Сказания птицы из краёв аметиста и стали

      — Это Пурпурная Паучиха?       — Да быть такого не может, что она здесь забыла?       — А посмотрите туда, там одежды с пионами. Неужто это Ланьлин Цзинь?       — Невероятно!       — Глядите, кажется, это сама госпожа клана Цзинь! Пурпурная Паучиха направляется к ней… — удивлённо перешёптывались за спиной Юй Цзыюань заклинатели. В Дулюй ходячих мертвецов и другой нечисти было немного, поэтому и на ночные охоты заклинатели здесь собирались достаточно редко — и то среди них никогда раньше не было представителей пяти великих кланов. В этой местности обычно охотились или бродячие заклинатели, независимо ни от чего стремившиеся помогать простым людям, или адепты маленьких кланов, которые отчаянно (и почти что напрасно, как сами понимали они) надеялись однажды на официально устроенных ночных охотах сразить больше добычи, чем более крупные кланы. Поэтому сейчас появление здесь заклинателей из Юньмэн Цзян и Ланьлин Цзинь было более, чем удивительно.       Юй Цзыюань раздражённо оглядела столпившуюся кучу людей: их было человек двадцать (и кто знает, что они забыли в такое время в таком месте: поохотиться вдоволь здесь всё равно было невозможно), и все они неотрывно рассматривали фиолетовые и золотые одежды. Судя по их ханьфу, все они принадлежали какому-то малоизвестному клану. Несколько заклинателей, стоящие чуть поодаль, неловко зашептались, и Пурпурная Паучиха недовольно нахмурилась, на мгновение прикрывая глаза: иногда ей начинало казаться, что в мире не было ничего, кроме слухов и сплетен. Слухов и сплетен, обращавшихся истиной. Отвратительных слухов и сплетен, которые будто меняли жизнь настоящую на ту, которая представлялась чужому сознанию — сознанию людей, далёких от знания правды. Всех этих слухов было так много, что временами она думала, что сходит с ума, проживая обе жизни сразу. И пусть они были так похожи между собой, людская молва всё же искажала жизнь настоящую до неузнаваемости — искажала, обезображивая её истинную суть, обезображивая истинные отношения между людьми.       Рука сама сжалась в кулак, и, когда ногти едва ощутимо царапнули кожу ладони, на указательном пальце гневно вспыхнул Цзыдянь ярким фиолетовым всполохом. Этого оказалось достаточно, чтобы молодые заклинатели с удивлённо-испуганными вздохами мгновенно скрылись во тьме между деревьев и старшие последовали за ними.       Юй Цзыюань сделала глубокий вдох: будь сейчас другое время, она бы обязательно высказала всё, что не давало покоя ей столь долгое время. Всё же заклинатели, так откровенно и безбоязненно чешущие языками, должны знать своё место. Но сегодня у неё была своя цель. И терять время из-за них она не собиралась.       После рождения детей забот стало гораздо больше, и на ночные охоты Юй Цзыюань выбиралась всё реже, с нетерпением (хотя и пыталась этого отрицать даже перед собой) ожидая, когда Цзян Чэн станет достаточно взрослым, чтобы мог сопровождать её. Сейчас ночные охоты случались всё реже, и то — в основном для того, чтобы, когда становилось особенно невыносимо, встретиться с…       — Эффектно. Впрочем, как и всегда, — раздался рядом с ней знакомый голос. Вместо вежливого приветствия и формальных церемоний — в этом была вся Цзинь Фэнмэй. Когда-то давно, ещё в молодости, незадолго до того, как они стали супругами Цзян Фэнмяня и Цзинь Гуаншаня, она сказала — точнее, поставила Юй Цзыюань перед фактом, что и в будущем в их отношениях ничто не должно поменяться. Всё должно оставаться таким же. Как прежде. Чтобы встречи — словно робкое дыхание ветра в горах, скрещенные в дружеском поединке мечи где-то на поляне глубоко в лесу, когда никто-никто не знает, где искать их владелиц, ледяная прохлада горных озёр и — рассветы, закаты и снова рассветы, холодные, зябкие, иногда отдающие тянущей сыростью после дождя и всегда обязательно с пряно-алым шаром беззаботного солнца и строгим диском Луны.       