Милые мальчишки, глупые мальчишки

Последние полторы недели оказались довольно сложными. Хотя бы потому, что тренировки в волейбольном клубе решили пока убрать, а домашнего задания навалилось так, что свихнуться можно. Из-за учебы как раз-таки и отменили занятия, чтобы каждый смог подтянуть свои оценки и не сделать только хуже тем, что вовсе уделял все время отрабатыванию приемов в спортзале. Для Яку это были сложные дни. Слишком много стресса и никакого отдыха, какой он получал именно на тренировках. Одному заниматься не вариант, не так удобно и хорошо, как со всеми, когда чувствуешь отдачу и мотивация увеличивается вдвое, а то и больше. Не заниматься вообще — худшее, что можно было придумать и что случилось в итоге. Либеро Некомы стал очень нервным и раздражительным. Срывался чаще, чем обычно. Пусть с виду выглядел вполне спокойным, поговорив с ним немного, можно было почувствовать весь негатив и недовольство от происходящего, которые он излучал. Рядом с ним другим людям становилось дурно, и только после школы, когда уроки заканчивались, а все начинали расходиться по домам (опять же, чтобы засесть за учебники), рядом со злым Яку появлялось чудесное солнышко по имени Лев. Когда он его встречал, Мориске начинал щуриться, будто ему светили в глаза, хотя «ас» Некомы просто улыбался. Тогда немного, но аура вокруг либеро менялась, приобретая какие-то приятные и теплые оттенки. Даже учащиеся школы, проходившие мимо этой парочки, на пару секунд оглядывались и шептались, отвернувшись. Лев был настолько радостный и дружелюбный, что Яку становилось иногда противно, что он не чувствовал того же. Как он может быть таким счастливым? А причиной такого поведения являлось то, что это двое встречались. Нет, не после школы, а вообще. Смешно, но такому раскладу вещей поспособствовал сам Яку, когда сболтнул лишнего в разговоре со Львом и среди этого лишнего слышно было предложение сойтись. — Вы правда хотите, Яку-сан?! — подскочил Лев. Его очень удивили слова семпая, но и в какой-то степени обрадовали. Он сам сказал это, а значит все-таки думал об этом, верно? Такое просто так не скажешь. — Я!.. Я имел в виду, что если это будет не слишком напрягать, то можно попробовать, — фыркнул, отворачивая голову. — Конечно! Я очень постараюсь, Яку-сан! Руки либеро оказались в плену чужих, сжатые, но не сильно. Он тут же опешил, смотря на Хайбу, пока ему вовсю улыбались. Щеки его покраснели пуще прежнего, и он поспешил вырваться из этой хватки, но та оказалась еще и настойчивой, нежелающей отпускать. — Не позволяй себе слишком много! — разозлился от смущения и неподобающего поведения Яку. После этих слов руки тут же разжали, поднимая их вверх, будто сдаются. Лев сделал виноватое лицо. — Извините, мне просто так захотелось вас коснуться, и я не смог стерпеть. Первогодка напоминал теперь провинившегося щеночка, которого отругал хозяин, а Яку стало неловко от его вида. Будь у него уши и хвост, они бы точно были опущены. Неловкое молчание затянулось, но либеро переборол себя и все же прижался к тому, обнимая. Настало время Льва прибывать в шоке. Его желание обнять в ответ он успешно переборол, пусть и дрожал всем телом и очень хотел это сделать, но мысли о том, что Яку его обязательно убьет, заставили оставаться неподвижным. — Только чуть-чуть, — сказал куда-то в футболку Льва (спортивную форму Некомы), которую уткнулся носом. В этом самом месте, обжигаемом чужим дыханием, Лев чувствовал необъяснимый жар, расходившийся после по всему его телу, а в кончиках пальцев резко закололо. Опустил руки и обвил ими маленькое тельце без единого слова. Так они простояли пару минут, пока первым не отошел Яку, почесывая кончик носа. Лев рад, что в тот вечер их оставили убираться после тренировки. Они встречались уже почти четыре месяца, и Лев был очень любознательным, но никогда не нарушал границ, что установил Мориске. Был внимателен и осмотрителен. Хотя кому мы врем? Конечно, он нарушал, но делал это так умело, притворяясь дурачком и делая вид, будто не знал о том, что это запрещено, что либеро ничего не оставалось, как простить его, не в силах злиться больше, чем… несколько часов, наверно. Он вообще никогда не обижался долго, ссылаясь на то, что это лишние и не самые приятные чувства, которых он испытывать не хочет, но Льва постоянно отчитывал. Но не долго же музыка играла, и Яку начал замечать странное поведение Хайбы, модель которого белобрысый настолько отточил за столь короткий промежуток времени, что до того дошло только недавно, как умело Лев получал то, чего хочет, делая глупые и милые щенячьи глазки. Яку так часто ругал его и даже не смог заметить, что Лев продолжал свои попытки сделать что-то не то, пока не обратил внимание, каким довольным он был, когда либеро в