Восточный ветер

      Бар «Черное солнце», расположенный в Чайна-тауне засыпающего города, сегодня совсем пустовал. Оно и понятно, начало рабочей недели, вдобавок омраченное сильным ливнем — не таким уж и удивительным явлением для жителей Сан-Франциско — с легкостью отогнали от заведения всех потенциальных посетителей.       Однако работа есть работа, даже когда нет объектов, на которых она должна быть направлена. Так что Мэй, совсем молоденькой и миловидной переселенке из Японии, недавно получившей здесь работу бармена, не оставалось ничего, как в сотый раз начищать стаканы с рюмками у стойки и чуть заметно пританцовывать в такт беззаботной песенке прямиком из восьмидесятых, игравшей в еле-работающем музыкальном автомате.       Девушку мало привлекала ее новая работа в, мягко говоря, не самом престижном месте и с не самыми приветливыми людьми, но выбора ей не предоставлялось. Всего пару недель назад сбежав в Америку из родного Окаяма и любимой страны по особым обстоятельствам, имея деньги лишь на сам перелёт, она была вынуждена искать себе способ подработки. Достаточно трудное задание, особенно для иммигрантки без связей, хоть и с неплохим знанием английского. К счастью, в китайском квартале Сан-Франциско очень лояльно относятся ко всем представителям азиатской культуры, так что Мэй не пришлось жить на улице, выпрашивая у прохожих гроши на хлеб. Хозяин бара, бывший житель Китая, любезно разрешил девушке ночевать в подсобном помещении, даже принес из дома старую подушку и одеяло. Мэй было совестно досаждать дружелюбному старику своими проблемами, поэтому она старалась как можно больше отплатить ему за доброту, работая сверхурочно и выполняя такую не положенную ей работу, как чуть ли не ежедневная уборка помещения.       Сейчас ей нравилось прибывать в тишине, она приятно успокаивала. Побег из страны выдался болезненным, а оставшаяся там прошлая жизнь, казалось бы, так далеко, сейчас медленно подбиралась к ней вновь. Вот-вот, и она снова поглотит её, и никуда от нее не деться, нигде не спрятаться. Она уже напоминала о себе в ночных кошмарах, где главным действующим лицом была её добрейшая бывшая наставница, что всегда присматривала за ней в доме-интернате и учила её всему, что знала сама. Мэй обращалась к ней никак иначе, как госпожа Сумико, хотя та и просила перестать соблюдать эти формальности. Оно и верно, ведь их отношения уже давно стали походить на отношения матери и дочери, никак не воспитателя и сироты. Она и была ей матерью, заменила ту, что Мэй никогда не знала, но то бесконечное уважение и почтение, что она испытывала к Сумико, так и не позволяло ей называть наставницу просто по имени.       И уже никогда не позволит, ведь за день до внепланового отъезда до Мэй дошли новости, что госпожа Сумико была найдена мертвой в собственном доме. Не веря нелепым рассказам, она немедленно отправилась в ее квартиру в центре городка. Там девушку встретила директор школы, госпожа Кинуё, та и подтвердила сплетни. Не просто умерла госпожа Сумико, убили её. И подозрения все падают на её любимую ученицу Мэй, что сбежала из интерната за день до этого, после одного крайне подозрительного происшествия.       Мэй тут же стала оправдываться, умоляла ей поверить — не могла она убить свою наставницу, никогда! Скорее сама бы себя убила, но госпоже Сумико плохого не совершила. Госпожа Кинуё слушала недоверчиво, но все же промелькнула в её глазах снисходительность, предчувствие, что правду говорят. Вспомнила она, как Сумико любила свою Мэй всем сердцем и душой, доверяла ей, как себе самой. И сжалилась, даровала денег на незамедлительный, скорейший отъезд из города, а лучше из страны, и наказала поскорей уезжать, так как скоро в квартиру должна была нагрянуть полиция.       Так вот до сих пор и тревожили девушку мысли об ушедшей из жизни госпоже. Девушка плакала много, часто. Потеряла единственную, что любила и ценила её, а сейчас покинула навсегда, оставив совсем одну. Уверенна была Мэй, что, все-таки, она невольно стала виновницей её смерти, как бы думать об этом не хотелось. О том, что Сумико стала невинной жертвой обстоятельств, и их с Мэй крепкая связь стоила ей жизни.       