Крылья

      Плотная ткань жилета чунина спадает с плеч и летит на пол. Через пару мгновений там же оказывается чёрная форменная рубашка. И взору когда-то всевидящих глаз представляется загорелая спина, которую он впервые видит без препятствий. И без крыльев. Кожа Тен-Тен никогда не была идеально гладкой. На руках всегда были мозоли, всё остальное тело после каждой тренировки или миссии покрывали синяки и ссадины. Видеть маленькие и не очень ранки на ней было обычным делом. Но сейчас два длинных свежих шрама, тянущиеся вдоль острых лопаток, ярко выделяются на фоне привычной картины. И смотреть на них больнее. Она не знает, что Неджи сейчас стоит за её спиной и неотрывно смотрит туда, где раньше были крылья. Не может знать. Потому что для неё, для команды, для Альянса, для всего мира он мёртв. Так по большому счёту и есть — призраков в расчёт никто никогда не берёт. А он продолжает смотреть. И воспоминания накатывают волной, едва не поглощая всё его и без того неосязаемо-хрупкое существо.

***

Тен-Тен стоит напротив, и в её взгляде явственно читается растерянность. Она не знает, что делать: ей ещё никогда не приходилось учить кого-то летать. Неджи терпеливо ждёт и не торопит. Потому что знает, что это не так просто, как может показаться на первый взгляд. Потому что учить чему-то всегда сложно. А учить тому, что, по сути, в их возрасте уже давно надо уметь, ещё труднее. — Ладно… Давай посмотрим, что у нас уже есть, — её голос всё ещё звучит неуверенно, и Неджи не понимает, почему она до сих пор не отказала ему в помощи. Не потому, что ему уже не нравится происходящее — всё как раз наоборот. Он ей верит. Иначе попросил бы кого-то другого. Но видит по глазам, что сама Тен-Тен боится сделать что-то не так. И подбодрить он её не может — этого гений клана Хьюга тоже не умеет. — Можешь… Взмахнуть крыльями? Неджи молча повинуется. Крылья слушаться не хотят и раскрываются медленно, словно покрывшийся ржавчиной механизм, которым не пользовались много лет. На раскачку уходит какое-то время, и, когда первый неуверенный взмах всё же удаётся совершить, юноша начинает думать, что всё это с самого начала было зря. Ничего не выйдет. У него не получится. Только зря потратит время Тен-Тен, которая по доброте душевной согласилась помочь. — Плохо, — её шёпот, который, судя по всему, слышать он не должен был, заставляет ещё сильнее упасть духом, и Неджи вдруг останавливает попытки, вновь закрывая крылья. — Совсем? — спрашивает не столько он сам, сколько природное упрямство, которое ни за что не хочет сдаваться теперь, когда спустя много лет ему вновь позволили влезть туда, где без него не обойтись, — в попытки взлететь. — Нет-нет, вовсе нет! — Тен-Тен, кажется, только сейчас осознаёт, что сказала это слишком громко, и спешит тотчас же исправить свою оплошность. — Всё хорошо, правда. У тебя получится, я уверена. Просто… Я совсем не знаю, с чего начинать. — Начни с начала, — звучит совет глупо, Неджи понимает это, но ничего более путного на ум не приходит. — Хорошо, — Тен-Тен кивает и подходит ближе. Медленно и неуверенно, но юноша видит, что это уже не от страха. Она вспоминает. — Тогда… Повернись ко мне спиной и… попробуй раскрыть крылья. Ещё раз. Он поворачивается и снова с трудом и опаской разводит крылья в стороны. Всё ещё сложно. Но Неджи сразу же отгоняет мысли о возможной неудаче и заставляет себя сделать ещё одно усилие. В памяти сразу