очередной раз его наругал, ожидая, видимо, скорейшего примирения. А мирились они очень бурно и эмоционально. По Яку не скажешь, но он был достаточно тактильным, ему нравились прикосновения, пусть сначала он это скрывал и ни в какую не хотел признавать очевидного. Но после ссор со Львом они могли долго обниматься и целоваться, Мориске просто обожал это. Однажды, по глупости своей и простоте душевной сказал Лев, что не ожидал, что либеро окажется таким ненасытным и жадным до ласк этого глупого идиота. И получил тогда хорошенько по голове и заднице, и еще долго его не подпускали к себе. Мориске в силу своей сдержанности, стеснительности и упрямства никогда не хотел открыто говорить о чувствах или делать что-то из ряда вон. Вечно подводил к чему-то, делал намеки или неуверенно и смущенно бормотал себе под нос, отчего Льву приходилось напрячь слух и внимать каждому слову. Но когда происходила ссора, а за ней и мир, Яку было не остановить. Стоило им остаться одним, как Лев тут же оказывался в плену чужих рук и губ. И именно за это Хайба так любил Яку. Нет, помимо этого были тоже причины, но вот проблема была в том, что из-за своей «воспитанности» Мориске не позволял себе самовольничать и почти не лез ко Льву, все попытки побыть вместе и в обнимку исходили именно от последнего, но когда они мирились… Лев обожал мириться, потому что тогда получал за один раз чуть ли не недельную дозу ласк от либеро, которую тот щедро дарил после ругани и которую не желал отдавать даже в виде простого поцелуя в щеку или объятия в обычный спокойный день, когда его просили. А они ведь встречались! К слову, прощупывать почву пришлось быстро и с предельной осторожностью, чтобы мамочка Некомы ничего не заподозрила. И Яку очень не любил ругаться, потому что потом чувствовал себя виноватым и грустным, желая сразу помириться, но не делал этого. Еще какое-то время строил из себя цацу, а затем все заканчивалось. Он не был гордым настолько, чтобы не признать своих ошибок. Извинялся и Лев. В принципе, они делали это по очереди, отчего Яку тоже ни о чем не догадывался. Но во всем этом была еще одна проблема. Помимо отсутствия нежностей в повседневной обстановке, Яку был очень серьезным эгоистом. Бесспорно, Лев любил, когда его обнимал и целовал (а бывало и дальше заходило) его парень, но он просто не мог успеть за ним, потому что либеро будто играл в одиночку. Получал удовольствие от собственных действий и бросал Хайбу как того самого щенка. Наслаждаться должны оба, но у Яку такого понятия как «двое» и «вместе» не наблюдалось, только один и все себе. Вообще, Лев сам до этого довел, он это понимает, поэтому и научился радоваться даже такому, но есть еще проблема… (Лев, сколько их у тебя вообще?) Либеро нравится командовать, и пусть Хайба выманивает у того обнимашки-зажимашки в любом укромном и тихом месте, манипулируя, это не значит, что главный в отношениях он. Как бы не старался, а постоянно замечает за собой, как следует командам Яку. Он знает, что Мориске любит его, но еще и знает то, что Яку не может элементарно ему довериться и расслабиться. Чувствует ответственность за то, что он его семпай? Прошу, забудьте этот бред, Лев хочет, чтобы его любимый чувствовал себя хорошо рядом с ним. И единственное место, где он способен взять над ним верх — постель. Но даже там иногда терпит поражение, отдавая власть в руки старшего и получая чистый кайф от того, как Яку забирается на него и двигается сам. В такие моменты все его стеснение и воспитанность испаряются, позволяя вырваться наружу желаниям. Ну кто не будет рад такому? Лев. Лев не будет рад. Ему уже откровенно надоело постоянно быть позади Яку, будто тот не смотрит на него как равного и себе достойного. Воспринимает как ребенка. Лев тоже умеет. И очень много! Просто кое-кто не дает ему это показать. У Льва куча проблем в отношении Яку, и он попытается их решить. Заставил же как-то обниматься, сделает и другое, уж точно. Из-за всей этой загруженности в учебе у этих двоих даже не было возможности нормально провести время вместе, кроме как пройтись после уроков. И если Мориске был злой, то Льва вполне все устраивало, он радовался даже таким встречам. Как он мог? Как мог радоваться, пока его любимый пребывает в унынии от банального отсутствия секса? Лев этого совсем не хочет? А какой он был нетерпеливый, когда у них был первый раз! Неужели все это забылось? Или, может, Яку больше его не привлекает? Нет, глупости, Лев любит его, он уверен в этом, по его глазам все видно. Но как же трахаться-то хочется. Во всем этом ужасе секс кажется единственным спасением и способом отдохнуть, забыться и взять передышку. И совершенно неожиданно парень вспоминает, что сегодня пятница, а дома никого не будет все выходные. — Лев, — коротко сказал, на