Сага о спокойствии Мин Юнги

— Чем дольше длится наше знакомство, лисёнок, — глубокий голос Юнги звучит бархатно и разнеженно, пока он неторопливо опускается на колени между послушно раздвинутыми ножками своей омеги, — тем больше новой интересной информации мне открывается. Хотел, говоришь, Чимина под собой? Точно не меня над…? — Ч-чушь, — Хосок обрывает его дрогнувшим высоким голосом, заикаясь, дрожа и не сводя приклеенного взгляда. — Глупость. Излишняя самоуверенность. Высокомерность. — Ой, заткнись, лис, — Тэхён нетерпеливо грубит и бросает фишку в бывшего владельца казино — Юнги видит только финал, как пластмассовый кругляшок бьёт ровно в центр лба. — И ты, Юнги, заткнись. Всегда было интересно посмотреть на мастерство твоего языка вживую. Работай давай. Юнги не давит короткий хриплый смешок и послушно следует словам предвкушающе ёрзающего Тэхёна. Он обожает вылизывать Чимина: сладкий, тягучий привкус естественной омежьей смазки на языке, податливую дрожь и высокие, нежные стоны, срывающиеся с пухлых губ. Юнги любит дразнить свою омежку, обычно лаская его короткими, плавными движениями, не проникая внутрь и изводя, но сейчас Мин не разменивается на игры: он сминает в пальцах упругие мягкие половинки, бесцеремонно разводит их в стороны и сразу глубоко проникает внутрь. Мин двигает языком умело, с громким раскатистым урчанием большой кошки: закручивает спиралью, надавливает, растягивая узкие сокращающиеся стенки, выходит, чтобы слизать текущую по бёдрам смазку, и приникает обратно. Чимин, распластавшийся на столе, не контролирует громкость — стонет, скулит и скребётся коготками по столу, вспарывая зелёную игровую обивку. Его хвост довольно мечется, хлещет по бокам, оставляя коротенькие красные полосы от растрепавшихся шерстинок. Поплывшим, затуманенным взглядом Чимин находит затаившегося напротив него Хосока и довольно щурится. Лис упал на колени и переполз так, чтобы оказаться ровно по другую сторону от омеги — он не моргая следит за его лицом, облизывается и очень сильно сдерживается. Чимину знакомо это состояние — Чон Хосок хочет упасть перед его альфой, развести ножки в стороны и несдержанно предложить себя. — Юнги, бля-ах-дь, трахни, — Чимин жалобно, просительно хнычет, качая бёдрами и пытаясь насадиться. Он обожает ощущение горячего шершавого языка внутри, но ещё больше ему хочется, чтобы все увидели, насколько глубоко альфа может быть в нем. — Трах-ах-ни так, чтобы все видели какой ты, где и, ах, да, ещё раз так, да… — Мы разве торопимся, детка? — голос Юнги приобретает ту неподражаемую выразительную хрипотцу, которая бывает только когда он возбуждён, и у Пака от неё вдоль позвоночника проходится крупная дрожь. Мин неохотно отстраняется, куснув напоследок упругую круглую половинку и мурлыкнув: — Ты ещё не попросил меня правильно. — Юнги-и-и, — Чимин умоляюще хнычет, высоко вскидывая бёдра, и оглядывается через плечо. Он смотрит на Мина: разгорячённого, возбуждённого, с лукавой усмешкой на припухших влажных губах, и почти плачет, ёрзая и пытаясь потереться. Чимин чувствует, как внутри влажно и горячо от текущей по бёдрам естественной смазки и слюны Юнги, чувствует отпечатки ладоней на чувствительной внутренней стороне бёдер, и это сводит его с ума. Его взгляд скользит ниже, вдоль размеренно вздымающейся широкой грудной клетки и узкой талии к внушительной выпуклости на брюках. Член Юнги — толстый и твёрдый — проступает под тонкой тканью так отчётливо и горячо, что Чимин с трудом сглатывает густую слюну, приподнимается на локтях и скулит, не отрывая взгляда: — Альфа, могу я… Пожалуйста, могу я взять его в рот, альфа? — Какая похотливая омежка, — Юнги широко усмехается, обнажая клыки, и низко урчит, с удовольствием глядя на прошедшую по чиминовым ножкам короткую дрожь. Он мягко поглаживает подставленную попку, а затем резко загоняет в дырочку сразу два пальца, заставляя Чимина громко застонать, всхлипнуть и дугой выгнуться на дрогнувшем столе. Мин самодовольно, лукаво мурлычет, размеренно трахая поскуливающего Чимина пальцами и наслаждаясь пошлыми влажными звуками: — Ты так сильно течёшь от одной мысли о моём члене, что я могу даже не растягивать твою маленькую жадную дырочку для того, чтобы войти. Ты такая нетерпеливая омежка, правда, детка? Такой тугой и нетерпеливый малыш специально для своего альфы, м-м-м? На колени, Чимини, покажи мне, насколько сильно ты хочешь в себе мой узел. Чимин жадно облизывается, сминая ловким языком искусанные раскрасневшиеся губы, подмигивает замершему дрожащим беспомощным мышонком Хосоку и не опускается на колени. Он плавно, изящно заползает на игральный стол полностью, с бесстыжим удовольствием демонстрируя безупречное нагое тело. Там, развернувшись и небрежно скинув на пол дробно застучавшие по паркету фишки, он с удобством устраивается: гибко потягивается, вскидывая бёдра и приподнимая хвост, как самая настоящая течная кошечка, а затем плавно опускается на грубую поверхность стола обнаженной грудью. Ножки омега сгибает в коленях и бесстыдно разводит в стороны, позволяя залившемуся краской лису увидеть себя во всей красе. — Будет ли тебе удобно, крошка? — Юнги приподнимает бровь, с сомнением оценив безумно соблазнительную, но явно не совсем удобную позу. Он сжимает в пальцах круглый омежий подбородок и чуть тянет на себя, вынуждая Чимина поднять мордашку. — Ты должен будешь хорошо постараться, чтобы получить что-то большее, чем мой язык и пальцы, Чимин-и. — Ты будешь доволен, альфа, — Чимин сладко, предвкушающе мурлычет, покачивая хвостиком из стороны в сторону, и проворно разбирается с чужими брюками умелыми ловкими пальчиками. Краем глаза омега улавливает то, как Тэхён чуть сдвигается вбок, с любопытством пытаясь получить лучший обзор, и довольно усмехается, когда слышит поражённый присвист. Чимин нетерпеливо кусает полную нижнюю губу, примеряясь, как бы поудобнее взять в рот тяжелый, полностью возбужденный член, и подтягивает себя ближе к бедрам Юнги, немного свесившись со стола. Идея уже не кажется такой замечательной, как несколько минут назад, но отступать не в правилах Пак Чимина, точно так же, как и развлекаться в одиночестве. Он кидает на Тэхёна игривый взгляд из-под ресниц, красиво прогнувшись в спине, и сладко-сладко, почти приторно воркует: — Тэхён-и, разве твой альфа не заслуживает немного ласки? Малыш Кукки вполне достоин награды за превосходную игру, а места на столе более чем достаточно. — Тэ, нет, — прежде чем Тэхён со всей имеющейся у него отчаянной ебнутостью успевает согласиться, Чонгук властно и низко рычит, но в его голосе проглядывается очевидное смущение и почти испуг. — Просто… нет. Заливающегося соловьем Тэхёна Чимин уже не слушает, потому что, устав ждать, Юнги фиксирует его челюсть ладонью и разводит большим пальцем услужливые губы, легко проскальзывая в влажный горячий ротик. Одной рукой он поддерживает чужой подбородок, второй опирается о край стола и начинает неторопливо, плавно двигать бёдрами. Юнги сладко, хрипло стонет, вбиваясь в расслабленное горло: Чимин принимает его превосходно, сглатывает, когда головка проникает особенно глубоко, и утробно стонет, пуская приятную вибрацию по всей