И так оно продолжалось — даже спустя двадцать лет после тех слов.       — Что случилось, А-Юань? Зная тебя, никогда не поверю, что ты просто так пригласила меня на ночную охоту… в эту глушь. Знаешь, не то чтобы я против, просто… — негромко добавила Цзинь Фэнмэй, так, чтобы никто её не услышал.       Она единственная всегда понимала её с полуслова, как понимала и то, что далеко не всегда за обидными словами Юй Цзыюань скрывалось именно то, что казалось на первый взгляд. И за это Юй Цзыюань всегда была ей особенно благодарна. И сейчас, с едва ли не дрожащими руками после нескольких бессонных ночей, с тех пор, как Цзян Фэнмянь принёс с собой этого ребёнка, которого ей на самом деле хотелось видеть меньше всего, рядом с Цзинь Фэнмэй она почувствовала, как злое напряжение и мучительное отчаяние, последние несколько солнц проходившее через тело туго натянутыми струнами, вдруг начали медленно отступать.       — Не здесь, — так же тихо ответила она и обернулась к адептам и слугам своего клана: — Держитесь рядом с адептами клана Ланьлин Цзинь. На исходе часа Тигра¹ мы встретимся у подножия горы и отправимся в клан. Ни при каких условиях не связывайтесь с другими кланами. У нас нет цели забрать много добычи — да и здесь её нет, не забывайте об этом.       — Держитесь заклинателей клана Юньмэн Цзян… — услышала Юй Цзыюань недалеко от себя и тихо усмехнулась.       — Госпожа, но куда вы? Глава клана сказал…       — Мало ли что сказал глава клана, как будто меня волнуют его слова. Вы здесь лишь по его желанию. Его, не моему. Поэтому не смейте мешать мне, — выделив последнее слово, более резко, чем собиралась, ответила Юй Цзыюань.       — Х-хорошо… — молодой слуга, ещё не привыкший к такому обращению, испуганно юркнул за спину старшего товарища.       Адепты и заклинатели, которых пришлось взять с собой, сейчас раздражали её больше всего. Юй Цзыюань надеялась, что сможет встретиться с Цзинь Фэнмэй одна, но Цзян Фэнмянь в этот раз оказался настойчивее. Иньчжу и Цзиньчжу, прежде всегда сопровождавшим её на ночных охотах, она велела остаться дома — присматривать за Вэй Ином. Вряд ли сейчас ему могла понадобиться помощь, однако сомнения и смутная тревога не переставали терзать её. В Пристани Лотоса постоянно находилась госпожа Фан — целительница, которая вместе с ней переехала туда из Мэйшань Юй и которой Юй Цзыюань безоговорочно доверяла (одной из очень немногих людей), но сейчас она была в преклонном возрасте и, если бы понадобилось что-то срочное, без помощи слуг справиться бы вряд ли смогла, а к большинству слуг Цзян Фэнмяня — весьма нерасторопным, которые могли в самый ответственный момент всё испортить, Юй Цзыюань относилась весьма холодно.       — Моя госпожа, я волнуюсь за вас и прошу… нет, настоятельно требую, чтобы вы всё-таки взяли людей. Возьмите заклинателей, они присмотрят за адептами и… никто не будет вам мешать. — За годы совместной жизни Цзян Фэнмянь стал понимать, когда лучше было не лезть к супруге с лишними расспросами, и это… было удобно. Иногда Юй Цзыюань задумывалась о том, что, если бы каждый из них ещё научился понимать другого — всё, возможно, стало бы проще. Но годы шли, а недомолвок становилось всё больше, и в какой-то момент Юй Цзыюань просто смирилась: на свете у неё был всего один человек, который её понимал, наверное, лучше, чем Пурпурная Паучиха понимала себя сама, и… может быть — только может быть — этого было достаточно.       — Делай, как хочешь.       