него повернули голову и умолкли. До этого белобрысый бурно рассказывал что-то, чего Яку не слушал, думая о своем. — Да, Яку-сан? — либеро удивляется, как до сих пор не ослеп, когда в очередной раз взглянул на улыбающегося Хайбу. — У меня никого не будет. И мы могли бы пойти ко мне, если хочешь. — О, вы хотите позаниматься вместе? Есть одна тема, которую я не понимаю и хотел у вас спросить. Так хорошо, что вы предложили! — загорелся паренек, сложив ладошки вместе. — Нет… — Что вы говорите? — переспросил, так как голос Яку был тихим. — Я сказал, что зову тебя не для того, чтобы учиться, — они прошли уже достаточно большое расстояние, и здесь было гораздо спокойнее и не ходили люди. Пусть в плане действий либеро время от времени мог стать храбрым и делать что вздумается, но с озвучиванием своих мыслей были трудности. Пусть они и обнимались, и целовались, и за руки держались, как парочка, и спали друг с другом, говорить открыто о чем-то для Яку все еще смерти подобно. — Зачем еще я могу пригласить тебя к себе, когда у меня никого нет? — попытался хоть как-то намекнуть. Лицо Льва вытянулось от удивления, и третьегодка остановился посреди улицы, опуская голову. Ну да, действительно, на что он надеялся. Льву это неинтересно, ему вообще плевать. — Если ты не понимаешь, о чем я говорю, тогда, похоже, ты этого и не хочешь, — голос дрогнул, чего очень либеро не хотел показывать, но в итоге сглотнул и гордо выпрямился, глядя на того серьезным взглядом. — Забудь, что я сказал. Пройдя мимо озадаченного сокомандника, Яку двинулся в сторону своего дома, но его быстро остановили, схватив за руку. Обернувшись и посмотрев с явным безразличием, стоял теперь в ожидании ответа. Что на этот раз? Лев опять захотел поругаться с ним, чтобы воспользоваться тем, что Яку такой любитель теплоты, мягкости и всяких там нежностей? Он уже раскусил Хайбу и знал о его приемчиках, но чтобы использовать подобное сейчас… Становилось еще тоскливее. Яку плохо, а Лев делает только хуже. Глупый, глупый! — Хочу! Очень хочу! Я просто удивился, Яку-сан, простите, я не хотел вас обидеть, — затараторил тут же. — Тогда идем, — единственное, что сказал. И не понятно, простил его он или нет, или сейчас будет отыгрываться. В любом случае Лев рад, хотя последнее их занятие сексом вышло совсем уж неудачным. Тогда он был слишком отстраненным и не выражал никакого желания участвовать, что заметил Яку и все закончилось так и не начавшись. До главного действа они не дошли и про этот случай молчали. Льва стал волновать только один вопрос: «С каких пор Яку-сан заботится о том, получаю я удовольствие от процесса или нет?». Ничего спрашивать он не стал, потому что идея была опасной, он рисковал снова получить за свои выходки, поэтому лучшим решением было ничего не обсуждать. Как только парни переступили порог квартиры, а дверь за ними закрылась, Лев начал оглядываться. Он не был здесь достаточно, чтобы сейчас с неподдельным интересом заново разглядывать весь интерьер. — Яку-сан, я… — Иди в комнату, — не дал тому договорить, сам уходя сразу в ванную. Кажется, Мориске и правда был задет тем, что случилось на улице, пусть ничего серьезного и не произошло. Лев вздохнул несколько печально и пошел к либеро, благо, знал и помнил, где находилась его спальня. Сидел парень на кровати, по комнате не ходил и просто ждал. Головой только вертел и в окно иногда выглядывал, наблюдая за пролетающей вороной или пробегающей кошкой. Внимание его привлекли два кота (или кошки, Лев не разбирался), один из которых обхаживал другого, крутился вокруг него, пока тот мылся, но стоило ему подойти ближе и головой потереться, как его тут же ударили пушистой лапой. Кот отскочил, зашипев на другого. Его прогнали, из-за чего пришлось сидеть чуть поодаль и наблюдать за чужим мытьем. Лев усмехнулся, представляя на месте этих котов их с Яку. Либеро был таким же недотрогой. Стоило только сказать вслух что-то, как старшеклассник умолк, видя, как умывающийся недавно кот начал подходить обратно к тому любителю вторгаться в личное пространство. Понюхал его осторожно и щекой прижался к чужой. Еще несколько минут они терлись друг о друга, ласкаясь, а затем один из них залез на другого, кусая за шкирку. Глаза у Льва округлились больше прежнего, и он с ужасом и предельным вниманием наблюдал за происходящим. Какого хрена эти кошаки были так похожи на них с Яку? То дерутся, то еще нечто такое. За просмотром такой занимательной вещи Лев не заметил, как в комнате появился Мориске. Он вытирал волосы полотенцем, оставляя его после на плечах. Его кохай с таким живым интересом смотрел в окно и даже не глянул на него, что либеро тоже захотелось узнать, что он там такое увидел. Следующая картина повергла в шок, а Лев вздрогнул, чуть ли не