Паутина

Она вернулась в компанию измененной и обновлённой. Признала свои ошибки и только Андрею в глаза она боялась посмотреть до сих пор. Жданов был её не заживающей раной, которая, вроде, затягивалась чуть-чуть, а потом снова начинала кровоточить. Выдержала бурный восторг женсовета, но от вопросов отмахнулась. Не время пока ещё. В конференц-зал зал входить боялась. Себя-новую она приняла, а вот как её изменения встретят акционеры она и думать не могла. Снова эти презрительные ухмылки и замечания на грани оскорблений? Или тяжёлые ненавидящие взгляды? Впрочем, им её любить не за что. Но перед смертью не надышишься. Привычно ложится в ладонь дверная ручка, как сотни и тысячи раз до этого. За время её отсутствия здесь ничего не изменилось. Только изменилась реакция на неё. Вот Павел Олегович позволил себе вздернуть бровь и сдержать улыбку, вот Маргарита Рудольфовна пытается удержать лицо и не выдать своего изумления. Некрасиво приоткрыл рот Урядов, Милко усмехается, но молчит. Малиновский смотрит недобро, но явно оценивающе, и от этого взгляда очень неприятно. Андрей в изумлении даже стянул очки и не замечал, казалось, вокруг ничего, кроме неё. Нестерпимо хотелось отвернуться, но с другой стороны на неё смотрел Александр. И взгляд был тяжёлый, пронизывающий, изучающий. — Кристины не будет, так что можно считать, что все собрались, — Жданов-старший кивнул и указал Катерине на свободное место. — Екатерина Валерьевна, здравствуйте, присаживайтесь. — Спасибо, — Катя кивнула. Ну вот что на неё так смотреть? Всего лишь переоделась да волосы в косичку не заплела. Нет, не готова она была сюда возвращаться. — Всем добрый день. — Был добрый, пока вы нас не навестили, Екатерина Валерьевна, — усмехнулся Воропаев. — Знаете, Александр Юрьевич, у меня день прошёл бы гораздо лучше, если бы мне не пришлось видеть вас, — отозвалась Катерина. Отвыкла от нападок Александра. — Саша, прекрати! — рыкнул Андрей. Под взглядом отца притих и добавил. — Извините. — Довольно цирк устраивать, — недовольно произнес Павел Олегович. — Екатерина Валерьевна, спасибо, что наконец смогли приехать в Зималетто. Катя кивнула и устало прикрыла глаза. — Уж думали, что не дождёмся, — процедил Воропаев. — Павел Олегович, мне бы хотелось побыстрее закончить дела здесь и вернуться домой, если не возражаете. — Да-да, конечно, — Жданов-старший кивнул. — Вы подписали доверенность управлением «Никамодой» на Андрея, но из-за ошибки она оказалась недействительной. А, значит, обе компании по-прежнему в ваших руках. Мне бы хотелось уточнить, согласны ли вы подписать новую доверенность? — Да, — Катя кивнула. Лишь бы отвязались от неё. — Впрочем, есть и другой вариант. За время вашего отсутствия я изучил детально план выхода из кризиса, всю документацию за весь период вашей работы в компании и, должен признать, у вас отлично получалось. Ну, если не брать во внимание допущенные вами ошибки. В текущей ситуации я не могу взять управление компанией на себя, а, если уж говорить прямо, то кандидатов на пост президента у нас нет. Екатерина Валерьевна, что вы думаете о том, чтобы занять место президента? — Нет. Павел Олегович, я просила вас по возможности решать проблемы без моего участия. Я согласна подписать доверенность на любого человека, на кого укажете, но возвращаться в компанию я не намерена. — Какое благородство! — ядовито прошипел Александр. — Саша, я тебя уже просил прекратить цирк. Екатерина Валерьевна, в первую очередь, отличный специалист. А причины, по которым я отказался уступить кресло президента тебе, я уже назвал. Успокойся, прошу тебя, — Павел Олегович чуть повысил голос. — Вообще никаких вариантов? — обречённо спросила Катя. — Боюсь, это оптимальный выход из ситуации. Другого, в котором учитывались все пожелания сторон, я, к сожалению, не вижу. — Паша, ты серьёзно? — подала голос Маргарита. — Ты отказался дать шанс собственному сыну исправить все, ты отказался от предложения Саши, и теперь вот это?! — У Андрея шанс был. А Саша просто не справится в данном случае. Банки доверяют Екатерине Валерьевне, у неё есть готовый и уже действующий план, и мне кажется, что контроль за его осуществлением лучше неё никто не совершит. Это временная мера, а дальше