радуешься? — Паймон не могла пропустить такое великое событие, как призыв дракона, поэтому воодушевлённо левитировала над нами, пытаясь разгадать причину возвышенного настроения Архонта.       — Небесная Лира полна силы, как я могу не радоваться? — бард кинул в мою сторону полный восторга взгляд, понять который смогла только я.       Венти шёл чуть ли не вприпрыжку, отрываясь от земли и витая мыслями высоко в облаках. Если бы для меня не была очевидна причина этого поведения, то всё легко можно было списать на «творческую натуру». Подумаешь, творческий человек идёт всю дорогу и улыбается во все зубы, довольно напевая мелодию и кидая многозначительные взгляды.       — Паймон, когда будем на утёсе, держись рядом со мной, хорошо?       Помимо прочего меня переполняло волнение за фею, ведь я хорошо помнила, что один взмах крыла Двалина способен унести её в сам Ли Юэ за считанные секунды. А коса у меня не казённая, и каждый раз рисковать своей головой в прямом смысле не очень-то хотелось.       — Да не собираюсь я искать новых приключений, Итэр! — фея восприняла слова совсем не так, как ожидалось, и теперь нахмурившись улетела ближе к Дилюку и Джинн, оставив нас с Венти одних.       — Не оценила она твоей заботы, — звонкий голос и бирюзовые глаза продолжали вгонять меня в краску. — Вы с ней очень похожи в этом.       — Это почему ещё? — на лице возникло недоумение.       — Сам подумай, — бард перешёл на шёпот, стараясь произносить каждое своё слово как можно тише, — ты ведёшь себя ровно так же рядом сам знаешь с кем…       — Ничего подобного! — не нравились мне эти сравнения Венти.       — Хех… — владелец сияющих глаз лишь похлопал меня по плечу, словно подбадривая. — Разве не должно быть нормальным испытывать подобное? В этом же нет ничего противоестественного…       Если бы не его слова, вряд ли я бы вообще задумалась о том, почему это так беспокоит. Пока в моей груди не было никакого волнения, было абсолютно безразлично то, в каком теле я находилась. Было не важно, девушка я или парень для остальных. Это никак не влияло на моё мышление, принятие решений, цели, манеру общения или юмор.       Думаю, я испытывала бы куда больший дискомфорт, если бы вдруг обнаружила у себя ещё одну руку или поменялась телами с сороконожкой. Пока у меня были две руки и две ноги, пока была возможность решать проблемы, искать ответы на вопросы, узнавать этот мир и искать из него выход, остальное мало заботило. Единственное на что влияли гениталии — это на половую принадлежность. И даже это не сильно меняло моё восприятие себя как личности.       Был лишь один дискомфорт, который сейчас беспокоил больше всего. Я не знала, как вести себя рядом с человеком, который вызывал во всём теле дрожь. Было совсем непонятно, имею ли я право вообще испытывать хоть какие-то чувства к другим парням, пока я нахожусь в этом теле.       Да и имеет ли вообще хоть какое-то значение то, в каком теле я нахожусь? Почему моё тело должно диктовать, кем быть? Почему нельзя быть просто собой?       — Мы на месте, — Дилюк приглашающе взмахнул рукой, поторапливая барда начать то, ради чего мы сюда пришли.       Вид с Утёса Звездолова поражал воображение. Признаюсь честно, у меня дух перехватило, когда я смогла одним взглядом охватить практически все здешние красоты. Но времени на созерцание у нас не было, так что Венти медленным шагом проследовал к самому краю и молчаливо замер, переводя дух.       Вновь эти длинные бледные пальцы скользнули по струнам инструмента, лаская уши плавной и звонкой мелодией. По шее и плечам пробежались мурашки, скатываясь ниже по ключицам и собираясь в районе груди. Дыхание остановилось, боясь спугнуть барда и его вдохновение, застигшее не только его, но и всех нас врасплох. Шелест травы усиливался вместе с порывами ветра под нашими ногами, подхватывая гармоничное звучание Небесной Лиры в руках Архонта. Мир поглотила музыка, рождённая из самого сердца его хранителя, пока перед нами не разрезал воздух мощными крыльями сам Двалин.       