Игра

      С некоторых пор это стало их игрой.       «Какого цвета мои глаза?»       Ганнибал ещё раз перечитал полученное сообщение. Сегодня, вопреки всем своим правилам, он оставил мобильный включённым в вибро-режиме. Обычно, когда они с Уиллом выбирались в оперу, Ганнибал всегда организовывал для них отдельную ложу и выключал телефон.       Ничто не должно было отвлекать его от таинства на сцене. Даже Уилл Грэм.       И всё же телефон был включён, но Ганнибал не торопился с ответом. Уилл сводил его с ума. Всё, начиная с идеально сидящего на Уилле костюма и заканчивая запахом его свежего после душа тела, отвлекало Ганнибала. Его разум блуждал где-то в совершенно ином месте.       Он снова прочитал сообщение и украдкой взглянул на Уилла, чьё внимание, казалось, было полностью сосредоточено на действе. Глаза Уилла ярко сияли. Он с упоением наблюдал за тем, как дородная дама на сцене выводит арию о неразделённой любви, совершенно не замечая Ганнибала, сидящего рядом.       Ганнибал был впечатлён ловкостью рук Уилла. Он повернул лежавший на колене телефон экраном к себе и набрал ответ:       «Когда идёт дождь — серые. Весной — зелёные. В ясную погоду — голубые».       Экран телефона Уилла загорелся, ярко освещая его лицо. На губах его играла лёгкая улыбка, пока он, закатив глаза, читал сообщение. Ганнибал чуть было не выронил телефон, когда их взгляды наконец встретились.       О, этот взгляд.       Не разрывая зрительного контакта, Уилл снял часы, и, взяв их за ремешок двумя пальцами, поднял руку, показывая их Ганнибалу, намекая, насколько долгий путь ему предстоит пройти, а затем сунул часы в карман пиджака и снова потянулся за телефоном.       Ганнибал затаил дыхание. Он забыл, как дышать, пока не услышал чертовски дразнящий сигнал мобильного, уведомляющий о новом сообщении от Уилла.       «Кто такой Чарли?»       Бродячая собака с приплюснутой мордочкой, но Уилл в некотором роде считал её своей. Тогда он был ещё ребёнком и жил в Новом Орлеане, каждый день после школы подкармливая Чарли колбасой из своего сэндвича.       Уилл до сих пор любил ими перекусывать, здесь Ганнибал был бессилен. Но ему хотя бы удалось уговорить его использовать для приготовления сэндвичей хлеб чуть лучшего качества.       «Первая из многих подобранных тобой собак».       Телефон Уилла вспыхнул. На этот раз он улыбался шире и мягче, обеими руками развязывая галстук. Насыщено-бирюзовый в золотую полоску. Шёлковый. Ганнибал купил его на прошлой неделе специально для сегодняшнего вечера.       Уилл не торопясь стянул его с шеи. Лёгкое шуршание, с которым галстук скользил по ткани рубашки, будоражило слух. По телу Ганнибала пробежали мурашки, а волосы на затылке встали дыбом в предвкушении.       Галстук скользнул между пальцев Уилла, несколько раз обернувшись вокруг костяшек. Уилл нежно провёл пальцем по самой кромке, буквально заставляя Ганнибала ощутить это прикосновение на себе, а потом свернул галстук и убрал к часам.       Ещё один вопрос. Снова вынуждающий спешно набирать ответ, чтобы посмотреть на следующий ход Уилла. Остановится ли он? Есть ли грань, которую он предпочёл бы не пересекать. До этого они никогда не играли там, где их мог кто-нибудь увидеть, и, если эта самая грань всё же существовала, она находилась вне пределов контроля Ганнибала.       Вскоре пиджак Уилла уже висел на спинке кресла, запонки были предусмотрительно спрятаны в карман, туфли отложены в сторону, а носки свёрнуты и сунуты в них. Уилл не стесняясь размял босые ступни на ковре. Вены и сухожилия проступили на них, когда он упёрся пальцами в пол.       Ганнибал больше не слышал звуков оркестра. В тот миг он не только не мог вспомнить название оперы, но и напрочь позабыл о сотнях окружавших их людей. Всё вокруг исчезло. Остался лишь Уилл и его проворные ловкие пальцы, изящные изгибы его ступней и глаза, неотрывно смотрящие на Ганнибала и видящие то, чего так страстно желали. Его пытливый и чрезвычайно притягательный разум ни на секунду не переставал восхищать Ганнибала. С первой же встречи.       Проступивший на щеках Уилла румянец, постепенно спускающийся на его шею, был хорошо заметен даже в тусклом свете, падающем со сцены. Это зрелище заставляло кожу Ганнибала пылать.       Ганнибал крепко сжал телефон, и его металлический корпус чудом не расплавился прямо в ладони. Пальцы другой руки впились в колено, не желая в одночасье нарушить все правила игры, протянув руку и дотронувшись до Уилла первым. Это был ещё не окончательный эндшпиль, но конец партии стремительно приближался, просвечивая сквозь тонкую ткань рубашки Уилла и заметно распирая его брюки в области паха.       Уилл коснулся верхней пуговицы рубашки и, покрутив её между пальцами, уставился в телефон. Задумчиво. Он мельком глянул на Ганнибала и принялся печатать сообщение большим пальцем.       «Что ты сказал мне, когда мы впервые встретились?»       «Ты прекрасен».       «Неверно».       «Я хотел тогда сказать именно это».       Уилл фыркнул.       «Придурок».       