Песня для Балабола

- Что ж, - бледная рука скользнула по струнам, издавшим весьма посредственный звук, - Дорогой, Ричард-балабол-Тозиер, эта песня специально для тебя. Эдди поёрзал на кровати, принимая наиболее удобное положение, и снова ударил по струнам. Вырвался ещё более неприятный звук, чем до этого, что даже сам Каспбрак скривил лицо в недовольной гримасе. Он никогда не стремился стать музыкантом, покорять столицы и иметь тысячи малолетних поклонниц по всему миру. Но, к его превеликому несчастью, к этому стремился его лучший друг - Ричи Тозиер. Черноволосый парень грезил несбыточной мечтой - стать настоящей рок-звездой, но Эдди, как и остальные их друзья, понимал, что единственный, кем сможет стать балабол, - это цирковой клоун. Ему даже учиться не придётся. Он уже готов хоть сейчас отправляться в тур на гастроли. Но почему-то упорно продолжал бренчать на своей гитаре, что говорится, видавшей виды. Ради справедливости стоит отметить, что бренчал он весьма неплохо, настолько, что этого хватало для привлечения внимания местных девчонок и завистливых взглядов их дружков. Это не могло не раздражать Каспбрака. Не только из-за его упёртого нежелания принимать тот факт, что Тозиер не настолько плох, как о нём все привыкли думать, и действительно здорово играет вопреки предсказаниям друзей. Скорее дело было в том, что парень не собирался делить своего лучшего друга со смазливыми девчонками, собиравшимися летними вечерами у дома оного и очарованно слушающими, как тот поёт сентиментальные песенки о любви. Наверняка, они ещё и представляли, что парень с мусорной помойкой вместо рта поёт именно про них. А делать это, по сугубо личному мнению Эдди, мог только он сам. Кстати, об этом. - Ты в курсе, что твои гавайские рубашки просто ужасны? Хотел, чтобы ты знал, - Каспбрак хихикнул и поправил каштановые волосы. Прошло уже полгода с тех пор, как Ричи подарил Эдварду на шестнадцатилетие укулеле, сказав, что они обязаны создать самую крутую группу в Америке, и возражения не принимаются, иначе они больше не друзья. Эдди так и не понял на что ему эта недо-гитара, но всё равно честно попытался научиться играть на ней. Хоть это и закончилось феерическим фиаско, пару аккордов он всё же смог освоить, и порой, когда его мать с синдромом гиперопеки выходила куда-то из дома, пытался сочинить хоть что-то, надеясь впечатлить своим творением лучшего друга. Но, как вы понимаете, ничего у парня не получалось. Может в этом было виновато всякое отсутствие музыкального слуха, а может то, что все песни ненароком превращались из песен “для Ричи” в песни “про Ричи”. - Но на самом деле они не вызывают больше неприязни, - Эдди измождённо откинулся на кровать и провёл ладонью по струнам, отчего укулеле издало звук, словно кто-то прокашлялся, - Как минимум не такую, как твои большие бездонные глаза… Эдди отложил гавайскую гитару в сторону и подобрал ноги. - Мда, что-то снова не клеится. Каспбрак не был уверен, что именно он хочет от себя услышать. Но у него в любом случае это не получалось. Парень не был задирой, нет. Но оскорбления как-то сами вылетали из его рта вместо тех слов, которые он действительно хотел бы сказать. С первого этажа донеслась трель дверного звонка. Эдди вздрогнул, подскочил с кровати и метнулся вниз. Он не ожидал, что мама вернётся так скоро, и не успел убраться на кухне, слишком увлекшись сочинительством. Каспбрак отчаянно оглядел сначала гору немытых тарелок и кружек, а затем дверь, в которую всё также настойчиво звонили. Он обречённо вздохнул, видимо желая надышаться воздухом, пропахшим таблетками, как в аптеке, перед смертью, и открыл дверь, но к его глубочайшему изумлению за ней стояла не миссис Каспбрак, а Стэн, Стэн Урис. Да уж, трухнул парень порядком. - Если ты поздоровался со мной при помощи телепатии, то зря. Я всё равно тебя не услышал. Так что было бы неплохо, если бы ты перестал так сосредоточенно таращиться на меня и просто сказал “привет”, - Урис добродушно, но с некоторой ноткой сарказма прервал затянувшуюся паузу, во время которой Эдди судорожно благодарил всех Богов мира за то, что это всего лишь Стэн. Кстати, с чего бы ему тут быть? - Ты не представляешь, как я рад тебя видеть, - выдохнув, признался Каспбрак, - Проходи. - В самом деле? Тогда я поспешу забрать свои тетради и ретироваться, пока ты не втянул меня в какую-нибудь сомнительную авантюру. Это, конечно, не твоя прерогатива, да и мистера Шутника я здесь не наблюдаю, но чую, что ничем хорошим для меня это не закончится. - Можешь быть спокоен, я просто счастлив, что это ты, а не моя мать. Я совершенно точно не собираюсь делать ничего безрассудного и просить твоей помощи в этом, - передразнил Уриса Эдди и показал ему язык. - В любой другой ситуации я бы точно усомнился в достоверности этих слов, но сейчас могу лишь с уверенностью сказать, что Ричи оказывает на тебя дурное влияние, впрочем как и на всех нас, - парень прищурил глаза в брезгливом взгляде, поднимаясь на второй этаж. - Какое ещё влияние? - хлопнул глазами Эдди, открывая дверь в свою комнату. - Хотя