длине. Сбоку от Чимина Тэхён вжимает рыкнувшего Чонгука в стол и с глухим стуком падает перед ним на колени, упираясь ладошками о крепкие мощные бёдра и низко, довольно урчит от предвкушения. Он ловко избавляет своего альфу от одежды, нетерпеливо облизывает и так же припадает губами к паху, сразу послушно вбирая всю длину и умело втягивая щеки. — Не отвлекайся на чужие члены, детка, — Юнги, заметивший, как довольно Чимин смотрит на тяжело облокотившегося о стол стонущего Чонгука, усмехается и пошло шлёпает омегу по влажным восхитительным губкам головкой. — Поработай теперь сам. Чимин послушно трётся щекой о любимый член, глубоко вдыхая тяжелый густой запах альфы и дурея от возбуждения. Влажный от чиминовой слюны и естественной смазки член оставляет на омежьем лице заметные следы. Паку нравится помечать так своё лицо, нравится, каким затраханным он выглядит после. Он с удовольствием высовывает язык, несколько раз шлёпнув себя по нему крупной тяжёлой головкой, слизывает выступившую капельку смазки и увлечённо прижимается к члену губами. Губы у Чимина мягкие, пухлые и нежные, он с удовольствием покрывает лёгкими сладкими поцелуями весь ствол, уделяя особое внимание выступающим пульсирующим венкам, размашисто лижет его, смакуя вкус, а потом послушно открывает ротик и плавно опускает голову, пропуская его глубоко в глотку. Юнги хрипловато поощрительно стонет, запрокидывая голову, а Чимин ёрзает, разводя пошире дрогнувшие ножки. Сзади слышится задушенный короткий выдох, но Чимин не обращает на это внимание, размеренно двигая головой и пытаясь не кончить от одного только ощущения растягивающего его горло члена. Он так любит доставлять удовольствие своему альфе, так любит принимать его в себя, не важно как, так любит его большой твёрдый член — особенно, когда он внутри. — Вот так, детка, умница, — Юнги ласково поглаживает Чимина по щёчке большим пальцем, а затем запускает ладонь ему в волосы и оттягивает мягкие шелковистые пряди, перебирая их пальцами. Чимин невнятно скулит и немного ускоряется, глядя на Юнги мутными глазами сквозь слипшиеся от непроизвольно выступивших слёз ресницы. Ему так нужно, чтобы альфа касался его — хотя бы так — чтобы хвалил его, чтобы показывал, как ему хорошо, ему просто очень-очень нужно чувствовать Юнги. Альфа видит это и нежно урчит, стирая невольно сорвавшиеся слёзы: — Ты так хорошо справляешься, Чимин-и, такой податливый, услужливый малыш. Не нужно плакать, радость моя, ты делаешь мне так хорошо. Иди сюда, альфа о тебе позаботится. Чимин неохотно выпускает головку из плена горячих губ с влажным пошлым звуком и послушно подползает к Юнги. Он приподнимается так, чтобы быть с ним на одном уровне, и подставляет лицо под жадные поцелуи, позволяя слизать с себя липкие белые разводы. Омега нежно просительно поскуливает и непроизвольно ёрзает, пытаясь потереться и немного угомонить душащее желание. Чимин изгибается, заводит руку за спину и вводит в себя пальчики, медленно и как можно глубже и пытаясь имитировать чувство заполненности. Он расстроенно и беспомощно хнычет, потому что его пальчики слишком короткие и мягкие, чтобы достать достаточно глубоко и доставить то же удовольствие, что и длинные, фигурные пальцы Юнги. — Куда, — Юнги легко перехватывает ладошки Чимина одной своей и осторожно, но крепко сжимает тоненькие запястья. Глаза его опасно, хищно темнеют, и раскалённое бурлящее золото становится тусклым и глубоким. Мин игриво, раскатисто рычит, позволяя ноткам напускного недовольства промелькнуть в глубоком вкрадчивом голосе: — непослушная омежка хочет наказания? — Хочет, — Чимин судорожно кивает несколько раз и ёрзает, не скрывая того, насколько же он действительно хочет. Его член подёргивается от возбуждения и течёт — даже если бы Пак кокетничал и открещивался, это выдало бы его желание с головой. Юнги расплывается в широком клыкастом оскале и рывком выдёргивает из брюк дорогой кожаный ремень с тяжёлой металлической бляшкой, заодно лишая их последнего крепления на бёдрах. Он медленно накручивает его на манер наручников, не сводя с омеги пристального немигающего взгляда, постепенно стирая с лица все намеки на веселье. Чимин, всей своей шкуркой чувствующий тяжёлый, опьяняюще серьезный взгляд сильного альфы, своего альфы, начинает мелко подрагивать. Он поджимает пальчики на стопах, разводит ещё шире трясущиеся бёдра, почти опускаясь на стол задницей, и невольно втягивает живот — у него перехватывает дыхание от предвкушения. Когда Юнги затягивает ремень на запястьях в последний раз — он мягко толкает не ожидающего этого Чимина в грудь, а после — подтягивает к себе, крепко сжимая стройные ножки. Фишки неприятно впиваются в спину Чимина, но ему сейчас абсолютно на них плевать: он выгибается в пояснице гибкой изящной лентой, закидывает ноги на широкие плечи Мина и нетерпеливо ёрзает. Он чувствует, как по его телу жадно скользят чужие взгляды: пристальный, нетерпеливый и немного испуганный Хосока, застенчивый, но любопытный от Чонгука, завистливый, с явно читающимся «я тоже так хочу» от Тэхёна и самый главный — восхищенный, препарирующий до костей от Юнги. Его альфа перестает медлить, со звериным рычанием несколько раз шлёпает Чимина, заставляя омегу дёрнуться от пронзившего удовольствия и сладко застонать, и резко входит. Юнги не разменивается на нежности: он натягивает омегу жадно, быстро, до синяков обхватывая чувствительные бедра и наслаждаясь сводящей с ума ошеломительной тугостью. Чимин хнычет, скулит на каждое движение и скребётся коготками по поверхности стола — грубовато стянутые запястья не дают ему возможности ухватиться хоть за что-то, и он безрезультатно пытается найти удобное положение, извиваясь на каждый сильный толчок. — Омежка не знает, куда деть свои лапки? — Юнги беззлобно усмехается, с удовольствием наблюдая за тем, как жадно и податливо его принимает потрясающее горячее тело. Он немного сбавляет темп, меняя угол и входит теперь медленно, не сводя с сладко всхлипывающего Чимина острого, пронизывающего взгляда. — Ты можешь закинуть их за голову, прямо под шею. Покажи себя альфе, куколка, давай. Чимин подчиняется: так и правда куда удобнее. Он краснеет от удовольствия и сладкого, вкусного стыда, демонстративно изгибаясь и выставляя напоказ каждый сантиметр своего безупречного тела. Плавные линии мышц, плотно обтянутых гладкой, тугой кожей, бархатной и золотистой, как свежий светлый мёд, восхитительный изгиб тонкой талии, плавно переходящей в роскошные мягкие бёдра — сочные и упругие, так и напрашивающиеся на то, чтобы их сжали в крепких ладонях — изящную лебединую шейку, покрытую метками, острые ключицы, круглые покатые плечи. Ни грамма лишнего жира, ни одного изъяна — сплошное, безукоризненное совершенство. Его омега безупречна: от самой макушки и до кончиков крохотных пальчиков, и если бы Юнги довелось писать образ Афродиты, он бы не раздумывал с натурщиком. Мин двигает бёдрами размеренно и плавно, отпечатывая в памяти каждое движение Чимина, каждую его дрожь, каждый прерывистый вздох, растягивая удовольствие. Хнычущий Чимин нетерпеливо дрожит, тщетно пытаясь совладать с дыханием, и, прогнувшись ещё сильнее, начинает втягивать