Winchesto + Rebecca

Холодная камера. Холодная лавочка. Холодный пол. Ребекка стоит в углу и полностью игнорирует мой взгляд. Ей все равно, что она на волоске от смерти. Но никто из присутствующих в этой комнате в этой смерти не виноват. Нас подставили. Кто и зачем остаётся для меня вопросом. Внутри меня нет ничего, что могло бы вырваться наружу. Я пуст. Я прекрасно понимаю, что через несколько минут меня поведут на казнь, и что скоро моя голова будет валяться на полу. Но другая моя сторона просто не осознает этого. Как будто я не был на суде, я не слышал о дате смерти и я не был в тот злополучный день в той беседке. Этого не было. Но оно было. Было, есть и будет. Ребекка присела на скамейку и прикрыла лицо руками. Нет, она не плакала. Она просто справлялась с нерешимостью принятия того, что её голова тоже скоро будет катиться по эшафоту. Её лёгкие в последний раз прокачают воздух. Её глазки в последний раз пробегутся по этому месту. Скоро мы оба увидим небытие. Каково оно? Есть ли шанс нашей встречи там? Как мы будем выглядеть и как себя чувствовать? Я думаю, что никак. Дверь со скрипом отворяется и в комнату заходят два архангела. Они подходят к нам и туго завязывают наши руки за спиной. Никто из нас не сопротивляется. Мы просто были к этому готовы. Мы умрем вместе. Во дворе казни было много народу. В основном ученики школы ангелов и демоном. Среди округлившихся глаз я заметил знакомые мне глаза. Вики. Вики Уокер. Милая девочка. Нас подвели к гильотинам и посадили каждого в свою. Ребекка не смотрела на меня, но я смотрел на неё. Её голубые глаза сверкали на солнышке, которое в последний раз светит для нас. Её белоснежные пальчики еле заметно дрожали. Она старалась не показывать ничего, но я видел, как она закусывает внутреннюю часть губы. Она была готова, но в тоже время боялась. Боялась этой бездны, этой пропасти, этого забвения. Она ничего так сильно не боялась. А боялась ли она чего-нибудь когда-нибудь? Ребекка Уокер была знакома мне сильной и независимой женщиной. Она подняла весь мир, она подняла себя. Даже будучи непризнанной, она не боялась ничего. Ни озлобленного змея, ни разъяренного Сатану, ни острочувствительных субантр. Её не останавливала боль, её не останавливал вкус крови во рту, её не останавливали выжженные и истерзанные в клочья собственные крылья. Она была самой сильной женщиной, что удавалось мне повстречать. Я бы хотел наслаждаться её духами, её нежными руками и её звонким голосом... Я бы хотел прямо сейчас остановить время, сломать эти орудия смерти и, подняв её на руки, улететь в самую дальнюю точку небес. Но, к сожалению, я не могу этого сделать. Во-первых, я не умею останавливать время. Во-вторых, небеса имеют ограничения, и все эти ограничения находятся под присмотром Создателя. Нет ни единого уголка, где Создатель не нашел бы нас. По рассказам Ребекки земля прекрасно под такое подошла бы. Ты в любое время мог без предупреждения уехать в другую страну, на другой конец мира или же просто в другой город. Если бы ты совершил преступление, как, например, предотвращение казни, то тебя бы во всю искала полиция и тебе бы вряд-ли удалось сбежать. Я понял, что Создатель - это полиция. Полиция предотвращения разносторонних браков. Я не могу быть вместе с ангелом или непризнанной. Я не могу, но невероятно хочу быть с этим ангелочком, что сидит в паре метров от меня. В этом месте есть около тридцати разных энергий, но я чувствую только её. Я чувствую, как бьётся её хрупкое сердце. Я чувствую, как она дрожит. Я чувствую её неровное дыхание. Я чувствую её. И всегда чувствовал. Когда я заметил ухмылку Фенцио, то понял, что именно он подставил нас. Он и только он. Ему было плевать на законы, ему было плевать на всё. Его