бы то, что мы с ним до сих пор дружим. Каспбрак усмехнулся и полез искать тетради Стена по шкафчикам стола. Парень опять проболел целых две недели, но Урис любезно предложил свои конспекты, чтобы друг смог нагнать пропущенный материал за выходные. Взять, он, конечно, взял, да вот только куда он их положил? Вот это вопрос. - Э-э, посиди тут где-нибудь, сейчас я найду их. Урис кивнул и аккуратно сел на кровать, заметив укулеле возле стены. Он с минуту внимательно всматривался в него, а затем вспомнил. - Я думал, ты его выкинул в тот же вечер. Неужели играешь? - парень взял гавайскую гитару в руки и сымитировал игру на электрогитаре. - Как тебе сказать, - Эдди обернулся к кровати и скривил лицо, - Я бы с радостью выкинул это барахло, если бы его не подарил Ричи. А так жалко как-то. Он вроде от всей души. Действительно надеется, что мы станем крутым рок-дуэтом. - Ну и закинул в бы в дальний угол тогда. Ты же не музыкант. Или я чего-то не знаю? Урис зевнул, но успел вспомнить о приличии прежде, чем раскинулся на кровати. Он неловко качнулся и облокотился на её изножье. Его не то, чтобы очень интересовала судьба музыкального инструмента, но комната Эдди была всегда настолько чистой и одинаковой (она буквально не изменилась с того дня, когда Стэн впервые в неё зашёл в начальной школе), что взгляду больше и не за что было уцепиться в этой обыденной обстановке. - Ну, я пытаюсь играть. Просто у меня плохо получается, - Каспбрак победно встал с корточек, держа в руках стопку разноцветных тетрадей. - Правда? Ни разу не слышал, чтобы ты пел или играл. Может сыграешь мне что-нибудь? - Эм, не думаю, что у меня получится. Я не дописал ни одной песни. Это не моё. - Так ты и песни пишешь? Дай посмотреть! Вдруг я дружу с новым Фредди Меркури или Полом Маккартни? Тогда, когда ты станешь знаменитым, я смогу всем говорить, что был твоим другом в юности, и продавать твои вещи за бешенные деньги! - Стэн заметно оживился и, очевидно, уже представил, как разбогатеет на ручках и ластиках Эдди, которые забыл ему вернуть. - Не знал, что тебе нравится Фредди Меркури, - Каспбрак толкнул друга в плечо, и они оба упали на кровать, рассмеявшись. - А если серьёзно, то покажешь? - наконец вытер слёзы Стэнли и повернул голову к Эдди. Тот немного подумал и всё таки согласился. Астматик кое-как поднялся и достал несколько листочков в клеточку из-под кровати, где располагался его тайник. Там же хранилось укулеле, общие фотографии и разные мелочи, о которых не только маме, но порой и другим неудачникам знать было вовсе не обязательно. Будь на месте Стэна Беверли или, упаси Боже, Ричи, то он в жизни бы не раскрыл местоположение этой коробки, но Урису, а точнее его добропорядочности, Эдди мог доверять как самому себе. Каспбрак задумался, перебирая листочки, но в итоге выбрал более менее законченный вариант и протянул другу. Урис методично прошёлся по тексту, а затем удивленно вскинул брови и перевёл взгляд на Эдса. - Ты что, влюбился в балабола? - на этих словах сердце Каспбрака пропустил удар. И ещё один. А затем оно и вовсе остановилось. Астматик стоял, словно колом к земле прибитый, и, кажется, даже не дышал. Но Урис выглядел на удивление спокойным и вменяемым. - С чего ты взял? - самое глупое, что мог в тот момент сказать Эдди, ведь на его красном, как варёный рак, лице, итак крупными буквами, словно мелом по забору, было написано “Я ВЛЮБЛЁН В РИЧАРДА-БОЖЕ-КОГДА-ТЫ-УЖЕ-ЗАКРОЕШЬ-РОТ-ТОЗИЕРА”. - Чувак, ты написал про него песню. Я полагаю, это веская причина так думать. - Бо-оже, - Каспбрак снова рухнул на кровать и зарылся лицом в подушки, - Неужели это настолько очевидно? - Ну и зачем он дал это прочесть Стену? - Ну, не настолько, как, если бы ты написал “Я люблю Ричи” прямым текстом, но в целом да. Хотя поток оскорблений всё-таки вводит в заблуждения, - Стен выглядел максимально расслабленно, будто бы не узнал самый страшный секрет друга минуту назад. Он взял свои тетради и осмотрел их на предмет того, не был ли какой-то из конспектов безвозвратно утерян. - Я ведь даже не собирался писать про этого идиота. Оно само вышло, - как гром среди ясного неба в голове Эдди проскочила мысль, -Стэн! А в жизни это тоже заметно? - Что? - отвлёкся парень, занятый пересчетом тетрадок. - Я имею ввиду, в жизни я тоже говорю подобную ерунду и все всё понимают, но не хотят говорить мне? Это ужасно… - Не драматизируй. Ты так часто устраиваешь с Ричем словесные перепалки, будто у вас игра “придумай как можно более изощренное обзывательство и используй его вместо аргумента в споре”, что даже, если бы ты ляпнул что-то вроде этого, - Урис ткнул пальцем в листок, - то никто бы этого просто не заметил, поскольку чаще всего во время ваших стычек мы стараемся отключить мозг и не думать о том, что вы наши друзья. Эдди на секунду завис, переваривая то, что только что услышал. - Господи, я же просто шучу, - встряхнул его Стен, прежде чем парень понял, что его только что оскорбили, - Успокойся и сделай лицо попроще. Никто ничего не знает. Может, эта песня только для меня очевидна, а кто