Лекарство от безумия

Первое, что ощутил Гарри, сделав несколько шагов вглубь кабинета, был до боли знакомый запах шалфея. Растерянный, не решившийся больше сделать и шага, маг замер прямо в полосе полуденного солнца, пытаясь разглядеть фигуру, сидящую за столом. Их разделяло около шести метров, Гарри на свету, король — в тени, и человек не мог различить ничего, кроме очертаний стола и мужской фигуры. Атрас говорил ему, что перед троном положено преклонять колено, а перед столом? Гарри даже Министру Магии не доводилось отвешивать поклоны, и все же, он видел, как это делается. Но будет ли уместен человеческий этикет перед эльфийским владыкой? Правую руку он прижал к сердцу, левую согнул за спиной, ведущую ногу отвел назад и глубоко поклонился. Положено ли ему говорить первым? Гарри остро пожалел, что не спросил об этом Леголаса. Скрип пера на мгновение прервался, владыка плавно указал на одно из кресел, развернутых друг к другу, солнечный свет скользнул по изящной кисти, заиграл на гранях колец, и продолжил писать. Гарри осторожно приблизился и чуть не рухнул, запнувшись о собственные ноги. Хорошо хоть не упал лицом об стол. Боже, он точно сегодня опозорится. Молчание затягивалось, Гарри вел пальцем по обивке кресла и старался незаметно рассмотреть короля. Острые черты лица без возраста, черные брови и ресницы на контрасте с льняными волосами невольно рисовали в голове воспоминания о старшем Малфое. Не после Азкабана, а в тот день, когда Гарри увидел лорда в первый раз. Поттеру казалось, что он успел привыкнуть к эльфийской красоте, и прекратил замирать каждый раз, стоило кому-либо зайти в комнату, но от его уверенности мало что осталось. Эльф был самим совершенством, Гарри даже задумался, могли ли эльфы обладать теми же способностями, что и вейлы? Губы короля исказились, и поздно спохватившись, Поттер столкнулся взглядом с пронизывающими синими глазами. Несколько лет назад, Гарри оказался на дне рождении Драко, где в один из дней наблюдал за соколиной охотой. На руке Гермионы сидел сокол, и когда с него сняли колпачок, взгляд у птицы был именно такой: казалось, что существо, исполненное свирепости и жажды убийства, сейчас располосует её лицо, клюв вырвет язык, а глаза так ни разу не моргнут. Сейчас то же чувство вернулось из-за глаз Трандуила. И мишенью для этих глаз был Гарри. Несколько секунд, показавшихся Гарри вечностью, он разглядывал мага, прожигая своими светлыми глазами, а после поднялся и грациозно пересел в кресло напротив, закинув ногу на ногу. — Итак, кто ты? — Произнес король низким, бархатным голосом, пока Гарри давил в себе желание начать извиняться. — Я… — Быстро начал Гарри, но прервался на мгновение. Мысли его путались. — Гарри Джеймс Поттер-Блэк, маг. — Черный гончар? — Гарри заерзал в кресле под опасно сверкнувшими глазами и невольно потянулся к левому рукаву, в который спрятал палочку. Он не до конца понимал, что стало причиной такой реакции. — Это названия родов, к которым я принадлежу. — Возможно, сочетание его фамилий, и впрямь можно трактовать в невыгодном для него виде. — Я артефактор. Занимаюсь созданием различных амулетов. К его счастью, король не стал и дальше развивать тему его имени. — И какие же артефакты ты создавал? — Разные. Обереги от проклятий и болезней, определители ядов. Атакующие и защитные амулеты. — Портключ, о котором ты говорил, тоже создал ты? — Портключи относятся к бытовым артефактам. Любой волшебник может создавать их. — Гарри не стал упоминать, что, в большинстве своем, это незаконно. — И много в твоем мире волшебников? — Возможно, десятая часть населения. Не знаю. Точных цифр нет. Магические сообщества каждой страны очень изолированы. Мы скрываемся от простых людей. Трандуила интересовало все, что человек мог рассказать о своем мире. И Гарри пытался быть одновременно кратким, и как можно более подробным. Получалось так себе. Подобие беседы текло неспешно. Трандуил обдумывал полученную информацию, задавал очередной вопрос, Гарри, почти не давая себе времени на раздумья, давал развернутый ответ. Единственное, в чем он пытался не распространяться, так это о собственной роли в последней войне. Но Трандуил, казалось, замечал любую недосказанность: угрожающе щурился, поджимал губы и задавал настолько точно сформулированные вопросы, что ответить на них хоть сколько-нибудь уклончиво, не оставалось возможности. В конце концов, у Гарри так сильно разболелась голова, что он решил просто сдаться. В этом сопротивлении не было смысла, в молчании не было смысла. Все это произошло настолько далеко от того места, где он сейчас находился, что переставало быть