Внезапный звук открывающейся двери и шума дождя на улице вернул Мэй из размышлений. На пороге стоял молодой мужчина с длинными чёрными волосами, собранными в хвост, одетый нарочито обычно, во все черное. Он молча приблизился к стойке и сел за свободное место, сняв мокрую от дождя куртку и устроив ее на соседний стул. Мужчина показался Мэй очень привлекательным, острые черты лица придавали его образу что-то опасное, а загадочный заигрывающий взгляд заставлял стеснительно избегать зрительного контакта. Он заметил это, тихо усмехнулся и ласково проговорил что-то на незнакомом Мэй языке: — 你好，美女.* — Извините, я не говорю по-китайски, — только сейчас девушка отложила мытье стаканов и плавным движением стала напротив своего посетителя, приветливо ожидая заказа. — Я так и понял. Просто проверял, — посетитель так и продолжал самоуверенно улыбаться лишь уголками губ, не отрывая от Мэй своего пронизывающего взгляда, в то время как девушка то и дело искала, куда бы свой взгляд устремить. Наконец он, видимо, решил, что уже достаточно засмущал новенькую барменшу, и принялся бегло осматривать меню. — Не бойся, не съем. Налей мне стакан виски, стеснительная.       Мэй кивнула и принялась к выполнению заказа. Дабы не заставить гостя скучать, она продолжила беседу: — Как же вы поняли, что я не китаянка? — Грациозная, аккуратная, стеснительная, вежливая. Не в обиду прекрасным китайским девушкам, у них эти качества не так часто встретишь. Ты из Японии, я прав? — Прав, — Мэй поставила стакан виски перед мужчиной. — И вы тоже. Я права?       Посетитель тихо рассмеялся, отпивая маленький глоток горячительного напитка: — Отчего такая догадка? — Кажется мне, вы немало поведали грациозных, аккуратных, стеснительных и вежливых японских девушек, раз можете судить об особенностях их характера. — Ещё и догадливая. Хорошо соображаешь. Я Кадзу, кстати. И давай на «ты». В таких местах особая вежливость излишня.       Кадзу протянул руку девушке, и она приветливо ее пожала: — Мэй. — Приятно познакомиться, Мэй. Что такая правильная девочка забыла в этой старой пропитой помойке?       Девушка чуть смутилась, но, стараясь поскорее взять себя в руки, начала поправлять волосы, собранные в аккуратный пучок на макушке. «Незнакомцу я точно открываться не буду. Хоть он и не внушает мне недоверия, что-то в нем не так. Сам скрывает много за душой, чувствую, хоть и подтвердить пока не могу». — Мне тут нравится. Тут спокойно, и люди почти всегда очень приятные, — Кадзу прищуривается, пристально всматривается в глаза, будто что-то считывает, и тут же насмешливо фыркает: — Ладно, храни свои секреты. «Почувствовал в моих словах ложь, словно раскрыл книгу и прочитал первую строчку! Он точно не так прост, как хочет казаться».       Жизнь в последнее время заставила стать Мэй очень подозрительной ко всему вокруг. К посетителям, продавцам в маленьких продуктовым магазинчиках, обычным прохожим — если они ведут себя хоть капельку необычно, у Мэй начинается паника. Чувство, что эти люди следят, следят за ней — из его цепких лап вырваться очень сложно.       И с каждой новой минутой привлекательный мужчина, японец, которого она до сегодняшнего дня в баре ни разу не видела, с которым она сейчас находилась один на один, в пустом баре, дождливой ночью заставлял все ее тело пульсировать от разрастающейся тревоги.       Но мужчина словно бы не обращал внимания на беспокойство в ее глазах и вёл себя совершенно непринужденно, заказывая уже второй стакан виски и молчаливо разглядывая множественные бутылки с алкоголем на полках напротив себя. Он сам витал в своих мыслях, сосредоточенно и сконцентрировано, так что Мэй не смела приставать. Прошло около получаса, и страхи девушки понемногу начинали утихать. «Если бы он хотел меня схватить или убить, он бы уже это сделал».       Видно, что мужчину что-то волновало, и странное желание внутри неё захотело приободрить его. Она подошла к музыкальному автомату и включила расслабляющую музыку с легкими восточными мотивами и окликнула своего посетителя. Кадзу обернулся и вопросительно поднял бровь: — Что задумала? — вопрос прозвучал устало, но взгляд выдавал заинтересованность. — Смотри, — Мэй подбежала к ближайшей стене. Все они были украшены большими разноцветными веерами, фонариками и китайскими иероглифами. Мэй отцепила ярко-красный веер с изображенным прекрасным драконом и мастерски повертела им между пальчиками. В один момент она высоко подкинула его, изящно покрутилась и ловко поймала предмет второй рукой. — Хочешь посмотреть маленькое выступление? — Здесь всегда так гостей развлекают? — было в его голосе что-то ироничное. Кадзу обернулся на нее теперь всем телом, облокотившись одной рукой на барную стойку, другой крутя в руках все тот же стакан. — Значит, не хочешь? — Я такого не говорил, — лицо его украсила очаровательная мимолетная улыбка, по которой Мэй поняла — он с удовольствием посмотрит на её танец.       