Стены

Слышу

Решив по привычке по дороге на работу выкинуть мусор, Чон стоит у лифта, сжимая пакет с отходами. Соседняя дверь, за которой живёт Тэхен, открывается, и он уже собирается поздороваться, но появляется оттуда совсем незнакомое ему лицо. Небольшого роста парень, светлая кожа, черные волосы, острый взгляд, который моментально вгрызается в Чонгука, разглядывающего его. — Живёшь здесь? — кидает тот настороженно, сканирует ещё пару секунд, закрывает дверь, прячет ключи в карман и приближается. — Да, в соседней квартире, — указывая на свою дверь, отзывается Чонгук. Кидает немного растерянный взгляд ему за плечо, словно из запертой двери вот-вот появится ещё кто. Значит, Тэхен живёт там не один, делает пометку в голове. — Вот как, — глядя на указанную дверь, тянет незнакомец, в остром взгляде что-то вздрагивает на пару секунд, — когда-то там собирался поселиться мой брат, — добавляет он невзначай, возвращая взгляд на Чонгука, — Юнги, — представляется заодно. — Чонгук, — отвечает тот, руку никто из них для рукопожатия не протягивает, и мысли почему-то не возникает такой. Чону хочется спросить, как зовут брата Юнги, почему он не поселился в той квартире в итоге? Из-за призрака? Или он и есть тот самый призрак? Пока он думает, Юнги отводит взгляд, и по нему видно, что на дальнейший диалог тот больше не настроен. _ _ _ Намджун снова стоит на пороге его квартиры, виновато глядя в глаза Чонгука, мол, прости, брат, снова сломал кое-что, будь другом, одолжи инструменты. Чон бы порекомендовал ему уже обзавестись своими, но тот кажется милым парнем, неудобно отказывать, поэтому он снова вытягивает тяжёлый ящик и просит быть осторожнее с дрелью. От этого парня всего можно ожидать, в каком-то смысле они с ним уже даже сдружились, и его неуклюжесть для Чона не секрет. Намджун спешно благодарит, обещает, что скоро занесёт всё, и направляется в свою квартиру. Когда тот открывает соседнюю дверь, Чонгук замечает кого-то внутри, но не успевает разглядеть, человек быстро скрывается с глаз. Пожелав напоследок Намджуну удачи, закрывает свою на замок и проходит на кухню. Чимин все реже исчезает, сидит, в основном, у стены или на подоконнике, зачарованно глядя на Незабудки. Чон не отвлекает, разогревает еду, только временами поглядывая на тихого призрака. — Они тебе так нравятся? — поставив тарелку на стол, все же спрашивает он. Чимин переводит на него взгляд и как-то неуверенно пожимает плечами. — Я не помню. — Совсем ничего? — интересуется, пока тот, вроде как, расположен к беседе. — Только какие-то отрывки, ощущения, вроде как, и всё, — он слезает с подоконника и садится у стены, игнорируя стул, стоящий рядом. — Может… — Чонгук замолкает и пытается понять, что там Пак невидимо вырисовывает пальцами на ламинате, — может, ты все ещё жив? — наконец решается, ожидая какой-нибудь реакции. Чимин продолжает водить пальцами по полу, не поднимая головы, и кидает ровное, до жути пугающее уверенностью в своих словах: — Нет. — Но… — пытается как-то оспорить Чонгук, ведь возможно же и такое, почему сразу такое категоричное «нет»? Если он тот самый, который, по слухам, уехал, так и не дождавшись окончания ремонта квартиры, может, по дороге куда в аварию попал, или ещё чего, и лежит теперь где-нибудь в больнице, а душа пребывает тут, позабыв все, что было, и все, чем он был. — Нет, — не давая ему продолжить, повторяет Чимин, — я мертв. Не знаю почему и как это случилось, но в живых меня точно нет, можешь не стараться с продолжением. Стены тихо шушукаются между собой в этот момент и Чимин застывает, пытаясь расслышать их переговоры. Касается виниловых обоев и какой-то непонятный смутный образ всплывает глубоко внутри. У этого образа самые красивые глаза, которые он когда-либо встречал, и самое смешное лицо, которое когда-либо видел. У этого образа самая грустная душа, и она, кажется, где-то совсем рядом. Но где именно, Чимин не разберёт, и узнать её не может. Он переводит взгляд на человека, что глядит на него с каким-то застывшим разочарованием в глазах и задаётся вопросом. Может ли быть, что это он? Может? Чимин размышляет, почему стены ничего ему не рассказывают о нем самом, ведь знают что-то. Почему они просят не вспоминать о себе? Но говорят уйму других вещей. — Чимин? — срывается неуверенное с губ Чона, он уже давно хотел произнести это имя вслух. Если это тот самый парень, то не зря те тихие стуки доносятся время от времени с той стороны стены. Что-то скрытое есть в них, некий знак или сигнал, который Чонгуку не понять. Не просто так эта