Вредная привычка

      Поздравляю, дура, ты доигралась. Проиграла со счётом двадцать-ноль в его пользу, потому что теперь узнала — это точное количество девушек, с которыми Чонгук изменял мне. У меня не было никогда привычки просматривать его телефон, но как только услышала звук падающей воды, поняла, что мой парень моется, обтираясь тёмной мочалкой и гелем с ароматом ели, и взяла его звякающий аппарат, лежащий на ручке дивана.       И, честно, лучше бы я пошла на кухню готовить или же готовить постель ко сну, но нет, я с лёгкостью обошла пароль, и моему взгляду сразу же предстали сотни открытых переписок с девушками. Точнее, мне казалось, что их сотни, но на самом деле их было порядка двадцати, и все одинаковые по содержанию «я люблю тебя, моя девушка мне нахуй не нужна, скинь свои нюдсы».       В тот самый день, когда я узнала о его многочисленных изменах, лишь вчитавшись в парочку диалогов, где были его «куклы для секса», с комом в горле разломала его телефон, оставила ключи от общей квартиры, которую мы снимали вместе, собрала свои вещи в старый чемодан без одного колёсика и спешно вышла на лестничную клетку, а там уже и на улицу. Яркий свет не действовал отрезвляюще — дезориентировал, кидал в меня воспоминания о всех нежных, дорогих сердцу прогулках, том самом первом поцелуе и пьяном угаре студенческих вечеринок, на которые Чонгук меня брал с собой.       Я думала, он хороший, честно. Да, по нему не скажешь, что он пай-мальчик: удлинённые волосы, зачёсанные пятернёй назад, растянутые тёмные свитера, в которых, кажется, он умрёт когда-то от старости, и вечные сигареты, запах которых въелся в его пальцы. Казалось, я тоже была целиком и полностью пропитана им: как в смоле, что не спешила смываться с тела, и в ту секунду, когда из своего гардероба вытряхивала его огромные футболки и резинки для волос, коими он редко пользовался, поняла, насколько же себя ненавижу. Не изменяют идеальным, хотя говорят «прости, зайка, это была ошибка, такого больше не повторится», но нет, это временная петля, из-за которой тошнило, поднималось желание умереть или же забыться в пьяном угаре.       Я любила Чонгука с самой первой встречи, когда он просто перемахнул при мне через забор, подмигнул и сказал, что от копов гнаться весело. Нас тогда и повязали вместе, потому что он разговаривал со мной, а значит, я соучастница кражи. Этот дебил украл в первый день нашего знакомства дорогое вино, которое при задержании разбил о голову полицейского, но именно тот поступок мне, восемнадцатилетней дурочке с мозгами, что были полны ванили, показался героическим. За нападение ему могли дать срок, но он как-то договорился и меня из камеры вытащил, спросив: «вы думаете, такая крошка может украсть вино? Держу пари, она даже никогда пиво не пила».       Действительно, не пила.       А с тобой, Чон Чонгук, попробовала.       Сейчас я ненавидела себя за слабость, что прокатывалась по венам и давала мне понять, насколько же я была дурой: целовала губы, которые лили на меня ложь, любила глаза, отражающие меня, но не показывающие сущности их хозяина. Он променял мою верность, самую настоящую, потому что я принадлежала ему душой и телом, на модельные фигуры Барби с одинаковыми лицами и двойными веками. Я видела отметки в инстаграме, но он там не прикасался ни к каким девушкам — они липли к нему, но не целовали щёки.       Мама удивилась, увидев меня на крыльце родительского дома, сжавшись на крыльце и плача. Под ногами был распотрошённый чемодан, окончательно сломанный, а я, с потёками туши, с мокрыми волосами из-за начинающегося дождя, плакала, говорила, что Чонгук мне изменял и что он полный мудак, которого я завтра брошу официально.       Так, чтобы было больно и ему.       Хотя, кажется, ему больно, в отличие от меня, никогда не бывает.       Я не знаю, как он отреагировал на сломанный телефон, на брошенные ключи с бисерной фигуркой кролика на колечке, на раскиданную одежду, из которой я не взяла ничего его. Самое ужасное, что было, так это его звонки с нового мобильного устройства, но со старого номера: десятки пропущенных звонков, вопросы в сообщениях «Юа, солнышко, что случилось?» Так и хотелось написать «придурок, я всё знаю», но я лишь смотрела на нашу с ним фотографию контакта, где он, весь такой улыбающийся, тошнотворно-солнечный, смотрел прямо в объектив, принимая от меня застенчивый поцелуй в щёку. Он же был моим первым во всём, моей вредной привычкой: сигареты, алкоголь, поцелуй, секс, боже, да он был первым, кто заставил меня провести всю ночь в обезьяннике, когда я была ни в чём не виновата.       Мама спрашивала, как так случилось, и я вспомнила дату самой первой переписки с одной из «кукол» — двадцатое сентября, тот день, когда я отдала ему своё тело впервые, когда лежала и плакала от боли, а он в это время лежал в ванне и переписывался, договариваясь на лёгкий быстрый секс. Да, меня надо было ещё раскрепощать, долго и терпеливо, но Чон не обладал таким запасом терпения, продолжая клевать на чьи-то левые фигуры и говоря, что «ты красивая, но пока я тебя не хочу».       Это прикольно — быть запасным вариантом, являясь его девушкой. Это забавно — держать за руку изменника и верить его лживым фразам о вечной любви и тому, что он бросит сигареты ради меня, подумает о здоровье и перестанет уходить в запои. А я ведь верила по-настоящему, строила в голове воздушные замки, но нет, розовые очки разбиваются стеклом внутрь, а потом, как только кровь уже добралась до шеи, а осколки пронзили мозг, я всё поняла.       Я любила и люблю его до самых костей, готова пойти ради него хоть на край света, бросить привычку от нервов закуривать тонкие женские сигареты и кусать ногти, а он?       А он ни на что не готов.       Чон Чонгук, когда же ты, чёрт возьми, изменишься?       Никогда. Или завтра. Тогда, когда я смогу собраться, не буду откладывать и говорить «завтра скоро наступит». Пора брать себя в руки.       Я со страхом отложила в пепельницу сигарету и выдохнула сизый дым, устремившийся вверх, к потолку. В руках был телефон, на экране — открытые сообщения Чонгука с меткой «прочитано», где он просил меня вернуться и поговорить, как два взрослых человека. Но я решила, что мне это не нужно. Я же прощу, потому что сильно люблю, и потому, прикрыв глаза, стала записывать голосовое сообщение.       «Чон Чонгук, нам надо расстаться. Ты — вредная привычка, которая меня убивает».