подскакивая со своего места. — Ты смотрел, как коты трахаются? — непонимающе спросил. — Нет, Яку-сан, я не!.. Честно, я просто засмотрелся. — Все равно. Раздевайся, — перескочил на другую тему, отворачиваясь и идя к шкафу с вещами. Выбирал, что надеть после. Молча сняв безрукавку и начав расстегивать пуговки на рубашке, Лев понуро смотрел на собственные ноги, не имея желания в сторону семпая хотя бы бросить взгляд. Все это выглядело совсем не так, будто они встречались. Секс-друзья какие-то? От такого удовольствие Лев точно никакое не получит, только паршивее станет. Тем не менее, он остается в одном нижнем белье, залезая на кровать с ногами. К нему подходит Яку, смотря сверху вниз. Настолько презрительно, что у того бегут мурашки по спине. — Ложись. Хотя нет, лучше сидя, — и после этого залезает к нему на колени, целуя в губы. Тонкие руки либеро обвивают шею парня, грудью он прижимается к чужой, а бедра приподнимаются и опускаются. Яку трется об него, пока Лев смотрит четко на его лицо и закрытые глаза. Да, его парень любит целоваться с закрытыми глазами, да и сам Лев тоже, но сейчас все не то. Осматриваясь, первогодке на глаза попадается его собственный ремень от школьных брюк, он решает: «Была не была». Перевернувшись вместе с семпаем, оказался сверху и уже медленно снимал с себя его руки. Целовал нос, щеки, подбородок и спускался к шее. Тонкую и мягкую кожу щекотали губы аса, отчего Яку лишь на секунду хихикнул, сразу же после томно вздохнув. Этот смешок запал Льву в сердце, его было, как ни странно, услышать приятнее и желаннее, чем те же стоны. Они словно играли, просто отдыхали, а не занимались чем-то настолько важным, что либеро приходилось делать определенные вещи. Язык прошелся от ключицы до самой линии подбородка, уходя затем куда-то за ухо, отчего Яку повернул голову, чтобы тому было легче. Лев нежен, его длинные пальцы проводят по ребрам парня, останавливаясь на выпирающей тазовой кости, пока вторая рука плавно поднималась, заставляя Яку задрать обе свои над головой. Он держал их вместе и не видел никакого сопротивления, значит пока все хорошо. Убирая руку с бока и тянясь за ремнем, Хайба продолжает отвлекать того поцелуями. Яку наслаждается, ему нравится, он продолжает издавать тихие стоны и вздохи, смотря куда-то в потолок, пока его чувствительным местам на груди и шее уделяли особое внимание. В следующее мгновение ему сели на грудную клетку, а сверху послышалось копошение. На запястьях чувствовался неприятный материал, который мгновенно сдавил их между собой без возможности разнять руки. Задранная голова смогла отлично открыть исцелованную еще недавно шею, а непонимающий взгляд Яку привел Льва в детский восторг, который он спрятал за маской самодовольства и якобы святой невинности. — Как думаешь, что ты делаешь, Лев? — огрызнулся либеро, дергая руками, но хватка белобрысого не дала сдвинуться. — Мне не нравится ваше поведение в последнее время, Яку-сан. Вы ведете себя неприятно, — милым голосом ответил. — Ты! — Позволяю себе слишком много? — сарказм отчетливо был слышен. — А вы не позволяете себе слишком много? — Я твой семпай. Сними с меня уже эту хрень, — еще одна попытка вырваться оказалась провальной. И на что он надеялся? — Ага, а вместе с тем и ваш парень. Иногда мне кажется, что вы забываете об этом важном факте в наших отношениях. Вы эгоист, поэтому сейчас я буду вас наказывать. Как ваш парень, — улыбнувшись, как довольный кот, сощурил глаза. — Лев, если ты сейчас же не!.. — голос сорвался на стон, когда его член начали ласкать. Это заставило выгнуться, потому как именно там Яку был без внимания уже очень давно, чуть ли не с самого начала. — Пожалуйста, не двигайтесь, Яку-сан, а взамен я покажу, как приятно получать удовольствие вместе. На свой страх и риск, но Лев все же отпускает руки либеро, и теперь надеется лишь на то чудо, что его не стукнут сразу по голове, заставляя все прекратить. К удивлению, этого не происходит. Может, Яку и правда решил попробовать быть ведомым? От этой мысли становится тепло и хорошо, но Лев не подает виду, продолжая выглядеть серьезным. Яку действительно его слушается, но больше из-за того, что его отвлекали приятные ощущения в районе паха, а об этом он мечтал вот уже как неделю, если не больше. Большая ладонь обхватывала весь ствол и двигалась вверх-вниз, задевая нарочно сочащуюся предэякулятом головку. Это было невыносимо и настолько прекрасно, что старший на секунду думает, как мог раньше не заниматься такими вещами. То есть, мастурбировать одному совсем отличалось от того, что происходило сейчас. «Вместе приятнее», — думает Яку, смотря на Льва каким-то потерянным взглядом, словно он не тут, а где-то в другом мире. Его кохай воспринимает такой жест не лучшим образом, скорее, как