Только был ли в этом смысл? Всё равно она с заклинателями разделится, и каждый будет сам по себе. Впрочем, если так Цзян Фэнмяню было спокойнее, то на такую уступку она бы могла и пойти.       — Цзыюань, о чём ты задумалась? Мы уже достаточно удалились от них. — Юй Цзыюань обернулась. Цзинь Фэнмэй внимательно и выжидающе смотрела на неё. — Я вижу, тебя что-то очень сильно тревожит. Дело снова в… нём, да?       Цзинь Фэнмэй всегда избегала называть супруга Юй Цзыюань по имени, так что даже заклинательница иногда удивлялась такому отношению — Цзян Фэнмянь не шёл ни в какое сравнение с тем же Цзинь Гуаншанем, однако к своему мужу Цзинь Фэнмэй относилась как-то… проще. Но когда речь заходила о Цзян Фэнмяне, в её голосе слышалась словно непонятная ревность. Юй Цзыюань до сих пор так и не удалось понять, что именно это было. А Цзинь Фэнмэй, обычно всегда доверявшая ей любые тайны, только отмахивалась. Что только ни пыталась сделать Юй Цзыюань ещё в молодости, чтобы выпытать из подруги ответ. Однажды даже дошло до того, что на одной из ночных охот они устроили поединок на глазах у множества заклинателей из разных кланов. Тогда чуть не пострадало несколько незадачливых адептов, случайно оказавшихся совсем рядом с ними: Юй Цзыюань повалила Цзыдянем несколько деревьев, а весь лес, тонувший во мраке, не переставал сверкать, словно в лучах утреннего солнца, озаряясь всполохами духовного оружия и искрами, порождёнными духовными силами, от стремительных соприкосновений лезвий. В конце концов, всё закончилось смехом — от нелепости их драки. Однако Цзинь Фэнмэй, хотя и всё свела к шутке, на вопрос так тогда и не ответила. Не ответила и потом.       — Нет. Хотя да. Ты ведь помнишь, что Цансэ-саньжэнь и Вэй Чанцзэ погибли?       Цзинь Фэнмэй, неся перед собой горящий талисман, быстро кивнула.       — Цзян Фэнмянь принёс их ребёнка в наш клан. И я не знаю… — Юй Цзыюань на мгновение замолкла, пытаясь подобрать правильные слова.       — Не знаешь, как к нему относиться, — выдохнула Цзинь Фэнмэй, сворачивая на более узкую тропинку. Юй Цзыюань вздрогнула.       — Я знаю. Что я могу к нему чувствовать, кроме отвращения? Маленький, бесполезный, не совсем ясно, выживет или нет. Хотя теперь целительница Фан говорит, что всё будет в порядке, что все опасения позади, но…       — А-Юань, подожди, — Цзинь Фэнмэй неожиданно остановилась, погасила талисман и осторожно положила руку на плечо заклинательницы. Они остались в кромешной тьме: на небе не было Луны, ещё вечером небо заволокло тучами, и время от времени шёл мелкий дождь. — Вот так. В темноте должно быть спокойно. А теперь подумай и скажи мне, чего ты боишься больше. Что он выживет или всё же не выживет? Не торопись.       Юй Цзыюань сделала глубокий вдох. Пахло сыростью и горным воздухом, приятной тяжестью оседающий в лёгких. Вокруг не шныряли назойливые адепты, не было душной жары, как в Юньмэне. Не было даже звёзд и Луны. Только очертания стройных деревьев, беспокойный ветер, шевелящий листву, и голос, давно уже ставший роднее чего-либо ещё. Небо было затянуто чёрными тучами, и это так отличалось от знойного клана.       — Я… Боюсь, что не выживет, — сначала почти неуверенно и едва слышно прошептала Юй Цзыюань, а потом повторила чуть громче, уже гораздо увереннее: — Боюсь, что не выживет. Он не виноват. Не должен нести на себе грехи родителей. Однако… С ним меняется и Цзян Фэнмянь. Его отношение к собственным детям. Когда болел Цзян Чэн, он не проводил столько времени у его постели. А сейчас, с момента приезда этого ребёнка прошло всего несколько солнц, а он…       Цзинь Фэнмэй чуть сильнее сжала её плечо. В детстве для них обеих этот жест был особенно важным — в такие моменты им казалось, что вместе они смогут преодолеть любые сложности. Время шло, детские иллюзии таяли на глазах, но этот ничем не примечательный жест — он оставался. Как оставалось спокойствие, которое следовало за ним.       … а его отношение к собственным детям уже меняется. Может быть, это временно. Может быть. Дети этого пока не видят и не замечают. А-Ли и Цзян Чэн сами искренне волновались за Вэй Ина. Однако Юй Цзыюань знала не понаслышке: когда придёт время — для Цзян Фэнмяня может стать важнее именно он. Ведь… Те слухи о нём и Цансэ-саньжэнь, как бы ни хотелось верить в обратное, судя по всему, были реальностью. Слухи — они проклятой змеёй мёртвой хваткой обвивались вокруг груди, не позволяя сделать и вдоха.       — А-Юань, постарайся не думать о нём, думай об этом ребёнке, — мягко, но настойчиво произнесла Цзинь Фэнмэй. Стих ветер, и Юй Цзыюань прислушалась. — Забудь о своём муже. Ты сама говоришь, что тот мальчик не виноват. Так и не думай ни о его матери — ни о чём. Глава клана принёс его вам, но это не значит, что ты должна заменить ему мать. Ты — чужая ему. Он — лишь слуга. Подойди к этому с такой стороны. Думай о нём, как о будущей опоре Цзян Чэна. Большего ему не…       — В сторону! — неожиданно прервал её оклик, и в тот же миг Пурпурная Паучиха, грубо схватив заклинательницу за локоть, резко дёрнула в сторону. Горящий талисман тут же осветил местность. Раздалось хриплое рычание. На том месте, где только что стояла Цзинь Фэнмэй, был ходячий мертвец. Не отводя от него взгляда, Юй Цзыюань прошипела: — Внимательность, Фэнмэй.       — Вот за что тебя надо было действительно называть Пурпурной Паучихой — цепляешься так, что иногда я думаю, что было бы менее больно угодить в лапы какой-нибудь нечисти, — усмехнулась Цзинь Фэнмэй, обнажая меч. Но когда она хотела сделать выпад вперёд, сверкнула фиолетовая вспышка и       тело мертвеца оказалось рассечённым на несколько частей.       — После дождя скользко, и такая мелочь не стоит возни, — спокойно заметила Юй Цзыюань, когда Цзыдянь снова погас, сворачиваясь в кольцо.       — Всегда восхищалась тем, какая ты заботливая.       — Нисколько, — фыркнула Юй Цзыюань.       — Ты ведь поменяла место нашей встречи на эту несчастную гору, которая безопасна и на которой опасной нечисти почти нет, когда твой супруг вынудил тебя идти с адептами, а не одной?       — Цзинь Фэнмэй!       В самом деле, иногда это было совершенно невыносимо.       — Ладно-ладно, не горячись ты так, — Цзинь Фэнмэй подняла руки в примирительном жесте. — А по поводу мальчишки подумай.       — Я уже подумала.       — И?       — Среди ровесников Цзян Чэна я пока не вижу заклинателей, подающих особые надежды. А Вэй Ин, возможно, при соответствующих тренировках сможет развить золотое ядро и стать хорошим слугой.       — Именно. Никто не собирается его делать наследником клана. Даже твой супруг, каким бы излишне мягкосердечным он ни был, — сердито проронила Цзинь Фэнмэй, и Юй Цзыюань сразу поняла, что она имеет в виду.       Когда подруга только вышла замуж за Цзинь Гуаншаня, не прошло и нескольких лун, как она уже рыдала на руках у А-Юань, потому что у её мужа появился первый бастард. Поначалу ей было особенно сложно, и Юй Цзыюань не на шутку боялась, что Цзинь Фэнмэй что-нибудь сделает — с собой, с супругом или вообще найдёт того ребёнка и… Но время шло, ничего не менялось, и А-Мэй постепенно привыкла. Привыкла к слухам. Привыкла к тому, что найти общий язык с мужем не получится никогда. Привыкла к тому, что это был жестокий брак по расчёту. И воспользовалась этим — как умела, частично забрав власть у супруга, так, что даже он стал относиться к ней с некой опаской и старался не попадаться ей на глаза. Но сталкиваться с его детьми и матерями его детей, которые требовали и, как ни странно, от неё принять их и сделать чуть ли не законными наследниками великого клана, давалось ей тяжело. Особенно после долгожданного рождения Цзинь Цзысюаня. Поэтому сейчас Цзинь Фэнмэй могла понять чувства Юй Цзыюань, как никто другой. Она знала, что для них обеих благополучие их наследников стояло превыше всего, а ради него иногда в самом деле приходилось идти на какие-то жертвы.       — В крайнем случае, если он окажется совсем бесполезным никчёмышем, утопишь его на дне лотосового пруда. Красивое место.       — Надеюсь, до этого не дойдёт. И ты ведь знаешь, что отлично умеешь поддерживать?       Цзинь Фэнмэй рассмеялась — звонко и ярко. Как смеялась всегда. Горы ловили эхо её смеха, и ветер задорно разносил его между деревьев, пока Юй Цзыюань пыталась сосредоточенно вглядываться в тени деревьев, чтобы не усмехнуться в ответ. У Цзинь Фэнмэй был чистый, заразительный смех, как в детстве и молодости, но теперь в нём слышалась усталость и боль — такая же яркая, острая, так явно говорившая, через что прошла та, в сердце которой она теперь вечно покоилась. Но, несмотря ни на что, Цзинь Фэнмэй смогла сохранить себя настоящую — саркастичную (иногда даже слишком), улыбчивую и искренне любящую всех, кто был ей действительно дорог. Цзинь Фэнмэй удалось не запутаться в водовороте всех чувств, которые обрушились на неё и продолжали обрушиваться до сих пор, и Юй Цзыюань не могла не восхищаться силой своей подруги — словно незыблемо-вечной, с которой она будто и не расставалась никогда и с которой была всю свою жизнь. Не могла не восхищаться силой, которую она излучала и которой делилась с близкими ей людьми. И пусть это иногда выражалось в каких-то неловких действиях, слишком трепетно-беспокойной заботе о сыне и чём-то другом, что не всегда со стороны можно было понять, Цзинь Фэнмэй оставалась невероятно сильным человеком («Гораздо более сильным, чем я», — Пурпурная Паучиха никогда не чувствовала ничего, кроме восхищения, когда признавалась в этом про себя), и Юй Цзыюань подумала, что она тоже может попробовать. Тем более, если это пойдёт на пользу её родному, собственному сыну.       Всего лишь попробовать — ничего более. Не она принесла этого ребёнка, те самым взяв на себя ответственность за него, не ей — супруге главы клана — принимать на себя эту ношу. Цзян Фэнмянь, являясь главой клана, не имел права давать волю чувствам, ставя благополучие одного ничем не примечательного ребёнка выше благополучия собственной семьи. Так что это будет лишь его ошибка. И если ему не было дела до того, как семья отнесётся к такому прибавлению, то Юй Цзыюань было. Она неожиданно вспомнила его слова прошлой ночью, когда он мучался в лихорадке… Внутри что-то непонятно сжалось (только бы не от жалости, нервно пронеслось в мыслях Юй Цзыюань). Вероятно, этот ребёнок мог оказаться не столь плох. Но самое главное, если мальчишка действительно мог оказаться полезным для А-Ли и Цзян Чэна, она собиралась к нему присмотреться — по крайней мере, попробовать.       — Я знаю, — хитро отозвалась Цзинь Фэнмэй. На её губах играла ничем не прикрытая усмешка.       Юй Цзыюань сделала глубокий вдох. Пахло сыростью и горным воздухом, приятной тяжестью оседающий в лёгких и — улыбкой, знакомой ей с детства. Цзинь Фэнмэй, неся горящий талисман, о чём-то продолжала говорить и углублялась всё дальше в лес. Не было видно ни Луны, ни звёзд — впрочем, они сейчас и казались такими неважными. Мелко заморосил дождь. Ладонь приятно холодил камень Цзыдяня, у бока послушно лежал меч, и на каждый шаг от прикосновения к ножнам по телу почему-то расползалась уверенность — пускай пока ещё и очень мутная и неясная — в том, что её решение окажется не напрасным.       До исхода часа Тигра оставалось ещё достаточно времени. _____________________________       ¹ Час Тигра — с 3 до 5 утра.