обидела женщина, отказавшая ему. Его обидело унижение, которое он сам себе и устроил. Пусть я и понимал, что это он все подстроил, но я не понимал зачем. В чем мотив? Отомстить мне и Ребекке за то, что на моем месте должен был быть он? За то, что это глядя на него она должна была чувствовать бабочек в животе? За то, что это его она должна была касаться своими белоснежными руками? Я не знаю. Но я точно знаю, что он не в себе. И я почти на сто процентов уверен, что это не предел. Он сделает ещё что-то. Он трус. Он бы не решился на это просто так, зная о всех рисках. У него есть мотив. У него есть план. И он не один над этим работает. Серафим Кроули подходит сзади. Он держит рукой верёвку, отпустив которую, обрушит на нас лезвие. Я не дрожал, не боялся, не надеялся на лучшее. Этот гнилой мир избавляется от меня, чему я искренне рад. Я не смогу здесь полюбить ещё кого-то. Здесь невозможно любить. Создатель сам пишет за тебя историю. Он сам решает, кого можно любить, а кого нет. Все пляшут под Его дудку. Не под свою. Только под Его. Раздался щелчок. Я ощутил на долю секунды невероятную боль, но не взвыл. Не мог. Я больше ничего не слышал, больше ничего не чувствовал. Этот мир остался без меня, а я без него. Так будет лучше. По крайней мере бывшему престолу Фенцио. Мокрая и рыхлая земля с лужами в некоторых местах. Голые и страшные деревья. Тропинка, ведущая в пустоту. Я оказался там, куда боялся попасть каждый ребенок-бессмертный. Я в небытие. Здесь не было ни души. Небытие не соединяет разбившиеся души. Небытие обречает их на окончательный провал. Я не знаю, что сейчас делает и о чем сейчас думает Ребекка. Может, обо мне. Может, она грустит о потерянной славе. А может, она вообще ни о чем не думает. Хотя не думать здесь невозможно. Здесь можно то́лько думать. Тут ты наедине с собой и своими страхами. Мечты здесь не исполняются. Здесь нет радужных единорогов, горы мороженого или стада пушистых овечек, которых мы считает перед сном. Я сделал первый шаг и почувствовал всю вязкость здешней земли. Я делал шаг за шагом, чувствуя, как растворяются мои крылья. Мне нечем будет укрываться. Я разглядывал деревья и совершенно не понимал что я буду делать дальше. Я здесь навсегда. Я отсюда уже никуда не убегу. Я был прав. Здесь мы не чувствуем ничего. – Адмирон Винчесто! Адмирон Винчесто! – окликнул меня голос. Я открыл глаза и увидел Ребекку. Она едва касалась своей белоснежной рукой моей головы и выглядела встревоженной. – Что случилось? Что ты здесь делаешь? – спросил я. – Ну, начнем с того, что пару часов назад нас застукали в беседке, а теперь мы сидим в башне и ждём суда. А насчёт того, что случилось с тобой, то ты просто отключился и около тридцати минут лежал без сознания, – ответила Ребекка и убрала руку. – Но... как... я ведь умер... – Ты с дуба рухнул? Какой умер? Я осмотрел комнату, когда мое зрение, наконец, вернулось. Мы были в темнице. В углу капала вода, оставляя в комнате эхо. Дневной свет едва пробивался сквозь решетки. Я был в том самом месте, где был до решения суда. Но... Как? Ведь, казалось, я совсем недавно шел в вязкой земле и вдыхал запах смерти... Как все могло так поменяться... – На выход! – раздался голос. Я взглянул в проход и там стояли два архангела. Они связали наши руки и крылья и вывели из камеры. На суде присутствовали только высокопочтенные бессмертные. Среди них я узнал советника Рондента, серафима Кроули, Архангела Гавриила и многих других. Их взгляды были пустыми. Они были кучкой подчинённых. Подчинённых Шепфой. Мне не стыдно так говорить, но Шепфа всегда был эгоистичен к своим детям. Он породил их и оставил на произвол судьбы. Ему было плевать на своих детей. – Шепфа поручил мне вести этот суд как главному