плоский животик. — Альфа, так много, так глубоко, альфа, — Чимин сладко высоко скулит, прогибаясь в спинке и старательно напрягая мышцы. Большой длинный член чётко очерчивается под тонкой золотистой кожей его втянутого живота, когда Юнги толкается особенно глубоко, и это заставляет Чимина течь ещё сильнее, а Тэхёна поражённо чертыхаться откуда-то сбоку. Пак ёрзает, всхлипывая, дрожит и выстанывает: — Он такой большой, альфа, я чувствую, как сильно он наполняет меня, да-да-да, ещё, заполни меня, альфа, я так хочу твой член- — У тебя чертовски грязный язычок, детка, — Юнги хрипло, возбуждённо стонет и кладёт правую ладонь на низ омежьего животика, надавливая. Чимин под ним дёргается и скулит, закатывая глаза, но так Юнги отчётливо может прослеживать пальцами движения собственного члена внутри. Тонкая, нежная кожа плотно натягивается на выпуклости, и Юнги с удовольствием потирает её, чувствуя, как Чимин сходит с ума в его руках. Вторую ладонь Мин с звонким, сочным шлепком опускает на роскошную чиминовскую задницу, поглаживает её, а потом шлёпает снова, рыча: — Будь хорошей омежкой, милый, покажи альфе, как глубоко ты умеешь принимать в себя член. Ты ведь жадная течная сучечка, которая так сильно хочет узел в своей попке, что течёт прямо на моём члене, правда, Чимини? — Ах, да, да-да-да, хочу твой узел, альфа, хочу твою сперму внутри, да-а, пожалуйста! — Чимин извивается на столе, почти плача от удовольствия и пытаясь подмахивать. При каждом толчке Юнги раздаётся непристойное влажное хлюпанье, потому что у Чимина по бёдрам течёт, совсем как в течку, но несмотря на помутнённое сознание, омега все равно беспрекословно подчиняется своему альфе, послушно втягивая животик и показывая всем, как глубоко входит член Юнги. — Ах! — Хорошая омежка, — Мин довольно низко урчит, жадно облизываясь. Он подтягивает к себе Чимина, закидывая его согнутую в колене ножку на плечо, а вторую отводит в сторону и сочно шлепает по бархатистой, нежной внутренней стороне бедра, наблюдая, как на мягкой коже расцветает красный след. Чимин, даже лёжа на боку, не перестает старательно втягивать животик, и вид у Юнги представляется самый потрясающий. Его член выпирает чуть ниже пупка, отчётливо натягивая тонкую кожу, и это выглядит безумно горячо. Толкнувшись особенно глубоко и заставив в ответ высоко изнеженно вскрикнуть, альфа ненадолго замирает и вновь прикасается пальцами к бугорку, надавливая. Он хотел бы коснуться этого местечка языком, оставить засос прямо под пупком и прикусить свою же головку, чтобы понять, каково это. — Блять, Юнги, — сбоку доносится хриплый и низкий, подрагивающий от возбуждения голос Тэхёна. Он прижимается щекой к бедру Чонгука, но они оба завороженно пялятся на животик Чимина, словно совсем забыв о себе.— Можно? Втянув носом тяжёлый влажный воздух, густой и вязкий от запахов течных омег и двух сильных возбуждённых альф, Юнги расплывается в шальной пьяной улыбке и кивает, не до конца осознавая, на что именно даёт разрешение. Тэхён облизывается, бросает короткий взгляд на Чонгука и, не видя запрета, осторожно подползает к Чимину. Он закидывает одну ногу на игровой стол, полностью ложится грудью на него же и с довольным стоном прижимается губами к животу Чимина. — Ох, блядь, — голос ошеломлённого Юнги срывается на совсем уж низкий глухой рокот, опасный и раскатистый. Его член дёргается внутри Чимина — он чувствует движение губ Тэхёна на своей головке, чувствует давление языка и, в то же время, чувствует потрясающую узость сокращающихся горячих стенок. Это так невероятно странно и хорошо, что Юнги приходится с рычанием впиться пальцами в край стола, вспарывая дорогое дерево острыми крупными когтями и тяжело упираясь о него, чтобы не упасть на пол из-за дрогнувших колен. — Пиздец. Чимин, зажатый между Тэхёном и Юнги, и вовсе кажется тонущим: он дышит быстро-быстро, хватает ртом воздух и уже не стонет — беспомощно поскуливает на каждом выдохе. Он перестаёт втягивать живот, но в такой позе это и не нужно — член Юнги все равно выпирает достаточно, чтобы Тэхён мог и дальше с урчанием его вылизывать через кожу. Рядом слышится нетерпеливый рык, а затем Юнги видит, как Чонгук, сорвавшись, бесцеремонно входит в удобно подставленную задницу Тэхёна, тугую и влажную от возбуждения, и начинает втрахивать его в стол. — Альфа-альфа-альфа, двигайся во мне, заполни меня, пожалуйста, не мучай, альфа, прошу, — Чимин жалобно поскуливает и сам начинает мелко двигать бедрами, отчаянно пытаясь почувствовать внутри так необходимое ему трение. Юнги смотрит на потерянного Чимина голодно, почти дико, и всё, что он может — это исполнить просьбу своей омеги. Он начинает медленно двигаться, всё ещё чувствуя, как чудом не потерявший связи с реальностью Тэхён следует своими губами в такт. — Прикуси, — хрипло, сорвано просит он у Кима, едва контролируя сбивающийся на рычание голос, — только, блядь, не до крови. Тэхён послушно всхлипывает, дрожа под пристальным вниманием альфы, и прикусывает. В синхронный дуэт застонавших Юнги и Чимина врывается потерянный, скулящий всхлип Хосока, который смотрит на их компанию совсем безумно. Юнги норовисто встряхивает головой, смахивая со лба прилипшую чёлку, рычит и запускает пальцы в волосы постанывающего от ритмичных толчков Тэхёна. Омега податливо скулит, бросая на него мутный взгляд сквозь влажные ресницы, и послушно показывает гибкий розовый язычок, которым ведёт вдоль выступающего под тонкой кожей члена. Юнги властно перебирает мягкие пряди, чуть оттягивает их, контролируя темп, и Тэхён с Чимином одинаково сладко дрожат под его руками. Они оба кажутся такими возбужденными и потерянными, что Юнги совсем не видит больше смысла сдерживаться, бросает лукавый взгляд на раскрасневшегося Хосока, и отпускает свою ауру альфы окончательно. Густой гвоздичный запах наполняет весь зал плотной удушливой волной, а усилившееся давление заставляет сладко всхлипнуть даже Чонгука, не говоря уже о задрожавшем и захныкавшем Тэхёне. Чимин, чувствующий полную силу своего альфы, окружённый его запахом — изгибается дугой, стонет громко, беспомощно и кончает. Тугой ремень на его нежных запястьях рвётся с громким резким хлопком, и скулящий Чимин скребёт коготками по столу, вспарывая покрытие стола к чёртовой матери, потому что насмешливо щурящийся Юнги ни на секунду не перестаёт двигаться, лишь слегка замедляется, прекрасно зная, что его омеге всегда мало одного оргазма. И правда: чиминов милый небольшой член, порозовевший от возбуждения, дрожит, прижимается плотно к животу, испачканному разводами спермы, но даже и не думает обмякать. Скулящий Тэхён, совсем поплывший от возбуждения и послушно следующий за сжавшимися в его волосах пальцами Юнги, трется щекой о нежную тугую кожу Чимина и высовывает язычок, с урчанием слизывая с поджавшегося животика омежье семя. Чонгук, глядя на это, возбуждённо, хрипло рычит и тоже отпускает себя, позволяя густому насыщенному древесному запаху белого кедра смешаться с гвоздикой, сливаясь и образуя что-то новое и пряное. Чимин с Тэхёном синхронно сладко всхлипывают, а затем и вовсе тянутся друг к другу: Чимин сползает чуть ниже, а Тэхён наоборот — подтягивается