trust

Если бы кто-то попросил Адриана назвать его лучших друзей, список был бы весьма интересным: Нино, Маринетт, Алья, ну и Хлоя, как друг детства, но было ещё две личности, о которых он бы ни за что не упомянул, как бы ему этого не хотелось. Ну, если бы он сказал «ЛедиБаг, да-да, та самая героиня Парижа», это вызвало бы уйму вопросов. «Плагг» было бы менее палевно, имена квами знал только чудо-дуэт, но вдруг его Леди мимо проходить будет и услышит! Она ж его на леске от йо-йо с моста над Сеной за такое нелепое раскрытие подвесит! Но то, что Адриан никогда их не упоминал, не делало их менее важными для него. Даже чёрный квами, несмотря на его вечные ворчания и любовь к ненавистному Адриану сыру, был для него чем-то гораздо большим, чем просто инструмент для превращения в супергероя. Пусть тот и прятался часто за образом а-ля «мне плевать на всё, только сыр моя прелесть», Адриан научился понимать тот просто факт, что Плаггу, в отличие от многих людей, которые чуть ли не клялись в этом, было не плевать. Это он мог предоставить молчаливую поддержку в разговоре с Натали, он мог учудить что-то такое, что замечал только его подопечный, и что безотказно поднимало последнему настроение, как бы он не пытался проявить строгость. Именно Плагг мог отвлечь Адриана от грустных мыслей, и именно Плагг просто был рядом, когда Адриан так в этом нуждался. Поэтому Адриан никогда не пренебрегал мнением своего квами (ну, не считая всех попыток последнего подсадить своего подопечного на очередной вонючий сыр), если дело касалось важных вопросов, и спрашивал совета в важных ситуациях (как тогда, когда он не-совсем-всерьёз раздумывал о том, а не раскрыть ли личность перед ЛедиБаг без предупреждения; краткого «ты идиот?» от Плагга хватило). Адриан ценил мнение черныша, как и тот считался со своим Нуаром.

***

— Слушай, пацан, мы должны немедленно отдать талисман букашке! — едва ли не впервые в голосе чёрного квами слышались нотки серьёзности, граничащей с паникой. Но Адриан казался каменным изваянием абсолютно спокойным, будто это не он уличил своего отца в ужасном преступлении, будто это не его жизнь рушилась на его глазах, будто он был просто безучасным наблюдателем. Не время для чувств и эмоций. Нужно действовать. — Подожди, Плагг, у меня есть план.