уже будем решать вопрос узким кругом. — Если нет возражений, то я бы попросила перерыв на десять минут. Мне нужно сделать пару звонков, — севшим голосом сказала Катя. От спокойствия не осталось ни следа, хотя, возможно, лицо она удержала. Заниматься аутотренингом на глазах у всего совета она не могла. Павел кивнул, и Катя выскочила в президентский кабинет. По привычке, вероятно. Когда-то давно, может, с год назад она делилась мечтами с Колькой, мол, раз уж оба страшные, как чума, то личное счастье не светит, и нужно бросить все силы на то, чтобы занять высокую должность. И вот теперь, достаточно сказать «да», и мечты исполнятся. А потянет ли? Конечно, компанию она знала хорошо, может, не так отлично, как Андрей, но… может, не зря он сваливал все обязанности на неё. Получалось же. Даже у той, «старой» Кати. Может, она-новая справится лучше? Или попробовать настоять на другом варианте? Дверь в кабинет мягко приоткрылась, впустив Жданова-старшего. — Я вам не помешаю? — Катя отрицательно качнула головой. — Должен извиниться за такое неожиданное для вас предложение, но, думаю, озвучь я его раньше, вы бы сюда не поехали. — Вы правы. Не думаю, что справлюсь, — отстраненно ответила Катерина. С чем именно она боялась не справиться, уточнять она не стала. Главная причина её отказа сидит в конференц-зале и за все время и двух слов не сказала. Снова видеть, каждый день, Андрея она была не готова. Может, с должностью она бы смогла справиться. А вот с собой, кажется, нет. Все только-только зажившие раны на душе вскрылись разом и закровоточили. — Я думаю, вы на этот раз себя недооцениваете. Андрей мне рассказал, как осуществлялось руководство компанией. И, должен заметить, осуществлялось оно неплохо. А с учётом того, что вы уже знаете, в чем и где вы ошиблись, лучшего кандидата я пока не вижу. — Лучше дайте ещё один шанс Андрею Павловичу, — устало произнесла Катя. — Я пожизненно не нанималась в Зималетто. Компания ваша, делайте, что хотите. Могу отозвать иск в суд. — И нас тут же разорвут кредиторы. Катя, вы уверены, что хотите этого? Вы хотите краха компании? Вы ведь сами вложили много сил в неё, пожалуй, даже больше, чем кто бы то ни было. Вы готовы пустить псу под хвост все ваши труды? — Не готова. Но и в компании не хочу оставаться. У меня есть на это причины. — Я не знаю, что у вас здесь произошло, но подумайте, стоит ли оно того, чтобы спустить все вот так. Я оставлю вас пока что, а вы решайте самостоятельно. Жду вас в конференц-зале. Катерина кивнула и присела на краешек кресла. Ждановы, кажется, её личное проклятие. Что сын, что отец. Почему им так сложно отказывать? Ведь стоит ей дать согласие, как Андрей наверняка попытается либо поговорить, либо начать всё заново. А она только начала забывать весь этот кошмар… А говорить с Андреем — гарантированно оказаться снова в его постели. И сколько ни отделяй личное от рабочего, здесь, в Зималетто, всё смешивается в ядовитый коктейль. Потому что до сих пор любит. И потому что соскучилась по нему. И потому что он не спускал с неё глаз, пока она разговаривала с его отцом и обменивалась любезностями с Воропаевым. А ещё… На совете не было Киры. План выхода из кризиса она помнила хорошо. Срок — полгода. Если поднапрячься, то можно и за пять месяцев попробовать уложиться. Только как пережить эти месяцы? Она поняла и приняла свои ошибки и хотела бы их исправить, но сесть в кресло президента она не хотела никогда. Весь кабинет был пропитан призраками прошлого, куда ни глянь. Здесь, у окна, он её целовал неоднократно. А здесь, на этом самом кресле, уговаривал поехать с ним в очередной раз. Убедительно так. Дверь в её каморку приоткрыта. Подойти, что ли, заглянуть туда? Может, все не так страшно, как кажется? Тот же стол, тот же стул, папки с документами на стеллажах. Подаренная женсоветом картина только снята и прислонена к стене. Создавалось впечатление, что сюда весь этот месяц никто не заглядывал. Но каморка, казалось, её поприветствовала. Много чего здесь происходило, и плохого, и хорошего… Так что ответить Павлу Олеговичу? Да? Нет? Идите к черту? Она вернулась в конференц-зал спустя пятнадцать минут. Так и не позвонила ни Кольке, ни домой, ни Юлиане, как собиралась. — Ну, что