Девушка вновь вскинула веер, раскрыла его, скрывая нижнюю часть лица, и, в то же время, вырисовывая свободной рукой выдуманные на ходу причудливые узоры. Она плавно перемещалась по всему бару, словно тихая речка, придавая жизнь всему вокруг. В школе-интернате госпожа Сумико иногда давала ей и еще другим девочкам уроки танцев, трудно описать, как сильно они нравились Мэй. Сумико называла её очень способной ученицей, даже предлагала начать заниматься этим профессионально, когда она станет старше. «Хоть танцовщицей не стала, так навык пока тоже не растеряла».       Доказательством тому был Кадзу. Он ни на секунду не отводил взгляда от девушки, как привороженный. Мэй хоть и старалась концентрироваться на танцах и собственных чувствах, а не своем зрителе, она успела заметить, как при очередном пируэте он будто бы остановил дыхание на несколько секунд. А выдыхая, лицо его осветила незначительная улыбка одним уголком губ.       Музыка подходила к концу, и Мэй завершала свой финальный «трюк». Девушка закружилась, словно в водовороте, каждый раз останавливаясь в разных грациозных позах на музыкальных акцентах, и вновь закручиваясь в музыкальную мелодию, что накрывала её с головой. На последней секунде девушка вновь замерла в позе, только на этот раз она приземлилась на колени, вскидывая обе руки с раскрытым в них веером вверх, словно к солнцу.       Секунда тишины, и нарушил её тихий звон одиноких аплодисментов. Тяжело дыша, Мэй поднялась и благодарно поклонилась своему единственному зрителю. — Это было великолепно, — искренне нахваливал отточенность и красоту девушки Кадзу, пока та возвращалась за стойку в поисках воды или холодной газировки. — Тебе бы на большую сцену. Отбоя бы не было от поклонников. — Может быть когда-нибудь, — горько рассмеялась Мэй. Ведь знала: этому уже никогда не стать правдой. — Знаешь, Мэй, я…       Не успел Кадзу договорить, как его прервал внезапный глухой шум. Он доносился с улицы, но будто бы совсем близко. Одна Мэй бы успокоила себя, что шум казался особенно громким из-за ночной тишины, но наблюдая, как Кадзу тут же напрягся, натянулся, словно струна, так его состояние тут же передалось и ей.       Он заговорил медленно, вкрадчиво: — Мэй, в помещении есть запасный выход? — он не отрывал глаз от главного входа в бар, откуда пришел сам. — Да, — тихо подтвердила девушка, стараясь всеми силами сохранять самообладание. — В подсобном помещении есть выход к курилке для персонала. — Отлично. Тогда мы оба, медленно и без лишних вопросов, направляемся туда, — узнать, в чем дело, Мэй не выдалось возможным, Кадзу крепко ухватил её за локоть, подначивая идти и не спорить.       Сперва Мэй так и поступает. Только вот увидев, как мужчина на ходу достает из внутренней стороны своей куртки массивный пистолет и снимает его с предохранителя, она нервно, даже неожиданно грубо, разворачивает его к себе и требует объяснений. Наверное, чуть громче, чем позволяли обстоятельства.       И как только слова были произнесены, словно по команде, был открыт огонь. Звуки выстрелов и разбитого стекла оглушали, Мэй на мгновение потерялась в пространстве, где, казалось бы, отовсюду звенели пули. Кадзу громко выругался, упал на пол, утягивая за собой девушку за барную стойку в роли укрытия.       Он выглядывал из-под стойки, целился, отстреливался в ответ от неизвестных, пока Мэй пыталась прийти в себя и унять дрожь. Она не знала, сколько прошло времени перед тем, как стрельба неожиданно прекратилась, но она почувствовала отрезвляющие холодные руки Кадзу на своих щеках и пронзительный напряженный взгляд черных глаз: — Мэй, тебе нужно собраться, слышишь? Если мы оба хотим выжить, нужно действовать хладнокровно и слаженно. Понимаешь?       На удивление даже для самой себя, Мэй понимала. Слова Кадзу действовали как настоящее быстродействующее лекарство. Или же Мэй сама поняла, что не сможет помочь, если будет просто сидеть и бояться. Нужно действовать.       Девушка махнула Кадзу рукой, веля идти за собой, и в полуприседе довела обоих до нужной двери. Перед тем, как зайти, она оглянулась: на полу, практически возле входа в бар, лежало два трупа, по деревянному полу стекалась бурая кровь. Мэй тут же отвернулась, прикрыв рот ладонью, и забежала в кладовую. Думать о трупах сейчас не было времени — за ними могло прийти подкрепление.       