душа сидит там, прилипая к стене, даже не шевелится порой, совсем как картонная фигурка. — Чимин, — подтверждает Пак. Имя принадлежит ему, почему-то в этом сомнения нет. Его зовут Пак Чимин. — Мне кажется, наш сосед тебя знает, — делится Чон, имея ввиду Тэ, да и Юнги этого тоже, которого видел уже пару раз, выходящим все из той же квартиры. Стены просят его промолчать, и Чимин опустив голову продолжает выводить невидимые мазки на неровной поверхности, обводит щели в ламинате в местах, где замки немного разъехались, словно по линейке чертит и пишет чье-то имя, которое не запоминает. Какие-то невидимые пятна обводит. Соединяет две линии, которые, казалось бы, не разорвать. Притворяется, что не слышал последнего. Не понимает, о ком Чон говорит. ≪ ≫ ⋖ ⋗ ⋘ ⋙ — Я знаю, кто ты! — Я тоже это знаю, Чимин-и, представь себе! Человек я, хватит уже называть меня инопланетянином. — Да нет же, я не о том. Ты мой соулмейт. — Что-то новенькое. И что же это значит, поясни? — Мы родственные души. Поэтому, сколько бы не ссорились, все равно будем вместе. Даже если бы мы оказались на разных уголках земли, все равно встретились рано или поздно. — А если бы один из нас исчез? — Душа искала бы родственную, пока не нашла и не успокоилась, наконец. — Тогда выбора нет. Если в лесу потеряешься, придётся искать тебя до конца жизни и после смерти, если так и не найду. Отсюда итог - один по грибы ты больше не ходишь. ≪ ≫ ⋖ ⋗ ⋘ ⋙ Слышится звонкий заливистый смех, от которого на глаза даже наворачиваются слезы. Это казалось таким забавным тогда. И совсем не забавно сейчас. — Тэхен, пошли поедим, я приготовил ужин, — говорит Юнги, стоящий за спиной. Фартук на нем смотрится по-домашнему мило, раньше Тэхен даже дразнил его этим, Чимин заливался смехом, а сам Мин ворчал, но затем еле заметно улыбался, пока те не видели. — Как думаешь, он когда-нибудь вернётся? — Тэхен никогда его прежде об этом не спрашивал. В это время года ему особенно тяжело, словно прибывает в некой коме, при этом продолжая делать обыденные вещи и не отставать от дел. Юнги не любит врать. Относительно возвращения Чимина он уже не надеется. Это жестоко и неправильно, но и не ждёт больше, каким-то образом поняв со временем, и со скрипом приняв то, что Чимина в живых больше нет. Да, тело так и не нашли, не нашли ничего, если уж на то пошло, но иногда ты просто знаешь что-то, и это тот самый случай. В отличие от Юнги, Тэхен никогда не поверит в его смерть, слишком упрямый, по крайней мере, пока не увидит тело, пока не похоронит его нормально этого не бывать. А может и после. Только убедит всех, что в каком-то смысле ему стало легче. Тэ не глупый и не болен на голову, но отпускать не умеет, не научился, прежде никогда с таким не сталкиваясь. С Чимином Ким сдружился ещё в младших классах, и после они были не разлей вода, дрались часто, правда, но все равно в итоге мирились. Юнги с Тэ познакомился уже намного позже. И отчасти жалел, что не узнал того раньше братца. Может тогда именно он стал бы его соулмейтом. Так думать было нельзя, и Юнги успешно отгонял эти мысли, наблюдал за этими двумя, порой принимал участие в их спорах и пару раз даже помирил их после ссоры. Мин никогда не намеревался разделить их, не помышлял о чем-то таком. Эти двое уже были счастливы, а это главное. Так было. Затем, ни с того, ни сего, Чимин вдруг просто исчез, растворился в воздухе, растаял с выпавшим на днях снегом. Тэхен изменился, изменились даже прежние привычки, улыбка и глаза. Эти глаза, что с ними стало? Глядя в них после очередных безрезультатных поисков, хотелось пустить себе пулю в лоб. Тэхен замыкался и это было видно тем, кто хорошо его знал, пусть он и продолжал делать вид, что все вроде как нормально, не плакался в жилетки, только настырно продолжая искать, задолбав всех вокруг вконец. Слабину пару раз давал только перед Юнги, и то, так получилось лишь потому, что у того были ключи от квартиры, и приходил он невовремя. Ключи у него оказались, ещё когда парень уехал к родителям, оставив связку и попросив присмотреть за квартирой, пока его нет. Так они до сих пор и оставались при нём. Тэ, казалось, и не думал их забирать. Юнги замечал, как сидящий спиной парень иногда вздрагивает, когда он тихо проходит в комнату. Не трудно догадаться, что в такие моменты Тэхен надеялся, что за спиной окажется вернувшийся Чимин, поэтому он и прикрывал глаза, когда Юнги становился совсем рядом, поддерживал иллюзию до самого конца, пока бледная ладонь не опускалась на плечо, а руки не отнимали от стены, чуть погладив по костяшкам. — Нет, — говорит Мин наконец, отметив бесконечную тоску в чужом взгляде. Наверное, не такого ответа он ожидал. Наверное, Тэхен хотел, чтобы Юнги поддержал эту хрупкую надежду ещё немного, сказал что-то, вроде «если верить и ждать, то этот день обязательно придёт». Пусть даже это будет абсолютная ложь.       