другой и не догадается о ком ты там настрочил. Я-то как-никак знаю тебя с начальной школы. И, к несчастью, Балабола тоже. - Прости, - послышался тяжёлый выдох, - Я не думал, что мои второсортные стишки сдадут меня с потрохами…Повезло, что я ещё не показывал их Ричи. - Эх, - театрально вскинул руку Урис, - вот оно - слепое чувство любви! Никакого здравого смысла, никакого расчёта и разу-, Эй! Чем я-то заслужил подушку в лицо? Это я в тебя должен кидать её! Ты действительно собирался показать эти стихи Тозиеру? Я даже не знаю что бы он сделал, прочтя их, обиделся бы на тебя сразу или сначала вручил тебе приз за самое отстойное признание в любви. - Неужели всё настолько плохо? - Эдди к тому моменту уже покраснел до самых кончиков ушей и хотел было провалиться, но провалиться было решительно некуда. - Ладно, давай...Давай я просто помогу тебе это подправить? - Подправить? - Окей, я помогу тебе полностью переписать этот ужас, чтобы балабола не хватил инфаркт при прослушивании. Идёт? - Кажется ещё полчаса назада Стен говорил, что не собирается участвовать ни в каких мероприятиях сомнительного характера, куда согласно шестому чувству Эдди обязательно должен был его затащить. - Боже, ты лучший! - Каспбрак ликующе кинулся на шею друга и повис на нём, как должник в петле. Он действительно хотел написать для Рича самую лучшую песню, какую только мог. - Поэтому я говорю вам, ходите в церковь. Если бы ты ходил, то знал бы, что я вовсе не Бог. *** - Эм, это не то, чтобы признание, но… - начал тихо напевать астматик. - Никто так не начинает признания! - Стен закатил глаза и посмотрел на Каспрака с выражением лица “это же очевидно”. - Это просто песня! Я не собираюсь ему ни в чём признаваться, - живо запротестовал парень. Он ведь просто хотел впечатлить Тозиера, хотел быть с ним на одном уровне, доказать, что достоин звания “лучшего друга”. Да? - В самом деле? - Урис скептически выгнул одну бровь, - А теперь посмотри на тексты своих песен ещё раз и попробуй повторить это снова, наглый обманщик. - Агрх, ну и что ты предлагаешь, умник? - Скрестил руки на груди Эдди, бросая вызов своему помощнику. - Давай убьём Ричи. - Что? - Что? Если он умрёт, то нам не придётся писать эту песню. Нет Ричи - нет проблем, - в этом было здравое зерно. Эдди просидел в полной тишине несколько минут, лишь изредка дёргая струны гавайской гитары, лежащей перед ним. Стен даже успел заскучать, и начал вырисовывать на полях тетрадки с текстом разные улыбающиеся мордашки. - Давай пока лучше пропустим эту строчку, - Каспбрак снова взял в руки укулеле и зажал струны, - Знаешь, если б я был влюблён сейчас, Знаешь, если б моё сердце замирало каждый раз, Знаешь, если бы мне рядом не хватало кого-то И если б в голове застряла очередная нота… - тут Эдди запнулся и сам не заметил, как прикрыл рот рукой, - Кхм, давай-ка начнём сначала? Что-то мне не нравится этот мотив... Стен ухмыльнулся, но беспрекословно зачеркнул строчки, пропетые другом. Он сидел рядом и записывал всё, что приходило на ум Каспбрака, стараясь по кусочкам собрать что-то стоящее. Ему было забавно наблюдать за то и дело краснеющим Эдди, который от смущения не мог и пары слов связать. В то же время Урис победно ликовал, ведь, пусть Эдди ничего и не сказал, но по песне было видно, что он согласился на такой трудный шаг как признание. Это определённо добавило шатену несколько статов уважения от Стена. - Твои гавайские рубашки ужасны, - снова засопел астматик, на что Урис недовольно скривил лицо и ударил парня пяткой по колену, жирно намекая, что он снова оскорбляет свой объект симпатий. Эдди нахмурил брови и попытался исправить ситуацию, - Но я обожаю, что ты их носишь. - Тебе обязательно постоянно оскорблять Тозиера? Или ты думаешь, что если хотя бы пару минут не будешь называть его рот помойкой, то он усомнится в чистоте твоих чувств? Стен в очередной раз закатил глаза, стараясь продемонстрировать своё умственное превосходство над этим безнадёжно влюблённым астматиком, которого впрочем было несколько жаль. Не каждый день видишь, как человек, абсолютно ужасный во всех проявлениях искусства, пытается создать что-то возвышенное, дабы кто-то, очевидно не заслуживающий такого замечательного парня, увидел это и безо всяких слов понял, что именно хотел донести этим ужасным вокалом и сбивающейся мелодией исполнитель. Урис даже мысленно упрекнул себя в том, что на сегодня уже превысил лимит колкостей, и ему стоило бы поддержать друга вместо издевок, которым он явно понахватался у Рича. Все-таки он ужасно на них влияет. Как жаль, что Стену это нравится. Но он, конечно, никому об этом не расскажет. - Прости, это было несколько резко. Давай продолжим. Просто постарайся побольше говорить о хороших качествах Рича, эм, если такие, конечно, имеются. Но Эдди уже успел раскиснуть и, стараясь не показать своего разочарования в самом себе (будто ему мало того, что в нем на данный момент уже были разочарованы абсолютно все их многочисленные родственники), отвернулся к окну. Не то, чтобы он был на грани слез, вовсе нет, просто