оскорбление в его сторону. Ему кажется, что Яку снова отвлекся и не обращает ни на что внимание, кроме себя. Но он это исправит, заставит смотреть четко на него, а не сквозь. Пальцы руки скользят к местечку снизу, надавливая на колечко мышц, чего, опять же, Яку не ожидает, приподнимая бедра и уводя их в сторону, от лишних прикосновений, к которым еще не готов, но его подхватывает Лев, вынуждая лежать на месте. Плюет себе в руку, снова трогает чужую дырочку и вставляет один палец лишь на фалангу. Яку против даже такого, ему никогда не нравилось использовать слюни в таких делах, это казалось слишком грязным и неуместным. Яку извивается, пытаясь тем самым намекнуть, что ему неприятно, но Лев четко решил для себя сегодня, что он заставит своего возлюбленного говорить. Спустя время парень добавляет второй палец, разрабатывая того, за ним следует третий, и вот уже его семпай расслаблен и витает где-то в облаках. В принципе, этого он и хотел, но все еще чувствуется что-то не то. Убирая руку и смотря на сокращающийся судорожно вход, решает вдруг потянуть Яку за ноги к себе и поднимает его зад на уровень своего лица. Старший трепыхается, дрыгает ногами и желает вырваться, потому что ему это не нравится, но Лев настойчив. В своей голове он часто представлял, как будет вылизывать своего парня там, но Яку никогда не позволял этого притворить в жизнь, так как считал подобное грязным. Грязный или нет, Льву все равно, это его Яку-сан, и он любит его любым. К тому же, он только из душа, поэтому вопросов возникнуть не должно. Касаясь языком влажного от недавних слюней входа, Лев чувствует, как семпай весь зажимается и уже поднимает к нему свои руки, но их он быстро перехватывает, жестко вдавливая обратно в постель. На самом деле, сейчас они были в очень странной позе, так как зад Яку упирался в грудь Льва. — Я и не думал, что вы будете настолько непослушным в такой ситуации, — холодно протянул парень, — особенно, когда я вас предупредил. — Лев, — дрожащим голосом позвал, но это его подвело, выдавая страх. — Хватит всегда брать все на себя, Яку-сан. Просто доверьтесь мне, я не сделаю ничего, что бы вам не понравилось. — Лев… — в попытке достучаться до него повторил, а в одном лишь имени слышалось столько надежды на то, что его кохай образумится и закончит весь этот цирк. У Хайбы и самого от такой интонации все внутри замерло, он одновременно испытал жалость и стыд за свои действия, но потом понял, что, если остановится сейчас, другого шанс попробовать не будет. Возможно, закончи сейчас, Яку-сан больше никогда его к себе не подпустит, а если продолжит — возненавидит всем сердцем, но до этого глупого семпая никогда не доходит то, что хочет сказать ему его парень. Лев не позволит так относиться к себе. — Замолчите, Яку-сан, — его безразличная манера речи заставляет появиться на лице старшего испуг и тот самый взгляд, когда осознаешь неизбежное, но все еще пытаешься все исправить. — Или я сделаю то, что вам совсем не понравится. Отпуская чужие руки, Лев вновь берется за мягкие маленькие ягодицы и раздвигает их в стороны. Ласкает колечко мышц языком, отчего Яку дергается. Старший смотрит куда угодно или не смотрит вообще, зажмуривая глаза до белых пятен, потому что не хочет смотреть. Не хочет этого видеть. Внутри творится такой хаос, грудная клетка болит от нехватки воздуха, ему до безумия страшно и кажется, будто он сейчас задохнется. В уголках глаз начинают появляться первые слезы. Страшно, но так приятно, что Яку не знает, как ему реагировать. Он из последних сил держится, чтобы не заплакать, потому что именно это хочется делать от безысходности. Его мозг отказывается верить в происходящее, но тело отзывается приятными покалываниями, доказывая реальность. В спину начинает упираться что-то горячее и мокрое, и Яку уже знает, что это, но до сих пор не верит. Все это кажется страшным сном, его Лев не может вести себя так, не может быть настолько пугающим, но стоило только перевести взгляд на человека, что сейчас был между его ног и вовсю работал, стоило увидеть эти хищные и вожделеющие изумрудные глаза, как Мориске не выдержал и заплакал, снова застонав. Приходилось судорожно ловить ртом воздух, так как в легких стало его не хватать, а плач грозился стать сильнее. Чувствовать себя таким беспомощным было просто отвратительно. — Яку-сан, вам хорошо? — отрывается от своего занятия Лев, по подбородку течет слюна, а сам он улыбается. — Лев!.. — захлебывается в слезах старший, продолжая неподвижно лежать. Тело будто сковало невидимыми цепями, словно его парализовало и единственное, что он мог, это без конца звать своего парня, как будто именно он бы помог ему и спас. — Лев, Лев… — Все в порядке, Яку-сан, мне тоже хорошо, — отвечает. Вид плачущего Мориске