Юнги снимает фартук, откидывает его в сторону, проходит и садится рядом с ним на кровать, голова Тэ привычно покоится у стены. Протянув руку, он притягивает его к себе, как обиженного ребёнка, и располагает на своём плече. Тэхен не сопротивляется, молчит. Юнги отмечает холод, исходящий от его тела, и это так странно, ведь в квартире на самом деле тепло, а тот все никак не может согреться. Чувствовать его в своих объятиях приятно и больно одновременно, Юнги не умеет успокаивать, утешитель из него так себе. Он может быть рядом, просто рядом, иногда приходить и готовить еду, пусть Тэхен никогда ни о чем подобном его и не просил. Так ему самому спокойнее. Вот так подходить и пытаться его обнять - нечто новенькое. Мин не особо любит лишние сантименты, будто для это слишком уже стар, хотя это вовсе не так. Проявлять нежность, опять же, сложновато, да и опасается малость, что это может быть лишним. Тэхен больше ничего не говорит, Юнги чувствует его медленное размеренное дыхание, кажется даже, что тот вот так вдруг заснул. Проверять неохота, потому сидит и ждёт, пока Тэхен сам не отстранится. Стены, которые видели и слышали многое из того, что они и сами не понимают, молча наблюдают и сейчас. Призрак, что сидит с той стороны стены на полу, рисует венок из Незабудок на чьей-то кудрявой голове. Чонгук, понаблюдав за парнем какое-то время, пристраивается рядом от нечего делать, мимолетно улавливает не совсем приятный запах, исходящий из канализации, изначально вообще греша на мусорку, что нужно выносить почаще. По телефону ему говорят, что постараются с этой проблемой разобраться, что риелтор уже сообщал об этом прежде, и казалось, её устранили, убеждают, что сантехник ещё раз подъедет на днях, глянет что к чему. — Скоро весна, — отрешенно выдыхает он вслух, — потеплеет. Незабудки нужно будет пересадить в горшок побольше. Все-таки не домашнее это растение, обычно их и выращивают-то в саду, — делится тем, то что узнал из интернета, Чон. — Они похожи на мышку, — отзывается Чимин, — волоски у «глазок», напоминают усики мышек, — поясняет он и ловит себя на мысли, будто бы говорил это уже кому-то. — Да? — улыбается Чонгук, — а я и не заметил. Рука сама собой вытягивается и пытается погладить паренька по светлой голове, но не ощущает ничего осязаемого. Пальцы водят по воздуху будто. Чимин смотрит на его попытки с едва заметным любопытством, пожимает плечами и продолжает набросок, непонятный даже ему самому. Стены молчат, не говорят ни слова. Молчат, скрывая тайну внутри, там, где только холод и серость пустоты. Совсем скоро весна, затем лето, и, может, одним тёплым днём, когда никто уже не будет ждать, пальцы коснутся страшной истины. Рано или поздно, все тайное станет явным. _ _ _ _ Юнги нарезает лук, кидая взгляд на занятого работой на ноутбуке Тэ. Очки, которые он одевает в это время, делают его немного старше и очень ему идут. Юнги и раньше это замечал, только не рассматривал так пристально. Дорезав лук, он отправляет его в кастрюлю с кипящим супом и тихо подходит к Киму, вытирая руки об фартук, заглядывает в его ноутбук, пытаясь понять, что там настолько сильно захватило чужое внимание. На экране какие-то линии, похожие на амплитуду схемы, вроде какие-то расчёты, Юнги в этом не разбирается. Кладёт руки на спинку его стула, там, где спина не касается, и склоняется вперед, улавливая запах, исходящий от Тэхена. Аромат еды, витающий в воздухе, отходит на второй план, и ему следовало бы тоже отойти, пока не поздно, но он продолжает стоять совсем близко, осторожно вдыхает, стараясь не испугать и не выдохнуть шумно. Руки сжимаются от желания склониться ещё ниже и провести носом по длинной шее. Не должно быть такого в голове, его брат был всем для этого парня. Да, Юнги не верит, что Чимин жив, но все ещё любит его, как и прежде, и эти его чувства к Тэхёну - предательство, не иначе. Он может быть здесь, стать для Тэхена незаменимым, лучшим другом, может пытаться утешить, но на большее рассчитывать не стоит. По крайней мере, пока останки Чимина не нашли, и Тэ не примет, наконец, того жестокого факта, что его больше нет. Совсем нет. Нигде нет. Ждать чуда бессмысленно. Юнги понимает, это отвратительно, отвратительна сама мысль