что-то в глаз попало. Для Стена было крайне необычно наблюдать такого Эдди. Конечно, он видел и раньше, как Эдди хныкал от того, что из-за Ричи упал с велика и свез колено, или в приступе астмы беззвучно рыдал от того, что хулиганы использовали его сумку с таблетками вместо футбольного мяча, но всё это было давно, в прошлом, а это чувство он видел на лице Каспбрака впервые. Урис даже на секунду испугался, что бедный астматик так мучается каждый раз, когда пытается что-то написать, и тут же мысленно ударил себя за ужасное поведение. На самом деле Эдди не был плаксой и сам себе не поверил, когда внезапно из его глаз потекла вода. Для него не новость, что музыкант из него просто ужасный, и вряд ли он даже через тысячу лет напишет хотя бы одну стоящую строчку. Это действительно приводило его в отчаяние и ужасную ненависть к самому себе каждый раз, когда он перечитывал свои стишки или перебирал струны и чувствовал, что ни на что не годится. Но он никогда не плакал из-за этого. Мог кричать, кидаться вещами, бить стены, но не плакать. Вероятно, катализатором слёз послужило то, что его никчемность узрел и кто-то посторонний. Его будто прилюдно раздели, показали до этого слепым людям всю его жалкость как человека, не умеющего в этой жизни ровным счётом ничего, бесперспективного, не амбициозного, самого заурядного. Каспбрак - всё-таки очень эмоциональный мальчик, и не на шутку расстроился, решив, что из-за своего ужасного пения и фальшивой игры упал в глазах друга метров на пять, а то и ниже. - Прости, это была плохая идея. Просто ужасная. Я никогда не напишу ничего стоящего. Пойдем, я провожу тебя, уже ведь поздно, наверное, тебя ждут дома, извини, что задержал, - парень начал мельтешить и проглатывать окончания слов, стараясь не сбиться и не выдать дрожь в горле. Он вовсе не хотел сейчас расплакаться перед другом окончательно, не хотел, чтобы Стен жалел его и спрашивал, чем он может помочь. Потому что ничем. Ведь все мы плачем. И не только потому, что что-то случилось. Мы плачем, потому что устали, потому что надеялись на лучший результат, потому что разочаровались в себе или других людях. И нам совсем не нужна помощь. Мы просто не хотим показывать свои слабости, давать людям знать о потаенных страхах. Нам всего лишь нужно время, чтобы собраться и продолжить, как ни в чём не бывало. Без свидетелей. Так считал Эдди. Стен же был иного мнения. Ему казалось, что слезы - это не про слабость. В его голове не смела даже промелькнуть мысль о том, что Эдди, расстроенный и потерянный, шмыгающий носом, но продолжающий делать вид, что все в порядке, - слабый. Наоборот, Урис думал, что астматик очень сильный, раз решился на признание. Он не знал, чего ему это стоило, и о чём Эдди думал, но сам факт того, что Каспбрак сейчас стоял перед ним и хотел сделать что-то важное, пусть сквозь слезы, поражал его. Поэтому он не торопился ничего говорить, спрашивать, а уж тем более уходить. Это было бы худшим поступком в его жизни. Стен придерживался мнения, что слезы очищают душу. Поэтому терпеливо ждал, когда душа Эдди очистится и они попытаются написать что-то вновь. -Давай попробуем ещё раз. -Что? - Эдди удивлённо обернулся и увидел, что Урис не сдвинулся с места. -Давай напишем новую песню. Будет несправедливо, если Ричи так и не получит твое признание. Он, конечно, тот ещё говнюк, но любви тоже заслуживает. Парень не обращал внимание на слезы, на красные глаза друга, который был готов бросить все, чувствуя, что не достоин даже близко стоять с Тозиером, чувствуя, насколько же он ничтожен и бесполезен. Стен не обращал внимания, просто потому, что это был он, Эдди, его друг, которого он знал полжизни, и который уж точно был достаточно сильным, чтобы позволять себе изредка плакать. Он ведь всего лишь обычный человек, который тоже чувствует. И это нормально. Нормально, что он расстраивается из-за, казалось бы, сущих мелочей, нормально, что накручивает себя и просто грустит. Ему можно. Всем можно. Поэтому Стен игнорировал слезы, затаившиеся в уголках глаз, игнорировал мокрые рукава кофты, которыми Эдди тщательно стирал соленые капельки с щек. Они так и не поговорят об этом. Стен так и не скажет Эдди, что считает его сильным, Эдди так и не раскроет Стену причину своих слёз. Но им этого и не надо. - Можно воды? - Стен не хотел пить, но он хотел, чтобы Каспрбрак вышел из комнаты, умылся и собрался с мыслями. Небольшой перерыв им не повредит. - Да! Я сейчас, - схватившись за эту возможность, как утопающий за соломинку, астматик со скоростью света скрылся в коридоре. Урис понадеялся, что отдых немного поднимет боевой дух друга, но его слова возымели намного больший эффект, чем можно было ожидать. Эдди вбежал в ванную комнату, включил кран, и как только зашумела вода, заплакал. Но не от того, что он всё ещё думал, что недостаточно хорош для Тозиера, раз не может оправдать его надежд на их общую музыкальную карьеру, а потому, что был рад иметь такого друга, как Стен. Если бы оказалось, что Урис умеет читать мысли, то Каспбрак бы не удивился, а даже мысленно