Те цветные сны

Знаете ли вы, как красив мир из окна пригородной электрички? Он словно нарисован акварелью, по-сырому. За грозной надписью «не прислоняться» меняются деревни и поселки, и дышит, дышит все по-своякски, тепло и широко. Нет там нудного, городского, только лето. — Мороженое! Газированная вода! Кроссворды! Чипсы, сухарики! — едва протискиваясь через двери, из тамбура вывалилась женщина с клетчатой сумкой. Даже не женщина, мысленно усмехнулся Дима, а настоящая, добротная такая баба. Медленно, переваливаясь по-медвежьи, она пошла по вагону, иногда останавливаясь около заинтересованных пассажиров. — Оль, ты мороженое будешь? — Неа, — отмахнулась девушка, не отрываясь от окна. Дима усмехнулся. Проверил время — через полчаса будут на месте. — Дима, смотри, коровы! — пискнула вдруг Оля, и парень подвинулся к ней. Коровы смотрели тупыми своими глазами на проносящуюся мимо электричку и приветливо мычали. Их кроткие голоса не заглушались даже стуком колес, свистом ветра и грохотом дверей. Березы, березы, станции, тополя, березы, платформы… скрипач возник в вагоне неожиданно и почти заглох. Его скрипка, не особо качественная, не выдерживала его мастерства и то и дело истерично взвизгивала, нарушая мелодию. От этого где-то на багажных местах заорал ребенок, и недовольные пассажирки развили шумную склоку. — Оль, пойдем в тамбур. Все равно наша станция скоро, — шепнул Дима. Она печально отлипла от окна, кивнула и подхватила свой рюкзак. Тамбур встретил приятным молчанием. Щелкнула зажигалка. Дима прислонился к холодной стене, вдохнул дыма и усмехнулся. — Орехово-Зуево. Следующая остановка Крутое. Уважаемые пас… На платформе прохлада июня смешалась с шелестом пригородного вокзальчика. Неразборчивые объявления, негромкие разговоры, табачный дым и пыль — все казалось совсем непривычным и милым каким-то. Улицы Орехово-Зуево извивались ужами и перегаром дышали. За разговорами пропадали, растворялись за спинами непримечательные панельки, лай собак и «пятерочки». На самой окраине был ими устроен пикник на лавочке. Бутерброды с колбасой, минералка, дорогой человек — что ещё нужно для счастья? Горланить песни? Хохотать с глупых шуток? Считать стрижей и ласточек? Дима понял. По обочине трассы куда-то в закат, к полю, где белая рожь, и вместо дыма втягивать сладкий запах свободы. Слышать эхо откуда-то с неба. Свист машин. Звон ненастроеных струн. Ее милый голос, улыбка усталая. И… Крался вечер бесшумно и медленно, как брюхатая кошка. Но ни Диме, ни Оле дела до этого не было. Уже сумерки спускались, когда Душнова потянула парня за рукав: — Дима! Васильки! Они бросились через дорогу, как олени, легко и смеясь. На секунду их осветил яркий свет фар и догнал недовольный сигнал клаксона, но они тут же скрылись в густой ржи. Сверху зрели звёзды. Счастливая Оля сидела, по-турецки ноги скрестив, плела венок под неловкие и счастливые дрожащие аккорды. Вдали стучали колеса поездов и болтали щеглы. Было тепло. Очень тепло.