втайне желать соулмейта Чимина, как тот однажды начал его называть. Это мерзко, но сделать с этим ничего не получается. И разрывать общение с Кимом из-за собственных заскоков он тоже не станет, даже если в этом и видится выход. «Лучше бы тело Чимина нашли — отстранённо думает он снова, прожигая взглядом тёмный кудрявой затылок. Думать так плохо. Очень плохо. Плохо, что он даже не рассматривает больше варианта, что тот может быть жив. Плохо, что он просто знает что «нет», не сомневается совсем, и потому подумывает чаще — «нашли бы хоть что-то, что подтвердило, чтобы отпустило, чтобы его можно было уже спокойно похоронить. Попрощаться по-человечески, как этот светлый человек и заслуживал». А не ждать вечность того, что никогда не случится. Он наконец убирает руки и возвращается к кастрюле, убавляя огонь. «Быть может, если бы Тэ убедился в его смерти, у меня появился бы шанс. Не зыбкий, как мираж, а реальный» — все догоняет назойливая мысль, всё та же, из числа «неправильных», и тут же кидает в спину незримыми камнями совесть — «Плохо! Плохо! Плохо! Ты ужасный человек!» — Поможешь мне накрыть на стол? — оборачиваясь, говорит он Тэ, отвлекая того от работы. Красивые грустные глаза несколько секунд глядят на него недоуменно, загружают полученную информацию в мысли, занятые расчётами и схемой амплитуд. Пальцы тянутся к лицу, снимая очки, откладывают их в сторону, и на уста выползает вымученная, похожая на благодарную, улыбка. За ужин и заботу о нем, таком местами непутевом. _ _ _ Бездна всегда смотрит на тебя, только ты этого не замечаешь. Она может быть той же стеной, потолком или полом. Ей необязательно соответствовать ожиданиям, совпадать с теми-же картинками и описаниями, всплывающими в поисковике. Бездна пуста и удушающе безгранична в своём толковании. Чонгук в последнее время задаётся вопросом, не бездна ли смотрит на него глазами Чимина. Не бездна ли эта квартира в целом. Запах, что исходит из канализации, этим летом в жару становится лишь сильнее. Он едкий и стремный, от него Чонгуку все чаще снятся кошмары. Сантехники только пожимают плечами, не находя причины. Чимин тычет пальцем в «глазки» Незабудок, разросшихся на подоконнике в новом широком горшке. Стук за стеной иногда пропадает на пару дней, затем появляется вновь, и Чонгук, так и не решается постучать в соседнюю дверь, спросить зачем он это делает. Зачем Тэхен продолжает постукивать по ней? Что и кому хочет этим сказать? Юнги иногда заходит, и уходит от соседа ближе к ночи, Чонгук видел его не раз заходящим в лифт. В том, что стучит именно тот парень с бесконечно грустными глазами, сомнений нет. Он все ещё не решается спросить у Кима, и о Чимине в том числе. Ему любопытно, но он уже привык жить с этим тихим призраком под одной крышей, и мысль о том, что тот может в один день исчезнуть, как-то неприятно напрягает. Мысль о том, что кое-кто за стеной все ещё ждёт его возвращения, судя по тому, как заглядывает Чону за спину, встречаясь с ним на площадке, или когда Чонгук закрывает дверь своей квартиры, угнетает. В некоем когнитивном диссонансе в голове то и дело зудят вопросы, куда же исчез Чимин тогда, ещё при жизни? Куда пропало его тело после? Что же случилось с ним? Найдут ли его когда-нибудь? И что тогда? Что тогда делать будет он сам? Намджун, что вечно одалживает у него инструменты, не единожды приглашает к себе выпить. Чонгук замечает закрытую комнату, когда проходит к нему, на что Ким отмахивается, что там обитает его двоюродный брат-затворник. Чон ни разу не видел этого человека выходящим из квартиры, и даже из комнаты, пока они с Намджуном выпивают в гостиной. Если у Чонгука по планировке квартира - бывшая студийка, что ещё до него разделили стенкой, отделяя кухню, то квартиры напротив - полноценные трехкомнатные, с изначально существующими несущими стенами. Объяснить столь странный подход застройщиков трудно. Чонгук на свое логово не жалуется, хотя изначально хотел полностью открытое пространство. Зато эта квартира была ниже в цене, и в итоге не пожалел, что выбрал её, и не жалеет до сих пор. К слову, у соседа через стенку тоже должна быть студийка, наверняка открытая только, не разделенная лишней стеной-перегородкой, как у него. В гости он к Тэхену не заглядывал, повода не была, но вряд ли ошибается. Намджун любит травить байки о своей бурной университетской молодости, так, словно ему сейчас за пятьдесят. Говорит, это лето будет жарче, чем предыдущие, и нужно готовиться к океану пыли и дыму, как уже было однажды, лет девять назад. Чонгук тоже помнит