значимым. Пусть и не для самого волшебника: рассказывать собственную историю так полно, насколько это вообще возможно, и, раскрывая душу, позволять холодным глазам выворачивать всю пережитую боль, облачать собственную жизнь в паутинку из пустых слов, что не передадут страха от многих лет бегства от смерти, потерь и разрушенных надежд, было тяжело. Гарри сбился с мысли, чувствуя, что у него перехватывает дыхание. От разговоров о финальной битве его тошнило, хоть время и притупило самые болезненные части. Он закончил свой рассказ несколькими рубленными предложениями, ощущая, что дрожит от усталости, а кончики пальцев потеряли чувствительность. Следующего вопроса не было несколько минут, и Гарри был благодарен за возможность перевести дух. Но вскоре эльф снова посмотрел на Гарри, выворачивая его душу наизнанку и произнес: — Твое кольцо. От него пахнет смертью. Ты некромант? — Все вопросы, прозвучавшие до сих пор, касались его прошлого, этот — реальности, и у Гарри снова сдавило виски от заметавшихся мыслей. — Нет. На самом деле, это причина того, почему я оказался здесь. Это один из Даров Смерти. — Гарри натянуто улыбнулся. Рассказ о трех братьях и кровавых артефактах не был столь болезненным для человека, как прошлые, но тянул за собой воспоминания о пытках. В ушах отголоском застучали мерные щелчки ручки генератора в такт неровно скачущему сердцебиению. Фраза о том, что дары всегда с ним, как бы он не стремился от них избавиться, заставила короля недоверчиво качнуть головой, слова о его вероятном бессмертии, — нахмуриться. — Человек смертен. Такова его природа. — Тогда, возможно, я уже не человек. — Это причина твоего безумия? Гарри качнул головой. Он думал об этом. Долгими ночами, просыпаясь от кошмаров, радовался, что не потревожил никого своими криками, и размышлял о том, что же являлось причиной его странного состояния. — Возможно одна из. Я не знаю причины, но у меня есть теория. — Гарри дождался кивка и продолжил. С рождения магия Гарри была светлой. Как и магия его рода. Уютная, искрящаяся, она дарила ему покой и защиту всегда, когда была нужна. Послушная, отзывалась не столько на верные движения палочки, сколько на его, Гарри, желание. От того, он никогда не мог понять тех ребят, что часами просиживали в гостиной, зазубривая новые движения, нервно проговаривали заклинания, с каждым разом громче. Верной подругой она была ему до момента смерти Тома. О законах магических дуэлей он тогда ничего не знал, лишь ощутил, как под кожу ему пробрался могильный холод, а собственная сила зашипела встревоженной кошкой. Гарри в тот момент не обратил на это внимания, оглушенный, окруженный измученными друзьями, множеством чужих рук на плечах, и не вспоминал, пока через какое-то время не понял, что стал… нестабильным. Нервным и вспыльчивым. Близкие списывали его поведение на депрессию, последствия длительного нервного напряжения, но несколько серьезных магических выбросов заставили Гарри задуматься. Ответ он нашел довольно скоро: — По закону смертельных дуэлей, магия проигравшего переходит к победителю. Это создало во мне дисбаланс. Слишком много энергии. Лишь в родовом особняке мне становилось легче. Сейчас я понимаю, что мог бы со временем найти баланс, найти способ ужиться с новой силой, но в тот момент я решил принять титул лорда. Я думал, что магия родов поможет стабилизировать мою собственную. И это бы сработало, если бы я принял лишь род отца. Но когда гоблины протянули мне кольцо Блэков, я, не задумываясь, взял и его. — Гарри снова растянул губы в неровной пародии на улыбку. — Я не мог отказаться от наследия, оставленного мне Сириусом, не мог оставить древний род умирать. Но род Блэков — темный. Тогда я даже не понимал сути такого разделения магии. Что все куда сложнее банального свет — добро, а тень — зло. На стороне Лорда стояли как светлые волшебники, так и темные. Цвет определяет лишь предрасположенность. Быть тебе воином или целителем, гербологом или зельеваром. Но между собой свет и тень мало способны на взаимодействие. Особенно в одном теле. Пока я был на Гриммо, алтарь рода хранил меня и мой разум. Но, как только я остался без его поддержки, мой разум подвел меня. Дорожка к безумию оказалась удивительно короткой. Гарри не заметил, что надолго замолчал. Он смотрел на собственные дрожащие ладони, впивался ногтем в подушечку указательного пальца и не чувствовал боли. Онемевшие кончики пальцев ощущали лишь холод. Вероятно, нервы были повреждены из-за электрического тока. Как скоро восстановится чувствительность? И восстановится ли? — Но сейчас твой разум в порядке. Гарри пришлось какое-то время глубоко