volleyboys

      — Иди первая! — подруга нагло толкает тебя спиной по направлению к двери зала волейбольного клуба.       — Нет, ты!.. Они все ростом под сто девяносто, ты хочешь, чтобы меня сожрали?!       — Да не бойся!       — Блин, да зайди уже! — теперь уже ты настойчиво пихаешь подругу в тренировочный зал, но она оказывается проворнее. — Какого черта?!       Девушка со всей силы втискивает тебя в двери, попутно передавая в руки блокнот и ручку. Ты не успеваешь вовремя сориентироваться и влетаешь носом прямо на паркет, распластавшись на блестящем полу.       «Супер. Теперь все ровно так, как в той глупой манге. Неловкая девушка падает на пол прямо перед кучей красивых парней. Клише…».       — Ты не ушиблась? — учтиво спрашивает чей-то голос, и ты понимаешь, что теперь ты никуда не денешься от нужного вам интервью. Над тобой склонилась почти вся волейбольная команда старшей Инаризаки, и всем им очень интересно, что же ты тут делаешь. Бейджик школьного журналиста им мало о чем говорит — у большинства этих парней все мысли забиты только волейболом.       — Всё в порядке, — оборачиваешься и понимаешь, что тебя бросили. Подруга выбрала более спокойную гавань и ушла опрашивать женскую команду по баскетболу. Тебе же предстоит быть один на один в лесу огромных титанов.       Ас команды, Аран Оджиро, все ещё недоуменно смотрит на тебя — это он первым заговорил с тобой. Близнецы удивлённо буравят тебя взглядом. Неловко встаёшь и молча указываешь им на бейджик школьного журналиста в надежде, что они сами все поймут, и им не нужно будет ничего объяснять.       — О, так ты из школьной газеты? — возбужденно говорит светловолосый близнец Мия Ацуму. — Так здорово, так здорово! Мы стали популярными, парни!       — Цуму, заткнись. Точно не к тебе пришли.       — Сам заткнись, Саму!       Ты глубоко вздыхаешь, опуская взгляд в листок блокнота с именем нужного тебе человека, у которого попросила взять интервью ваша начальница.       — Э… Суна Ринтаро… Он здесь?       Разумеется ты знаешь, кто такой Суна Ринтаро. Ты заметила его ещё с того самого момента, как переступила порог старшей Инаризаки и увидела парней из соседних классов… Но ему об этом знать совсем не обязательно.       — От меня что-то нужно? — раздаётся ленивый голос прямо над твоим ухом. Он оказывается самым высоким парнем в команде, но из-за сутулой спины кажется намного ниже. Ты чувствуешь, как мурашки прошли двойной марш по твоей спине.       — Э, да… Меня попросили написать о вас статью.       — И что же вам мешает?       — Ну, вы должны дать нам интервью… Вы очень хорошо играли на ваших первых национальных, и наш редактор не могла вас не отметить, — ты слышишь разочарованный вздох Ацуму.       — Прямо сейчас? — Суна немного свысока смотрит на тебя.       Тебя напрягает то, что вы общаетесь слишком официально, хотя Ринтаро учится с тобой в параллельном классе.       — Нет, конечно… — ты чувствуешь, как окончательно начинаешь теряться. Находиться не на своей территории и не чувствовать абсолютно никакой отдачи — все это очень подрывает твой боевой дух журналиста. — Я хотела попросить вас назначить время, как вам будет удобнее… Может, завтра?       — Я обещал сестре помочь ей с уроками, так что завтра я не смогу… Напишите мне в твиттере.       Ринтаро говорит это с таким холодным и бесстрастным выражением лица, что тебе хочется просто-напросто уйти и никогда сюда не возвращаться. Редактор увидела в тебе потенциал, несмотря на то, что у неё в списках были неплохие кандидатуры. И ты не позволишь какому-то заносчивому волейболисту всё тебе испортить.       — Он всегда такой? — поднимаешь голову на аса. Тот пожимает плечами, смотря на спину уходящего Суны.       — Почти всегда. Не обращай внимания, он не в настроении сегодня. Приходи завтра, я посмотрю, что можно будет сделать… — на душе становится чуть легче.       — Эй, эй, журналистка! — кричит тебе Ацуму Мия. — А про меня будете что-то писать? Я прекрасно играл на национальных!       Ты что-то буркаешь в ответ, замечая, как Суна без особого интереса пялится в телефон. Отмечаешь в голове, что следует его найти в твиттере, и уходишь, козырнув на прощание мальчикам.       «Пусть только попробует всё испортить, — с сожалением думаешь ты. — Но, черт, он такой красивый. Надеюсь, я не буду краснеть все интервью».

