Позднее утро

Первым проснулся Ленский. Луч солнца пробрался сквозь щелку в плотных шторах и щекотал его по лицу. Ленский лениво потер глаза и приподнял голову. Вчера он пил, поэтому голова немного болела, а память работала не так исправно, как обычно. Ленский понял несколько вещей; первое - он не дома, второе - вся одежда смята на полу, и третье - на второй половине кровати мирно посапывает чья-то русая голова. Ленский сел на кровать и размял руки, спина болела, напоминая о вчерашнем, а ноги затекли из-за неудобного положения во время сна. Во рту было сухо, а на комоде в другом углу комнаты стоял заманчивый кувшин с водой. Ленский смотрел на него и думал, как бы так встать, чтобы сразу не упасть. Через пару минут жажда доканала поэта, и он медленно подошел к кувшину. В комнате было прохладно, тем более без одежды. От того и манила теплая и мягкая постель, не хотелось вылезать оттуда до конца зимы. Ленский взял кувшин и отпил прямо из него, постеснявшись пачкать единственный стакан. - Опять? - раздался знакомый голос из кровати. - Ленский, неужели опять? - Опять, - подтвердил Ленский и вернулся в постель, залезая под одеяло. Онегин потер лоб, на котором отпечатались складки подушки. Он перевернулся на другой бок и посмотрел на Ленского, будто тот его разбудил. Сонный Евгений нравился Ленскому почти так же, как спящий. Волосы растрепались, на щеке и лице отпечатались следы подушки, глаза слегка опухли, а свежая щетина покалывала все вокруг. - Что было вчера? - Ленский мягко улыбнулся и повернул голову на бок. - Вы пытались убедить меня, Ленский, - Онегин лег на спину и сложил руки на груди, поднял глаза на любовника, - Поехать к Лариным на именины Татьяны. Не убедили. - Потому что ваша ревность меня к Ольге сильнее, чем желание увидеться с Татьяной? - Ленский усмехнулся и свесил ноги с кровати, собираясь встать, но теплая кровать его не отпускала, - Сколько времени? - Полагаю, около десяти, - Онегин забрался на подушки и потянулся рукой к спине Ленского, проведя пальцем по укусу ниже лопатки, - Какой ужас, это я сделал? Мне так жаль, у вас такая красивая спина. - Хватит иронии, - начал Ленский, - Это было в... - Это было в последний раз, - перебил его Онегин скучающим голосом. - Вы всегда так говорите, Владимир. И каждый раз это ложь. - Вы напаиваете меня, - Ленский ушел от прикосновений, встав. Онегин выводил на его спине узоры, основываясь на укусах и синяках. Ленский встал и подобрал брюки. - Вы никогда не против, - усмехнулся Онегин. Он не собирался вставать, наоборот решил полюбоваться тем, как быстро и стеснительно будет одеваться поэт, - Вы первый целуете меня, садитесь на колени и... - Хватит пошлостей, Онегин! - Ленский повернул на него голову, как только надел брюки. - Вы знаете, какие ходят слухи. - Они удивительно правдивы, - Онегин устремил свой взгляд на шею Ленского, где красовался укус. Он был не новый, почти зажил, но Ленский старательно скрывал любые отметины на своем теле, поэтому Онегин хотел насладиться видом. - Вы действительно разрешаете мне делать с вами все, что я хочу. Даже будучи трезвым. Помните тот случай? - Конечно, помню. Это было два месяца назад. Мы остались наедине в саду Лариных, а вы решили, что за пятнадцать минут успеете... вы развратник, Онегин. Мне было стыдно целовать Ольгу после этого! - Ленский подошел к зеркалу и стал застегивать мятую рубашку. Выходить в таком виде позорно, но поэту стоит только доехать до дома, а потом запереться там на пару дней.  - Ольга целуется лучше, чем я? - Онегин усмехнулся, наблюдая, как смущается поэт. Ленский просто очаровательно краснел, смущался и отводил глаза. - Мы должны прекратить это, Евгений, - Ленский промахнулся и застегнулся через одну пуговицу, из-за чего пришлось застегиваться заново. - Зачем? - Онегин встал и подошел к Ленскому. Полностью обнаженный Евгений обнял поэта со спины и поцеловал в мокрый висок. - Разве вам не нравится здесь? Разве вам не нравится со мной? Как я целую вас, раздеваю и ласкаю? - Нравится, - Ленский посмотрел в глаза Онегину через зеркало. Они встретились взглядами, смешливый и наглый Евгений и смущающийся Владимир. Ленский не из тех, кто свято верил, что мужеложество - это страшный грех, за который положено гореть в аду. - Тогда зачем прекращать? Откройтесь мне полностью, - Онегин шептал ему на ухо, не отрывая взгляда от зеркала. Его руки плотно обвили пояс Ленского.  - Сплетни, Евгений, - Ленский отвел взгляд и уставился себе под ноги. - Я хочу жениться на Ольге, потому что я люблю ее. Если сплетни дойдут до Лариных, они откажут мне. - "Я хочу жениться на Ольге, потому что я люблю ее", - повторил Онегин, шепча ему на ухо, а через секунду поцеловал за ухом, - Вы повторяете это, как молитву, Ленский. Вы хотите убедить меня или себя? Вы не любите Ольгу настолько, чтобы не стонать подо мной. Женитьба погубит вас. Ленский не знал, что сказать. Онегин глядел ему в душу, проникал в самые сокровенные уголки и знал самые низкие желания. Поэта бросило в жар, а возбуждение внизу живота начало зарождаться. - Бросьте, Ленский, - Онегин, подобно змею искусителю, поцеловал Ленского в шею. Одна его рука соскользнула на пах, вторая стала подниматься выше к горлу. - Пойдем в постель, Володя. Завтрак мы пропустили, а до обеда еще долго. Или хочешь, я прикажу накрыть прямо в кровати? - Нет! - неожиданно вскрикнул Ленский, - Я должен ехать домой. Сегодня после обеда я еду к Лариным, к Ольге. Не могу же я ехать к ней в таком виде. - К черту Ольгу, к черту Лариных, к черту их всех, Володя, - Онегин крепче вжался в него сзади, давая почувствовать возбуждение сквозь одежду. От нежных и аккуратных касаний Онегин перешел к грубым и горячим сжатиям различных частей тела Ленского. Кожа у поэта была нежная, каждое прикосновение отдавало синяком, а укусы не заживали по многу недель. Онегину это чертовски нравилось, потому что чертовски возбуждало его. - Пустите! Что вы себе позволяете!? - Ленский понял, что не может позволить себе вновь оказаться в чужой постели, хоть и очень хотелось. Хотелось прижаться к Онегину и подставить шею под поцелуи, но Ленский, пересилив себя, застегнул рубашку трясущимися руками. Онегин отпустил его, сделав два шага назад. Его возбуждение было прекрасно видно, Ленский посмотрел в зеркало и сглотнул. Он еле держался за остатки здравого смысла, хотелось встать перед Онегиным на колени, как тот вставал перед ним в саду Лариных. - Заеду к вам через пару дней, - Ленский подошел к двери, не смотря на Онегина, который разместился на кровати и собирался занять себя сам. - Лучше я к вам, Ленский, - Онегин не спускал с него взгляд, а с губ не спадала пошлая ухмылка, - В вашем доме вам спокойнее. Я возьму вас на письменном столе, где вы пишите письма своей возлюбленной Лариной, Ленский. Будьте готовы. Ленский вышел весь красный. Его бесило поведение друга, но возбуждало в равной степени. Ленский поймал себя на мысли, что почти согласился на искушения Онегина у зеркала. Уже дома, сидя за тем самым письменным столом, он подумал, как было бы красиво встретиться с Онегиным в отражении, как было бы жарко и тяжело стоять, но Евгений бы держал его крепко, было бы сладко и больно одновременно. Ленский опоздал к Ольге и не смог придумать оправдание. Евгений весь день провел в постели, иногда он представлял, как Ленский будет кусать ладонь, в попытке сдержать стоны, или как Ленский оседлает его, не зная, куда деть руки. Онегина никогда не волновали сплетни провинциального общества, он не сдерживался в стонах, хоть ради благополучия Владимира, старался не проявлять свои чувства на публике. - Я увезу тебя в Петербург, где ты станешь великим поэтом, - прошлым вечером сказал ему Онегин, но Ленский уже спал. Евгений поцеловал его в лоб и сам погрузился в сон.