Мое любимое привидение

      Сколько Мерлин помнил, весна в Камелоте всегда наступала внезапно. Начинались объезды границ, визиты к союзникам и вассалам, планировались новые завоевания. Король Артур не любил сидеть на месте, все это знали, иначе он никогда не объединил бы Альбион, а Мерлину и рыцарям выпадала честь сопровождать его в этих трудах.       Так что нынешняя весна для Мерлина была первой, за приходом которой он наблюдал, никуда не торопясь, — любовался, как распускаются клейкие листочки на деревьях, проклевываются из-под земли первые, робкие ростки зелени, поднимают к солнцу головки нежные крокусы и пушистая мать-и-мачеха. А еще он мечтал, сидя на лавочке в саду и подставляя лицо свежему воздуху. В этих мечтах не было ничего предосудительного или запретного: немного счастья для себя и побольше свободного времени для Артура, чтобы они могли опять встретиться. Вот и все! Кто за такое осудит? Раз уж Англия населена не только людьми, справедливо дать шанс призракам получить свою долю удовольствия в этой жизни.       — Много вас таких? — поинтересовался как-то Артур, наблюдая сверхъестественное, по всем понятиям, возникновение Мерлина прямо из воздуха.       — Не знаю, — честно ответил маг. — Я знаком лишь с несколькими.       И он рассказал Артуру про Гавейна и Персиваля: про свою давнюю дружбу с этими рыцарями и новую встречу у таверны, заодно расписав их прежние подвиги на поприще служения Камелоту. Умолчал только о Гвен. Можно назвать это суеверием, но Мерлин предпочитал не поминать лишний раз имя бывшей служанки, чтобы не беспокоить Артура раньше времени. Вдруг она покинула эти места насовсем и не потревожит их больше? Пендрагон не обратил внимания на недомолвки Мерлина, с мальчишеским восторгом слушая камелотские байки.       — Настоящие рыцари Круглого стола? — восхитился он. — Какие они?       — Гавейн любит выпить и подраться, — стал рассказывать Мерлин. — А Персиваль всегда приходит на помощь слабым. Ну, там, перевести старушку через дорогу или спасти ребенка из горящего дома. Это по его части.       — А остальные? — Артур загорелся, узнав, что легендарные рыцари очень похожи на обычных людей. — Я читал, их было много.       — *Иных уж нет, а те далече*, — процитировал Мерлин, задумавшись. — Не знаю, скорее всего, их жизнь завершилась естественным путем.       Легкое разочарование на лице собеседника повеселило Мерлина; он не ожидал увидеть неподдельный энтузиазм у современного рационального человека, каким был Артур.       — Я спрошу у своих друзей, вдруг они покажутся тебе, — предложил Эмрис, — и ты сможешь сам послушать про их приключения.       — Только если ты этого хочешь, — ответил Артур и бросил на Мерлина странный взгляд: осторожный, неуверенный и выжидательный.       Вспомнив теперь этот взгляд, Мерлин прижмурился от удовольствия, потому что на него давно никто так не смотрел — с затаенной надеждой и легкой нежностью. Вернувшись в мыслях к заинтересовавшему его разговору с Артуром, он не заметил, как на дорожке в саду показались две фигуры. Маг обратил на них внимание, только когда они подошли совсем близко.       — Парни! Что случилось? — забеспокоился он.       — Мы пришли навестить тебя и пригласить в таверну, — объяснил Гавейн. — Сколько можно прятаться, как трусливые зайцы.       — Здесь есть много других интересных мест, например, стадион, но Гавейн не может забыть свои попойки, — насмешливо добавил Персиваль.       Здоровяк сегодня был настроен особенно благодушно, и Мерлин совсем успокоился. Действительно, стоило немного прогуляться, раз уж у них появилась возможность побездельничать.       В этот прекрасный день «Глаз дракона» был переполнен. Люди ели, пили, перешучивались друг с другом, и даже призракам жизнь стала казаться не такой унылой, как обычно. Облюбованный ими погреб пустовал, давая хорошую возможность устроить посиделки, поболтать, обменяться воспоминаниями, поделиться планами на будущее, как ни странно это звучит.       — Хотим подыскать себе место поприличней, — сказал Гавейн, и Мерлин тут же ухватился за эту мысль.       — Если бы вы могли поселиться в моем доме, было бы здорово, — задумчиво произнес он, не обратив внимания, как странно звучит это «в моем доме». Как будто у них с Артуром было одно жизненное пространство на двоих.       — А твой хозяин не будет против? — засомневался Гавейн.       Комфорт и достаток он ценил очень высоко, но вступать ради этого в конфликты не собирался.       — Артур мне не хозяин, но я спрошу, — пообещал Мерлин. — Ему будет интересно послушать ваши рассказы. И мне веселее.       В прежние времена они бы с удовольствием выпили за эти прекрасные планы, по крайней мере Гавейн, а сейчас оставалось только символически чокнуться бутылками с каким-то местным пивом.       — Жаль, я не могу его попробовать, — не удержался Гавейн, и все рассмеялись, столько задора и искренней насмешки над собой было в словах рыцаря.       Длинноволосый красавчик умел подбодрить и развеселить друзей в самых трудных ситуациях, и за это ему прощались другие недостатки. Обсудив насущные дела, друзья решили впредь держаться вместе. Впереди у них, наконец, намечалось прекрасное будущее, зависящее только от них. С чувством необычайного подъема вся троица выскользнула из таверны и уже прощалась, когда их настиг знакомый вопль:       — Мальчики! Вот вы где?       День внезапно померк, потому что прямо перед ними появилась Гвен в своем любимом темно-вишневом платье, слегка укороченном по теперешней моде, в потертой лисьей накидке, наброшенной на округлые плечи, в модных сапожках на тонком каблуке. Отсутствовали только многочисленные драгоценности, обычно увивавшие ее шею. Бывшая королева Камелота протянула руки, собираясь заключить в горячие объятия старых знакомых, но словила только воздух.       Гавейн опомнился первым.       — Бежим! — возопил он, и привидения бросились врассыпную в поисках укрытия.       Ближайшим был дом Пендрагона, видневшийся неподалеку. Туда они и рванули.       — Мальч… Свиньи! Предатели! — донеслось им вслед.       Но даже в бестелесном облике рыцарская выучка и навыки походной жизни пригодились как нельзя лучше, и скоро Гвен отстала.       — Я же говорил, не надо было идти в таверну, — хмуро произнес Персиваль. Его недовольство адресовалось в первую очередь Гавейну, и тот втянул голову в плечи, признавая свою ошибку. — Мы к себе. Если твой Артур согласится нас приютить на время, дай нам знать, Мерлин.       И они быстро разошлись, чтобы не искушать судьбу дальше.

***

      Укрывшись за надежными стенами своего псевдо-замка, Мерлин немного успокоился. Он посмеялся над собой, вспомнив, как драпал от Гвен, поддавшись общей панике. Ладно, Гавейн, у него наверняка была причина скрываться от давней подружки, а Мерлину нечего было делить с Гвен. Королева из нее вышла так себе, но это проблемы короля Артура, взявшего в жены девушку сомнительного происхождения.       Мерлин прекрасно запомнил королевскую свадьбу; она состоялась вскоре после его назначения придворным магом. Именно на пиру в честь бракосочетания короля Камелота Мерлин познакомился с благородным и симпатичным сэром Джайлсом, с которым он потом провел немало жарких ночей. Сэр Джайлс был всем хорош: молодой, статный, веселый, внимательный в постели — пока не решил воспользоваться близким знакомством с придворным магом, чтобы добиться от короля поблажек для своего ленного владения. Пришлось объяснить, что Мерлин не путает личные отношения и придворные обязанности.       Сэр Джайлс обиделся и перестал с ним разговаривать. Они так и не пришли к взаимопониманию, потому что вскоре после этого благородного лорда убили в одном из походов в Нортумбрию. Жаль, конечно, но большинство любовников Мерлина поступали именно так — искали в их связи выгоды, а не отклика на свои чувства.       Вот и Гвен вспомнила о давно прошедшей дружбе с молодым магом, когда заподозрила неладное во время одной из своих интрижек. Она прибежала к Мерлину в башню и со слезами на глазах стала выяснять, можно ли на него рассчитывать, если ей не повезет. Эмрис не сразу понял, о чем речь, а когда понял, невежливо отмахнулся:       — Постарайся не залететь, я не буду вытравлять ребенка.       Гвен ушла, хлопнув дверью, и больше к этому разговору не возвращалась. Но о придворном маге стала отзываться с нескрываемым презрением — мол, мальчишка, что он может! Мерлин не удивился бы, узнав, что она распускает о нем слухи, порочащие репутацию молодого волшебника, хотя лично с таким не сталкивался. Но рассказывать о своих подозрениях Мерлин не стал — ни королю Камелота, ни «своему» Артуру, к счастью, не знакомому с Гвен. Лучше он придумает, как помочь друзьям.       