Дракон усилил порыв ветра своим появлением, вынуждая пригнуться ближе к земле. Паймон в этот раз вжалась в Дилюка, так и продолжив свой бунт против моей заботы. Впрочем, винный магнат на удивление не был против. Он одним движением руки ухватил фею за талию, прижимая к себе и заставляя последнюю пищать не столько от страха, сколько от восторга. Как бы то ни было, от этого было только проще.       Описав круг над нашими головами, дракон завис в воздухе перед Венти, оскалившись и неотрывно смотря своими бездонными глазами. По коже пробежался холодок, и он лишь усиливался, пока бард что-то говорил дракону, когда тот для нас молчал.       — Ты должен вспомнить! — воскликнул отчаянно бард, и в моём сердце ёкнуло.       Ничего не успев осознать, моё тело метнулось в его сторону, стремясь защитить от внезапной атаки исподтишка скрывающимся за драконом магом Бездны. Священная лира отлетела в одну сторону, в то время как я с Венти в другую. Руки обхватили барда, прижимая его к себе, а глаза налились кровью от гнева, разрывающего меня изнутри.       — Не слушай его! Теперь ты служишь истинному хозяину! — противный смех пронёсся по воздуху, подпитывая желание навалять пушистому ушастику как можно скорее.       — Мелкий трус! — сорвалось с языка прежде, чем Двалин и его мелкий спутник исчезли, оставляя нас ни с чем.       Подумать бы не могла, что так стану переживать за глупого Архонта, изо всех сил верящего, что его план сработает. Музыкальный инструмент был безнадёжно испорчен, но по крайней мере сам бард был цел и невредим, отделавшись лёгким испугом. Он поднял на меня свой потерянный взгляд, вжимаясь всем телом и словно выпадая из реальности.       — Эти чёртовы маги, я на шашлыки их порежу! — Дилюк первый прервал тишину своим гневным возгласом и сжатым кулаком, угрожающим уже давно пропавшим из виду недоброжелателям. — Как они смеют хозяйничать на наших землях?       С его словами оставалось только молча согласиться. Никому из нас не нравилось то, что произошло минуту назад. Зато теперь каждый из нас понимал, что действовать нужно быстрее и решительнее, пока бывший защитник Мондштадта не стал безвозвратно его главным врагом.       — И что теперь? — Джинн была не в меньшей подавленности от произошедшего перед нашими глазами. — Остаётся только идти в его логово, пока не стало ещё хуже!       — Да, так и сделаем, — думаю, если бы не было известно заранее, что этого никак не избежать, я бы так уверенно не поддержала слова магистра.       — А что с лирой? Её ещё можно восстановить? — магнат поднял её с земли, протягивая в руки барда.       — Думаю уже нет, — бледная рука Венти ухватилась обессиленно за лиру. — Не думал, что такое может случиться с ним…       — Не переживай, — в отличие от Архонта, я была совершенно спокойна. — Мы сделаем всё возможное, чтобы вернуть его на нашу сторону!       Лицо барда просияло надеждой в глазах и мягкой улыбке, помогая очистить сердце от беспокойства.       Ближе к вечеру команда неудачливых героев Мондштадта вернулась в город, тут же бросившись врассыпную. У Джинн намечался совет в штабе Ордо Фавониус, винный магнат был крайне озабочен своей таверной, в то время как я, Паймон и Венти вновь остались без конкретных задач и целей до следующей вылазки к Ужасу Бури.       — Давайте заглянем к Вагнеру, — вспомнив о самом важном деле, я заулыбалась во все зубы, потирая руки в предвкушении.       — Точно! Он должно быть уже выковал для тебя твоё оружие! — Паймон разделила моё любопытство, дрыгая ножками в воздухе и раскрыв и без того большие кукольные глаза.       — Оружие? — Венти захлопал ресницами, смотря на нас с недопониманием. — Разве тебе недостаточно твоего меча?       Мы с Паймон пустились к кузнице, оставив вопрос без комментариев и вынуждая Архонта следовать молча за нами. Всё же один раз увидеть было куда эффективнее, чем несколько минут слушать рассказы обо всех тяжбах обычных людей, вынуждающих их создавать всё более изощрённые механизмы и орудия для выживания.       — О, а вот мой любимый рыцарь! — впервые меня обдало жаром с головы до пят словами Вагнера, наполняя щёки румянцем. — Я как раз недавно закончил с последними штрихами!       Кузнец был полон страстью и экстазом, доставая длинный ящик, наглухо закрытый деревянной крышкой. Он поставил его перед нами на стол, открывая и выжидая моей реакции с упоением.       Дно ящика было устлано сеном, а на нём лежало два пятидесятисантиметровых клинка, сияющих на солнце вдоль лезвия голубыми осколками разных форм. Остриё каждого клинка было изогнуто кверху, а его режущая кромка у самой рукояти была заполнена острыми зубьями, впаянными в металл. Их холодный серый цвет в сочетании с иссиня-чёрным жалом порадовали мой глаз настолько, что я не смогла сдержать улыбки. Рукоять клинков была выполнена с особым трепетом, титановая основа была выточена под каждую руку, плавно перетекая в изогнутую острую форму на торце.       Кинув вопросительный взгляд на Вагнера, словно спрашивая у него разрешения, я взяла клинки в руки, еле сдерживаясь от визга. Они были легче пёрышка, но ощущались их непревзойдённая острота и вложенная энергия. Клинки гармонично стали продолжением моих рук, лишая всяких сомнений в мастерстве их творца.       — Вау! — Паймон наблюдала с восторгом за тем, как я вертела в воздухе клинками, разрезая воздух со свистом. — Теперь ты выглядишь ещё круче!       Я и ощущала себя намного круче. Нет. Всё моё нутро кричало мне, что ради этого момента стоило рисковать своей жизнью и сражаться со всеми монстрами, сила которых теперь переплелась между собой в моих руках.       — Это ещё не всё, — Вагнер сверкнул улыбкой, и сердце заколотилось с ещё большим трепетом. — Ты ведь у нас не одарён Глазом Бога, верно?       — Д-да, — неуверенно произнесла я, затаив дыхание и всматриваясь в глаза кузнеца.       — В каждый из этих клинков впаяны осколки сердца папоротника, — казалось, что он нарочно растягивает каждое своё слово. — Ты же наслышан о его особенности, верно?       Сердце в груди так больно ударило, что даже потемнело на секунду в глазах.       — Ты шутишь? — было сложно поверить в то, что мои предположения оказались верны.       — Каждый осколок его сердца способен впитать в себя элементальную силу, наделяя клинок одной стихией, — голос Вагнера звучал в моей голове как в консервной банке. — Теперь ты можешь наполнить каждый клинок той стихией, которая кажется наиболее эффективной для ведения боя. Но своё решение принимай взвешенно, — лицо кузнеца стало серьёзнее, — ведь наполнить клинок можно лишь раз!       Секунда и вся голова заполняется гулом, замедляя мир вокруг. Сердце колотится в бешеном ритме, оглушая и выбивая из привычной колеи. Слова, сказанные кузнецом, кажутся просто шуткой. Ведь то, что он говорит мне, выворачивает все правила этого мира наизнанку.       У меня появился шанс, о котором я и мечтать не могла…       — Итэр, всё хорошо? — Паймон обеспокоенно ткнула меня в плечо своим пальчиком, выводя из транса. — Ты как-то побледнел…       — Я просто пытаюсь это осмыслить, — мои глаза вернулись к клинкам, проверяя их присутствие в руках так, словно вот-вот всё должно раствориться в воздухе как во сне.       — И только попробуй разочаровать меня, дохляк! — Вагнер моментально вернул меня на землю. — Такой шедевр заслуживает только истинный рыцарь Мондштадта, и я не потерплю, если ты используешь его не по назначению!       Ох уж эта ответственность, возлагаемая на плечи этим искусным мастером. Не хватало слов, чтобы передать всю ту благодарность, которая переполняла тело и душу. Если раньше я смирилась с тем, что мне предстоит нелёгкий путь, основанный только на собственных силах, то теперь понимала, что могу пройти его благодаря помощи других людей, способных поверить в меня даже больше, чем я сама.       — Надо же, — глаза барда сияли ярче прежнего, когда он смотрел на оружие в моих руках, — это же всё кардинально меняет…       — А? — фея любопытно зацепилась за слова Архонта, пытаясь прочитать окончание его мыслей по глазам.       — Уже есть идеи, какие выберешь стихии? — Венти резко переменился в настроении, скрестив руки на груди и заинтересованно наклоняя голову набок. — Раз у тебя появилась такая возможность, ей нужно воспользоваться с умом!       И без его слов было понятно, что выбор не из лёгких. Подсознание подсказывало, что мой выбор должен пасть на те элементы, которые будут скорее дополнять и усиливать способности членов команды.       Так что же стоит мне выбрать?       Вопрос повис в воздухе, и каждую секунду я мысленно просчитывала все возможные комбинации стихий и их полезность. Задумчиво бредя по улицам города я и не заметила, как Паймон и Венти оставили меня наедине с собой. Потеряв их из виду, я продолжила прогуливаться по Мондштадту, вертя в правой руке свой клинок и привлекая этим внимание прохожих.       Перед глазами проносились воспоминания о сражениях, и они разбирались с тщательной дотошностью до мелочей лишь с одной целью — найти хоть что-то, что поможет сделать правильный выбор. Ответ определенно был на поверхности, но изворотливо ускользал от ума всё это время, что мои ноги вели меня между зданий, пока я не добрела до дверей собора, утыкаясь в них неосознанно носом.       Почему меня так тянет в это место?       Игнорируя лишние вопросы внутреннего голоса, прохожу внутрь, позволяя лёгким наполниться ароматом ладана и оглушающей до звона в ушах тишиной. Как бы там ни было, это место прекрасно подходило для моих размышлений, ведь здесь не было ни души. Даже сами монахини словно скрылись из виду, оставляя возможность свободно пройти вглубь собора и пристроить своё уставшее тело на одной из скамеек и забиваясь в самый угол. Перед глазами сохранился удачный обзор на витражи и орган под ними, давая возможность незаметно погрузиться в себя, блуждая по ним пустым взглядом.       В таких местах обычно в голову должны приходить вопросы о смысле жизни. Но мне почему-то здесь было спокойно. По крайней мере гораздо приятнее, чем в реальности. Это место сияло изнутри солнечным светом, окутывая всё тело расслабляющим теплом и лёгкостью. Откинувшись на спину и закрывая глаза, я стала вслушиваться в тишину, перебиваемую только стуком моего сердца и медленным дыханием.       Перед глазами замерцали воспоминания, которые уже давно были стёрты временем…       — Никогда не подставляй под удар своего короля, — ровный голос брата заполнил уши словно эхо. — Если ты не будешь внимательна, то тебе сделают шах и мат, что ты и глазом моргнуть не успеешь!       Тогда за окном был дождь, и мы с братом сидели за широким кухонным столом, расставляя шахматные фигурки по своим законным местам перед очередным настольным сражением. Мне тогда было не больше пяти, но я помню, как мне нравились эти странные фигурки, у каждой из которых была своя скрытая сила и особенность в бою. Каждая фигура играла свою роль в защите или нападении, рискуя собственной жизнью на доске ради одного главного персонажа всей битвы — короля.       — Почему король такой слабый?! — уже тогда мир казался чертовски несправедливым. — Разве он не должен быть самой сильной фигурой, способной защитить себя?       — Хороший вопрос, — янтарные глаза одобрительно блеснули в мою сторону, когда длинные пальцы продолжали расставлять последние пешки в строгую линию на доске. — В мире во всём должен быть баланс, понимаешь? У каждого должна быть своя роль, свой талант и своя особенность, которая выделяет его среди других. Точно так же и в шахматах, каждая фигура играет свою роль, усиливая стороны остальных для достижения общей цели.       — Но разве король не должен быть самым-самым? — через такие споры с братом я словно открывала мир с другой стороны.       — Единственное в чём он должен быть самым-самым — это в способности объединять другие фигуры для достижения одной цели. Во всём остальном он может положиться на своих союзников, — несмотря на такие громкие слова, всё равно не хотелось соглашаться с таким устройством мира. — Но раз мы зацепили такую тему, как ты думаешь, какая из всех этих фигур самая сильная?       — Сильная? — глаза стали метаться от одной фигуры к другой, вспоминая их способность передвигаться по клеткам в разных направлениях. — Ферзь!       Лицо брата засияло снисходительной улыбкой, давая мне знак, что его вопрос имел подтекст, который мне ещё было рано уметь распознавать в таком возрасте. Но при этом не было никакой обиды внутри, а только любопытство, которое рождалось каждый раз, когда на его лице было такое выражение.       — С точки зрения техники, ты абсолютно права! — его слова звучали настолько мягко, что казалось он гладил ими меня по волосам, подготавливая к следующей мысли, которую так хотел донести. — Только вот сила не всегда бывает внешняя, но ещё и внутренняя.       Брат взял в каждую ладонь по одной пешке, заводя руки за спину и перемешивая их между собой в руках, а затем выставил кулаки вперёд, давая мне выбрать руку. Неотрывно смотря ему в глаза, я лишь легонько коснулась указательным пальцем левого кулака, после чего он развернул его, показывая фигуру чёрного цвета. Возвращая пешки на свои места и поворачивая шахматную доску чёрными фигурами ко мне, он опёрся локтями на стол, сложив перед собой кисти рук в замок.       — Порой нам кажется, что если у кого-то больше денег, связей, здоровья или таланта, то это значит, что он лучше других и его невозможно превзойти, — слушая каждое слово с особой внимательностью, я опустила глаза на фигуры перед собой. — Но стоит помнить, что даже самые маленькие фигуры, могут повлиять на исход всей битвы. И самую большую силу имеет далеко не тот, у кого больше преимуществ в бою, а тот, кто при их отсутствии, находит в себе смелость сделать первый шаг…       Тонкая бледная кисть передвинула одну пешку, поставив её по центру поля, начиная очередное сражение и заставляя меня перебирать в голове несколько вариантов шагов наперёд.       — Но что ещё важнее, — каждое новое слово наполняло моё сердце трепетом и вызывало внутри азарт, — не стоит недооценивать самые слабые на первый взгляд фигуры. Ведь в отличие от других, у пешки есть высшая цель — добраться до противоположного конца поля, чтобы стать чем-то большим. И именно поэтому даже у неё есть шанс стать сильнее ферзя, перевесив чашу весов в самый подходящий момент…       — Это так сложно! — голова уже гудела от таких запутанных слов, между которых брат старательно вкладывал какой-то тайный смысл.       — Со временем ты всё поймёшь, глупышка, — его лицо сияло широкой улыбкой, а глаза продолжали неотрывно следить за моими неуверенными действиями, приводящими в движение фигуры на шахматной доске.       Голова словно отключилась на время, оставляя тело сидеть внутри Собора Барбатоса в поисках ответов на бесчисленные вопросы. Однако, как минимум на один из них ответ был всё же найден, облегчая душу и возвращая обратно. По плечам приятно скользнули чьи-то прохладные руки, спускаясь ниже вдоль груди и разжигая внутри желание окунуться в них с головой, отдаваясь тёплым объятиям и ласкам без конца. Но как только у шеи зависло лицо, одурманив рассудок сладкими духами, глаза тут же раскрылись из страха попасть в очередную передрягу из-за моей невнимательности.       — Милашка, ты сегодня какой-то хмурый, — ласковые женские руки прижали со всей силы, лишая возможности дышать. — Давай я согрею тебя своей любовью!       Ведьма умудрилась разыскать даже в таком месте, но что куда удивительнее, святость собора её не останавливала от бесконечного желания овладеть моим телом и разумом. Сейчас она обхватила своими тонкими руками шею сзади, нависая над правым ухом и тихо выдыхая каждое слово по буквам, словно вводя в транс.       Возможно, стоило отпрянуть от Лизы, проклиная за открытые домогательства, но я замерла, смотря строго перед собой и ухватившись за стоящую мысль. Так или иначе пару минут назад стало ясно, какую из стихий точно стоило добавить в свой арсенал, и по стечению неизвестных обстоятельств вселенная привела ведьму прямо ко мне на шею словно давая знак.       