кивнул самому себе, подтверждая догадки. Наконец парень поднял голову и взглянул в зеркало напротив. Ну и на кого он похож? Разревелся, прямо как девчонка. И было бы из-за чего. Билл как-то сказал: “Нужно быть лучше, чем ты сам, а не лучше, чем другие”, когда Эдди в 6 классе порвал свои оценки за экзамен, после того, как мать в очередной раз завела шарманку “а вот у соседской девочки результаты лучше”. Мальчик тогда был в бешенстве. Почему его постоянно сравнивают с девчонками? Разве он сам девчонка или каким-то образом похож на неё? Тогда почему он должен равняться на этих бесконечных дочерей маминых подруг? Сейчас Эдди стоял напротив зеркала и думал, что пусть он так и не получил идеальные отметки за экзамены, он всё равно лучше любой девчонки, которые постоянно трутся вокруг Рича. Как минимум потому, что он его лучший друг, и любит этого идиота, не смотря на его непревзойденную тупость и незакрывающийся рот. И, в каком-то смысле, Эдди стал лучше, чем он сам. Пусть он так и не достиг каких-либо высот ни в учёбе, ни в спорте, ни в музыке, но сейчас он смотрел на своё отражение и думал о себе и своих чувствах. Наконец Эдди встал на путь принятия себя, и это было главным его достижением. Каспбрак даже усмехнулся, в какой-то момент решив, что всё-таки он не такой уж и безнадежный, каким его считает мама. Но пора было вернуться к Урису. Эдди пообещал себе ещё подумать об этом немного позже. Стен мысленно покачал головой, но не стал говорить Каспбраку, что вообще-то тот вышел за водой. Попить можно и дома в общем-то. - Я готов, - Стен снова облокотился на изножье кровати и взял в руки блокнот с ручкой, - Можешь продолжить с той строчки про рубашки, если хочешь. - Ага, - Эдди несколько неуверенно взял в руки укулеле и перебрал струны, стараясь выцепить какую-нибудь идею из получившихся звуков, - Кхм..Твои гавайские рубашки ужасны, Но я обожаю, что ты их носишь. Мамины надежды напрасны, Перед учителем прикрыть снова попросишь… Каспбрак поднял голову, ожидая малейшего одобрения, но Стен не повёл и бровью, сосредоточенно глядя на руки друга, дёргающие струны. - Как я ненавижу, что в твоей голове один лишь ветер, - на последних словах Эдди внезапно остановился и допел свою глупую песню совсем тихо, едва ли разборчиво, но так мягко и тепло, как только мог, - Но если ты попросишь, я отменю любые планы на свете… Парень отложил укулеле и выжидающе посмотрел на друга. Тот сидел неподвижно, уставившись в окно позади Эдди. - Поэт из тебя, конечно, такой себе, но если Рич снова сморозит какую-нибудь чертовщину про твою мать, то я лично врежу ему по его глупой морде. Это было мило, Эдди, - ни капли иронии или сарказма. Простая искренняя дружеская поддержка. Каспбрак был готов расплакаться на месте. Но второй раз расчувствоваться не стал. Не солидно как-то... - Сте-енли, ты самый замечательный друг на свете! - Погоди, это всего четыре строчки, ты не можешь спеть только их! *** - Хэй, Большой Билл, ты ничего странного не заметил? - Балабол оперся локтем об парту друга, медленно покачиваясь на стуле, то и дело, уводя взгляд куда-то за спину Денбро. Перемена была в самом разгаре. По классу носились толпы сумасшедших одноклассников. Отовсюду слышались крики и смех. - Эм, ты помыл голову? - парень перелистнул страницу научного журнала пятилетней давности, на который он совершенно случайно наткнулся минувшим вечером, когда искал что-то в книжном шкафу. Будучи человеком прагматичным, он видел пользу в любой информации, которая на первый взгляд никакой ценности для шестнадцатилетнего подростка не составляла, поэтому в состязании “кто знает больше интересных, но бесполезных фактов” Билл несомненно одержал бы победу. Парень определённо ничего не замечал кроме нового источника непонятной, но увлекательной информации, и его это устраивало, поэтому он предпочел использовать тактику “прикинься дурачком, может он отстанет” . - Что? Вообще-то да, но это было 3 дня назад. Я не про себя говорю. Тебе не кажется подозрительным то, что Стен постоянно трётся возле Эдса? Сначала Билл ничего не понял. Они же друзья. Друзьям положено проводить много времени вместе. Но затем лампочка в его голове пусть и запоздало, но зажглась, и его посетило озарение. Билли заметно напряг слух, и хоть глазами он всё ещё был в журнале, читая статью про стволовые клетки, но всем своим духом он уже переместился к Тозиеру и внимательно слушал то, что он скажет. - С чего ты взял? - Да это же очевидно. Даже Бев заметила, что что-то тут нечисто. Они постоянно шушукаются по углам, передают друг другу записки на уроках. Я даже видел пару раз, как они шли домой вместе, хотя Стену совсем не по пути. Как думаешь, что всё это значит? - Рич прищурился и сморщил рожу как у конспирологов с телевидения, когда те пытаются доказать, что пришельцы уже среди нас. - Что же? - Денбро хоть и выглядел на удивление спокойным и вменяемым, но внутри него уже разгоралось пламя. Стен и Эдди встречаются? Почему Урис не рассказал? Они же друзья, разве нет? И почему это заметили все, кроме него самого? Так много