Помешались

Никакие антидепрессанты не спасут тебя от опустошённости, даже если ты будешь пихать их в себя пачками. Никакой костёр не согреет, когда холод проник в тебя полностью, ледяными острыми крошками впившись в то, что осталось от твоего сердца. И никакой алкоголь не поможет забыть, когда человек засел в тебе слишком глубоко. Ничего уже не поможет. Вика заранее знала это, но добивала себя каждый раз, время от времени чекая истории, а затем и прямые эфиры Чигринец с левого аккаунта. Следила за каждым её движением, за каждым высказыванием в свою сторону. Копила ненависть, иногда выплёскивая злость на Таю, которая после этого запиралась надолго в ванной и рыдала. Алёхиной не хотелось обижать Матяшову, ведь она была самым близким человеком для неё, но она никак не могла справиться с агрессией, что постоянно давила её. — Ты бы помирилась с Алёхиной? Очередной фан-аккаунт, думающий, что между этими двумя было что-то большее, чем просто вражда и соперничество за место на проекте. Алёхина устало смеётся, чувствуя, как все внутренности сжимаются лишь от одного голоса Бандитки. Видимо, ещё что-то важное, глубоко засевшее внутри, не перегорело, хотя уже больше года прошло. — Если б я хоть одним глазом увидела эту Алёхину, то ударила бы не задумываясь. — Прыскает Юля, доставая из пачки стик. На заднем фоне хохочет её новоиспечённая подружка, имя которой Вика не знает, но вроде как это участница нового сезона пацанок. Алёхиной смешно от того, насколько сильно новая подружка пародирует Мазур, было бы на кого равняться, серьёзно. У Вики сводит челюсть, она сглатывает, а затем выходит из прямого эфира, отбрасывая телефон в сторону и запуская пальцы в длинную гладкую шерсть Леи, которая в нужный момент оказывается под боком. — Слишком громкие слова, Чигринец. Если ты действительно готова на это, то ради Бога. — Фыркает девушка, а затем невольно расплывается в улыбке, когда кошка ластится к её ногам, словно заставляя ту остаться.