повыше, меняя позу и тоже закидывая стройную ножку Чонгуку на плечо. Омежки прижимаются друг к другу, дрожа и поскуливая, переплетают пальцы и знойно влажно целуются под потемневшими от возбуждения взглядами двух альф. Они по очереди изнеженно стонут прямо в поцелуй, когда Юнги или Чонгук толкаются особенно глубоко, трутся, ёрзают, лаская друг друга, поплывшие, безумно податливые и влажные. Пользуясь достаточно неторопливым размеренным темпом, под который они с Чонгуком подстроились, и тем, что малыши увлеклись друг другом, Юнги легко находит взглядом Хосока. Чон кажется не менее поплывшим, чем две полностью заполненные омежки на столе, и едва не скулит, стоя на коленях. Мин хмыкает, склоняя голову к плечу и низко тягуче мурлычет: — Какая изведённая и возбужденная куколка. Ты ведь так хочешь себя потрогать, просто стесняешься, правда? Давай, солнышко, поиграйся со своей влажной дырочкой для альфы, — Юнги с удовольствием следит за тем, как Хосока пробивает мелкая возбуждённая дрожь, как он всхлипывает, податливо прогибается в спинке и действительно послушно заводит подрагивающую руку за спину. — Вот так, куколка, используй свои пальчики. Хосок под прожигающими, властными взглядами альф безбожно плавится, теряя обычно безупречный контроль. Он кусает губы, скулит, но не сопротивляется горячему, повелительному голосу. Пряжка его брюк громко звенит, хотя у них тут совсем не тихо: размеренные влажные шлепки, нежные сочные стоны омег и довольное урчание — всё это наполняет немаленькое пространство зала, в котором они расположились. Чон нервно облизывается, собирая языком выступившую на полных губах кровь — его клыки неосторожно поранили нежный ротик — и стыдливо прижимает к голове ушки. — Не хочешь показать себя? — Юнги изящно встряхивает головой, откидывая с взмокшего лба мешающиеся тёмные пряди, и усмехается уголками губ, греховно, соблазнительно урча. — На столе ещё есть местечко, давай, детка, устрой для нас шоу. Услышавший слова своего альфы Чимин неохотно отлипает от Тэхёна и выворачивает голову так, чтобы ехидно посмотреть на Хосока. Тот сравнялся по цвету с шерсткой ушек и волос — красный, смущённый, невинный цветочек. Омеге сложно сосредоточиться на Чоне — Юнги втрахивает его в стол с силой истинного альфы и грубовато шлёпает по заднице, замечая, что Чимин отвлекся. — Тебе тоже интересно посмотреть, как он будет играться с собой? — Юнги хмыкает, клацнув крупными острыми клыками, и одним ловким движением переворачивает Чимина на столе, подтягивая растраханую задницу ближе. Омега даже не замечает, что его берут по-другому: упираясь дрожащими ладошками в стол, он впивается взглядом в трясущегося Хосока. — Мне так точно, — Тэхён издает хриплый сорванный смешок, совсем не такой язвительный, как обычно, из-за сбитого тяжелого дыхания, и, кинув расфокусированный взгляд на ухмыляющегося Чонгука, переворачивается, подражая Паку. — Ты так долго наблюдаешь за нами, ах, отплати нам тем же, владелец, ой, бывший владелец казино. Чонгук несдержанно хихикает и с довольным утробным рокотом притягивает Тэхёна к себе за шею: он слегка сжимает в клыках нежную кожу на беззащитно подставленных лопатках, прихватывает загривок, покрывает удобные напряженные плечи россыпью наливающихся красным засосов. Он не смотрит на заползающего на стол Хосока — своя омега ему куда интересней. Юнги на это только сдавленно хмыкает и проводит рукой по изящной тонкой спинке Чимина. Она вся в круглых отметинах от фишек — словно воплощение алчного духа казино. — Если омежка хочет узел альфы, она должна постараться на славу, — Мин по-кошачьи сладко мурлыкает, растягивая гласные. Он выпускает когти и осторожно проводит ими по бархатной коже Чимина, не оставляя следов, но позволяя задрожавшей омежке почувствовать, сколько власти на самом деле в руках у её альфы. — Скажи ему, как он должен поиграться с собой. Наша лисичка кажется совсем неопытной, нуждающейся в наставлениях. Сделай своему альфе приятно, детка, подскажи. Чимин сжимается вокруг члена альфы и скулит. Он нервно поправляет волосы, откидывая их назад, и, задыхаясь, пытается говорить. Юнги не делает его задачу проще — наращивает темп, заставляет голос дрожать и срываться, а мысли — разлетаться в стороны. Всё, чего Чимин сейчас хочет — это узел, быть переполненным семенем альфы, быть покрытым им с ног до головы, и он совершенно точно не хочет сейчас говорить. — На-ах-колени, — нежный, сладкий голос Чимина звучит непривычно резко, даже грубовато. Так он обычно говорит с альфами, мнящими о себе слишком много или со знатно проштрафившимися подчинёнными. — Шире ноги и в спине, блять, прогнись. — Какая у меня агрессивная омежка, — Юнги коротко, гулко смеётся и поощрительно шлёпает хныкнувшего Чимина по упругой заднице. — И чем же он должен трахать себя, крошка? Пальцами или, быть может, чем-то ещё? — Сначала — ох, боже — сначала он должен растянуть себя пальцами, — Чимин поскуливает, послушно подставляясь под тяжёлую ладонь, оставляющую на нежной коже краснеющие отпечатки. Чимин любит, когда Юнги его хорошенько шлёпает — это заставляет его чувствовать себя уязвимым и хрупким в руках своего альфы, тем более, что Мин всегда восхитительно точно балансирует на грани между болью и наслаждением. Он нежно, мелодично стонет и властно выдыхает подрагивающему, послушно раздвинувшему стройные ножки Хосоку: — Потри свою дырочку подушечкой среднего пальца, собери вытекающую из неё смазку. Разотри её между пальцами — альфа, а-а-ах! — а потом медленно введи один внутрь. Ты такой возбужденный и влажный, для тебя это будет нетрудно, Хосок-а. Хосок всхлипывает от смущения, но в точности следует каждому слову омеги: прижимает подрагивающие тонкие пальцы к пульсирующей розовой дырочке и медленно начинает её потирать, стараясь не дрожать под тяжёлыми, заинтересованными взглядами Юнги и двух омег. Юнги низко, гулко рычит и толкается в вскрикнувшего Чимина особенно глубоко, когда видит, насколько сильно казавшийся неприступной стервой Хосок становится похожим на послушную течную сучку. — Вы оба хорошо справляетесь, малыши, — Юнги довольно щурится, прижимая к голове заострённые ушки и помахивая хвостом. Тэхён рядом обиженно скулит, задирая повыше пушистый хвостик, чтобы открыть свою дырочку для альфы, и бросает на Юнги короткий блестящий взгляд из-под ресниц. Мин усмехается уголком губ и властно опускает ладонь на упругую круглую задницу с сочным шлепком: — И ты тоже, куколка, не дуйся. Чонгук рядом возмущенно пыхтит, но не мешает Юнги играть ещё и с его омегой. Он в полной мере признает чужой авторитет, прогибаясь под давлением звериной сущности Мина и признавая его, как старшего и более сильного альфу. На Хосока же Чон старается не смотреть: он кривит нос на то, как эта лиса выгибается и медленно вводит свои длинные пальчики в нерастянутую дырочку, лаская себя. Чувствительные волчьи уши легко улавливают тихое поскуливание, и это возбуждает, но невероятно бесит. — Тебя тоже похвалить, Гук-и? — Юнги беззлобно усмехается, когда слышит ворчливое пыхтение от их волчонка и плавно поводит длинным тяжелым хвостом. Он двигается все размереннее, постепенно замедляясь, и понимая, что совсем