13 причин Гермионы 2: Все, что я не сказала

— Боно сис Анимо, — произнесла я, после чего начала записывать кассету. Осталось две истории. Наберитесь терпения. Возможно, глупо просить то, что сама не сделала. — Очень глупо, — Но, с другой стороны, прося вас не бросать меня, я прошу сделать то, что мне не удалось сделать. Да, скорее всего именно глупо. Я сложила на себя руки и прошу остальных не делать так со мной? Бред… Если бы не слезы на глазах, никто бы не понял, что я плакала. К счастью, кассеты не передают изображение. К сожалению, я расскажу историю, что произошла, когда я записывала вторую кассету, но не могу то, что связано с Кормаком…возможно, лучше бы я потратила на это предыдущую кассету.

***

— Гермиона, — Гарри, будто чувствуя мою опустошенность, крепко обнял меня. — Спасибо, — прошептала я. Не заплакать стоило огромных усилий. Зашли в класс мы вместе. По классу пронеслись шепотки. Выдохнув, я, как и советовала мадам Помфри, старалась не обращать внимания. А потом, через урок, все начали передавать какой-то пергамент, смотреть на меня и смеяться, а когда я оборачивалась, все почему-то смолкали. — Что происходит? — спросила я у Гарри и Рона — Не знаю. Самому интересно. — Спасибо, — пергамент взял Рон, — о, думаю, так и есть! — Да что там, черт возьми?! — я схватила листок. Гул и шепот мигом прекратились. Неужели так не хотят, чтобы я видела, что там? На листке было написано: «Тайны гриффиндорцев — то, что они боятся сказать». К нам подошла профессор МакГонагалл, а я искала свое имя. Мне было плевать, что про меня написали — все равно слухи, которые никому не нужны. Чтобы прочитать, что на пергаменте, я ловко спрятала его, после чего неубедительно улыбнулась профессору. После того, как я ответила на ее вопрос, я продолжила изучать список. Лаванда, судя по нему, якобы переспала со всем Хогвартсом! И следующей, к сожалению, шла я. «Гермиона Грейнджер! Чего мы не знаем об этой занудной грязнокровке? То, что она такая же, как и Лаванда Браун! Кто знает, может, ее оценки она заслужила не самым честным путем? И как ей не стыдно — с самого первого курса! Но и это еще не все! Она боится, что эта правда всплывет на поверхность! Конечно — портит репутацию! Хотя, какую репутацию? Слухи о том, что между ней и Кормаке разбили репутацию «милой девочки-отличницы» в пух и прах!» Словно в трансе я рвала пергамент на маленькие кусочки, даже не дочитав до конца. По щекам текли слезы. Но этого никто не замечал. Ни однокурсники, ни профессор МакГонагалл. Словно невидимка я покинула класс, вся в слезах. И никто не пошел за мной. Никто не заметил. Я сожгла пергамент в руке. Огонь сильно обжигал, из-за чего было сложно не закричать. И в итоге я просто потушила огонь. На руке остались ожоги. Я подняла кусочек пергамента, который не сожжен до конца. На нем было написано: «Авторы списка: Драко Малфой и Кормак Маклагген» Обессиленно спустившись по стене, я всеми силами старалась не плакать. За что мне все это? За что? Как оказалось, мой уход заметил лишь Гарри. Остановило его то, что раз я не хотела говорить, что случилось, значит так надо. Но…что, если я хотела, чтобы он сам заговорил об этом? Этого он не понял…а надежды, что поймет растворились тут же, как осознала, что безразлична ему. Если я сама отрекалась от своей любви к нему, почему же так плохо? Пока не начался урок, я снова ушла. Никто не пошел за мной. А что я ожидала? Никто в Хогвартсе не понимает моего состояния, что и убивает сильнее…

***

Вот мы почти и подошли к самому концу. Осталось совсем немного… — этими словами я и себя успокаивала. Вернее, в первую очередь я себя и успокаивала, а уже потом и остальных. На прослушивание кассет, думаю, потратит каждый максимум пару часов. Ну, а прослушают записи все…я уверена. Никто не хочет, чтобы о себе узнали плохо! Хотя…я же могла сделать так же, как и они со мной! Но…это слишком жестоко.