всплывают слова, сказанные сенсеем при их первой встрече. «Если есть желание, никакие трудности не помешают». Он, конечно, не воспринимал их всерьёз раньше. Но сейчас почему-то очень хочется верить этим наивным словам. — Неджи… Я никогда этого не говорила, но у тебя очень красивые крылья, — она снова шепчет. А он теряется и не знает, что ответить. Ему часто говорят подобное в самых разных вариациях. Но первый раз ему кажется, что сказано это абсолютно искренне. — У тебя тоже, — он говорит, не подумав, и только потом вспоминает, что никогда не обращал внимания на её крылья. Маленькие и неприметные, совсем ничем не отличающиеся от множества других. Или ему так только казалось? Забыв о тренировке, Неджи поворачивается и смотрит на Тен-Тен, которая сейчас кажется ещё больше потерянной, чем прежде. Слегка порозовевшие щёки только усиливают это ощущение, но юноша быстро отводит взгляд в сторону и смотрит на крылья. И впервые замечает, что они совсем не похожи на другие. Пестрые крылышки самых разных оттенков коричневого разительно отличаются от всего, что он видел раньше. Белоснежное оперение всех без исключения членов клана не идёт ни в какое сравнение с этим странным сочетанием цветов. Неидеальным, пятнистым, в какой-то степени грязным, но в то же время таким удивительно притягательным. Почему он раньше никогда не видел, какие они красивые? — Думаю, на сегодня хватит, — слова Тен-Тен возвращают его в реальность, хотя вновь оказываться там ему не хочется. — Я… ещё посмотрю дома, с чего начать. Может, найду что-то в книгах. Если не выйдет… попросим Гай-сенсея помочь. — Нет, — ответ выходит резче, чем Неджи планировал, а сердце охватывает непонятно откуда взявшийся испуг. — Не надо. Не его. — Почему? — в глазах Тен-Тен непонимание, и он не знает, стоит ли отвечать на этот вопрос. Лишь спустя несколько минут раздумий ответ слетает с языка: — Я… наговорил ему слишком много неприятных вещей, — Неджи не хочет признавать этого, но сейчас ему в самом деле стыдно. Перед учителем, которому он прямым текстом сказал, что доверять ему не собирается; перед Тен-Тен, которой теперь приходится выслушивать всё это. Которой он тоже не раз говорил о недоверии, но которая теперь стояла перед ним, согласившись выполнить его глупую просьбу. — Он не захочет помогать мне. Не в этом. Он не смотрит ей в глаза. Не потому, что боится осуждения. Ему не важно, он готов ко всему: сам виноват. И поэтому непроизвольно дёргается, когда его плеча мягко касается маленькая девичья рука. — Я так не думаю, — голос Тен-Тен впервые за весь этот день звучит по-настоящему уверенно. — Гай-сенсей не такой. Он поможет, я знаю. Потому что любит нас и ни за что не откажет. — Вас с Ли — может быть. Но не меня. Я этого не заслуживаю. — А ну выбрось всё это из головы! — пальцы на его плече сжимаются сильнее, и Неджи наконец поднимает голову и смотрит в карие, полные решимости глаза напротив. — Я ни за что не поверю, что из-за одного только слова он станет относиться к тебе хоть чуточку хуже. — Не из-за одного. — Не важно! Одно, два или сотня… Гай-сенсей не из тех, кто опирается только на слова. Поступки для него значат куда больше. Неужели ты думаешь, что он не станет помогать тому, кто с самого начала прилагал столько усилий и теперь готов их только умножить? Неджи не отвечает и продолжает смотреть ей прямо в глаза. И почему-то верить ей сейчас хочется ещё больше, чем в начале.