скоро придется остановиться — влажная растянутая попка Чимина готова принять его узел. — Не стоит, — Чонгук низко, по-волчьи мягко рычит и кусает пискнувшего, покорно подставившегося Тэхёна за холку. — Я не омега и не нуждаюсь в поощрении. — Любой нуждается в поощрении, — откуда-то сбоку слышится глубокий голос, чёткий и низкий. Юнги с лёгкостью узнаёт выразительные чеканные интонации Намджуна, особенно когда слышит следом заливистое тонкое хихиканье Джина. — Ну вы и блядник тут устроили, мать вашу. — Хочешь присоединиться? — Юнги приветственно дергает ухом, ведя носом и с удовлетворением убедившись в том, что в плотном тягучем запахе Намджуна больше нет места прежнему гневу, а затем неохотно выходит из Чимина — тот недовольно вскрикивает, но быстро затыкается: его переворачивают обратно на спину. — Смотри, какая у меня красивая омежка. Джин же всегда хотел увидеть, как выглядит частичная трансформация серебристого горностая, верно? Чимин-и, куколка, будь добр. Пак ёрзает, обвивая ножками талию Юнги, и послушно позволяет мягкой шелковистой шёрстке появиться на бёдрах, талии и совсем немного на животе — чтобы дорожкой спускалось к паху. Мин пользуется этим и запускает ладонь в густую, переливавшуюся на свету шерсть — она обволакивает пальцы: шелковистая, мягкая, нежная. Пак довольно ластится, выкручивается и мурлычет, с удовольствием подставляясь под прикосновения альфы и охотно демонстрируя своё тело. Чимина возбуждает, когда им восхищаются, когда желают, когда рассматривают, словно диковинный редкий экспонат. Сокджин облизывается, нервно обмахивается веером и дергается в сторону Чимина, но Джун не позволяет ему прикоснуться, обвивая руками за талию. — Нет уж, стоять, — рычит Ким. — Смотреть — смотри, но не трогай. — Ну Джу-у-уни, — омега недовольно хнычет, надувшись, но Намджун непреклонен. — Ну и ладно, ну и не нужно, — Джин кокетливо брыкается в объятьях альфы, пытаясь вырваться скорее ради галочки и, прекрасно понимая безрезультатность своих попыток, переключает внимание на другое. — Тэхён-и, а ты тоже так можешь? Юнги довольно смеётся на то, как все волей или неволей игнорируют Хосока. Лис уткнулся лицом в стол, но послушно продолжает двигать пальцами: смазка течет по бедрам, прямо к ткани, наполняя ее влагой. Чон не разделся полностью — стянул брюки до колен, отбросил пиджак в сторону, а рубашку просто расстегнул, оставляя ее прикрывать стоящий колом член. Эта неловкая стеснительность и последние попытки защитить наготу умиляют альфу. — Кукки, Гук-а, что ты, ах, нет, что?! Верни как было! — податливо изогнувшийся Тэхён вскрикивает от неожиданности и обиженно тоненько хнычет, когда Чонгук, недовольный тем, как все пялятся на его омегу, ловко переворачивает его. Чон продолжает двигать бёдрами, не имея силы воли остановиться, но сам прячет пылающее лицо в изящном изгибе шеи Кима. — Умилительно, какой прелестный ревнивый альфочка, — Юнги с откровенным весельем смотрит на то, как Чон полностью закрыл свою омегу от чужих глаз. Чонгук альфа, он сильнее, больше, шире в плечах, в конце концов, ему не составляет труда спрятать тело Тэхёна под своим, просто навалившись сверху и распушив длинный чёрный хвост. Теперь со стороны видно лишь красную макушку обиженно скулящей омежки, и его судорожно скользящие по поверхности стола длинные тонкие пальцы. Тэхён недоволен из-за того, что ему не дают покрасоваться перед другими, но его альфа не прекращает двигаться, с силой толкаясь внутрь и заполняя его до поджимающихся на ногах пальчиков, поэтому скоро обиженные поскуливания становятся все слаще и нежнее, пока Ким словно и вовсе не забывает обо всём кроме одуряющего запаха Чонгука и его члена. Юнги же лишь мурлычаще смеётся, потому что прекрасно замечает, что щеки прячущего лицо в шее своего омеги Чонгука красные от смущения. Он невесомо ведёт кончиком пушистого кошачьего хвоста вдоль напряжённого позвоночника младшего и хищно щурится, когда видит, как Чон едва заметно послушно прогибается в спине вслед за его прикосновениями, как подрагивают волчьи ушки и замедляется дикий животный ритм. Юнги лукаво мурлычет: — А ты точно уверен, что тебе не нужно поощрение, альфочка? — Не издевайся над смущённым ребёнком, имей совесть, — Джун смеётся, подходя поближе, и заинтересованно смотрит то на отмалчивающегося Чонгука, пытающего закрыться, то на податливо прогибающегося в спинке Чимина, беззастенчиво раздвинувшего стройные ножки и красующегося ладной точёной фигурой, то на смущенного, но послушно следующего словам альфы Хосока, всё глубже трахающего пальцами свою девственную дырку. Намджун покачивает головой и фырчаще выдыхает, щекоча шею Юнги горячим спокойным дыханием: — Всё дразнишься, Юн? Юнги не отвечает, только норовисто встряхивает головой, и растягивает губы в широком шальном оскале, с удовольствием наблюдая за тем, как получивший свободу Джин плавно подплывает к Хосоку, чуть ли не утыкаясь носом в смущенного лиса. Омега исследует тело перед собой с нескрываемым интересом и энтузиазмом учёного, время от времени припадая губами к мундштуку, втягивая в лёгкие едкий дым и выпуская его прямо в лицо Чону. — Джин, нет, — Намджун грозно, низко рычит, прижимая к голове круглые львиные уши, как только замечает, что его неугомонная омежка тянется изящными пальцами прямо к стекающей по бедрам Хосока смазке. — Фу, скучный, — Джин недовольно дуется, а затем лениво выпрямляется и переводит свой взгляд на красную, смущённую почти до слёз мордашку несчастного возбуждённого Хосока. — Детка, у тебя коленки не устали? — Ким нежно участливо воркует, в очередной раз выдохнув порцию клубящегося белоснежного дыма, тут же завившегося крупными витками, и осторожно постукивает мундштуком по аккуратному ровному носику. — На спине тоже удобно, солнышко, перевернись, так будет лучше. — Джин, — Джун предупреждающе грохочет, вздыбливаясь, и недовольно оглядывается на Юнги, обвившего его талию тяжелым гибким хвостом и удерживающего друга на месте. — Не обращай внимания на альф, они в таких деликатных вещах ни черта не понимают, — Сокджин глубоко, переливчато мурлыкает, умело пользуясь хорошо поставленным голосом, и обжигает ушко Хосока спокойным горячим дыханием, — Только и умеют, что трахать, да зубы друг перед другом скалить. Переворачивайся, малыш, я покажу тебе кое-что приятное. Хосок бросает робкий мутный взгляд на Юнги и, заметив довольный поощрительный кивок, подчиняется словам омеги. Он смущённо сводит коленки, трогательно пытаясь прикрыться, прогибается в спине, и Джин его хвалит, предлагая прижать ноги к груди, а вот пальчики вернуть на их законное местечко. — Они у тебя такие длинные, хорошо чувствуются внутри, да? — Хосок неловко кивает, краснея ещё больше и смущённо поскуливая под лукавым тёплым взглядом омежьих глаз. — Ох, но они уже так дрожат, совсем устал, хороший мой? Ничего, сейчас мамочка тебе поможет. — Сокджин! — в этот раз Намджун уже не сдерживается и срывается с места, но Юнги не пытается его остановить, потому что для этого ему пришлось бы оторваться от Чимина, а это вовсе не те жертвы, на которые он готов пойти ради Хосока. — Злой и грозный лев защищает свое — спешите видеть, — Юнги