***

      you       привет, ты помнишь меня? журналистка со школы. что насчёт интервью? прости, если отвлекаю.       sunarintarou       все в порядке. если тебя устроит суббота, то можем встретиться где-нибудь в кафе.       you       ээ, а может выберем что-то более формальное?       sunarintarou       например? я знаю одно кафе, где мне будет удобно. думаю, и тебе понравится.       you       ок, тогда… в субботу? напишешь мне адрес.       sunarintarou       ладно :)       Ты ни на секунду не пожалела, что согласилась пойти с ним в это кафе. Выглядела ты тогда вполне бесстрашно, хотя на фоне высокого и крепкого Суны смотрелась довольно забавно. Ринтаро проявил интерес к тебе и школьному журналу — он добросовестно, хоть и немного в своём духе ответил на заранее приготовленные тобой вопросы. Но когда ты уже намеревалась неловко прощаться и уходить, начался дождь. Ринтаро не захотел идти под дождём, и вам пришлось остаться ещё на пару часов.       Суна был на удивление приятным собеседником. Тебе доводилось ходить на свидания пару раз (но это точно было не оно), и тебя приятно поразила его способность уважать твоё личное пространство. Парни обычно все время поправляли твои волосы или случайно соприкасались пальцами с твоим плечом. Ринтаро не позволял себе такого, и ты была ему за это благодарна.       А потом десятый номер просто написал тебе с просьбой показать ему страницу с ним, как только журнал будет готов. Ты удивилась, ведь и не предполагала, что ваше общение не закончится в том уютном кафе. На переменах ты часто ловила его взгляды на себе, и девочки-коллеги часто хихикали над этим.       — Кажется, кто-то поймал тибетскую лису… — лукаво сказала фотограф. Ты заливаешься краской и спешишь уткнуться в статью про недавний чемпионат по шахматам. — Нужно гадать на картах таро, чтобы понять этого Ринтаро…       — Эй, журналистка, — знакомое лицо с узкими зелёными глазами заглянуло на перемене. Девочки вновь хихикнули. Ты еле сдержалась от того, чтобы стукнуть их книгой.       — Необязательно называть меня так… — ты вышла в коридор, упирая руки в бока. Суна хмыкнул, расслабленно облокотившись о подоконник. Девочки любопытно выглянули из кабинета.       — Почему? Ты же журналистка.       — Ладно. Тогда я буду называть тебя «волейболист».       Ринтаро ещё раз хмыкнул. Ты закатила глаза, комкая в руках черновик статьи. Суна молча протянул тебе какой-то листок.       — Что это?       — Мы снова едем на соревнования. Через три месяца. Я подумал, что для тебя будет полезно выехать с нами, как журналисту.       Ты шокировано смотришь на цветной листок с красочным рисунком волейболистов и просто не веришь глазам. Там будут все сильнейшие школы префектуры Хёго, куча различных корреспондентов и новостных компаний… Да это просто великолепное предложение!       — Ну так что? — ты и не заметила, что Ринтаро не ушёл. Он не уходил и спокойно ждал твоего ответа, хоть и в своём привычном стиле — руки в карманах коричневого пиджака, а поза такая, будто бы ему морально тяжело стоять.       — Суна-сан, это… это чудесно! Конечно, я согласна… Вот только… Команда не будет против?       — Нет. Не будет, — его лицо все такое же расслабленное и безэмоциональное.       — Спасибо, Суна-сан… Большое спасибо!       — Ринтаро.       — Что? — уже в дверях класса спрашиваешь ты.       — Моё имя Ринтаро. Я не слишком важная особа, чтобы называть меня по фамилии.       Ты киваешь.

