Люди, что на улицах продаются

Богохульствуешь шепотом, Срывая с себя  рубаху. У тебя уже не осталось того, Что стоило бы беречь. Завтра утром идти суждено на плаху. Тебе снится сон. Острый сверкающий меч. Ты когда-то на шее носил не бусы, А старый крестик. И когда-то верил в силу молитвы больше, чем в силу золота. Но уже не забудешь монеты в грязи и глаза усталые, Не забудешь, как ночь голые плечи твои обдавала холодом. Не сотрутся из памяти руки чужие и губы жаркие, Что не раз пили Кровь Христову, А теперь целовали шлюху. Ты покорно веки смыкал, Вопрошая тихо: "А  не совестно ли покупать любовь? А не совестно ли менять Господа на потаскуху?" "Твое дело разводить ноги да улыбаться," Вот и все, Что из года в год твердили тебе кругом. Ты же в ответ молчал и за спиной сжимал четки, Что оставил святоша, заходящий к тебе тайком. Ты терпел, забыв об упреках и боли. Так Господь завещал. Только Господу ты не сын. Так сказал однажды пригрезившийся в толпе ангел, Он махнул на тебя крылом и бросил среди скотин. Люди, что на улицах продаются, не выбирали себе судьбы. Ты свое безумство тоже не выбирал. Только кто поймет, что окровавленный нож и тело- Это твое несчастье, А не алчность и жестокость. Нет... Тебя ждет ледяной подвал. Ты обнимаешь себя отчаянно, крича из последних сил, Так не обнимают живые. Так обнимает смерть. Завтра утром идти суждено на плаху. И после взмаха меча Сумеет ли Бог в глаза тебе посмотреть?