Кадзу зашел за ней следом. Мэй, не колеблясь, достала из карманов связку ключей и самым большим закрыла дверь на замок. Выполнив это, не самое простое для дрожащих рук дело, она сползла на пол, дыша глубоко и медленно, бездумно глядя в потолок. Она вдруг осознала всю сложившуюся ситуацию. Они нашли её. — Они пришли за мной, — Кадзу и Мэй произнесли фразу одновременно. Она — обреченно, а он — будто сожалея. Но слова одни.       Они уставились друг на друга со смесью удивления и недоверия. — В каком это смысле «за тобой»? При чем тут ты? — первым опомнился Кадзу. Тут же его лицо осветила догадка: — Это связано с твоим отъездом из Японии? — Это долгая история. Расскажу сразу же после твоей версии, почему убийцы пришли именно «за тобой», — немного нервно от всего гнетущего напряжения ответила Мэй. — Может, выберемся отсюда, для начала? — Да, это будет лучшим вариантом, — он открыл другую дверь, ведущую на улицу, и осмотрелся, держа пистолет наготове. Убедившись, что на улице было чисто, он кивнул Мэй подниматься. — Иди за мной.       Они шли извилистыми дворовыми улочками Чайна-тауна. Рассветало, и дождь на улице прекратился. Приятно пахло утренней сыростью и острыми китайскими приправами. Дворы пустовали, было слишком рано даже для работающих граждан. — Куда мы идём? — Мэй то и дело озиралась по сторонам, беспокоясь о, возможно поджидающей их, засаде. Сильно вдалеке слышались полицейские сирены. Уже приехали на звуки выстрелов. — Я в трёх кварталах отсюда оставил свой байк. Поедем в безопасное место, далеко отсюда, — Кадзу выглядел куда более спокойным, но от этого не менее собранным. — Куда именно? — За город. — Там твой дом? — Можно и так сказать.       Мэй раздраженно выдохнула: — Слушай, мы, вроде как, в одной команде. Может, дашь больше конкретики?       Кадзу какое-то время молчал, как обдумывал, стоит ли раскрывать девушке все карты. Она, в свою очередь, терпеливо ждала вердикта. Наконец, Кадзу заговорил: — Там не только мой дом. Их много. Можно сказать… вся семья там живет.       Мужчина и девушка завернули за последний угол и оказались на широкой дороге. Идеально зная все места и проходы, именно этот вывел их как раз к мотоциклу Кадзу. Он довольно присвистнул и, как празднуя победу, убрал пистолет обратно в кобуру внутри куртки и вместо неё достал полупустую пачку китайских сигарет. — Не против? — спросил он, заранее доставая сигарету. — Нет, — Кадзу зажег сигарету и сделал долгую расслабляющую затяжку. — Если они пришли за мной, я не могу поехать и подвергнуть вас такой опасности. — А есть другие варианты?       Мэй обреченно подняла взгляд на небо, подавленно повела плечами: — Нет. — Вот и не спорь тогда, упрямая. За моих не беспокойся. Я бы беспокоился за тех, кто осмелится к нам сунуться без приглашения.       Мужчина бросил докуренную сигарету в ближайшую урну и сел за руль своего байка, завел его. Шум мотора громко выделялся на безмолвной улице. Кадзу ждал решения девушки. — Почему ты мне помогаешь? — Ну, начнем с того, что всё ещё неизвестно, кто были эти парни, и пришли ли они за мной, или за тобой. Однако при любом из раскладов ясно, что тебя одну оставлять нельзя. Не они, так другие за тобой ведут охоту. Более того, ты налила мне сегодня выпить, порадовала беседой и чудным выступлением. Нужно же мне как-то отплатить, — он развёл руками, заканчивая список. — Достаточно причин?       Мэй грустно усмехнулась. — Вполне.       Она аккуратно присела на пассажирское сидение, и робко уцепилась руками за куртку Кадзу. Хотелось почему-то расплакаться, но совсем это было не к месту. — Не грусти, красивая ведьма. День хороший планируется, солнечный. Совсем не для слёз. — Почему «ведьма»? — опешила Мэй от столь странного прозвища. — За что еще могут за такой прекрасной девушкой гоняться, и даже в другой стране её искать? Только из-за того, что она ведьма, очевидно.       Мэй тихонько рассмеялась. Забавное сравнение. — Глупость какая. Я не ведьма, — пролепетала Мэй, всё ещё посмеиваясь в спину Кадзу. — Как скажешь, неведьма.       И мотоцикл двинулся в путь по пустующей трассе, рассекая перед собой прохладный утренний воздух. В тот момент Мэй и подумать не могла, как сильно жизнь её измениться с момента этой судьбоносной встречи, и какие новые знакомства и события повлечет за собой этот восточный ветер грядущих перемен.