дышать так, что от шалфея закружилась голова, пытаясь протолкнуть из себя хоть какие-то слова. В порядке ли он? Больше чем за все последнее время. И, не считая удручающего физического состояния, он не был настолько в порядке последние лет пять, или, пожалуй, даже со времен четвертого курса. Его разум кристально чист, магия вновь послушна. А причина этого сидит прямо напротив. Именно Трандуил был источником магии, пропитавшей замок. Именно ее Гарри чувствовал каждый миг своего нахождения здесь. Она успокаивала его разум, не давала поддаться безумию. Слепящая, как снег под утренним солнцем. — Я пришел в себя в тот момент, когда почувствовал вашу магию. Она разогнала тьму, пробудила мое сознание. — Рассеяно произнес Гарри, ощущая какое-то странное волнение. — Через несколько дней эффект ослаб, и я снова… потерял контроль. — Поттер невольно остановился взглядом на узкой кисти короля, лежащей на кресле. На указательном пальце алым цветом светился крупный рубин. Даже в полумраке комнаты и расстоянии полутора метров, Поттер четко видел играющую в камне шестилучевую звезду. Внутри металась мысль, суть которой Гарри пока не мог понять. — Сейчас мой разум ясен, я почти забыл это ощущение. Под ребрами начинал закручиваться плотный комок неуверенности. После всего, о чем Гарри рассказал, вероятность того, что его не прогонят, была ничтожна. Но ложь, почувствуй её Трандуил, не оставила бы Гарри и такого шанса. — Позвольте мне остаться, владыка Трандуил. — Поттер склонил голову в неловком подобии поклона и посмотрел эльфу прямо в глаза. Ему нужно было остаться в этом замке. Чем ближе к королю, тем лучше. Какой бы магией не владел Трандуил, в ней было его спасение. Серые глаза смотрели пристально и тяжело. — Беглый серый маг-человек, чей разум гуляет на грани безумия? — Я не преступник. — Гарри весь подобрался на кресле, вцепившись пальцами в обивку кресла. — Чем ты можешь быть мне полезен? — Я… — Гарри вновь вернулся глазами к кольцу на руке Трандуила. — Я мог бы стать артефактором для вас. Создавать артефакты что помогут вам. Или амулеты. Ведь здесь не создают такого, верно? — И много ли ты можешь? — Иронично ответил король. — Без специального оборудования — не много. Но это вопрос решаемый. И, даже та малая часть того, что я могу создать для вас, имея только материалы, будет уникальна. Те же портключи. — Гарри откинулся в кресле, запустил руку в волосы, запоздало вспомнив о спрятанной в рукаве палочке. Опускал уже аккуратнее. — Так же, я смогу поделиться некоторыми рецептами зелий, если будет возможно подобрать аналоги к ингредиентам. Король продолжал смотреть на него холодным ожидающим взглядом, Гарри занервничал, и подавляя желание снова поправить волосы, почувствовал, что краснеет. Пауза затягивалась. — Клянусь, что не причиню никому вреда. Когда король заговорил, Гарри замер, и сжал пальцы так сильно, что даже через онемение ощутил дискомфорт. — Надеюсь твои клятвы, adan, хоть чего-то стоят. — Он понял, что у него не осталось больше ни мыслей, ни слов. Опустился до того, что просто смотрел на эльфа, практически не моргая, в ожидании приговора. — Ты будешь создавать артефакты на благо моей земли все то время, что будешь находиться здесь. Принимать заказы и уведомлять меня о каждом предмете, созданном тобой. Если по твоей вине пострадает хоть один эльф — ты будешь изгнан. И мне совершенно безразлично что с тобой будет дальше. Трандуил продолжал говорить, но его слов Гарри почти не слышал. С трудом разжал кулаки — вцепился в кресло так, что пальцы отказывались разгибаться — и выдохнул, ощущая, как медленно отступает сковавшее его напряжение. Пропуск. Пропуск к жизни без оглядки на потерю контроля. Он сидел, прикрыв глаза, даже когда голос короля прервался, глубоко вдыхал запах рябины и шалфея и благодарил рок за очередной судьбоносный шанс на жизнь. Пусть и на чужой земле, в окружении существ из сказок, не имея рядом никого, кто был бы ему другом. Впрочем, тут Гарри вспомнил Атраса, своего временами очень упрямого целителя, и понял, что один друг у него все же тут есть. Этот мир даёт ему новый вызов, новую цель, возможность начать всё заново. Пусть и не имея при себе ничего кроме Трёх Даров и собственных знаний. Когда Гарри нашел в себе силы поднять глаза, он заметил, как на лице Трандуила играет мягкая улыбка. Сердце, только начавшее успокаиваться, прыгнуло куда-то под горло. Расслабленный взгляд, совершенно не похожий на его прошлую холодную неприязнь, спокойствие, которое, казалось, волнами исходило изнутри, почти бесспорное удовлетворение. Лицо короля очаровывало, и человек неуверенно улыбнулся в ответ.