***

Внезапный звонок в дверь выбил из колеи девушек, заставив молча переглянуться, будто дожидаясь друг от друга ответа на незаданный вопрос. Кто решил пожаловать в столь поздний час? Явно не Женечка, на данный момент она находилась в другой стране. Чигринец подскакивает и плетётся к двери, дожидаясь худшего. Посмотрев в глазок, дыхание перехватывает. Нет. Не может быть. Она поворачивается в сторону подруги, которая тоже оказывается в коридоре, косо посматривая на Бандитку. — Кто там? — Спрашивает Чича (они сами не знали, почему дали девушку такую кличку, но звучало вроде как прикольно), уперевшись плечом о стену. Юля облизывает пересохшие губы и дёргается, когда звонок повторяется. Справившись с замками, Чигринец всматривается в полутьму, когда дверь со скрипом открывается. Чигринец и Алёхина. Те же ненавидящие взгляды, но те же печально-любящие глаза. — Чё ты тут забыла? — Вместо Бандитки откликается Лера, выглядывая из-за плеча подруги, недовольно скрестив руки на груди. Она не видела Вику, но была наслышана о ней, и впечатление о ней сложилось не лучшее, конечно. — Тебя ебать не должно. — Огрызается Боксёрша, до жути прямо показывая своё презрение к незнакомой девушке. Хотелось въебать, а потом вышвырнуть эту борзую паскуду в коридор и добить уже ногами. — Ты… — Начала было Лера, но тут же была перебита Бандиткой. — Что ты тут делаешь? — Пытаясь показать равнодушие, грубо спросила Юля, подойдя к некогда лучшей подруге ближе. — Поговорить надо, я думаю. — Повела плечами Алёхина, переведя свой взор с ахуенных голубых глаз на, так называемую, «Чичу». Юля почувствовала дурманящий алкогольный шлейф от Боксёрши и насторожилась. — Никто не будет с тобой разговаривать. — Вновь подала голос черноволосая. Вика с удивлением и с долей усмешки глянула на неё, а затем посмотрела на Чигринец, с вызовом приподняв бровь. — Да неужели? — Да. — Лера обходит подругу, становясь почти вплотную, но Юля её отдёргивает, отодвигая рукой. Нельзя допустить стычки этих двоих. Потому что она знает исход драк с участием Алёхиной. — Чича, кажется, тебе пора домой. — Но, Юль… — Чича, тебе правда пора уходить. С пренебрежением глянув на Вику, Чича наспех хватает куртку и направляется к выходу, а затем громко хлопает дверью. — Удивительная женщина, хоть бы один выпуск четвёртого сезона с моим участием посмотрела, прежде чем выёбываться. Зубы у неё, вроде не железные. — Усмехнулась мелкая, запустив пятёрню в свои короткие волосы. — Что тебе надо, ещё раз спрашиваю. — Юля возвышается на добрые десять-пятнадцать сантиметров над ней. — Ты вроде как хотела меня отпиздить, ну, а я как истинная леди решила тебе с этим помочь, поэтому и пришла. — Шутливо подмигивает девушка. — И это всё? — Да, а что, имеешь что-то против? — Кривит губы, а затем делает шаг вперёд. — Или твои слова всего лишь пустышка, как и твоя новая подружка? В принципе, я не удивлена, Чигриниха. Всё как обычно. Ничего не изменилось с проекта. — Заткнись. — Сипло отвечает Чигринец, впечатывая вторую в стену. Шипя, Вика хватается за голову, пытаясь унять ноющую боль, потирает место удара. У Юли грубые руки, они обвивают тонкую шею, оставляя ярко-красные следы, которые, разумеется, нужно будет прятать под толстыми слоями тоналки, чтобы потом не было лишних распросов от Таи и остальных. Чигринец не может терпеть, когда её принижают, пиздя про то, что она совсем не изменилась, осталась той же грозой Полтавы, готовая отъебашить любого, кто дольше положенного посмотрит в её сторону. Это было неправдой, по крайней мере девушка не хотела в это верить. Она чувствует, как Алёхина скребёт её запястья, пытаясь освободиться от крепкой хватки. И она отпускает. Опускает взгляд и потирает щёку до покраснения, извиняясь. Она не понимает, почему Вика вызывает в ней неконтролируемую агрессию, от которой она так сильно пыталась отказаться. По-началу всё было ахуенно, она даже удивлялась тому, что умеет решать проблемы не только кулаками. — Свали. — Голос надменно-холодный обжигает хуже огня, заставляя отпрянуть и загнаться в угол, словно провинившийся пёс, а потом скулить что-то наподобие прощения, потому что знает наверняка, что Алёхина будет оправдывать себя, обвиняя во всех смертных грехах Чигринец. Она проглатывает дрожащий выдох, а затем всё же решается подойти к Боксёрше, которая обхватывает себя руками и бесшумно плачет. — Малыш… — Шепчет она, дотрагиваясь до лица младшей, но Вика резко дёргает головой, не давая себя коснуться. — Извини меня, я правда не хотела. — Отъебись! — Содрагаясь, выкрикивает она, вжимаясь в стену. Напугала. Конечно, блять, напугала. — Вик, прошу. — Не сдаётся Юля, прижимая её к своей груди, а затем целует в макушку. Гладит по спине нежно, чувствуя как Алёхина подрагивает в её руках и всхлипывает. Большим и указательным пальцем приподнимает её за подбородок, вынуждая посмотреть на себя. — Прошу… Она скользит ладонями по талии Вики, смотрит в карие глаза, которые всё наполняются слезами, а потом неожиданно для себя — целует. Чувствует солёно-горький привкус, зубами оттягивает нижнюю губу, вслушиваясь в удовлетворённое шипение Алёхиной, а затем опускает руки на её бедра, вытаскивая полы рубашки из джинс. Мартини, которое они выпили полчаса назад вместе с Лерой — начинает хорошо давать по мозгам, трезвая Юля не решилась бы успокаивать Алёхину, а тем более раздевать её. Дыхание обеих сбивается, когда Чигринец забирается под тонкую ткань, холодными пальцами сжимая тёплую кожу Вики. Поднимается выше, хаотично разыскивая застёжку от лифчика. Алёхина вздрагивает, отталкивая девушку. — Остановись. И она замирает в паре сантиметров от Боксёрши. — Алёхина, пожалуйста. — Просит, почти что умоляет её, не отрывая взгляда. Прижимается вновь, руками обхватывая её лицо, прикасаясь лбом к её лбу. Не может продолжить, потому что Алёхина не позволяет, и понимает, что потихоньку сходит из-за этого с ума. — Если ты хочешь знать, то ничего между мной и Лерой не было. Замечает, как Вика скептически смотрит на неё и повторяет: — Ничего не было… ни поцелуев, ни секса. — Рвано выдыхает прямо в губы, а затем ощущает как Алёхина затягиват её в поцелуй. Раздвигает языком её зубы, проникая в её рот, и улыбается, слыша тихий стон Бандитки. Хватается за короткие светлые волосы, по памяти следуя в комнату, а затем падает на кровать, тяня за собой Юлю. Чигринец раздвигает её коленки, умещаясь между ними. Опускается к шее, выцеловывая не успевшие проявиться синяки. Пытается расстегнуть пуговицы, и когда дело остаётся за малым, стягивает с Вики рубашку, отбрасывая её куда-то в сторону. Дрожью реагирует на вздохи и прикосновения Алёхиной, которая уже сама начинает потихоньку стаскивать с Юли футболку. Чигринец стягивает с неё джинсы, оставляя девушку лишь в одном нижнем белье. Рассматривает каждый сантиметр её тела, оставляя мокрые поцелуи там, куда упал её взгляд. Нащупывает ткань трусов, отодвигает в сторону, проникая в Вику…полностью. Слышит протяжный стон, ощущая вожделение к этой маленькой дьяволице. Мокрая. Настолько мокрая, что не хватает воздуха в лёгких, что внутренности сжимаются, ощущая реальность происходящего. К среднему пальцу добавляется ещё один, отчего Алёхина цепляется за плечи Бандитки, сжимая кулаки до побеления костяшек. Самый потрясающий вкус был у человека, которого Юля так желала и о котором думала так долго. — Блять… — Алёхина выгибается, подаваясь на встречу пальцам Чигринец.  — Ты тугая пиздец. — Улыбается светловолосая, вновь припадая к губам второй. Вика мычит что-то в ответ, поднимаясь на локтях ближе к ней. Когда Чигринец отстраняется, чтобы отдышаться, Вика еле слышно произносит: — Мне тебя не хватало, Юль. Бандитка прильнула к ней, обнимая свободной рукой. — Мне тебя тоже, малышка.

Любить — это влететь сломя голову в чьё-то чужое смятение и обнаружить, что в этом есть смысл. Аттикус