Honeymoon

Драко, Тео и Гермиона каждый год ездили в свой дом на острове Мэн в городе Пил хотя бы на два летних месяца. Они втроём очень любили это место. Их особняк в стиле ренессанс стоял на большом участке в окружении многовековых дубов и каштанов. Несмотря на то, что дом находился близко к туристическому центру, молодые люди всегда находились в уединении, только изредка они встречали соседей, таких же людей как и они, приезжавших на остров только летом и на Рождество. Дорожка к дому от парковки была вымощена тёсаным гранитом, а вдоль неё шли декоративные фонарики, автоматически включающиеся с наступлением темноты. Теодор вечно ворчал по поводу того, что пьяным ходить по дорожке невозможно, потому что фонарики начинают летать перед глазами и безумно путать, а Драко говорил, что Тео идиот, что было не удивительно, потому что на подсветке настаивал именно Малфой. Двухэтажный дом с мансардой был очень большим, потому что длина его превосходила ширину. Перед входом возвышались два кипариса и две колонны, которые уходили в основание балкона второго этажа. Входные двупольные двери были стеклянными с двумя стационарными золотыми ручками. Дом запирался с помощью других дверей, которые всегда были распахнуты и закрывались только когда все уезжали из дома. Молодые люди к пришли к обоюдному решению, у каждого была своя собственная комната. Сделано это было в целях отдыха друг от друга и в принципе ради личного пространства. Но всё равно кровати в комнатах стояли большие и легко вмещали трёх человек, поэтому если кому-то хотелось нежности и тепла, то это было вполне выполнимо. Помещения кардинально различались. Комнаты Драко и Гермионы были храмами божества порядка, книги на полках стояли корешок к корешку, вещи были сложены, цветы в горшках поливались, а пыль всегда вытиралась. Комната же Теодора представляла сущий бедлам, где были беспорядочно навалены книги и газеты, не распакованные вещи, постель никогда не заправлялась, а окурки из пепельницы не выбрасывались. Именно из этой комнаты сейчас выходил Тео с пачкой сигарет и книгой в мягкой обложке в руке. Он прошёл мимо закрытой комнаты Драко, приоткрытой спальни Гермионы, заглянул в две гостевые и дошёл до криволинейной лестницы без перил и спустился вниз. Пройдя в гостиную он положил пластинку на деревянный столик, взял с него зажигалку и упал на диван белого цвета с огромным количеством подушек. Потолки на первом этаже были настолько высокими, что спокойно могли бы вместить трёх человек в полный рост. Тео лежал на диване, стоявшем в углублении стены с французским окном в зелёной раме. В гостиной стоял рояль, валялась тряпичная сумка, стояла кушетка, заваленная подушками разных цветов. Посередине комнаты высилась барная стойка из белого дерева. На ней стояла глубокая тарелка с какой-то вязкой консистенцией. Драко сидел на барном стуле и, улыбаясь как чеширский кот и чуть приоткрыв рот, держал в руке венчик, в то время как Гермиона, сидящая напротив него, слизывала со столового прибора сладкую смесь. Тео лежал лицом ко всей этой процессии и всем видом пытался дать понять, что он тоже в комнате. — Если бы я узнал, что мой ребёнок курит, я бы серьёзно бы с ним поговорил и попытался присечь его зависимость, — Продолжая смотреть на девушку и не обращая внимания на юношу сказал Драко. — Если я узнаю, что мой ребёнок курит, я не буду мешать ему это делать, не буду ругаться. Пусть делает что хочет, но это должно быть разумно и аккуратно, — Гермиона отодвинулась от венчика и посмотрела на Тео, который подкуривал сигарету. — Во-первых, я не дам тебе воспитывать своих детей, —рассматривая потолок начал Тео. — Во-вторых, если мой ребёнок будет курить — ему влетит по первое число, без разговоров. — Ты противоречишь сам себе. Ты подаёшь плохой пример, а потом ругаешь ребёнка. Что за бред? Драко не вмешивался в разговор, а только мешал тесто в миске. — Не обязательно же брать с меня пример! И почему это только с меня. Я не один в этом доме курю. — Но ты один планируешь сердится! Это тебе я не доверю воспитывать моих детей. — А кто будет воспитывать моих детей? — Драко оторвал белую макушку от тарелки. Гермиона встала из-за барной стойки и пошла вглубь кухни к духовке, а Тео уткнулся взором в большое окно, за которым барабанил дождь. Они не любили ругаться, даже элементарно спорить. Даже малейшие разногласия высасывали из них всю душу, хуже дементоров. Они были благодарны Драко за то, что тот почти никогда не поддерживал их ссоры и они не начинали ругаться втроём, а разнимал их, прекрасно понимая, что ругань ничем хорошим ни для кого не кончится. Гермиона вернулась к Драко с большим круглым блюдом, поставила его перед ним и подошла к дивану у окна. Она села у ног юноши и наклонилась, положив голову ему на живот. — Прости меня? — Грейнджер подняла голову и посмотрела в кристально-голубые глаза. Тео вопросительно посмотрел на сигарету в своей руке, и получив одобрительный, еле ощутимый кивок, поднёс сигарету к губам Гермионы, чтобы та сделала затяжку. Выпуская дым изо рта, девушка опять положила голову на Тео, обхватив одной рукой место, где кончалась ткань дивана и покоилось её лицо. Нотт же положил одну руку ей на спину, и легко начал водить ею вверх-вниз. — Где черника? Тео повернул голову в сторону Малфоя и вместе с Гермионой, наблюдавшей за ним всё время, посмотрел на него как на идиота. — Я же должен был обратить внимание на себя, а то вы так мило обжимаетесь на моём диване. — Почему это на твоём диване? — Возмутилась Гермиона. — Так детей же у меня моих нет, — Сложил руки на груди и ухмыльнулся Драко. — Значит я спокойно наблюдал как вы оскверняли наш ужин, а теперь мне нельзя пообжиматься с любимой женщиной на диване? — Возмущённо, но с усмешкой встрял в разговор Тео. Драко не стал дальше негодовать и начал чайной ложечкой выкладывать на тесте, которое уже было вылито в форму фиолетовое сердечко. Убрав пирог в духовку и поставив таймер, Драко вытащил из шкафчика с алкоголем бутылку «Maker’s Mark» и налил немного алкоголя в гранёный рокс для виски. Малфой осушил стакан и поставил его на рояль рядом с алоэ в горшке. Блондин сел на банкетку на двух ножках перед пианино, откинул крышку и начал изящно отстукивать длинными пальцами по клавишам, входя в невероятный контраст с дождём за окном и обаятельной и интимной атмосферой в доме.