***

      — И что… Он пригласил тебя на… свидание? — неуверенно спросила подруга, та самая, которая и втолкнула тебя в тот злополучный зал. Ты невидящим взглядом смотришь на горящий экран телефона, в котором действительно есть сообщение с подобным смущающим контекстом. Ты не хотела говорить кому-то ещё, но всё это слишком запутало тебя.       — Вроде да…       — Он тебе нравится?       — Вроде да…       Подруга скептично смотрит на тебя. Ты глубоко вздыхаешь и запускаешь пальцы в волосы. Приходит ещё одно сообщение.       — Соглашайся, — твёрдо говорит девушка. — Я бы на твоём месте сразу взяла быка за рога, а лису за хвост. Пока не убежала.       Ты несмело фыркаешь, пока пальцы набирают совсем неуверенное «да».       Суна оказался одним из самых чутких и тактичных людей, которых ты когда-либо встречала. Даже после нескольких свиданий, он продолжал уважать твоё личное пространство и не лез с иногда такими лишними прикосновениями; неожиданным аспектом стал его откровенный диалог о его чувствах — Ринтаро испытывал некоторые сложности в понимании своих чувств и просил помогать тебе с их выражением.       В один прекрасный день ты просто поняла, что действительно любишь его. Это не были какое-то наваждение или детская влюблённость — при виде его уставшего от всей жизни лица тебе хотелось обнять его и расцеловать.       — Боже, что у него с лицом?.. — с едким выражением спросила твоя редактор-третьегодка. — Суна вообще нормальный?       — Э… — ты смутилась.       — Выглядит, как нереальный мудак с сучьим лицом. С тобой все будет хорошо?       Ты пустила смешок. У Ринтаро было действительно довольно отталкивающее людей лицо, на котором было буквально написано: я иду убивать.       — Нет, все в порядке, не волнуйся.       — Скажи, пусть сделает лицо проще. А то ни одна нормальная девочка не посмотрит, — девушка отдала тебе поправки.       — Ну спасибо.       Редактор засмеялась.       — Что она тебе сказала? — Суна с недовольным выражением оглянулся на твою начальницу, когда вы уже выходили из кабинета. Ты со смешком взяла его за локоть.       — Идём…       — Так что она сказала? Тебя уволили? Почему она так смотрит на меня?       — Нет-нет. Всё хорошо. Идём, Рин.       Вы продолжали встречаться в том самом уютном кафе, которое ты теперь драматично называла судьбоносным. Суна продолжал заказывать зелёный чай; ты продолжала пить свой лавандовый раф. Ты часто показывала ему вырезки из газет и журналов про волейбол, а Ринтаро молча слушал, лишь изредка всматриваясь в картинки.       Атмосфера кафе была уютной, в персиково-коричневых тонах, с запахом имбиря и корицы. И ваши разговоры были такими же: неторопливыми и сдержанными. Да и сам Суна был таким. И все в нем тебе до одури нравилось: и расслабленная поза, и глаза, которые всегда смотрели на тебя, и тембр голоса, и ленивая манера речи, и даже его подколы и лёгкие смешки.       Суна не любил кратковременные встречи. Ему не нравилось, когда ты забегала на пять минут к команде перед тем, как убежать на уроки или в редакцию. Ринтаро предпочитал проводить время вместе подолгу; он называл это «качественными встречами».       Он был невероятно честен с тобой.       — Я не в настроении сегодня. Извини, журналистка, — Ринтаро продолжал называть тебя так. Ты неловко потопталась на месте, сжимая в руках свой блокнот. Суна снисходительно улыбнулся, целуя тебя в лоб. Твои щеки тронул румянец — это был первый раз, когда Ринтаро осмелился поцеловать тебя. — Я напишу тебе позже.       С течением времени ваши разговоры становились все глубже, а расстояние между вами стремительно приближалось к отметке нуля. Ты часто лежала у него на коленях, пока длинные пальцы десятого номера нежно пробегали по твоим волосам.       — Всё нормально? — тихий шёпот. — Тебе нравится?       — Да, продолжай, — умилилась.       Пальцы расчесали пряди волос, поглаживая макушку. Спустились к ушам, чуть пощекотав нежную кожу за ними. Скользнули к скулам, медленно перебегая на губы. Ты почувствовала, что твои щёки горят. И неизвестно от чего — от смущения или стыда.       