то лето, когда отойди от человека на несколько метров, и того уже видно не было, и пахло тогда постоянно жженным чем-то. Вроде, много лесов сгорело. Духота сводила с ума. Впрочем, даже это лучше, чем тот едкий запашок в его квартире, что казалось с каждым днем только усиливается. Чимин застывает иногда на месте, словно слушает кого-то внимательно, затем садится на пол и рисует пальцами разное, невидимое никому. — Признавайся, в этой квартире есть ещё кто-то, кого я не вижу? — Чимин поднимает на него слегка недоуменный взгляд, и Чонгук объясняет, — просто иногда кажется, как будто ты кого-то слушаешь. — Это стены, — просто бросает тот, поняв о чем толкует парень. — Они что, тоже разговаривают? — ошалело глядя на виниловые обои вокруг, выдаёт Чонгук, и мысленно радуется, что не стал забивать в стенку гвоздь на днях, намереваясь повесить подаренную друзьями картину. Мало ли, если эти стены болтают, они и отомстить за подобное могут. Интересно, держат ли они на него тогда зло за полки, что вешал ранее, просверлив те же стены на кухне. Чимин слегка усмехается с его лица, на что Чонгук только больше тушуется, чувствуя, что ответ ему не понравится. — Они часто со мной говорят и многое знают, — не утаивает тот, — но тебе беспокоиться не о чём. Им не бывает больно, не нужно бояться вешать полки, — вроде как разъясняет и заодно успокаивает Пак, сразу догадавшись, о чем парень подумал, кинув взволнованный взгляд в сторону кухни, — они всего лишь наблюдатели, а если и говорят, только с такими как я. Мёртвыми. Застрявшими здесь по какой-то причине душами. Чонгук немного расслабляется, думает, что картину на днях тогда повесит на стенку, выросшую перегородкой между комнатой и кухней. Она толстая, и если как следует её просверлить, картина никогда с неё не свалится. В один момент Чонгук подумывал даже эту стенку снести все-таки, ладно бы она хоть тонкой была, а тут толщиной в колонну здоровую. Зачем нужно было выравнивать стену таким слоем, если можно было ограничиться тонким гипсокартоном и шпаклевкой, трудно объяснить. Похоже, рабочим раствор девать некуда было. Риелтор, что подыскал ему эту квартиру, рассказал, что ремонт здесь делали несколько разных бригад, и шёл он медленно, были какие-то тёрки с мастерами в процессе. Стенку эту оставили, ибо кому надо потом сам снесёт, других проблем хватало. Все, как всегда. В таких делах, одно починишь - второе вылезает. Потому и выражение такое пошло, что ремонт на самом деле никогда не заканчивается. У него, вон, и сейчас: то смеситель полетит, то скрипит немного ламинат у порога, то запах этот покоя не даёт. В трубе какая-то проблема, вроде как. И, вроде, источник проблемы нашли наконец, а разобраться с ней все равно не могут. Завтра обещают жарень, послезавтра тоже, и если запах не добьет его прежде, чем он от него избавится, то можно заказывать себе медаль с подписью «остался в живых». Чимину в этом смысле хорошо, у него никаких проблем. Впрочем, правильно ли говорить так? Тот ничего не чувствует, вроде холода или жары. Перепады температур в общем. Хотя иногда вдруг вздрагивает, бывает, словно ледяной водой окатило, объясняет что, это некий «остаточный импульс», как подергивание мышц у покойника во время вскрытия. Примеры у него, конечно, «чёткие». Спится все хуже. Невыносимо душно, слышно, как жужжит над ухом комар, залетевший из открытых окон. Как тихонько постукивает неугомонный сосед с той стороны, и Чимин вдруг неожиданно шепчет: — Душно, мне душно, — повторяет, и словно сам себе не верит. Не должен он испытывать это удушающее ощущение. Кажется, что на бледном лбу даже выступает испарина, он прислоняется головой к стене и она кажется тоже какой-то сырой, словно под виниловыми обоями собралась вода. — Как такое может быть? — не в состоянии больше лежать и умирать от жары, Чон поднимается и собирается освежиться под холодной водой в душе. Слова Чимина странно не стыкуются с его уверенностью в том, что нет у призраков чувства дискомфорта, ощущения холода, тепла и прочего. Может, это он его состояние тогда сейчас описывал? — Стены странные, — говорит Чимин, прежде чем по входной двери начинают громко тарабанить. Чонгук кидает взгляд на часы — полвторого ночи. Кого могло принести так поздно? За дверью происходит что-то из ряда вон выходящее, соседи почему-то повыходили из квартир, переговариваются, а кто-то совсем сонный пытается разобраться, что к чему. Тэхен тоже вышел из своей, стоит, прижимаясь к косяку, кивает ему в приветствии. Руки сложены на груди, взгляд настороженный, видимо