поцелуй, где больно

— А теперь штаны, птичка, — к тому времени, как Даби это говорит Ястреб успевает благополучно задремать сидя на краю ванной. — Ух, ты. Прямо сразу? А где мой конфетно-букетный период? — Ястреб валяет дурака постольку поскольку. Это, кажется, уже неотъемлемая часть его самого. Ухмылки, ужимки, шутки не в тему, треп ни о чем… Он на ногах уже семьдесят два часа, у него жутко болит ушибленный бок, левое крыло кажется вывихнуто, колени стерты в чуть ли не в мясо при неудачном торможении. Был обвал торгового центра. Говорят, из-за неправильной планировки, какая-то из несущих балок нахрен треснула и четыре этажа стекла, бетона и магазинов решили сложиться, как карточный домик. В новостях говорят, что поиски выживших все еще ведутся… В ушах отдаются до сих пор чьи-то крики и стоны боли. Он вытащил из завалов около сотни человек, но этого катастрофически недостаточно. Надо было еще ненадолго там остаться… Надо было помочь еще. Надо было… Только вот перья чувствовали, что под завалами выживших уже не найти. Ни малейшего колебания… ничего… Ястреб сидит на краю ванной, в собственной квартире, пока правая рука Лидера Лиги злодеев обрабатывает его раны. Жизнь — странная штука. — Я выгляжу так жалко? — штаны он все-таки снимает сам. На колени смотреть стремно, да и не хочется, а вот смотреть на Даби между своих ног странно приятно. Возможно, эти дурные мысли следствие усталости и глобального недосыпа. — И это тоже, — движения у злодея неторопливые, плавные. И есть что-то успокаивающее гипнотическое в наблюдении за тем, как он обрабатывает раны. — А может я эстет и мне жалко твое красивое тело. В бирюзовых глазах скользит вселенская насмешка над всеми и пофигизм реально галактических масштабов. Даби здесь, просто потому что хочет. Просто потому что может. Ему хочется поиграть в доктора. Ему хочется увидеть Ястреба слабым. Ему хочется торчать в чужой теплой квартире с панорамными окнами. Даби — феномен и псих, не поддающийся анализу и логике, как ни старайся. Он себя сам скроил, сшил, сковал железными скобами и приказал собственному телу жить. — Я рассказывал, что как-то после одной стычки с уличной бандой отключился с раной в боку, а пришел в себя два дня спустя в лихорадке, а мелкие белые опарыши жрали края моей раны? — откровения на уровне, в половину пятого утра подобные истории не то, что хочешь слышать вообще. Воображение услужливо дорисовывает всю мрачную картину. С белыми опарышами, запахом гниения, подростком, что свернулся на сальном футоне и стучит зубами от озноба. Герой номер два неуютно ведет плечами. Ястреб хочет спросить: Но ты ж победил банду? Ястреб хочет сказать: Звучит ужасно. Ястреб прикрывает глаза и говорит: — Мерзко. — Ну, у каждого свои недостатки, — Даби судя по голосу не обидно. Да и другой реакции он явно не ждал. С ним всегда так, он хочет казаться хуже, чем есть на самом деле и всегда дополняет свой образ такими деталями, рассказами. Если честно этой истории могло и не быть в помине. Пирокинет врал, как другие дышали воздухом. Может поэтому Ястреб к нему неосознанно тянется? Может поэтому он разглядел нотки родственной души в злодее… Сначала вода, потом перекись, потом какая-то заживляющая мазь от докторов из Комиссии (у них есть таблетки способные срастить сломанные кости за сутки и мази, что волшебным образом лечат твои ушибы за час, только вот ни пилюли, ни микстуры от душевной боли и постепенного эмоционального выгорания, никто не додумался придумать, а жаль). Потом бинты и медицинский пластырь. Ястреб наблюдает за чужими манипуляциями из-под опущенных ресниц, так и тянет снова провалиться в дрему. — Хей, а как же поцеловать болячку, чтобы скорее зажила? — он говорит это в шутку. Он говорит это, чтобы проснуться и не отключится снова. Он говорит это просто так, напрочь забывая с кем имеет дело… У Даби нет тормозов, у него больное чувство юмора и грань шутки с полным фолом. Он поднимает взгляд на Ястреба и молча, не разрывая зрительного контакта, целует медленно сначала одну коленку, потом другую. Приподнимается и тянется к забинтованному боку. А потом берет руки героя в свои и целует сбитые костяшки и опухшие ладони. Это не должно быть так красноречиво горячо. Это не должно быть настолько двусмысленно, это не должно… … происходить вообще, но происходит. У Ястреба кругом голова и шум в ушах. Он уверен, что в груди у него, что-то сломалось, оборвалось. Он уверен, что только что закончился, как личность. Он уверен, что его размазало сейчас по всей ванной комнате, и он понятия не имеет, как себя собрать по кусочкам снова. Даби смеется. Хрипло. Абсолютно не зло. Весело. — Ну и ну, птенчик, — в чужих глазах столько насмешки, живого интереса и чего-то жадного порочного, что становится откровенно неуютно. — Как немного тебе нужно… Фразу он так и не заканчивает. Только поднимается наконец с кафельного пола. Прогибается в спине, так что кости хрустят, словно он не человек, а гремящий костями скелет. — Да пошел ты, — и это все на что хватает хваленого самообладания героя. У него лицо горит, а кислорода катастрофически не хватает. — И пойду, — продолжает откровенно веселиться Даби. — Видел у тебя в холодильнике вишневый пудинг, думаю, что возьму его в оплату за медицинские процедуры. Дверь в ванную комнату оглушительно громко хлопает. Ястреб остается один, пытаясь разобраться с нахлынувшими (не)правильными чувствами, смущением и попытками собрать себя обратно. Герой устало вздыхает и делает то, о чем мечтал последние две минуты, отчаянно и слабо прячет пылающее лицо в ладонях… Фантомные ощущение чужих горячих губ на собственных руках, боку и коленях никуда не деваются.