довольно хмыкает, скалясь и двигает бёдрами особенно резко, с любопытством наблюдая развязку. Намджун оказывается за спиной Джина в два ловких гибких прыжка, да вот только это ему не особо помогает: хитрая омега — а Джин был не просто хитрой, но и довольно стервозной — легко перехватывает пальцы альфы, тянущиеся к её запястью, и направляет их прямо в растянутую дырочку Хосока. — Вот так, раз мамочке помочь нельзя, поможет папочка, да? — Джин усмехается, по-сучьи щуря кроваво-красные глаза, и с удовольствием наблюдает за тем, как Хосок с тоненьким сладким вскриком изгибается в пояснице, наконец чувствуя внутри крупные, умелые пальцы альфы. Намджун порыкивает, но руку не вырывает и мягко разводит фаланги, заставляя текущего лиса захныкать и заметаться, пытаясь насадиться глубже. Довольно хихикающий Джин утягивает своего альфу в поцелуй и сплетает их пальцы вместе, наконец тоже оказываясь внутри Хосока. Юнги тяжело, сорвано дышит, и уже с трудом может концентрироваться на том, что происходит вокруг. Он отвлекается от увлечённых Намджуна и Сокджина — все его мысли окончательно переключаются на Чимина, когда он убеждается в том, что Хосок в надёжных руках. Чимин тоже кажется совсем потерявшим связь с реальностью: он уже совсем не может сдерживаться и контролировать своё тело — его бедра соблазнительно дрожат, а изящные пальчики сжимаются до белизны. Мелодичные, сладкие стоны все чаще срываются на тихие беспомощные всхлипы и отчаянные дрожащие вздохи, мягкие щёки раскраснелись, а светлые серебряные глаза затуманились — Чимин совсем близко к тому, чтобы кончить, да и Юнги, в общем-то, на пределе. — Альфа-аль-ах-фа-альфа, — Чимин частит, как в бреду, запрокидывая голову и инстинктивно обнажая золотистую изящную шею, испещрённую метками альфы, — я готов, пожалуйста, ах, не терзай больше своего омегу, заполни, сцепись, не отпускай, мне так нужно, прошу… Чонгук рядом отчётливо гулко сглатывает и жадно смотрит, не в силах оторвать глаз, как Юнги заполняет Чимина до предела. Мин наклоняется ближе, насколько ему позволяет безупречная, но не сверхъестественная растяжка Чимина, и ласково целует не реагирующего ни на что омегу. Тот даже не шевелит губами в ответ: загнанно дышит и пытается разлепить веки. Юнги хрипло коротко выдыхает, ведёт кончиком носа вдоль выгнувшейся гладкой шеи и с глухим рычанием смыкает на ней клыки, оставляя очередную метку, одновременно с этим резко двигая бёдрами, чуть выскальзывая, вбиваясь обратно особенно сильно и снова замирая. Омега под ним высоко сладко стонет, изгибается дугой и кончает, жалобно поскуливая. Он мелко дрожит, плотно вжатый крепким сильным телом в стол, громко всхлипывает и изгибается, когда его наконец снова прошивает оглушительным оргазмом, жалобно сжимается внутри, выпрашивая у своего альфы узел. Юнги стонет и срывается следом за ним, соблазняясь. Мин кончает сильно, туго, прямо в тесную пульсирующую дырку судорожно содрогающейся хнычущей омеги. Чимин чувствует, как его заполняет густая, вязкая, горячая сперма, и всхлипывает. Его член дёргается между их животами, потому что от одной мысли о том, как сильно его сейчас пометил Юнги, насколько долго ещё все в радиусе десятков метров будут понимать, что Чимина недавно хорошенько оттрахали, немного кружится голова и сладко подгибаются колени. А затем Чимин прерывисто и сладко вскрикивает, потому что наконец-то начинает чувствовать увеличивающийся крупный узел, так сильно растягивающий и заполняющий. Он большой, горячий, пульсирующий, плотно запечатывающий дырку и не позволяющий и капле семени альфы выскользнуть наружу. Чимин скулит и ёрзает на нём, пытаясь хотя бы немного продлить ослепляющее удовольствие, до тех пор, пока рыкнувший Юнги не надавливает сильной властной ладонью на низ его животика, заставляя тоненько вскрикнуть и застонать, замирая. — Теперь моя омежка довольна? — Юнги бархатно мурлычет, наклоняясь поближе к омеге и наслаждаясь приятным послеоргазменным покалыванием. Он альфа, хищный альфа — привычное к нагрузкам сильное тело трудно утомить сексом, но это не мешает ему наслаждаться сладкой недолгой расслабленностью. — Ты выглядишь так восхитительно с моим узлом внутри, куколка. Чимин довольно, протяжно мычит в ответ и лениво моргает, безвольно обмякнув на твёрдом, жёстком покрытии. Он растерянно осматривается, прикидывая как бы затащить на себя альфу, но чёртов стол оказывается переполненным людьми. Сбоку от них до своего финала постепенно доходят Чонгук и Тэхён, а сзади — Намджун и Джин, кажется, решили хорошенько поразвлечься с податливым и скулящим Хосоком. — Малыш, — Юнги осторожно гладит Чимина по мягкому расслабленному бедру, чувствуя кончиками пальцев остаточные сладкие судороги, — попробуем поменяться местами? — Не уверен, что получится, — в мягком, хрипловатом голосе слышится явно различимое сомнение, но омега всё равно податливо соглашается, когда видит уверенный, твёрдый взгляд Мина. Осторожно подхватив Чимина под задницу и убедившись, что тот крепко держится за его шею, Юнги рывком залезает на стол и ловко переворачивается на спину, умещая омегу на своей широкой удобной груди. Пак, покрутившись, находит удобное положение, проверяет пальчиками, что узел не выпустил наружу ни каплю спермы, и успокаивается. — Такой красивый, — Юнги довольно сыто урчит, полностью сосредотачиваясь на раскрасневшемся, очаровательно затраханом Чимине. — Совершенно обнажённый и бесстыжий для меня, жадный до моих слов, несмотря на все эти взгляды, правда? Чимин наконец смущённо вспыхивает и закусывает полную раскрасневшуюся губу, стесняясь, но Юнги не обманывается: он ловит на мгновение ответный прищур чарующих глаз и чувствует, как тот начинает размеренно сжимать и разжимать растянутые вокруг узла мышцы. Вдобавок к этому Чимин немного выпрямляется и втягивает, насколько может, живот, чтобы после пальчиками очертить контур не потерявшего свой размер члена. — Я жадный до слов, а ты до меня, — Чимин кокетливо улыбается и игриво водит пальчиком по размеренно вздымающейся груди альфы, — это идеальное сочетание. Их отвлекает громкий вскрик Тэхёна: он дрожит всем телом, впивается острыми коготками в плечи Чонгука и явно бурно кончает. Они не особо раздеты — на Тэхёне осталась распахнутая, местами лишенная пуговиц в порыве страсти рубашка, а Чонгук, подобно Юнги, ничего не снимал, лишь приспустил брюки и ослабил галстук. — Узел? — облизываясь, спрашивает Чимин. Юнги все еще держится, не уменьшаясь, и это невольно заводит омегу. Он плавно перебирает пальчиками, спускаясь к паху. — Или Кукки слишком смущён, чтобы публично повязать тебя, Тэтэ? — Слишком смущён, — Тэхён хрипловато, сорвано хихикает и с трудом опускает дрожащие ослабевшие ноги с крепких бёдер Чонгука. — И слишком быстр. Тебя совсем не заводит на публике, зайка? Чонгук вспыхивает и отворачивается, пытаясь скрыть раскрасневшиеся щёки и не видеть чужие насмешливые взгляды. Он поправляет одежду и стеснительно старается не смотреть в сторону Намджуна, Сокджина и Хосока. Юнги насмешливо хмыкает, неторопливо помахивая длинным хвостом, расслаблено откидывает голову и весело наблюдает за раскрасневшимся Чонгуком. Внезапно оказавшийся