Юнги, как и прежде, ушёл ещё вечером. Дверь напротив нараспашку и внутри бегает Намджун, что-то выкрикивая в трубку. — У него брат двоюродный повесился, — шепчет ему соседка с угловой квартиры. В этот момент на этаже появляются медбратья с носилками, их всех просят вернуться в свои квартиры, не мешать. Чонгук кидает взгляд на Тэ, что застыл и не шевелился, вплоть до того, пока из квартиры не выносят прикрытое простыней тело. В голову приходит дурная мысль подойти к Киму и закрыть ему глаза ладонью. Попросить не смотреть. Он чувствует, что Чимин тоже где-то рядом, стоит за спиной. Из-под накрахмаленной ткани виднеются светлые волосы, совсем как у Пака. Один из медбратьев прикрывает их поплотнее, но Тэхен успевает заметить, зацепиться за цвет, и руки его падают по швам, а губы начинают дрожать, да так сильно, что даже Чонгуку, стоящему неподалеку, становится страшно. Морозец по коже дёргает волоски и шепчет что-то слишком тихо. — Ч-чимин? — заикаясь, с ужасом в больших глазах, шепчет парень и двигается за удаляющимися к лифту носилками. Чонгук сам не знает, чем руководствуется, когда ловит того за предплечье, тянет к себе, не давая стянуть жёсткую ткань. Он держит его крепко, но Тэхен и не замечает этого, пригвоздив взгляд к телу, исчезающему в лифте. «Светлые волосы, совсем как у Чимин-и»— бьётся об стенки мозга отчаянная паническая мысль. Смотри, он опять исчезает — догоняет шепоток. — Это не Чимин. Тэхен, успокойся, — осторожно говорит Чонгук, пытаясь образумить парня. Некоторые соседи смотрят на них с непониманием, некоторые просто уходят в свои квартиры, толком и не поняв, зачем выходили. Чонгук ещё немного встряхивает Тэ, и убедившись, что никого на площадке не осталось, а Намджун слишком занят своим горем, Чон мысленно обещает себе зайти и поддержать того чуть позже, тянет Тэ в свою квартиру. Тому бы сейчас выпить успокоительное, парень дрожит, словно выбрался из ледяной воды, ничего перед собой не замечает, потерявшись где-то в сложных неправильных выводах. Знай Чонгук номер Юнги, он бы сейчас ему позвонил. Кажется, что Мин смог бы Тэ успокоить. Чимин, стоящий у сбитого угла, смотрит на них с едва уловимой тревогой, обводит взглядом лицо соседа, необычные кудряшки на голове и хмурится, медленно отходя назад. — Тэхен, это двоюродный брат Намджуна, слышишь? Это не Чимин, — все пытается дозваться до того Чонгук, и когда, казалось бы, помогло, взгляд парня уже становится более осмысленным, Ким моргает и обводит взглядом помещение, глаза его вылавливают что-то ещё за плечом Чона. Он белеет прямо на глазах, открывает рот в намерении что-то произнести и теряет сознание, не на шутку перепугав поддерживающего его за плечи Чонгука. Еле успев подхватить обмякшее тело, уже и сам подрагивая, заразившись чужими эмоциями, Чон не находит взглядом Чимина, видимо, тот снова исчез. Пару секунд думает, как лучше сделать, наверно, стоит отнести парня в его квартиру, здесь ему явно находиться неприятно. На том и порешив, приподнимает того на руки, ожидая, что парень будет весить больше, и переносит в соседнюю квартиру, так и оставшуюся открытой. Как Чон и думал, перегородок в этой жилплощади нет. Приятная, вроде как, небольшая квартира, отделанная в пастельных тонах, не нагруженная лишними элементами. Фотографии на полке у компьютерного стола привлекают взгляд, когда он включает основной свет. На одной из них Тэхен с родителями, похоже, на другой с какой то девушкой, затем с Юнги и… Чимином. Которого нетрудно узнать, пусть тот, что остался в квартире, и выглядит местами иначе. На фото он ярко улыбающийся, строящий рожицы вместе с Тэ, пытающийся улыбаться так же квадратно, как и его друг, дразнящийся. Весёлый. Живой. Они кажутся такими счастливыми на этих фотографиях, что Чон бы даже по-доброму позавидовал. Если бы не знал, что таких вот радостных лиц уже нет. Чимин мертв, Тэхен подавлен, и в данный конкретный момент он лишь блеклая тень по сравнению с тем искрящимся счастьем парнем в застывшем кадре. Отвлекшись чтобы налить воды в стакан, возвращается к Тэ, цвет лица которого потихоньку возвращается к нормальному оттенку. Парень немного болезненно щурится, но не просыпается. Его телефон находится на столике рядом, и к счастью, блокировки на нем нет. Чонгук ни за что не стал бы его трогать, если бы не вынудили обстоятельства. В последних набранных - Юнги. Звонить ему среди ночи - свинство, вообще-то, он пару минут думает над этим, разглядывает лицо спящего, и в итоге скидывает только сообщение, передумав звонить. Чон не знает, какие