Пальцы медленно поглаживали подбородок и скулы, а ты ощутила, что его колени немного дрожат. Неужели бесстрастный Суна Ринтаро смущается?.. Он частенько проделывал такое, а ты таяла, таяла и таяла… А выражение его лица не менялось.       — Ну и что мне с тобой делать?.. — ты в ужасе уронила голову на кипу бумаг. Ноги в носках замёрзли невесть от чего — в твоей комнате всегда было тепло. На кровати послышалась возня. — Как начать статью… Блин…       — Ложись спать. Каникулы же, — сонно пробормотал Ринтаро. Ты оглянулась на него — растрепанные каштановые волосы и глаза-щелочки, которые с толикой осуждения смотрели на тебя.       — Не могу. Я рискую быть съедена дедлайном, если не потороплюсь.       — Ну… Тебе сдавать статью через неделю… — Суна лениво потянулся. — Куча времени. Успеешь… — ты почувствовала горячее дыхание за ухом.       — Ринтаро, не отвлекай.       — Ты слишком много думаешь, журналистка, — он мягко отложил ручку в сторону и выключил свет настольной лампы. — Нужно давать себе время на отдых. Со мной, например.       Ты улыбаешься. В твою голову приходит мысль, что действительно неплохо было бы сделать небольшой перерыв. Суна полностью солидарен с тобой, и поэтому парень тут же укладывается к тебе на плечо, едва твое уставшее тело погружается в тёплую постель.       Ты ласково проводишь рукой по мягким волосам и гладишь лоб, убирая чёлку в сторону. Ринтаро обнимает тебя, но все же ты чувствуешь его обеспокоенность.       Такие посиделки стали уже обычным делом. Суне просто жизненно необходимо было молча валяться на кровати с тобой в обнимку и смотреть какие-то глупые программы по телевизору. Вы засиживались допоздна у него дома, смотря просто идиотские реалити. Прелесть заключалась именно в этом ленивом, тягучем времяпровождении; когда время текло так медленно-медленно, а ты наслаждалась каждой секундой, проведённой с Ринтаро рядом.       Выражение его лица почти не менялось, поэтому твоя уверенность в его чувствах к тебе держалась лишь на одном единственном интуитивном уровне. Тем временем близился выездной матч, а значит вам обоим предстояло много-много работы.       Редактор, несмотря на все твои слова, с предубеждением относилась к десятому номеру. Ей не нравилось в нем всё: и нездоровый цвет кожи, и ехидные светло-зелёные глаза, и вечная сутулость, и равнодушное отношение ко всему, и его презрительный взгляд, направленный на все на свете (кроме пары-тройки людей). Но, к твоему великому облегчению, на выездной игре девушка стала чуть-чуть снисходительнее.       — Вперёд, вперёд, Ина! Вперёд, вперёд, Ина! — трибуны оглушительно ревели, пока ты с замиранием сердца следила за ссутулившейся фигурой у самой сетки. Ринтаро иногда косил взгляд в твою сторону, надеясь, что ты смотришь на его игру. А ты смотрела. И дико гордилась.       Хотелось закричать прямо в ухо тем девочкам из фан-клуба волейбольной команды старшей Инаризаки, что это, черт возьми, твой парень!       Матч шёл с переменным успехом, но лисы и не думали так просто сдаваться. Ты с лёгкой улыбкой следила за молниеносными атаками Оджиро, мощными подачами братьев Мия, надёжной защитой Киты и чудесными диагональными ударами Суны.       — Суна-а Ринтаро-о! Десятый номер! — громко кричал комментатор. — Идеальное владение телом! Ну что за чудо центральный блокирующий!       Редактор, стоящая рядом с тобой на трибунах, цокнула ногтями по ограждению и с лёгкой улыбкой проследила резаную траекторию мяча. В её глазах явно читалось одобрение. Ты до белых костяшек сжала ограду — разрыв между командами стремительно уменьшался, а мальчики выглядели до ужаса уставшими.       — Вперёд, вперёд, Ина! Вперёд, вперёд, Ина!       Ты начинаешь громко хлопать в ладоши, стараясь перекричать трибуны именем своего возлюбленного. Девочки заразились твоим боевым настроем. И в тот миг, когда напряжение на трибунах обоих команд достигло пика, сет закончился в пользу Инаризаки, ведь Осаму Мия забил решающее очко. Болельщики лисиц гудели, а единственное, что хотелось тебе — так это обнять этого дико уставшего волейболиста с десятым номером на чёрной футболке.       