Malade

Je suis malade C'est ça Je suis malade Tu m'as privée de tous mes chants Tu m'as vidée de tous mes mots Et j'ai le cœur complètement malade Cerné de barricades T'entends... Je suis malade...

©Lara Fabian - Je Suis Malade

      Грелль ненавидит эти встречи. Ненавидит, но буквально живёт ими, считает дни, когда получит следующее приглашение. И себя ненавидит. За то, что не может поставить точку в этих странных отношениях.       Ведь Сатклиффу нравится это чарующее безумие, короткие моменты, когда он может почувствовать себя желанным и нужным. Греллю нравятся синяки на бёдрах и незаживающие отметены от длинных ногтей. Греллю нравятся яростные толчки, выбивающие из лёгких последний воздух, и плавные чувственные движения, как будто бы с любовью. Грелль плавится от тягучих поцелуев и ощущения серебра волос под пальцами.       Греллю не нравится то, что наступает после. Мёртвая тишина. Недели, месяцы без свиданий. Грелль психует и материт Гробовщика последними словами, клянётся не отвечать на письма, не приходить снова и заведомо знает, что проиграет эту битву с самим собой. Потому что ему всегда мало. Мало всепоглощающей страсти и какой-то болезненной нежности. Мало тонких пальцев, сжимающих шею до судорожных хрипов, мало сухих губ, невесомо касающихся скул, мало низкого бархата голоса, даже нелепого истерического смеха мало. Ему мало Гробовщика.       Грелль ненавидит свою слабость и слёзы, которые непременно стекают по лицу, когда он покидает неприметную улицу с Похоронным бюро. Греллю не нравится любить. Не нравится любить Гробовщика. Грелль понимает, что эта любовь ненормальная, как болезнь, как стокгольмский синдром. Грелль знает, что немного мазохист, но эта боль ему не по вкусу.       Грелль отчаянно борется с желанием всё время прикасаться, хотя ему хотелось бы слиться с Гробовщиком, врасти в него, чтобы всегда быть рядом, либо просто перестать существовать, став одним целым. Грелль хотел бы относиться к этому всему ровнее, относиться ровнее к Гробовщику, но проклятое сердце чуть ли не орёт, что вот оно, это твоё – тот, кого ты так долго искал. Только Гробовщику нет никакого дела. Или, может, так кажется. Грелль не знает. С Отступником как на пороховой бочке – не угадаешь, какая встреча станет последней. Когда он наиграется, и что же будет дальше: убьёт быстро и безболезненно или же оставит мучительно подыхать от разрывающегося на части сердца.       Грелль ненавидит Гробовщика. Но себя всё же больше. За то, что превратился в блеклую тень. За то, что не может отпустить ситуацию, дать всему идти своим чередом. За то, что не может в полной мере наслаждаться, ибо слишком много думает, ибо любит.       Грелль устал. Устал от обтекаемых фраз, от неопределённости и неведения, как к нему относится Гробовщик, какие у него цели и какое место занимает сам Грелль в пьесе этого безумного кукловода. Очень устал делать вид, что всё хорошо, устал изображать на своём лице счастливую гримасу и играть роль беззаботного идиота, как будто он всё еще экстравагантная дива. Увы, от Алой леди осталась лишь оболочка, тщательно поддерживаемая из последних сил, а внутри он опустошён и уничтожен. И на этом пепелище он все ещё пытается сохранить то рациональное, что вопит бежать как можно дальше, не позволять увлечь себя глубже в пучину.       Но за один лишь обманчиво-ласковый взгляд зелёных глаз в обрамлении пушистого снега ресниц, за одну снисходительную улыбку Грелль готов бросить к ногам Гробовщика остатки своей и так растоптанной гордости, положить на алтарь свои чувства, предать каждого, если тот попросит, лишь бы снова почувствовать себя живым хоть на мгновение.       Грелль ненавидит эти встречи. Но раз за разом возвращается, хоть и обещает себе, что больше никогда. Грелль ненавидит искорки надежды, что ещё теплятся в его сознании, но ему хочется верить этим глазам и редким нежным прикосновениям. Хочется верить, что, возможно, его чувства хоть немного взаимны, что он не просто игрушка в умелых руках.

Грелль болен, очень болен. Болен Гробовщиком. И лекарства нет.