его ни разу не приводит в шок или удивление, словно этого он и хотел, этого и добивался. Наоборот, даже больше заводило от осознания, что он впервые видит его слезы. Конечно, все это смахивало на что-то незаконное и нежеланное, и Лев бы остановился, если бы не ярко и четко выражающий согласие стоящий член Яку, весь истекающий смазкой. Казалось, что слезы — просто недоразумение. Старший всего-навсего запутался в своих ощущениях, потому что прежде ничего подобного не испытывал. От перенапряжения и внезапно возросшего стресса нервная система сдала, выдавая удовольствие за боль и не позволяя насладиться. — Лев, Лев, Лев, — как в бреду повторял Яку, уже сам не соображая, что пытается таким образом сделать. Это повторяющееся «Лев» не смогло растрогать и заставить проявить сочувствие, потому что Хайба знал, как любил Яку повторять его во время чего-то подобного, больше ничего не говоря. Не мог сказать, чего хочет, зато постоянно таким голосом произносить имя своего любимого… Несправедливо и против правил. Лев всегда велся на это, но только не сегодня. Уже успев каким-то образом снять боксеры с изнывающего органа, Лев терся им о Яку, оставляя бесцветную вязкую жидкость на его напряженных мышцах спины. Горячий ствол добавлял жара в области поясницы, и Яку закатил глаза от странного удовольствия. Обратив теперь внимание на возбуждение своего кохая, он начал понимать, что от всего этого представления сам Лев ловит дикий кайф, и это заставило неестественно возбудиться еще сильнее. Слезы продолжали идти, падая на пушистое одеяло и оставляя маленькие лужицы. Эти ласки невозможно было уже терпеть, хотелось кончить, член так ныл от отсутствия аналогичных ласк, но Яку прекрасно понимал, что двигаться ему нельзя. И даже если сильно хотелось, почему-то он принял условия этой странной игры и не тянулся к собственному возбуждению, ему впервые нравилось ничего не делать. Одна вещь, которую он захотел сделать, — подвигать телом, пытаясь приблизиться ко Льву и тем самым задеть чужой стояк, но от его задницы оторвались, бросая обратно на кровать. Появился шанс наконец отдышаться, чем Яку воспользовался незамедлительно, глотая воздух так, будто он последний в его жизни. Боль от затекшей шеи начала чувствоваться только сейчас и в таком положении, когда его отпустили. Внизу все зудело и требовало продолжения, но старший ничего не говорил и ни о чем не просил (глупая гордость), пока Лев искал смазку. Повернув голову в сторону окна, старший заметил, что оно было закрыто, и от этого показалось, что кислорода стало в одно мгновение еще меньше, а дыхание сперло. Это казалось начинающимся приступом паники, и он бы хотел, чтобы Лев открыл окно и впустил свежего воздуха, но мысль, что снаружи его кто-то может услышать, не дала возможности сказать. Продолжительный и пожирающий взгляд на улицу заметил и первогодка, подойдя обратно к кровати. Подняв одну тонкую бровь, посмотрел на Яку, который не удосужился взглянуть на того. Вид, конечно, был у него забавный: весь раскрасневшийся, мокрый от пота и с тяжело вздымающейся грудью. Открыв без лишних слов окно, перевел взгляд на семпая, который открыл рот и почти подскочил, но ни одного звука не послышалось, а тело осталось лежать на кровати. В этот момент Лев почувствовал власть и превосходство, дико улыбнувшись и наклонив голову набок. «Какой послушный», — подумал и облизнулся как хищник на свою добычу. — Вам не больно, Яку-сан? — спрашивает с поддельной нежностью, проводя пальцами по затянутому ремню. — Должно быть, уже сильно натерло, — хотелось добавить «простите», но он вовремя себя осек. Сейчас подобного говорить нельзя, только хладнокровность и твердость. Яку молчит, будто воды в рот набрал, хотя до этого был похож на ту самую рыбу, выброшенную на сушу и задыхающуюся. И пусть он все еще был упрям и не выражал ничего, по его внешнему виду можно было все понять. Этому даже Лев усмехнулся. Забравшись на постель, парень смотрит вниз, под ягодицами его партнера уже образовалась лужа от вытекшей слюны, и это показалось ему горячим. Захотелось сделать его еще более мокрым, еще более грязным, чего так не любил Яку-сан. Выдавливая смазку на пальцы, греет ее, но потом забивает на это и просто льет из тюбика на промежность того. Льет много, размазывает не только по входу, но и бедрам, нарочно упуская член. Яку выгибается от резкой смены температур и громко втягивает воздух сквозь плотно сжатые зубы. Ему так отвратительно от этой липкости внизу, но знакомая горячая рука помогает перетерпеть даже такое. Чувствуя узоры, которые выводит сейчас Лев, Яку испытывает больше щекотку, чем возбуждение, и пускает тихий смешок, уклоняясь. Хайба не упускает такое из виду и повторяет те же самые движения, заставляя Яку сдержанно хихикать. Поднимая