***

Он помнит это, словно не прошло и двух дней. Тогда он окончательно решился во что бы то ни стало научиться летать. И это у него получилось. Не сразу, конечно. Но, глядя на Тен-Тен, желание получить результат любой ценой только росло. Неджи прекрасно помнит её крылья. Помнит, как лежали разноцветные перья. Помнит, как они двигались при полётах, как трепетали, когда она чего-то боялась, как резко раскрывались, если она злилась на кого-то. Помнит всё до мелочей. Но не видит перед собой ничего, кроме тонких шрамов, контрастирующих с загорелой кожей. Когда это случилось? На войне? Но ведь когда он видел её, всего за несколько мгновений до смерти… Крылья были. Он уверен в этом, хотя разум тогда был сосредоточен совсем на другом. Он бы заметил, будь всё иначе. Выходит, это было потом? Тен-Тен стоит неподвижно и отрешённо смотрит в стену. Неджи медленно подходит к ней и протягивает руку, хочет коснуться тонких полос на спине, когда вдруг слышит её осипший голос: — Не трогай. И замирает. Выходит, она всё это время знала, что он здесь? Неджи всё так же медленно опускает руку, не решаясь перечить. Вновь повисает тишина, нарушить которую не удаётся даже её дыханию, практически неслышному. Лишь через несколько минут он тихо, не до конца будучи уверенным, что его услышат, задаёт вопрос: — Кто? — Сама. Неджи снова не отвечает и лишь молча смотрит на неё. Перед глазами пугающе ясно появляется картинка. Тен-Тен, сжимающая в руках кунай, который, иногда ему искренне кажется, уже почти стал продолжением её руки. А на земле рядом небольшие голубиные крылья, срезанные под самое основание. И ни одной эмоции на лице. Прямо как сейчас. — Даже не спросишь, почему? — Неджи пугает болезненная улыбка, появившаяся на её губах. Он продолжает молчать. — Неужели не хочешь узнать, кто стал причиной? Она ясно выделяет слово «кто», и Неджи начинает догадываться, что речь идёт о нём. Его собственные крылья за спиной дёргаются и сильнее прижимаются к неосязаемому телу. Спустя мгновение, словно в оправдание, он произносит: — Мне нравились твои крылья. — Знаю, — Тен-Тен снова улыбается, всё ещё не оборачиваясь, а взгляд её со стены перемещается на пол. — Поэтому и срезала. Потому что, глядя на них, вспоминала тебя. А это, знаешь ли, не так уж приятно: вспоминать того, кого уже никогда увидеть не сможешь. — Это было глупо, — чуть помедлив, отвечает Неджи, хотя прекрасно понимает, что не ему рассказывать ей, что правильно, а что нет. — Ты говоришь так лишь потому, что сам в своё время не решился. Он хочет сказать что-то ещё, но эта фраза заставляет его остановиться. Потому что никто не мог знать об этом. Он никогда и никому не рассказывал о собственных попытках лишить себя крыльев. — Удивлён? — Тен-Тен ответа не получает и спустя пару минут молчания продолжает: — Неужели ты думал, что это удастся скрыть? Я ведь не слепая, Неджи. Тогда, до экзамена… Я часто видела сорванные перья, мелкие порезы у основания. Я видела всё, но не говорила. Потому что знала, что ты не ответишь, только будешь злиться. И тебе ли после этого упрекать меня в чём-то? Неджи молчит. Он и не думал ни о чём подобном. Лишь не понимал, как она, Тен-Тен, которую он знал всё это время, решилась на нечто подобное. Как та, которая когда-то научила его летать, вот так просто сама смогла лишить себя этой возможности. Он не хочет верить в это. И в то, что всё это из-за него, тоже. — Забавно… Теперь у нас в команде никто не может летать, — вновь произносит Тен-Тен со странным смешком, но Неджи совсем не согласен. Он не видит во всём этом ничего хоть немного забавного. — Но знаешь… Так даже легче. Словно гору с плеч сбросила. И в бою теперь ничто не мешает… Одни плюсы. Да… И она снова замолкает, глядя куда-то перед собой. Неджи поджимает губы. Зря он пришёл. Зря начал с ней говорить. Сделал только хуже. Может, уйти, пока окончательно не сломал всё? Эта мысль кажется логичной, но он не двигается с места. И продолжает смотреть на шрамы, которые теперь в его глазах играют совсем другими красками. И почему-то там, где должно быть сердце, становится как-то особенно тяжело. Странно… Мёртвые ведь не должны ничего чувствовать. Так почему ему кажется, что его только что пронзили сотней игл? — Скажи, Неджи… Во всём этом… В войне, в твоей смерти… Был смысл? Он молчит, пытаясь понять сказанное. Смысл? Вряд ли. Он сам не уверен, что хоть что-то в его жизни имело хоть какое-то значение. — Не знаю, — он отвечает чуть погодя, хотя понимает, что этого от него не ждут. Что вопрос с самого начала не имеет ответа. — А ты? Ты теперь счастлив? — Не знаю, — ещё тише прежнего повторяет Неджи, и в этот раз медля. Он вообще ни в чём уже не уверен. Они стоят молча ещё какое-то время. Ни двинуться, ни сказать что-то нет сил. И необходимости в этом тоже нет. У них было время раньше. То, что им не воспользовались, только их вина. И пытаться наверстать что-то сейчас было бы слишком наивно. Слишком глупо в глазах шиноби, прошедших войну. — Уйди, пожалуйста, — шёпот Тен-Тен безжалостно бьёт по ушам в образовавшейся тишине. — Я не хочу тебя больше видеть. Неджи хочет заглянуть ей в лицо, но не может разглядеть его за отросшей чёлкой. Только губы, которые уже не изогнуты в улыбке и лишь иногда предательски подрагивают. И он вновь не решается перечить. Лишь, окончательно убеждая себя в необратимости своих действий, кивает, хотя знает, что она этого не увидит. — Береги себя, — шепчет он и медленно растворяется в темноте комнаты, успевая краем глаза заметить одну единственную слезинку, упавшую на холодный деревянный пол.