Но настоящей проверкой ваших отношений стал матч на национальных, куда ты тоже поехала в качестве сборщика информации для школьного журнала. Но на второй день тебе хотелось рвать волосы от досады и боли — Суна молча стоял рядом с командой, склонив голову перед болельщиками после поражения от чудесной команды из Мияги.       Его лицо по-прежнему ничего не выражало, но ты заметила едва уловимые слезы в уголках узких глаз. Сердце болезненно сжалось.       — Ничего не говори, — он поднял голову вверх, когда ты поймала блокирующего у выхода из зала. — Мы проиграли. Я знаю.       — Ничего вы не проиграли, — ты уперто берёшь его за руку, заставляя остановиться прямо перед тобой. — Ты победил. Для меня ты точно победитель.       — Тот очкарик хорошо блокирует.       — Возможно, вам действительно чего-то не хватило… Но ты играл на самом своём пике, Ринтаро… Я тобой горжусь.       Ты видишь, как его выражение лица резко меняется. Оно больше не выглядит сонным или скучающим. На бледных щеках едва заметный румянец, а значит — он смущен.       — Ты правда так считаешь? — спокойный голос. Ринтаро медленно приблизился, и тебе пришлось задрать голову выше.       — Абсолютно. И кто бы… — договорить тебе не дают стремительные, как быстрая атака первогодок Карасуно, объятия. Суна молча зарывается носом тебе в макушку, прижимая слишком близко к себе — тебе не остаётся ничего, кроме как обнять его в ответ, уткнувшись носом в шею.       — Я тебя люблю.       Ты дергаешься. Он никогда прежде не говорил такого. Мог лишь за редким исключением отправить сердечко в сообщениях.       — Эм… — ты чувствуешь, как его руки сжимают тебя ещё сильнее, словно десятый номер хочет прижаться настолько близко, насколько может. — Суна…       — Я тебя люблю. Очень. Спасибо, что пришла, — он закрывает глаза, вжимаясь носом в макушку, а ты чувствуешь, как спина Ринтаро дрожит. Ты ласково гладишь его по дрожащим плечам, пытаясь успокоить.       — Я тоже люблю тебя, Ринтаро.       И ведь знаешь же, что через десять минут он будет вести себя так, как прежде. И ведь знаешь же, что редактор вновь пошутит над его лицом, которое опять станет как у серийного убийцы. И ведь знаешь же, что Суна не станет хуже или лучше. Но эти слова, слова, сказанные в расстроенных чувствах — именно они самые важные.

***

      Ты деловито поправляешь бейджик журналиста TV TOKYO, оглядываясь по сторонам. Ты уже совсем не та зелёная журналистка школьной газеты; теперь твоя задача — общаться с разными людьми, участвовать в грандиозных событиях и даже брать интервью у звезд мировой величины.       Смотришь на наручные часы — скоро должна появиться одна из команд первого дивизиона японской лиги. Немного волнуешься, при этом ободряя своего оператора.       — Начинаем? — он легко кивает тебе, едва в дверях появляется тренер команды. Ты чувствуешь небольшую нервозность, которую ощущала всегда перед важными репортажами. Микрофон в руке выскальзывает, но тебе удаётся взять себя в руки.       — Сегодня, в Токийском дворце спорта, проходит основной этап чемпионата V-лиги Японии. На этот раз серьёзными претендентами на победу являются Яхата Стил, которые уверенно идут вперёд с начала первого сезона. Но их сегодняшние соперники EJP Raijin не планируют сдавать позиции. Передаю слово своему коллеге…       Ты выдыхаешь, едва оператор выключает камеру. Трешь руки и вновь нервно поправляешь бейджик. Неожиданно чувствуешь дыхание на обнажённой шее и вздрагиваешь, хоть и знаешь, кто этот человек.       Суна вырос ещё на несколько сантиметров и теперь тебе ещё удобнее его обнимать. Он выглядит просто потрясающе в белой форме, и ты начинаешь залипать на выступающие мышцы ног и рук, на сильную шею и длинные пальцы.       — Возьмёшь интервью у меня, а, журналистка? — губы смело прикусывают мочку уха, пока твои щеки вспыхивают ярким пламенем. Так смело, так по-собственнически, словно он знает, что ему это можно.       — Разумеется, Ринтаро.