вопросов и так мало ответов… - Бев сказала, что люди ведут себя так, когда встречаются, - Билли резко поднял голову. На мгновение его лицо отразило глубочайшее удивление, будто он только что лицезрел второе пришествие Христа народу, однако Денбро быстро нацепил маску безразличия, надеясь, что не выдал себя с потрохами только что. К его превеликому счастью, Тозиер вновь сосредоточенно сверлил взглядом спину Каспбрака, который сидел рядом с Урисом настолько близко, что его кудри иногда выбивались из общей копны и щекотали розовые щёки парня. Оба друга увлеченно о чём-то разговаривали и вместе что-то писали в тетрадке астматика, - Но я так не думаю. Эдди - мой лучший друг. Он бы обязательно рассказал. Я не сомневаюсь... - Правда? - Билл может и был добродушным, местами наивным, но, как вы могли наблюдать из его увлечений, отнюдь не дураком. И Денбро видел насколько лживыми были слова его друга. Тозиер сомневался. Ещё как. Но почему? Билли не понимал. Ещё иногда он не понимал, как Ричи мог самостоятельно поливать Каспбрака ушатами помоев, состоящих из колкостей, шуток, издёвок, но стоило кому-то бросить в адрес ипохондрика одно обидное слово, как очкарик словно с цепи срывался, и был готов рвать глотки за своего маленького друга, показывая, что оскроблять его, даже в шутку, может лишь он. Это его личная привилегия. Порой у Билла складывался какой-то пазл в голове, и эта картинка из трёх тысяч элементов приобретала очертания, но всё быстро рассыпалось, стоило какому-то внешнему фактору прервать этот мыслительный процесс, и Денбро приходилось собирать всё сначала. Ричи обладал исключительной способностью читать по глазам, которая была не столько Божьим даром, сколько результатом многолетних практик, состоящих из попыток пересказать параграф у доски, при этом не зная даже его названия, лишь при помощи друзей, которые каждый раз обещали больше ни за что не помогать ему, но, очевидно, врали сами себе. Поэтому он поспешил прервать мысли друга, и продолжить развивать тему в другом русле. - Я не знаю, что они задумали, но надеюсь, что всё-таки они соизволят спуститься к простым смертным и поведать об их Божественном замысле, потому что, пусть я и доверяю Эдсу, но набить лицо Урису уже готов, - Тозиер сложил руки в миролюбивом жесте и улыбнулся, посмотрев на Денбро, - Без обид, Большой Билл! - А ты не пробовал просто спросить? - Чего? - конечно же, он даже не подумал об этом, - Дурень, так они тебе всё и расскажут, как же. *** Прошло почти 2 недели. Эдди и Стен перестали проводить так много времени вдвоём, так что Ричи со спокойной душой выдохнул и напрочь забыл о минувших переживаниях. А поскольку его сердечко больше ничего не терзало, он вернулся к своему привычному образу жизни. Эдди охарактеризовал бы его как “быть головной болью для всех, в особенности для Эдди”. Вы ведь тоже встречали таких людей, которых иначе как “головной болью” и назвать нельзя? Вероятно, вам крупно не повезло, если такой индивидуум каким-то неведомым образом стал вашим другом. Ну, а уж если вы влюбились в такую “боль”, то можете принять наши поздравления, вы, кажется, совершили главную ошибку в своей жизни, о которой, впрочем, вряд ли когда-нибудь пожалеете. Уж если вас занесло в ураган безумия и спонтанности этого человека, то так просто из него не выбраться, а уж если получится, то вы мгновенно осознаете всю бренность бытия и глупое одиночество и непременно захотите вернуться в водоворот приключений, в которые “головные боли” перманентно влипают, затаскивая с собой всё живое, находящееся в радиусе пяти метров. Порой Ричи настолько выбешивал Эдди, что тот был готов собственноручно разорвать все тексты и укулеле об стену, думая, что признание станет самым худшим и необдуманным поступком в его жизни, который обречет его на вечные страдания. Но он этого не делал. Не только потому, что знал, что как только он успокоится, сразу же пожалеет о содеянном. Но и потому, что он безмерно уважал помощь Стена, который потратил огромное количество личного времени на него и его глупую песню. Тем не менее песня уже была записана на кассету и несколько дней покоилась на дне рюкзака Каспбрака, ожидая своего часа. Но стрелки часов почему-то постоянно переводили. К величайшему изумлению Эдди, страх накатил к нему только сейчас, когда осталось-то всего ничего, подойти да сказать, мол так и так, это для тебя, послушай на досуге. В это утро он неожиданно поймал себя на мысли, что до сего момента не допускал и в малой степени того, что его могут отвергнуть. Каспбрак был так наивен, что заручившись поддержкой товарища, шёл напрямик к цели, не думая о её целесообразности. Стоя напротив своего шкафчика в школьном коридоре, парень снова достал кассету и покрутил её в руках, думая о правильности своих действий. В этом была его оплошность. Он совершенно не заметил, как сзади, точно хищный зверь, подкрался Тозиер, встал практически вплотную к другу и вскрикнул как злодеи в ужастиках, схватив, Каспбрака за бока. Тот от неожиданности вскрикнул ещё громче и быстрым движением захлопнул дверцу