среди архангелов и господств небес, – прозвучал томный голос архангела Гавриила. – Приведите обвиняемых. Стражи сжали наши руки и вытолкнули на поле, хотя это было не обязательно, ведь мы особо не сопротивлялись. Я обмяк в их руках, прекрасно понимая, что пути назад нет, и что смерть неизбежна. – Адмирон Винчесто, Серафим Ребекка, вы обвиняетесь в нарушении одного из главных законов небес и ада - закона Неприкосновения. Вы признаетесь в содеянном? – Нет, – ответила Ребекка. Ни один мускул на её лице не дрогнул. – Нет, – ответил я. Нас подставили, я не чувствовал себя виноватым, хотя чувствовал только за то, что Ребекка может умереть из-за меня. – Серафим Крули, расскажите о том, что вы видели. Серафим Кроули поднялся со своего места и некоторое время смотрел на Ребекку с презрением в глазах. Но я всё равно заметил нотку сожаления. Полагаю, он прекрасно знал о страданиях при запрещённой любви. – Серафим Ребекка и Адмирон Винчесто приняли облик учеников школы и скрылись за "Слепой Пеленой". Мы с ангелом Фенцио заметили их в полуголом виде. – Что они делали? – внутри себя я хмыкнул, ведь считал этот вопрос глупым. – Целовались. Дело шло к соитию. Соитие... Эта непостижимая вещь в моих отношениях с Ребеккой всегда удивляла меня. Я невероятно сильно хотел её, но в то же время не хотел ей навредить. Я считаю, что то, что между нами было - это к лучшему, потому что соития у нас не было. – Серафим Ребекка, Адмирон Винчесто, вы знаете, что не только секс, но и поцелуй является нарушением закона? – Да. – Да. – Это непозволительно, особенно для подданых вашего уровня. Что будут делать остальные ангелы и демоны, если даже верхушка нарушает правила? Ситуация осложняется тем, что ваше приступление придалось огласке, – кто-то из демоно встал. – Советник Рондент, вам есть что сказать? – Как представителю Сатаны мне было поручено передать его просьбу, – ответил советник. – Какую просьбу? – Поскольку Адмирон Винчесто является правой рукой Сатаны, он просит пощадить его подданного и серафима Ребекку и заточить их в тюрьме ада. – Мы вас услышали, – Архангел Гавриил повернулся к остальным ангелам и демонам за трибунами. – Предлагаю удалиться для обсуждения. Мы стояли неподвижно, словно статуи. Иногда я мельком глядел на Ребекку, но она делала вид, что не замечает меня. Её взгляд был устремлен куда-то вдаль и казался стеклянным. Архангел Гавриил вернулся с остальными ангелами и демонами, и те вернулись за трибуны. – Было принято решение, – кровь в моих венах застыла. Лёгкие перестали качать воздух. Каюсь, я боялся. Но не смерти. По крайней мере не своей. Я боялся Её смерти. – Серафим Ребекка является значимой фигурой на небесах. Её знания, мудрость и силы не раз помогали в делах Шепфа. Также она входит в старейшин, которым Шепфа доверяет тайны поднебесной. Небеса не могут лишиться такого верного подданного. Серафима Ребекку решено заточить в тюрьму ада на сотню лет в качестве наказания за совершенный проступок, – мое сердце вновь забилось. Она будет жить. – Что касается Адмирона Винчесто... Его значимость также является важной в делах Сатаны. Совет принял решение заточить Адмирона Винчесто в башню, в целях устранения побега при помощи Сатаны. Я заметил едва заметную улыбку на лице Ребекки. Я... Тоже буду... Жить? Каково это жить, перейдя волосок смерти и не упав в бездну?.. Прошло около ста лет. Но я до сих пор помню тот день в мельчайших подробностях. Ребекка добилась уважения среди верховных серафимов и вновь была назначена на должность. Я остался на прежнем месте. Я не видел её с тех пор, но уверен, что жить ей нравится больше, чем умирать. А ведь все могло быть иначе... Но я до сих пор не понимаю, что это был за обморок и почему я видел небытие...