глаза, Льву повезло встретиться взглядом с Яку, чье выражение лица совсем изменилось, стало каким-то по-детски невинным и преданным. Они молча смотрели друг на друга, пока Мориске не разомкнул губы, провел по ним языком как-то нервно и прошептал: — Хочу. Этого хватает, чтобы его резко взяли под ягодицы, приподняли и вошли. Яку едва не прикусил до крови губу в самом начале, но успел открыть рот в стоне. Он давится вдохом, когда Лев начинает двигаться и задевать периодически волшебно-сладкую точку внутри, от которой невозможно сдержать стонов. Движения были грубыми и чересчур уверенными для того, кто обычно зажимался и слушался чужих указаний. Сейчас Лев превосходил сам себя, позволяя себе больше положенного, это несомненно, но больше по мнению Яку, а не самого Льва. Из-за связанных рук, деть их куда-то не получается, только прижать ближе к себе, что и делает старший, надеясь, что хотя бы это ему позволят. И Лев позволяет, потому что для того, кто не привык, лежать в одной и той же позе, будет очень сложно, а после отзовется ужасными болями в мышцах. Яку стонал, не сдерживаясь и закрывая руками лицо, время от времени закусывая пальцы так, что самому становилось больно. Таким образом он пытался вернуться в реальность, потому что испытываемое удовольствие затянуло его в свои сети слишком сильно и понимать происходящее было теперь сложно, практически невозможно. Его руки потянулись к одной из принадлежавших Льву и, когда он взялся за его пальцы в надежде на что-то, следующего ожидать не мог. Кохай прекратил двигаться так же резко, как и начал, и вместо этого схватил Яку за шею, сдавливая дыхательные пути. Ему хватило одной своей руки, чтобы полностью обхватить эту тонкую прекрасную шею, над которой он решил сейчас поиздеваться. — Я просил вас не двигаться, Яку-сан, — прошептал с дьявольской улыбкой и усилил хватку, — а что сделали вы? Позволили себе больше, чем можно? И вновь Яку открывает рот и пытается не задохнуться, убирает свои руки в сторону, подальше от Льва, тем самым говоря, что больше не сделает ничего лишнего, но его не отпускают, только начинают входить заново с еще большим рвением. Шлепки кожа о кожу стали настолько громкими, а хлюпанье от смазки таким возбуждающим, что Яку кажется, как вокруг ничего больше не осталось, кроме них двоих. Кроме них и того, чем они сейчас занимались. Ему хотелось еще, хотелось жестче, грубее, сильнее и быстрее, но, когда он хотел что-то сказать, изо рта вылетали хрипы, всего лишь жалкие попытки. Конечно, Лев в таком темпе долго работать не мог, а потому спустя несколько минут остановился, отпуская и горло семпая. Как только тому дали доступ к кислороду, перед глазами начало проясняться, а все тело затряслось в конвульсиях. Лев даже забеспокоился, беря Яку мгновенно за плечо и разворачивая к себе, чтобы посмотреть, но тот выглядел совсем никаким, весь в слюнях и с красным лицом. Опустив глаза ниже, можно было заметить, как дергался его член, но из него так ничего и не вытекло. «Сухой оргазм?» — пронеслось в голове, он что-то читал об этом, но не мог быть до конца уверен, что это правда. Но если это так, то пусть, это намного лучше, чем если бы он сделал ему нечто ужасное, страшно даже представить. Яку посмотрел на него настолько пустым взглядом, что Лев успел испугаться второй раз всего за несколько минут, но то было одним из лучших подарков для него, потому что услышал он: — Трахни… Трахни меня еще, Лев, — с одышкой попросил парень, замолчав, а после поднимая руки и принимая то положение, когда они были над головой. Этим действием он показал, что сдается, сдается в руки Льва и готов ему подчиняться. Сказать честно, такого эффекта даже сам Лев не ожидал, в этот самый момент перевозбудившись и пытаясь успокоиться. Еще и пришлось сдерживать глупую счастливую улыбку, которая хотела вырваться наружу, но нет, он должен себя контролировать, иначе потеряется весь его образ. Сейчас он должен четко доказать своему парню, на что способен. Когда из Яку вышли, тот почувствовал дискомфорт и протестующе завыл, все еще восполняя утраченное количество кислорода. Повернули на бок и пристроились сзади, снова вводя член внутрь. Смазка начала по-новому хлюпать, а проникновение стало глубже, когда Лев задрал одну ногу Мориске и сделал грубый толчок. Одеяло стало уже мокрым под Яку, который от блаженства забыл все на свете и просто хотел опять кончить. То, что произошло недавно, стало для него таким мимолетным событием, что мозг его даже сообразить не успел, что это такое, но отголоски полученного удовольствия заставили хотеть повторения. — Лев, горло… Пожалуйста, горло, — умолял, начав снова плакать, только в этот раз уже от всего сразу. Было так нестерпимо приятно и одновременно больно от возбуждения, что