шкафчика перед собой. Это была его защитная реакция - унести с собой в могилу всё, что могло выдать его секреты. - Что это ты там прячешь? Порнушка, да? Я угадал, маленький извращенец? - Ричи буквально умирал со смеху, выдавливая из себя слова. За что получил вполне заслуженную затрещину и злобный взгляд откуда-то снизу. - Пошёл ты, знаешь куда, Балабол? Давай расскажу, покажу и карту нарисую, чтоб точно не заблудился. - Девочки, не ссорьтесь, - к ним подошла Беверли и, зевнув, похлопала обоих парней по плечу, - 9 утра. Я больше всего в жизни хочу спать, а вы орёте как ненормальные. Не по-человечески, как-то. Эдди злобно дул ноздри, но так и не нашёлся, что ответить. В чём он мог обвинить Тозиера? В том, что тот незаметно подкрался и напугал его до чёртиков, пока он думал, стоит ли отдавать этому идиоту признание? В общем-то да. Если убрать последнюю часть, то очень даже ничего. Но на состав преступления всё-равно не тянет. - Утречка всем, - Стен всегда казался идеальным. В любое время суток. Даже сейчас, когда все, помятые и уставшие, вспоминали какой у них первый урок, он выглядел бодрым и свежим. Рича это бесило, - Эдди, доброе утро, выглядишь злобно. Когда начнётся игра “угадай почему Эдди хочет убить Балабола на этот раз”? Бев усмехнулась, толкнула Каспбрака в плечо и, буркнув ему на ухо что-то вроде “забей”, удалилась. Да и сам Эдди к тому времени успел остыть. Он устало выдохнул и снова открыл шкафчик, чтобы достать учебник. Но астматик совсем забыл о том, что самолично запихнул в него кое-как кассету во время нападения со спины, поэтому эта самая кассета без зазрений совести шумно выпала из шкафчика и ударилась об пол. Событие это было встречено неоднозначно. Стенли проследил за траекторией полёта записи, а затем задал немой вопрос Эдди, не совсем понимая, почему эта вещь до сих пор тут, а не у адресата. Не то, чтобы он был зол, но, очевидно, крайне недоволен, что за имением хорошего воспитания и высоких нравственных качеств, показывать прилюдно не стал. Но что за детский сад? В самом-то деле… Ричи же кассета очень заинтересовала. За эти пару минут он успел благополучно забыть о ней, но как только увидел снова, его интерес возродился с былой силой. Удовлетворить его, правда, ему не удалось. Каспбрак молниеносно подхватил свой ящик Пандоры и скрылся за ближайшим поворотом. Парням оставалось лишь недоуменно проводить его взглядом и разбрестись по своим делам. *** - Эдди! - сбоку раздался шёпот, поэтому мальчику пришлось приподняться с парты и получить записку от одноклассника. Стенли приподнял руку, показывая, что это он её передал. Каспбрак неохотно развернул листок и прочёл в нём именно то, что и ожидал. Урис крайне отрицательно высказался о поступке Эдди и спросил в чём, собственно говоря, проблема. И Эдди призадумался. Вот что ему ответить? Что всё отменяется, потому что Каспбрак неожиданно передумал? Нет. Что он не может найти повод отдать эту кассету? Не знает что сказать? Тоже глупо. Поэтому Каспбрак решил не отвечать ничего. Лучше уж люди будут просто считать тебя глупым, чем будут иметь письменные доказательства этого. Стенли остался недоволен умозаключением Эдди, но надоедать не стал. От того, что он будет спрашивать снова и снова, ответ на вопрос вряд ли появится. Ричи же снова негодовал. Только всё закончилось, а они опять по новой. Занудный астматик ведь так и не рассказал чем это они там занимались. Это парня в очках очень бесило. Не столько сам факт того, что у Стена и Эдди могут быть какие-то общие личные дела, а то, что от него что-то скрывали. Даже если бы оказалось, что его друзья встречаются, он предпочел бы знать об этом, пусть сначала и вмазал бы Урису за это хорошенько по лицу. У этих двоих была невероятная тяга к тому, чтобы подраться. Но у Тозиера не было причин, а у Уриса был здравый смысл, поэтому их дуэль всё никак не могла состояться. - Эй, Эдди-спагетти, что это у тебя? - звонок только прозвенел, а Балабол уже оказался у парты друга и с интересом рассматривал записку, переданную Урисом на уроке. - Не твоё дело, придурок. Отдай сейчас же! - Но я тоже хочу получать записки, - Тозиер вытянул руку вверх, так что Каспбрак мог лишь жалко подпрыгивать рядом, пытаясь вырвать бумажку из этих длинных тощих рук, которые он больше всего на свете хотел бы держать в своих, - Принцесса, ну вот почему ты пишешь послания только этому дураку Урису? Разве я не заслуживаю твоей любви больше, чем он? - Ричи трагично вздохнул и театрально приложил руку ко лбу, показывая всю свою боль и разочарование. - Прекрати! Иначе я закричу, придёт Стен и даст кулаком в твоё смазливое лицо. И никто тебе не поможет. Даже Билл. Я его сильно-сильно попрошу, и он закроет глаза на этот маленький произвол, потому что ты заслужил быть побитым, чёртов Балабол! - Ого, да это угроза уровня Мстителей. Я уже боюсь. Слышишь, как коленки дрожат? - Ричи снова расхохотался, за что получил под дых от Каспбрака. Первое правило боя - сосредоточься на противнике, пока он не сосредоточился на тебе, и бей первым, - Агх, ладно, я понял. Забирай