Honeymoon

Серёжа сидел на диване, сложив босые ноги в позу лотоса. Голову он запрокинул назад, а глаза закрыл. Хоть и издалека он производил впечатление умиротворённого человека, его глаза под веками беспокойно бегали из стороны в сторону а большие пальцы на ногах поминутно дёргались. Сидел он в абсолютной тишине, даже гнетущей тишине. — О чём ты думаешь? — девушка почти бесшумно подошла к Серёже и положила свою ладонь ему на холодные пальцы ног. Разумовский быстро открыл глаза и согнул пальцы на ноге, как будто от чего-то защищаясь. Увидев перед собой лицо любимой девушки он успокоился, расслабил пальцы и опять закрыл глаза. Девушка отпустила ногу молодого человека и села рядом с ним. Почувствовав на себе взгляд, Разумовский медленно открыл глаза и посмотрел на девушку. — О чём ты задумался? — повторила свой вопрос девушка смотря в голубые, налитые слезами глаза. — Мне так страшно. Серёжа выгнул спину, поставил локти на колени и закрыл ладонями лицо. Его лопатки выпирали острыми углами навстречу друг другу. Мужчина всхлипнул, а потом его тело пробило мелкой дрожью и он начал сотрясаться в рыданиях, почти бесшумно. Девушка продолжала смотреть на своего молодого человека. Она положила руку на его спину, чувствуя тонкие кости. Позвоночник выгибался вместе с тихими всхлипываниями Серёжи. Это напомнило девушке какой-то фильм ужасов. Она боялась, что ещё чуть-чуть и Разумовский сломается пополам. Он поднял бледное измученное лицо, всё в слезах, местами красное от трения о руки и посмотрел своими голубыми глазами на девушку. Трясущимися, мокрыми от слёз руками Серёжа откинул со лба прядь рыжих волос и откинулся назад, как будто пытаясь спрятаться от девушки. — Мне страшно, я боюсь оказаться беспомощным ничтожеством, я боюсь потерять тебя, боюсь, что моя жестокость выйдет на первый план, а я так не хочу этого… Я не хочу… — он опять начал захлёбываться в слезах, подступающих к горлу. Девушка перекинула одну свою ногу через Разумовского и села лицом к его лицу. Она нежно взяла его за подбородок и повернула к себе. — Серёжа, милый, всё будет хорошо, — девушка начала целовать щёки, глаза скулы, лоб юноши, обхватив его лицо обеими руками. Солёные слёзы текли рекой, а девушка упорно целовала Разумовского, останавливая потоки. Молодой человек, уже без всякого стеснения шмыгал носом и покорно плакал, ощущая опору и поддержку. До того безвольно лежащие на диване руки Серёжи обхватили талию девушки, сжали её изо всех сил. — Всё хорошо, не бойся, всё хорошо, — повторяла и повторяла девушка, снимая футболку с юноши. Она слизывала горячие слёзы теперь с шеи Разумовского, приближаясь к крестообразному шраму на груди. — Не бойся, пожалуйста. Я с тобой.