Нежно ухватив её за запястья, поднимаюсь и поворачиваюсь к ней лицом. Её яркие зелёные глаза сияют словно драгоценные камни, преломляющие в себе голубой свет витражей собора.       — Этот твой взгляд так смущает, Итэр! — ведьма продолжала свой флирт, в то время как в моей голове созревала уверенность в своём решении. — Ты хочешь признаться мне в чём-то?       — Да, — отчеканила я, натягивая на своё лицо самую очаровательную улыбку и переплетая свои пальцы с цепкими пальцами ведьмы.       — О, Итэр! — щёки Лизы запылали от предвкушения. — Что же это?       Понятия не имею, откуда в голове появилась эта странная мысль подарить ведьме сладкую возможность поиграть со мной, попросив кое-что взамен. Но устав от её внимания, захотелось попробовать немного иной подход.       — Ты же знаешь, что мы с тобой такие разные, — в голове начали вертеться все самые невероятные словосочетания, которые когда-либо мне были известны, — словно лёд и пламя, которым никогда не суждено быть вместе…       — Как же так, Итэр! — Лиза сжала кисти с такой силой, что на секунду хотелось взвизгнуть, но мне еле заметно удалось сжать зубы, переводя дыхание и продолжая лестную речь.       — Ты прекрасная ведьма, рождённая для самой искренней и чистой любви, — говоря всё это, улыбка на лице сияла сама по себе. — Тебя должны согревать самые крепкие объятия, способные защитить от любой непогоды или монстра…       — Ты правда так думаешь? — на её лице заиграл румянец, и она захлопала ресницами, неотрывно глядя мне в глаза.       — Конечно, Лиза! — говоря все эти сладкие речи, стало даже противно от самой себя. — Когда я впервые тебя увидел, то сразу понял, что ты достойна только лучшего в этом мире, будь то букет цветов, аромат духов или человек. И ты не представляешь, как мне сложно признаться тебе…       — В чём признаться? — девушка уже была готова взмыть к потолку собора.       — Ты слишком хороша для такого как я… — эта фраза была произнесена на тяжёлом выдохе со всей грустью в глазах, которые уже наполнились слезами не от актёрского мастерства, а от боли в моих кистях, что уже изрядно било током.       — Итэр… — Лиза уже была готова что-то мне возразить, наполняя грудь воздухом.       — Нет, прошу! Не перебивай меня! — по щекам уже лились слёзы, которые прекрасно добавляли напряжения. — Поэтому у меня к тебе есть одна просьба…       Ведьма нервно сглотнула, совсем забыв дышать и моргать и продолжая внимательно слушать мой дрожащий голос. Правая рука аккуратно высвободилась, ныряя к ремню за спину.       — Не могла бы ты, — голос наполнился хрипотцой, помогая погрузиться целиком в игру, — подарить мне частичку себя, наполнив магической силой этот клинок?       Глаза ведьмы засияли так ярко, что ими можно было бы осветить ночью весь город. Я протянула ей правый клинок, продолжая смотреть на неё жгучим взглядом, лишая возможности отказать.       — Ах! — Лиза словно джекпот выиграла, сияя от радости и прикасаясь своими пальцами к моему оружию. — Как я могу отказать тебе, Итэр! Теперь мы будем всегда вместе, где бы ты не находился!       Её рука наполнилась электричеством, и я почувствовала, как энергия течёт по моим пальцам через рукоять. Ещё секунду назад сияющие голубым осколки сердца папоротника вдоль лезвия запылали ярким фиолетовым оттенком, источая искры.       — Теперь я буду думать о тебе каждый раз, когда буду защищать Мондштадт от монстров! — это была, наверное, единственная фраза, которая была правдива на все сто процентов, ведь ничто так не придавало сил, как желание убежать со всех ног от этой девушки.       — О, Итэр! — кажется ведьма пылала от восторга, наконец-то получив то, что так настырно добивалась. — Я знала, что в тебе сокрыта эта чувственная сторона!       — И я хотел бы сохранить эти светлые чувства между нами, не омрачая их разбитыми сердцами, — сжимая в своей левой руке кисть ведьмы, я поцеловала её, плавно удаляясь к выходу.