Уилл отложил телефон и расстегнул первую пуговицу. За ней последовала вторая. Он обнажил шею и свежий сочный засос прямо под ключицей — яркое напоминание того, как Ганнибал провёл этот день. По мере того, как всё меньше и меньше пуговиц оставалось застёгнуто, взгляду Ганнибала открывались успевшие затвердеть соски и подтянутый живот.       Ганнибал перехватил руку Уилла, останавливая его.       Уилл дрожал от желания. Его кожа пылала жаром и возбуждением, маня Ганнибала, и он сам не заметил, как его губы невесомо коснулись уха Уилла.       — Нет, — прошептал Ганнибал. Голова кружилась, а сердце билось о рёбра, как пташка в клетке. «Как необычно», — подумал он.       Ганнибал проник рукой под рубашку, желая почувствовать, как при каждом движении и вздохе под кожей перекатываются мускулы, медленно очертил каждое ребро и прижал руку к центру груди, ощущая ладонью каждый удар сердца Уилла. Тяжело дыша, он легонько подразнил соски Уилла, наслаждаясь его едва сдерживаемыми негромкими стонами.       Уилл трепетал в его объятьях, опустив голову ему на плечо, пока рука Ганнибала блуждала внизу, играя с мягкими завитками под пупком.       — Ещё один вопрос, — попросил Ганнибал. Уткнувшись носом в кудри Уилла, он вдохнул оставшийся от шампуня аромат сирени. Запах желания Уилла был головокружительным. Они не продержатся до антракта и очень скоро будут вынуждены сбежать.       — Ладно, — Уилл рассмеялся ему в плечо, скользнув губами по лацкану его пиджака. — К тебе или ко мне?       — Машина. Если мы поторопимся.       — Снова неверно, доктор, — Уилл взял руку Ганнибала и положил её себе между ног, широко разведя колени. Он накрыл руку Ганнибала своей, умоляя сильнее обхватить изнывавший в брюках член. Ганнибал сжал его, нетерпеливо поглаживая, а затем скользнул ниже и стиснул в ладони яйца.       Уилл ахнул, подавшись вперёд в своём кресле, и зажал руку Ганнибала между коленями.       — Здесь? — спросил Ганнибал.       Уилл кивнул. Схватив запястье Ганнибала обеими руками, он удерживал её именно там.       — Пожалуйста.       Тон его голоса стал высоким и мягким. Нуждающимся. Ганнибал наклонился ближе, их ноги прижались друг к другу, и он навис над Уиллом, заключая того в клетку. Защищая от любопытных глаз любого, кто мог бы сейчас смотреть в их сторону.       Ганнибал протянул руку, расстегнул молнию на брюках Уилла и вытащил член. Головка была влажной, истекая смазкой в ладонь Ганнибала. Он начал почти лениво водить рукой по стволу, другой сжимая и перекатывая яйца через брюки.       Кончая, Уилл впился зубами в плечо Ганнибала, заглушая стон. Он всё не мог перестать содрогаться всем телом, пока Ганнибал продолжал ласкать его, такого чувствительного сейчас. Уилл, должно быть, был переполнен ощущениями, но не спешил отстраняться. Вместо этого Уилл обхватил его за плечи, пальцы пробрались к шее и нежно коснулись волос, прежде чем он, взяв Ганнибала за затылок, притянул его к себе и поцеловал.       Зло. Даже жестоко. Напоследок прикусив нижнюю губу Ганнибала, прежде чем отстраниться. Какое-то время Ганнибал продолжать держать член Уилла, а потом вытащил из нагрудного кармана платок, вытер свою руку и, как смог, привёл в порядок Уилла. Тот непроизвольно дёрнулся от его прикосновений, зажав рот рукой.       Ганнибал сложил платок и, прижав его к носу, вдохнул запах. Вздохнув, он вернул его обратно в карман.       Уилл выпрямился, застёгивая рубашку и брюки. Он выглядел таким развратным и измождённым, будто Ганнибал провёл весь вечер, лаская его тело губами. И это невероятно шло ему.       — Прекрасен, — сказал Ганнибал. Уилл покраснел и посмотрел на Ганнибала сквозь упавшие на глаза кудри.       — Перестань разводить сопли.       — Сложно удержаться.       Уилл улыбнулся. Он снова натянул носки и туфли, затем надел часы и запонки, и вскоре стал выглядеть почти так же, как в самом начале их похода в оперу. Растрёпанные волосы его не беспокоили.       На секунду Ганнибал задумался, как же теперь выглядит сам. Наверняка кто угодно сможет разглядеть на нем обжигающие отпечатки ладоней Уилла. Уилл собрал его из осколков, шагнув вместе с ним за грань чего-то невероятно всеобъемлющего. Даже по меркам Ганнибала. Он ощущал, как глубоко внутри рождается незнакомое до этого чувство. Распирающее и переполняющее его чувство, сдавливающее кости и раздирающее кожу. Готовое исторгнуться в любой момент.       Уилл опёрся о спинку кресла Ганнибала и быстро поцеловал его в губы. Ганнибал потянулся за ним, желая заключить в объятья. Уилл потрепал Ганнибала по затылку, взъерошив волосы, и положил другую руку ему на бедро, почти касаясь упиравшегося в ткань брюк члена.       — Думаю, твоё пальто достаточно длинное, чтобы это скрыть, — Уилл проследил кончиком пальца по ширинке, заставив Ганнибала инстинктивно податься бёдрами навстречу.       — Желаешь досмотреть оставшуюся часть представления?       Уилл облизал губы. Ганнибал не задумываясь отдал бы жизнь лишь за то, чтоб проследовать за его языком своим.       — Мы до сих пор играем? — спросил Уилл.       — Я больше в этом не уверен.