между этими двумя отношения, есть лишь какие-то свои догадки, особо нечем не подкрепленные, но в голову первым делом приходит сообщить именно ему. ⍌ Привет. Это Чонгук, сосед. Тэхен упал в обморок, я сейчас у него, похоже он потихоньку приходит в себя. Было бы хорошо, если ты смог подъехать потом, похоже он сильно испугался, у нас на этаже парень повесился ⍌ Мин, похоже, тоже не спал в это время, потому как телефон в его руках оживает почти сразу после отправки сообщения. — Чонгук, как он? Что случилось? — хрипло и взволновано спрашивает тот, и кажется, что одевается впопыхах. — Парень повесился, в квартире напротив моей, — повторяет теперь вслух, что писал в сообщении — когда выносили тело, покрывало немного съехало и показались светлые волосы, — он решает не говорить, что они почти такие же, как у Чимина, и именно это и напугало Тэ. В конце концов, Чонгук даже не должен был знать, как Чимин выглядит, — и он испугался, принял того парня за кого-то другого, пытался даже догнать, ткань стянуть, я его еле остановил. А потом он упал в обморок, — то, что последнее произошло уже у него, Чон опускает. — Я сейчас подъеду, до этого побудь с ним, пожалуйста. Я понимаю, ты чужой человек… — Я никуда не уйду до твоего приезда, — убеждает Чон, избавляя того от надобности продолжать. — Хорошо, спасибо, — кидает Мин и завершает вызов. Взгляд снова падает на фотографии. На светлую энергетику этих застывших в кадре воспоминаний. Чимин такой живой на них, такой красивый. Хотел бы Чонгук знать его таким. Живым. Хотел бы встретить иначе. _ _ _ Юнги приезжает довольно быстро. Из-за жары уснуть не получалось все равно, а тут вдруг сообщение. Тэхен никогда не звонил и не слал ему сообщений среди ночи... хотя, нет. Было такое пару раз в первую неделю пропажи Чимина, когда Ким не смотрел на время и постоянно находился в подвешенном состоянии, снова и снова набирая номера, спрашивая не видел ли кто Пака, не слышно ли чего. Поняв, что сообщение от Чонгука, парнишки, который выкупил ту самую квартиру, в которой когда-то мечтал заселиться его брат, Юнги взволновано перечитал сообщение ещё раз и сразу перезвонил. Справиться с необъяснимо острой тревогой, накрывший его, получалось с натяжкой, в голове постоянно крутились мысли, как, должно быть, Тэхен испугался. До чего сильным был шок, что даже потерял сознание. До чего он не хочет признавать, что Чимин-и больше нет. Дверь в квартиру Тэ была не заперта, и пусть он сам попросил Чонгука побыть с ним до его приезда, видеть чужого человека, сидящего на кровати рядом со спящим парнем, было неприятно. Последний раз он видел нечто подобное, когда братец был рядом, и тогда это вызывало совсем другие ощущения. Порой он даже бесшумно подходил к заснувшим днём ребятам и накрывал их пледом, мысленно делая себе пометку отругать их за то, что снова оставили дверь незапертой. Тогда и мысли не было помышлять о чем-то прежде несвойственном в перспективе всё же возможного. Они были так счастливы, что он тоже этим счастьем заражался. Тогда все было правильно, но сейчас что-то тянуло внутри беспричинной ревностью и это, опять же, было омерзительно. Привычно успокоившись и взяв эмоции под контроль, он разулся и прошёл к кровати. Чонгук тут же поднялся навстречу, объяснил ещё раз всю ситуацию, но, как показалось Юнги, все-таки что-то утаил. Кинув взгляд на спящего, затем на фотографии, стоящие на полке, Чон покинул квартиру, более не видя причины здесь задерживаться. Юнги сел на нагретое им место, дотронулся до холодного лба, убрал тёмные пряди с глаз в сторону, открывая вид на густые тёмные брови. Тэхен немного поморщился во сне, но не проснулся, а Юнги выключил основной свет, оставляя только ночник, и наплевав на границы, лёг рядом с ним, оставляя между их телами небольшое расстояние. Это было неправильно, его слишком частое присутствие здесь было неправильно, его мысли, чувства, вся эта обострившаяся канитель в голове - все это чудовищно неправильно. Почему отгородиться от этого становилось только труднее? Раньше же так легко получалось. Даже позабылось, было. Тэхен как-то болезненно выдохнул, длинные ресницы задрожали сильнее и в следующее мгновенье он резко открыл глаза. Встрепенувшись, Юнги сел на месте. — Как ты себя чувствуешь? Тэхен смотрел на него с какой-то подкрадывающейся паникой, словно что-то страшное возвращалось, придавливая воспоминаниями. Затем перевёл взгляд на стену и сел, прислоняясь к ней макушкой. — Там был Чимин, — шепнул он, словно делился секретом, и, кажется, даже не считал нужным