***

— Присаживайся, сын, разговор будет долгим. Ноги не слушались, и Адриану казалось, что сердце хочет вырваться из груди. А на лице — маска безупречности. Привычная маска. Сколько раз на фотосессиях он умудрялся выглядеть счастливо и бодро, хотя на самом деле хотелось лечь и уснуть на часов так сто? Сколько раз он вёл себя как истинный джентльмен со змеями людьми, от которых хотелось убежать? Сколько раз он улыбался сквозь боль? Сейчас Адриан не улыбался. Ему отчего-то казалось, что пошевели он хоть малейшим лицевым мускулом, маска треснет и рассыпется, разоблачая его ужас и отвращение. О возможных последствиях такого думать было страшно. Поэтому Адриан лишь кивнул и механически подошёл к столу отца. О, как он был благодарен за все его дефиле по подиуму: ему не нужно было заставлять тело слушаться, оно сработало на автоматизме. Пытаясь отвлечься от внутренней истерики (недуматьнедуматьнедуматьнедуматьчтоэтоименноотецчутьнеубнедуматьнедумать*), Адриан заставил себя порадоваться маленькой победе: Габриэль верил его спектаклю, не видел фальши. (А где-то на задворках сознания мелькнула иррациональная обида: отец не видел сына, он не понимал фальши…) — Наверное, ты уже понимаешь, за чем я охочусь, и теперь тебе известна моя цель. Приняв эту брошь, ты разделишь это бремя, и назад дороги не будет. Габриэль изучал его, смотрел, словно змея на кролика, пытаясь понять, был ли его сын честен с ним, правда ли разделял его взгляды; выжидал, оступится ли в чём-то. Но Адриан не позволял ни единому отголоску чувств пробиться сквозь его маску. О, как же он надеялся, что отец не умеет читать эмоции без превращения**! Ведь юноша мог их не показывать, но как перестать чувствовать, когда в твоём сознании разорвалась сверхновая, а твоё серце разлетелось на миллиарды осколков от взрывной волны? — Да, отец, я понимаю. Назад дороги нет. Её и не было. Не было уже тогда, когда Габриэль впервые использовал силу не во благо. Не было уже тогда, когда Адриан впервые превратился. — Хорошо, что ты это понимаешь. — Какая незаметная угроза… Адриану даже стало на миг интересно, что Габриэль сделал бы, если б он отказался? Запер бы дома? В комнате со стальными прутьями за компанию? (Только бы не думать о Горидзилле, только бы не думать о Королеве стиля, не думать…) — Что мне нужно делать? — Хотелось бежать, бежать как можно дальше, сбежать на другой континент, но он не мог сделать то, что хотел. И умел ли? Адриану Агресту редко доводилось следовать своим желаниям (Кот Нуар — это другая история). Он должен сделать то, что нужно, то, что правильно на его взгляд. — Знаешь ли ты, как работает камень чудес Павлина? «Да. Видел. Чувствовал. Обсуждал с Леди.» — Ну, могу лишь немного представить из видеорепортажей, что я смотрел в ЛедиБлоге… — только бы не устроил тест познаний, а той не дай квами что-то лишнее ляпнет! — Тогда я научу тебя им пользоваться, а ты в ответ поможешь мне достичь нашей цели. — Хотелось забиться в угол и расплакаться словно ребёнок: Адриан безумно любил маму, но именно поэтому он не мог принять то, как Габриэль пытался её вернуть. Эмили бы никогда не пожертвовала кем-то ради себя. Его мать не была убийцей. (Адриан не был идиотом. Он знал о равноценном обмене. Он прекрасно понимал, что для того, чтобы вернуть маму, кто-то другой должен исчезнуть. И Адриан не мог позволить какому-то ребёнку страдать…***). Поэтому он будет играть. Будет играть до последнего. Даже если придётся потерять себя. — Конечно… Но почему именно сейчас? — Не то, чтобы это его сильно заботило, но нужно показать свою вовлеченность в дело, интерес ко всему, только бы отец не заподозрил. — Твоя предшественница приболела, а я не могу позволить этим жалким букашкам почувствовать, будто у них есть фора! — Возможно, он всё-таки был идиотом. Или слепцом. Двойным слепцом. Это ведь так логично! Верный ассистент, готовая пойти на всё ради босса… И эта её странная болезнь…**** (Какая-то смутная догадка мелькнула в мыслях, но паника и потребность в крайней концентрации прогнали её прочь.) — Благодарю за доверие… отец. Когда первый урок?

***

— Пацан, ты хоть понимаешь, что ты собрался сделать? Это же не… — Та ладно тебе, расслабься, всё будет хорошо. Эх, ладно, Плагг, зайду-ка я в душ… — Средь бела дня?!

«Просто сквозь воду не слышно слёз…»

Примечания: * «не думать [×4], что это именно отец чуть не уб[ил], не думать [×2]…» ** хэдканон: он либо не может, либо Плагг защищает его от «прочтения»; *** я знаю, что чаще всего хэдканоны гласят, что «ценой» будет либо сам Адриан, либо Сабин, либо даже Маринетт, но это ТЗ Адриана его гипотезы. Ну и он всеми силами пытается разделить личности Бражника и отца, чисто подсознательно. Поэтому в тексте ни разу нет его злодейского имени: Адриан понимает, кто Габриэль на самом деле, но отчаянно пытается отсрочить принятие этого факта:( **** камень-то починили, но от уже имеющихся симптомов это не избавит.