Артур приехал в ближайшие выходные; как видно, у него вошло в привычку — милую привычку, по мнению Мерлина — при малейшей возможности отправляться в Корнуолл. Улучив удобную минуту, маг подошел к Артуру со своей просьбой.       — Можно, мои друзья поселятся здесь на некоторое время, пока не найдут себе новое пристанище?       Артур готов был согласиться сразу, ему и самому было интересно познакомиться со знаменитыми рыцарями, но он не хотел показывать слишком очевидно, какую радость доставила ему просьба Мерлина.       — Мой дом — не гостиница для призраков, — строго предупредил он. — Если только на время и при условии, что ты меня с ними познакомишь.       — Конечно, конечно, спасибо, Артур! Им некуда больше пойти, а жить на улице, как бездомным бродягам, стыдно. Я же не могу бросить лучших друзей в таком плачевном положении.       Голос Мерлина звучал жалобно и умоляюще, а сам он нервно теребил свой платок, и Артур не устоял. Он не мог отказать несчастному магу в такой мелочи, тем более, Мерлин редко обращался к нему с какими-либо просьбами и старался вести себя тихо и незаметно. Пожалуй, более деликатное привидение трудно себе представить!       — Ладно, приводи их, но только не шуметь, и пусть помогут по хозяйству, — дал разрешение Пендрагон.       Мерлин расплылся в благодарной улыбке. Если бы он находился в телесном облике, то наверняка бросился бы Артуру на шею, и тот не имел никаких возражений против такого развития событий. Уладив вопрос с друзьями Мерлина, они решили отметить это «соглашение», как назвал его Артур, небольшим праздником. Ничего особенного — свечи, вино, приятная беседа у камина, после чего Мерлин показал кое-какие фокусы. Зажженные магией огоньки красиво танцевали в воздухе, и Артур сделал несколько снимков на память.       — Только никому не показывай, — предупредил Мерлин.       Мания современных людей делиться личными впечатлениями с посторонними казалась ему подозрительной. Помня о предубеждении против всего необычного, Эмрис с большой осторожностью демонстрировал свою магию не владеющим этим даром людям.       — Это только для меня, — успокоил его Артур, пряча телефон. — Жаль, тебя не видно на фотках.       Он не скрывал, как его восхищают способности Мерлина, и магия была естественной частью того, что так привлекало Артура в этом необыкновенном существе. Будь Мерлин обычным парнем, Пендрагон заподозрил бы, что влюбился. Без особой надежды на взаимность, как он полагал, потому что со стороны Мерлина он видел только дружескую привязанность и искреннюю благодарность. Ему странно было бы узнать, что Эмрис мучается такими же сомнениями — почему Артур так добр к нему и что за этим кроется? Наслаждение волшебством или намерение воспользоваться в будущем сверхъестественными способностями домашнего призрака для собственных целей?       В том, что Мерлин не сразу поверил в доброе к себе отношение, не было ничего удивительного. В Камелоте на его магию смотрели как на полезный инструмент и не одобряли, если он растрачивал свой дар по пустякам. Несмотря на знакомство с самыми невероятными проявлениями колдовства, люди Камелота были до мозга костей неромантичными и приземленными. Больше всего они ценили удовольствия, добытые собственными руками: хорошую еду, добротную одежду, покладистую партнершу. Или партнера, кому что больше нравилось. И стремились заполучить их любыми доступными средствами.       Вот, например, короля Артура мужчины не интересовали, пока он не обратил внимания на Мерлина. После того первого раза в его увенчанной короной голове прочно засела сумасшедшая мысль: сломить непокорного придворного мага и затащить его в постель. Этой цели король добивался привычными для себя способами — зажимал Мерлина по углам, вызывал к себе для обсуждения несуществующих проблем, укладывал рядом в своей палатке во время многочисленных отлучек из замка, но к насилию не прибегал, помня о магии.       Навязчивое внимание монарха тяготило Мерлина, но ничем, кроме морального неудовлетворения ему не грозило. До поры, до времени!       