горячие слезы текли по его щекам не переставая. Кто такой Лев, чтобы не слушать своего любимого, особенно в таком состоянии? Он без лишних вопросов и с ликованием в душе схватил того, надавливая на нежную кожу и понимая, что потом Яку придется какое-то время еще носить кофты с высоким горлом, чтобы скрыть доказательства их бурной страсти. Он давил, а сам уткнулся в чужой затылок, ощущая в полной мере, каким он был мокрым от пота. Было так приятно от всего происходящего, что Лев поверить не мог, что это правда. Яку-сан, его Яку-сан сейчас задыхался в самом прямом смысле от секса с ним, тогда как раньше даже не позволял своему кохаю хоть немного сделать что-то самому. Считанные секунды — Яку снова трясется всем телом в экстазе, хватаясь за руку Льва, и открывая рот в немом стоне. Не давая опомниться, его мгновенно переворачивают, ставя на колени и локти и давя на поясницу, вынуждая прогнуться и упереться лицом в подушку. Эту позу они пробуют второй раз за все время, но Льву она так понравилась еще тогда, что сейчас он захотел ее повторить. И сделал это очень умело, используя момент, когда Яку ничего не сможет ему сделать, да тот и не хотел ничего, кроме… Он уже сам не знал, чего хотел. Перед глазами плыло от слез, мышцы продолжало сводить судорогой, а кожа рук вся была стерта до красных пятен, похожих на жуткое раздражение. Его держали за бока, насаживая на свой член, пока он мог только стонать, не имея представления, что теперь с ним делали. Было ахуенно, а больше и не требовалось. Яку окончательно потерял голову, но вскрикнул, когда его хорошенько шлепнули по одной из ягодиц. Она начала гореть, сам парень закусил опять один из пальцев, скуля и жмурясь. Момент — снова удар, за ним другой, задницу начало саднить, но возбуждение от этого только возросло. Мориске чувствовал такое невозможное прежде наслаждение, что ему захотелось, чтобы и Лев это почувствовал. Захотелось узнать. — Лев… Лев, тебе хорошо? — срывающимся на стонах голосом спрашивал парень, сжимая ладони в кулаки, на которых были видны следы от собственных зубов и блестели они от слюны. — Да, Яку-сан, мне очень хорошо, — каким-то чудом невероятно нежно ответил, что совсем расходилось с тем, что у них творилось. Он снова уткнулся носом в мокрый затылок, проводя затем дорожку языком. — Кончайте, Яку-сан. — Нет! — резко выдал, разворачивая голову к нему. — Хочу вместе, давай вместе. — Но я не надел презерва… — ему не дали договорить. — Плевать. Я хочу тебя, Лев. Взяв в руку чужой член, Хайба начал двигаться сильнее и резче, каждый раз ударяя по заветной точке, отчего Яку не знал, куда себя деть. В этот раз оргазм его подтвердился горячим выплеснувшимся семенем, которое испачкало чужую руку, а мышцы сокращались без остановки, отчего и Лев кончил очень быстро, сжимаемый мягкими и скользкими стенками. Когда из него вышли, увиденная картина с вытекающей наружу спермой — Лев готов поклясться — увеличила испытанный у первогодки ранее оргазм вдвое. Яку лежал неподвижно, глядя в потолок и шепча себе что-то под нос. Постельное белье сменили, сам парень был в домашней футболке и чистых трусах. Его ничего не волновало, даже ноющие после долгого связывания руки не имели значения и дерущее после долгих стонов и криков горло. Сейчас Яку просто выпал из реальности, пытаясь осознать все. В комнату зашел Лев с тарелкой еды, немного сгорбленный и виноватый. Присел рядом с семпаем и попросил его сесть, чтобы было удобнее кушать. — Кто же знал, что ты такой дикий, — прохрипел либеро, кое-как приподнимаясь. — Простите, Яку-сан! Мне так жаль, правда! — извинялся уже в который раз, но по нему видно было, что ни капли он не сожалеет о содеянном. — Хорошо, если так, — взбесился тот, выхватывая тарелку из чужих рук и начиная есть. Сразу же обратил внимание на свои руки и немного покраснел. — В прочем, это было не так плохо, — пробормотал. — Что? — Я говорю, что… Мне тоже следует попросить прощения, ведь я совсем не воспринимал твои чувства так, как надо было, и, получается, это произошло из-за меня. — Вы не виноваты, Яку-сан. — Дай мне договорить, дурак, — заворчал, закрывая тому рот. — Я пытаюсь сказать, что это моя вина, что я не воспринимал тебя всерьез, но я твой семпай, поэтому чувствовал себя обязанным сделать именно так, — неловко поковырявшись в тарелке, взял немного риса и съел. Было вкусно. Это Лев сделал или мать оставила, чтобы сын не голодал? Глупо заулыбавшись, Хайба ничего не сказал, положив голову на плечо Яку и словно урча от удовольствия. — Тогда… могу я называть вас по имени? Когда мы одни, как сейчас. Мориске, — осторожно спросил, но его голову скинули сразу же. — Ты слишком много себе позволяешь! — спрятал он красные щеки. Впрочем, этой парочке еще через многое предстоит пройти.