свою бумажку. Эдди уже победно потянулся за запиской, как вдруг скорченное от боли лицо Ричи просияло и, сделав резкий поворот, он злорадно вскрикнул: - Но сначала я узнаю, что ты скрываешь от меня! - Прекращай уже, - Билл осуждающе вырвал бумажку из рук Тозиера и отдал мальчику, - Опять ты Эдди до слёз доводишь. Не надоело? Вы бы ещё за кусок хлеба в столовой подрались. Денбро как истинный папочка этого бедлама следил за миром и порядком в их компании, ведь как известно из всемирной истории, междоусобицы никогда ни к чему хорошему не приводили. За исключением, разве что, этого раза. Каспбрак настолько разозлился, что решил высказать Тозиеру всё, что он думает о нём и о его гнусном поведении. Ну, почти всё. - Знаешь что, Балабол? Катись-ка ты к чёрту! И передавай там привет своей матери - “Неплохо, но учителя ученик не переплюнул” - подумал Ричи, - Так интересно знать о чём эта несчастная записка, раз ты готов ради неё пожертвовать моим личным пространством и чувствами? Держи, послушай. Может тогда твоя тупая голова что-то поймёт! С этими словами астматик нервно вытащил из рюкзака кассету, едва не выронив, всучил в руки другу и громко, спотыкаясь и ругаясь под нос, вышел из класса, надеясь прояснить мысли на свежем воздухе. Их с Тозиером ругань была довольно привычным событием для всего класса, поэтому вниманием очередную перепалку никто не удосужил. Что-то странное в криках Каспбрака заметил только Ричи. Он знал друга вдоль и поперёк, но в данный момент не мог понять, что именно так разозлило Эдса. *** Каспбрак сидел прямо на газоне возле школы. Он ровно дышал, считал до десяти и умиротворенно рассматривал проплывающие мимо облака. Прошло порядка 15 минут, с тех пор, как он выбежал из кабинета. Успокоившись, Эдди старался не думать о том, что теперь будет из-за его неожиданного порыва гнева, но разные мысли всё равно лезли в голову. И не только о Ричи. В целом о нём самом. Почему он стал таким, какой он есть? Взбалмошный ипохондрик, который не смог оправдать ни надежд матери, ни своих собственных. Так странно, что у него вообще есть друзья. И не только идиот-Ричи, с которым их как магнитом тянет, но и порядочный Стенли, храбрый Билли, весёлая Беверли, добрый Бен и верный Майк. Чем он заслужил таких замечательных друзей? Или вернее сказать, чем они так провинились, что получили такого друга как Эдди? Ответ на этот вопрос, как и на многие другие, он никогда не узнает. Тем не менее дело сделано. Пусть не совсем осознанно, но астматик отдал злополучную кассету адресату. Прозвенел звонок, и Каспбраку оставалось лишь надеяться, что у Тозиера не оказалось с собой кассетного плеера, он послушает его глупое признание только дома, и не сможет увидеть, как Каспбрак от стыда и смущения заливается краской, словно спелый томат. Когда парень зашёл в класс, все шумно мельтешили, перебрасывались тетрадями и ручками в ожидании учителя. Эдди слегка задел плечом Ричи, проходя к своей парте. Тот попытался извиниться за своё поведение, но получил лишь безэмоциональное “забей”. На том разговор и закончился. Весь урок астматик провёл в некоторой прострации. Последние происшествия оставили его совершенно без сил. Хотя причём тут происшествия? Сложно вспомнить, когда у Каспбрака вообще эти силы в последний раз были. А словесные перепалки с Ричем и вовсе добивали его окончательно. Вдруг он заметил движение где-то сбоку. Эдди немного повернул голову и увидел, что Балабол на удивление неспокойно перебирал канцелярию и то и дело менял позу, в которой то ли сидел, то ли лежал, то ли призывал Дьявола. Каспбрак выразительно выгнул бровь, спрашивая тем самым, всё ли нормально. Тозиер это моментально заметил и глупо улыбнулся. Эдди это совершенно ни о чём не сказало. Он уставился на друга таким тяжёлым взглядом, что под ним можно было стальные листы прокатывать. Тогда Ричи оторвал клочок бумаги из своей тетрадки и что-то на ней нацарапал ручкой. - Держи, - из уха парня выпал наушник, до этого прикрываемый кудрявыми волосами. Сердце Эдди пропустил удар. Он что, сейчас слушает его песню? Астматик выхватил бумажку из рук друга и отвернулся, надеясь, что он ещё не успел покраснеть до ушей. Пару секунд он пялился на свернутый листок, собираясь с силами, чтобы развернуть его. И, раз, два, три… “Рядом со мной сидит один очень милый парень, который написал для меня песню. Как думаешь, он согласится пойти со мной на свидание?” Внутри всё сжалось, а сердце забилось бешено, словно Каспбрак только что пробежал марафон и уже был готов умереть. На секунду он даже забыл как дышать. Что ответить? Да? Он ждал этого половину своей жизни? Улыбка медленно поползла по лицу астматика, и он уже был не в силах с этим что-то поделать. Учитель истории даже косо взглянул на него, ведь не часто увидишь на своих уроках счастливых детей. “Ты не достоин такого крутого парня.” - пишет наконец Эдди. А потом снова улыбается сам себе и дописывает ниже постскриптум, - “Но он согласен”. Где-то на другом конце класса в это время сидел один человек, Стен Урис, и думал: “Так я и знал”.