Наверное, все так и сошло бы на нет, если бы однажды, в который уже раз, не зашла речь о том, что королева Гвиневера все никак не понесет. Что дернуло Мерлина сказать: «Меньше надо бегать за мальчиками, может, все и получится!» — неизвестно. Сейчас он сказал бы: «Заебало!» А тогда он просто устал быть крайним.       Проблемы королевской четы с продолжением рода — не его забота, а придворного лекаря. К тому же, намек на вину Артура в отсутствии наследника частично являлся правдивым, но только причина была другая. Не недостойное увлечение короля своим полом (тем более, никого, кроме Мерлина, он вниманием не одарял), а его магическое рождение — за свое не совсем естественное появление на свет королю приходилось расплачиваться собственным будущим.       И все равно Артур впал в ярость, пинком выпроводил Мерлина из своих покоев, а через несколько дней прилюдно объявил, что придворный маг опоил королеву зельями, вот почему она не может зачать ребенка, и приказал арестовать его до вынесения приговора. Мерлин сначала посмеялся над надуманными обвинениями. Всем известно — он никогда бы не поднял руку на зарождающуюся жизнь, он даже котят не давал топить.       Но королевский суд скорый, а слово короля в Камелоте — неоспоримый закон, и «злокозненного придворного мага» Эмриса замуровали заживо в подземелье башни, на верхних этажах которой располагались его личные комнаты. Для надежности на подземелье наложили заклинание, способное удержать магию Мерлина. Кто были эти маги, исполнившие волю короля — Моргана или Мордред, а может, оба сразу, чтобы уж наверняка, Мерлин не узнал. Оставшись в полной темноте узкого каменного мешка, он быстро перестал об этом думать, призывая смерть.       Первые, самые тяжелые дни заточения так хорошо отпечатались в памяти, что очнувшись однажды среди ночи в полной темноте — «его» Артур всегда занавешивал окна в своей спальне — Мерлин не сразу осознал, где находится. Он закричал, зажимая несуществующие уши несуществующими руками, как будто все еще был по-настоящему жив и безуспешно пытался вырваться на свободу. В отличие от его тела крик Мерлина был самый настоящий — истошный вопль отчаянья, способный пробудить мертвого. Артур тут же вскочил, зажигая свет, но предсказуемо никого не увидел.       — Мерлин! Мерлин! — заметался он по комнате. — Что случилось? Где ты?       — Выключи свет, — попросил Мерлин со своего места. Он уже сожалел, что зря перепугал Артура.       Тот послушался, а потом раздвинул тяжелые шторы на окнах, и в просвете узких фрамуг показались звезды и сероватое к утру небо. Комната, наоборот, наполнилась приятным полумраком. Только после этого Артур увидел, что его привидение сжалось в кресле, обхватив себя руками, и дрожит.       — Что, Мерлин? Пожалуйста, скажи мне, — попросил Артур, опускаясь на колени рядом с креслом.       — Плохие воспоминания, ничего больше. — Маг полностью пришел в себя, увидев, что он находится в знакомом доме, и Артур рядом с ним. — Сядь сюда, если можно.       Мерлин слетел с кресла, освобождая место, а потом устроился у Артура на коленях, положив голову ему на плечо. Глупо, конечно, искать утешения у человека, который все равно не мог ничего почувствовать. Тело Мерлина было совершенно невесомым, но так они видели друг друга, и от ободряющей улыбки Артура становилось легче.       — Ты меня напугал. Ты так кричал! — с беспокойством произнес Артур.       — Я сам испугался, — признался Мерлин. — Как будто все вернулось.       — Твой король Артур — настоящая свинья, раз приговорил тебя к такому. Почему ты вообще спишь в кресле, как бедный родственник?       — А где прикажешь мне проводить ночь? — удивился Эмрис.       — Кровать большая, ложись рядом со мной. Я ничего тебе не сделаю.       Сожаление в голосе Артура доставило Мерлину неожиданное удовольствие.       — Могу поклясться, ты никогда не мечтал делить постель с призраком, — воскликнул Мерлин, перелетая с кресла на кровать. Он вытянулся на свободной стороне и укрылся одеялом. — Извини, что разбудил. Давай, ложись.       Артур так и поступил, про себя жалея, что сразу не догадался предложить Мерлину часть своей постели. Но минут через пять раздался его голос:       — Мерлин!       — М-м?       — Ты всегда можешь рассчитывать на меня, знаешь?       — Да! Давай спать.