поинтересоваться, что Юнги среди ночи делает в его кровати. — Нет, Тэ, это брат Намджуна. Он… — начал тот. — Нет, я не о нем. Там, в квартире Чонгука, у стены стоял Чимин. Он был там, был там все это время, — неожиданно начинает задыхаться Тэхен, будто паническая атака резко проткнула стрелой в пару дюймах от сердца, руки ложатся на грудь, собирая комками футболку в том месте, но стрела не вытаскивается. Ничего не получается. Она застряла слишком глубоко. Юнги тянет его к себе, просит успокоиться, вкрадчиво и осторожно пытаясь донести: — В той квартире живёт только Чонгук, Тэ. Чимин-и там нет, понимаешь? Уже очень давно, — он отстраняет его от себя и охватывает ладонями подрагивающее лицо, заставляет смотреть себе в глаза, пока парень продолжает судорожно дышать и что-то бормотать под нос, — Тэхен, — жёстче говорит Юнги. Боже, он должен произнести это, даже если Тэхен его возненавидит, — Чимин-и больше нет, — тот мотает головой, не соглашаясь, смотрит на него как на ненормального, пытается отстранить руки, но Юнги не отпускает. — Не говори так, он вернётся, — грустные, такие грустные напуганные глаза наполняются злыми слезами, — зачем ты говоришь такие жестокие вещи? — возражает грозно, с проскочившим в голосе рыком. — Потому что только это остаётся. Это больно принять, и страшно, мне тоже, очень, он ведь был моим младшим братом, и я любил его, всегда буду любить. Но подумай же хорошенько, наконец! Это же наш Чимин-и, будь он даже полностью переломан, нашёл бы способ сообщить о себе, не томил так долго без вестей. Сделал бы невозможное, не стал мучить ожиданиями. В случае потери памяти кто-нибудь за эти годы сообщил бы, мы живём в век информации, а о его пропаже писали, кажется, везде. Остаётся только одно, только одна причина, по которой он до сих пор не объявился, никак не дал о себе знать, и нет не единой зацепки, где он может быть. Чимин-и больше нет в этом мире, ты ведь тоже чувствуешь это, хоть и продолжаешь упираться! А как это случилось, и почему, мы вряд ли уже когда-нибудь узнаем, — на ладони, удерживающие лицо Тэ одна за другой капают тяжелые слезы, ладони вымокают, грустные глаза смотрят на него этим умоляющим взглядом — «прошу, не говори этого», «пожалуйста прекрати», «этого не может быть» Он вернется… — Его т-тело, — срывается с дрожащих губ, — его нет, ничего же не нашли! Это ты как объяснишь? З-значит… Значит, надежда ещё есть, — с глаз ручьями сбегают слезы, и нет уже на самом деле веры в них, одно упрямство и слабая надежда, которую все сложнее поддерживать. Упрямство и безграничная преданность. Душа не успокаивается, в сердце ощущается пара трещин. Духота и холод не оставляют, настигая одновременно. Бледные пальцы растирают жидкую соль по покрасневшим щекам, Юнги больно не меньше, и Тэ представить не может, сколь многое он скрывает внутри. Сколько прилагает усилий, чтобы не рассыпается на кусочки от того же самобичевания за «неправильные» мысли. За ужасные выводы. — Поплачь, — просит Мин, хотя Тэ и так рыдает у него на руках, впервые так сильно и несдержанно, не пытаясь скрыть своего горя, отвернуться, уйти куда-нибудь подальше, как раньше, — Плачь, Тэ, плачь столько, сколько сможешь, а с завтрашнего дня начни сначала, и рыдай отныне только от радости. Разве Чимин-и не счастья хотел для своего соулмейта? Не твою улыбку любил больше всех? Тэхен заливается только хлеще, хватается за его футболку на спине и всхлипывает уже в голос, устроившись головой на чужом плече. Они сидят в абсолютно неудобной позе, но это все пустяки. Нижняя губа Юнги тоже дрожит и он прикусывает её, осторожно поглаживая Тэ, словно ребёнка. Также, когда-то давно, когда они с Чимин-и ещё были детьми, он поглаживал его, маленького, щекастого ещё тогда, после того, как его сильно отругали родители. Мин редко проявлял себя с такой стороны, но когда всё же прижимал к себе мальчонку, чувствовал, как тому это было нужно. Не слова утешения, не наставления быть сильным, а именно сами объятия. Завтра или послезавтра они обязательно зайдут к Чонгуку, чтобы Тэ убедился, что никого там нет, кроме самого Чона. Мин знает, Тэ снова будет больно, и так будет ещё не раз, но в следующий раз он сдержит слезы. Он понимает, в глубине души Тэхен всегда будет ждать того, кто никогда не вернётся, и когда-нибудь эти родственные души встретятся вновь, но это будет уже совсем другая параллель. А в этой останутся фотографии, воспоминания, и стены, что видели многое. Многое из того, что забудут даже сами люди, стены не забудут никогда. Пока и их однажды не снесут.