удивительно застенчивым альфочка, несмотря на своё смущёние и подтрунивающего над ним Кима, всё равно спустя пару секунд молча стягивает с широких плеч пиджак, чтобы прикрыть свою омегу и так же молча бережно его укутывает. Кажется, это заставляет маленькую язву Тэхёна растаять и размякнуть, потому что он нежно урчит и снова притягивает альфу к себе, утыкаясь носом в шею и переплетая их хвостики. — Они прелесть, — Чимин, удобно устроившийся на груди Юнги, негромко умильно вздыхает и мечтательно щурится, подставляясь под неторопливо поглаживающую его по спинке ладонь. Он фыркающе хихикает, потянувшись чуть выше и игриво прихватив клычками дёрнувшееся ухо Юнги, пищит в ответ на мстительный щипок за ляжку и снова успокаивается, расслабляясь и устремляя лукавый хищный взгляд на другую сторону стола: — и эти трое тоже… прелесть. Юнги поднимает глаза вслед за ним и одобрительно ухмыляется тому, что видит. Намджун не теряет времени зря: прижавшиеся друг к другу Джин и Хосок уже лежат перед ним на столе, покорно раздвинув ножки, поскуливая, извиваясь и вздрагивая на каждый глубокий толчок сильных умелых пальцев внутри. Джун по очереди ласкает их обоих — то с хищным низким урчанием припадает к возбужденным затвердевшим соскам, вылизывая их, прикусывая и оттягивая, то покрывает короткими влажными поцелуями судорожно подрагивающий омежий животик, то прикусывает за податливо подставленную шейку. Ему вполне хватает опыта, чтобы уделять равное внимание двум дрожащим, жадным до ласк омежкам и время от времени бросать лукавые короткие взгляды на лениво наблюдающего за всем этим непотребством Юнги. — Не зазнавайся, — Юнги беззлобно фыркает, поймав лучащийся подлинным самодовольством взгляд Намджуна, и давит в себе желание по-детски показать язык. Ким ухмыляется в ответ и закидывает на плечи хрупкие, подрагивающие омежьи ножки — по одной на каждое. Мин задумчиво ласкает размякшего Чимина и, сочно шлепнув его по круглой восхитительной заднице, ворчливо тянет: — И когда только успел? — Когда ты отвлёкся на вязку своей омежки, Юн, — Намджун хрипло усмехается, дёрнув полной верхней губой и ненадолго обнажив крупные острые клыки. — Не можешь без проявления собственничества и доли публичности, м-м, развратная киса? Хотя, вы в этом плане друг друга стоите. — Ой, а что я вижу? — Юнги приподнимается на локтях, глухо стукнув по столу тяжёлым крупным хвостом, и лениво запрокидывает голову, хищно щуря опасные золотые глаза. Чимин пользуется моментом, чтобы с мягким бархатным урчанием прижаться нежным припухшими губками к шее альфы и игриво прихватить алебастровую гладкую кожу небольшими омежьими клычками. — Перед тобой лежат две омежки, охотно раздвинувшие ножки и, невероятно, мы всё в том же казино и всё на том же столе. Знаешь, что это значит? — Хм? — Намджун отвлечённо мычит, оставляя цепочку влажных, неторопливых поцелуев на груди хныкающего, изгибающегося Джина и постепенно спускаясь всё ниже и ниже. — Это значит завались. Ты ничем от меня в этом плане не отличаешься, — Юнги низко довольно стонет: проворный язычок его неуемной омеги выписывают на его шее затейливые узоры, а кожа приятно саднит, покрываясь все большим количеством засосов. Мин окидывает двух поддрагивающих омежек хищным взглядом и мурлычет: — Выеби их хорошенько, Джун-и, а мы посмотрим, как милая невинная лисичка просит твоего члена. — Непременно посмотрим, — в их разговор влезает лукаво мурлыкающий Тэхён, с жадным исследовательским интересом наблюдающий за тем, как Джун умело вылизывает мужа с глубоким вибрирующим урчанием и влажно трахает поскуливающего красного Хосока пальцами. Чонгук куда-то смылся: Юнги уверен, что отправился искать выпивку и еду, пока его омега довольно улеглась на животике, задрав согнутые в коленках ножки наверх. Чимин, словно противоположность Тэхена, выпрямляется и недовольно кривится — узел начал уменьшаться, и сперма медленно потекла по бедрам. Чимин хаотично водит милыми коротенькими пальчиками между ног, собирая вязкую жидкость и методично слизывая её с рук. — Ты ведь хочешь ещё, Тэхён-и? — Пак игриво воркует, не отвлекаясь от своего важного дела — Юнги с умилением наблюдает за серьёзной омегой, перепачканной в его семени. На пухлых губах белые тягучие капли смотрятся до одуряющего возбуждающе. — Может, присоединишься? — А почему бы и да, — Ким разморено приподнимает бёдра, демонстрируя ровную изящную спинку и плавный изгиб, и кокетливо проходится по губам языком. — Пустим нашу лисичку по кругу. Я, кстати, упустил, Гук-и проиграл или победил? — Он-то победил, — Юнги издаёт негромкий хриплый смешок и тут же рычит, когда чувствует, как нетерпеливо ёрзающий Чимин начинает медленно двигать бёдрами, насаживаясь на все ещё твёрдый член своего альфы, — детка, мы ведь только… — Мин осекается под пристальным недовольным взглядом мгновенно надувшейся омеги и покорно вздыхает, плавно скользнув кончиком хвоста по мягким омежьим бёдрам, — ты волен делать со мной все, что пожелаешь, любовь моя. — Подкаблучник, — Тэхён надувает губы, но даже не прячет промелькнувшую в голосе светлую зависть, а затем и вовсе грустно вздыхает. — Ну вот, опять все трахаются, а я не у дел. Не жизнь, а сплошное разочарование. Юнги его с царственным изяществом игнорирует, как и согласно замычавшего Джуна, как он вообще успевает их слушать, не отвлекаясь от дела — непонятно. Чимин, довольный полученной реакцией, плавно выписывает бёдрами фигурные восьмерки, с удобством оперевшись ладошками о грудную клетку альфы. Его дыхание тяжелеет, а кончик шустрого хвостика мелькает за спиной — омега довольно виляет им. В этот раз они не продержатся долго, но Чимин всегда любил еще один, последний заход после узла. — Вот так, милый, умница, — Юнги ласково низко мурлычет, нежно поглаживая чуткими пальцами податливое разгоряченное тело. Чимин всегда становится очень чувствительным после нескольких оргазмов, ему нужно чувствовать, что его любят, слышать, что он хорошо справляется, что альфе нравится то, что он делает. Мин невесомо скользит ладонью вдоль линии изящно изогнувшегося позвоночника, сжимает тут же задрожавший под его ладонью хвостик, а затем прижимает его к чиминовой спине, заставляя задраться, и оглаживает растянутую вокруг члена тугую дырку. — Ты так хорошо принимаешь меня, такая славная податливая омежка, Чимин-и. Давай, малыш, попрыгай на моём члене, объезди меня как следует. Ты же хочешь порадовать альфу, правда, сладость? — Да-а-ах! Да, альфа, омежка хочет твой член, — Чимин сладко изнеженно всхлипывает, запрокидывая голову, дрожит и ускоряется. Он двигает бёдрами умело, крутит и качает ими, насаживаясь с гулкими пошлыми звуками шлепков кожи о кожу. Юнги довольно рычит и подаётся вперёд, упираясь одной рукой о стол, а второй обхватывая тонкую талию. Альфа не мешает Чимину прыгать на его члене, лишь придерживает своего малыша, с утробным урчанием приникая к его груди. Он осторожно прихватывает зубами затвердевший розовый сосочек, так, чтобы не поцарапать крупными острыми клыками, мягко проводит по нему по-кошачьи шершавым языком, заставляя омегу хныкнуть и дёрнуть роскошными пышными бёдрами, а затем ласково обхватывает набухшую