решили? — Павел Олегович смотрит поверх очков. — Похоже, выбора у меня нет, — как-то совершенно без эмоций ответила Катя. — Я попробую вывести компанию из кризиса и уйду. Но у меня есть условие. — Слушаю, — Павел кивнул, проигнорировав возмущенный взгляд жены и доброй половины совета. — Если вы читали документы и отчёты по Никамоде, то должны знать, что финансами там управлял Николай Антонович Зорькин. Мой лучший друг. Я бы хотела пригласить его на пост финансового директора Зималетто, — упс, прокололась с легендой про жениха, ну и к черту. Надоело врать. Павел кивнул. — Спасибо. — Поздравляю, Катерина Валерьевна, — Александр раздул ноздри. Злится? Малиновский чернее тучи, Милко кривится. Маргарита Рудольфовна пытается воззвать к благоразумию мужа, а Урядов лебезит и перед ней, и перед старшим Ждановым. Один Андрей, кажется, доволен и спокоен. Но, по-прежнему, молчит. — Поздравите, Александр Юрьевич, когда я передам все дела своему преемнику, — холодно и очень тихо ответила Катя. — А пока мне в пору принимать соболезнования. Андрей скрежетнул зубами, но промолчал: Катя видела, как он стиснул зубы. Да уж, веселенькое дельце ей предстоит. — Что ж, спасибо за понимание ситуации. Всё свободны. Катерина Валерьевна, Андрей, задержитесь на пару минут, — Павел Олегович перевёл взгляд с сына на Пушкареву. Оба как-то синхронно кивнули и остались на своих местах. Чем больше народа покидало конференц-зал, тем сильнее Катя напрягалась. Жданов-старший жестом попросил их переместиться к нему поближе. Даже смешно стало: подошли почти одновременно и встали на вытяжку, как на парадном построении. И даже на расстоянии заискрило и натянулось всё. — Слушаю, пап, — подал первым голос Андрей. — Я не знаю, что у вас произошло, но очень попрошу, забыть о том, что случилось и работать вместе. Как бы там ни было, вы двое отлично сработались, и ваш тандем давал неплохие результаты. Ты меня понял, Андрей? — тот пожал плечами и осторожно глянул на Катю. Ни тени его улыбки, ни капли привычной самоуверенности. Взгляд человека безмерно уставшего от всего. — Да я только за, — кратко ответил он. — Только сомневаюсь, что Катя... Екатерина Валерьевна захочет принять мою помощь. — Андрей... Я же просил! — он снова пожал плечами. — Хочу я того или нет, но нам придётся работать вместе, Андрей... Павлович, — Катю хватило на одну фразу, пока не сорвался голос. — Что ж, я рад, — услышав своё имя, Андрей вздрогнул. Втянул воздух сквозь зубы. — Пап, ты иди, а нам нужно обсудить некоторые... моменты с Катей... Екатериной Валерьевной. Этого она боялась больше всего за последние полчаса. Рядом с ним, наедине, она и минуты не выдержит. Взглянуть ему в глаза было выше её сил. — Можешь кривиться сколько угодно, но я рад, что ты согласилась на предложение отца, — помедлив, сказал Андрей, стоило им остаться вдвоём. Вот так, без предупреждения и перехода сразу на «ты». — Что-то я не вижу радости на твоём лице, — поддела Катя, мигом обозлившись. Смотреть на него она все ещё не могла. — Я должен извиниться перед тобой... за всё. Прости меня. Нам ещё работать вместе, хотя ты этого не хочешь, — Андрей проигнорировал шпильку. — Должен тебя поблагодарить за последний совет директоров. Мигом столько груза с себя снял. Если быть точнее, снимали всем советом, мелкой стружкой. Я тебе тогда не соврал, имей в виду. — Не стоит об этом, — устало ответила Катя. Советы директоров становились её персональным кошмаром. И объяснения с Андреем после тоже. — Я думал, что ты придёшь раньше. — Не вышло. Сначала чем-то отравилась, потом инфекцию поймала в больнице. — А сейчас как? — Сносно. Если у тебя всё, то я пойду. — Да. Почти. Нужен человек на место Киры. Она уволилась через неделю после того совета. Сейчас я работаю в её отделе, временно. Но это совершенно не моё. — Уж извините, Андрей Палыч, что заняла ваше кресло. Освобожу через полгода. — А мне не кресло нужно. Давно уже, — Катя осмелилась посмотреть на Андрея. Он стоял, перенеся вес на одну ногу, засунув руки в карманы брюк, голова чуть склонена на бок. Но смотрел он на неё неожиданно тепло, и от этого становилось крайне не по себе. Она даже поежилась. — Я пойду, извини, — Катя нервно сглотнула вставший в горле комок.