бусинку нежными мягкими губами. Юнги с удовольствием посасывает его, ласкает, чувствуя отзывчивую дрожь тела, утробно порыкивает, полностью увлёкшись сладко стонущим Чимином. Омежка звучит всё жалобнее и отчаяннее, насаживаясь резко, с силой, и с трудом удерживаясь на разъезжающихся ножках: — Юнги, альфа, пожалуйста, пожалуйста! Юнги срывается на утробное рычание. Он грубовато подхватывает Чимина под бёдра, практически удерживая его навесу и начинает с силой вдалбливаться в сладкую омежью задницу. Проходит не так много времени, прежде чем омега снова начинает дрожать, сжимается внутри и непроизвольно утягивает альфу следом за собой — они кончают вместе, бурно, долго и сладко, крепко переплетя хвосты и постанывая в унисон. Жадно наблюдающий за ними потекший Тэхён жалобно скулит и подползает ближе. Он трогательно прижимает ушки к мягким красным волосам и смотрит так умоляюще, что Юнги не выдерживает и едва заметно кивает, сощурившись. Ким довольно урчит и начинает слизывать сперму с живота альфы, подставляясь под ленивые поглаживания Чимина и безбожно возбуждаясь. Сбоку от них вовсю натягивают то Джина, то Хосока, и это тоже нисколько не прибавляет Тэхёну самообладания. Намджун трахает омежек по очереди, гулко рычит и совсем не сдерживает мощь крепких мускулистых бёдер, вдалбливаясь так, что пошлые шлепки кожи о кожу полностью наполняют опустевший зал. — Тэхён-и, ты… — внезапно раздаётся обычно мелодичный, но хрипловатый, рокочущий голос Чонгука. Альфа-волк возвращается с подносом и сразу же залпом осушает несколько крепких шотов, нервно облизываясь и наблюдая за тем, как его омега слизывает с упругой белоснежной кожи смешавшуюся сперму Юнги и Чимина. Чон не знает, что сказать, что сделать и какое правильное решение от него ждут. — Кажется, этой крошке нужен хороший член, Гук-и, — Юнги подначивающе усмехается, властно скользнув по гладкому круглому плечу Тэ самым кончиком хвоста. Чимин, напоследок нежно потрепав друга по спутавшимся прядкам, слезает со своего альфы, и сворачивается клубочком у него под боком: так, чтобы держать в своём поле зрения всех друзей. Сытый, удовлетворенный, затраханный, он урчит и подставляется под нежные поглаживания Юнги — тот массирует омежью поясницу, разгоняя скопившееся напряжение. — Так дай ему член, — Чонгук рычаще огрызается, ревниво вздыбливая загривок и размашисто, сильно шлепает Тэхёна по подставленной заднице, срывая с мягких омежьих губ сладкий тоненький вскрик. — Он всегда говорил, что хочет почувствовать в себе сразу два узла. — Это порвет тебя, Тэ, — Чимин встревоженно хмурит аккуратные брови, но и сам непроизвольно сглатывает. Его глаза ненадолго затуманиваются, и становится понятно, что сам он вовсе не против попробовать. — Ладно два члена… Но два узла… — Что сказать, мне всегда хочется невозможного, — Тэхён неохотно отстраняется от фигурно очерченного пресса Юнги, изящно выпрямляется, небрежно скинув с плеч заботливо накинутый Чонгуком пиджак, и долго смотрит на своего альфу. Между ними словно происходит мысленный диалог, и судя по довольному лицу омеги — он вышел из него победителем. — Чимин-и, сладкий мой, ты же не против? — Что? — Чимин не успевает уточнить, о чем именно спрашивает Тэхен: бесстыжая омежка уже ловко перекидывает изящную ножку через крепкие бёдра Мина. У Юнги от этого простого, но абсолютно искушённого, соблазнительного действия предвкушающе дёргается член. Ещё не полное возбуждение, но определённая заинтересованность и опасная сухость во рту. Он сжимает кулаки, сдерживаясь, но это не помогает, потому что Ким начинает плавно двигаться вдоль его ствола, касается низа живота пальчиками и готовится оседлать. — Не против, — наконец Чимин отвечает: хрипло, еле перебирая языком, и впивается коготками в плечо Юнги, жадно наблюдая за каждым движением Тэхёна. С тех пор, как они с альфой обозначили серьезность своих отношений, то никогда не спали с другими. До этого и сам Мин, в общем-то, предпочитал трахать и подчинять альф, а Чимин стал его единственным и вечным исключением. У Чимина же наоборот — он любил раскладывать под собой омег, не даваясь ни одному альфе, и, да — Юнги тоже его единственное исключение. То, что происходит сейчас, немного рушит их убеждения и договорённости, вносит новые поправки. То, как Чимин жадно следит за насаживающимся Тэхёном, как он облизывается и тянется к омеге, чтобы отсосать вместе — всё это неимоверно возбуждает, пробуждает что-то древнее, хищное и опасное. Юнги сглатывает и коротко переглядывается с Чонгуком. Вот что у них действительно общее, так это то, что они никогда не могут отказать своим деткам в их развлечениях. Даже если объектом этих развлечений становятся они сами. Омежки же явно не теряют времени зря: Тэхён мягко водит бёдрами, трётся аккуратным небольшим членом о крупный, постепенно наливающийся кровью, а Чимин с тоненьким возбужденным всхлипом ёрзает, сползая чуть ниже, и скользит нежными мягкими губами сразу по ним двоим. Тэтэ податливо хнычет, чувствуя ласковое прикосновение ловкого горячего языка и всё увеличивающуюся твёрдость потерянно ругнувшегося себе под нос Юнги, а потом сладко вздрагивает, когда левая рука Мина властно шлёпает его по подставленной попке и сминает упругую ягодицу, всё ещё раскрасневшуюся после мощных толчков чонгуковых бёдер. Вторую руку Юнги не менее властно кладёт на голову Чимину, зарываясь пальцами в спутанные прядки и сжимая их, заставляя омежку прижаться тёплой бархатной щёчкой к возбужденному члену, потереться о него, послушно ведя язычком по стволу другого, и захныкать. — Две блядские течные сучки, жадные до внимания, — Юнги низко властно рычит, снова шлёпая задрожавшего Тэхёна по заднице и дёргая за волосы скулящего Чимина. — Ты уже так много раз кончил за сегодня, Чимин, а тебе всё мало, грязная ненасытная сучечка. Всего пару минут назад дрожал от оргазма, прыгая на моём члене, и уже снова тянешься к нему своим ненасытным блядским ртом. Тебе тоже мало, Тэтэ, мало твоего альфы, да? Хочешь сразу два узла в свою похотливую влажную дырку, правда, шлюшка? Омежки хнычут в унисон, возбуждённо дрожа в ответ на унизительные грязные слова: Тэхён нетерпеливо ёрзает, трётся о потяжелевший горячий член Юнги, чувствуя, как просительно пульсирует дырочка от одного только взгляда на него, а влажно причмокивающий Чимин прогибается в спине, с трудом удерживая равновесие на предательски слабых после последнего оргазма ножках. — Такой пошлый и жадный, Чимин-и, ты уже весь в сперме, а всё равно вымаливаешь ещё, высовывая свой блядский ловкий язычок, — Юнги с удовольствием продолжает сыпать пошлостями, размеренно двигая тренированными бёдрами и рычит: — Давай, детка, возьми сразу оба, сделай папочке приятно. Пока Юнги предаётся совершеннейшему разврату, всё ещё стоящий рядом Чонгук не сводит пристального взгляда со своей омеги, глотая шот за шотом и удерживаясь на ногах только за счёт удобного устойчивого стола. Юнги не может его винить: когда твою омегу трахает твой же хён, ещё и поощряя насквозь грязными ругательствами и похвалами, любой предпочтет напиться, чтобы воспринимать происходящее проще. Они оба смотрят, как пухлые сладкие губы Чимина притягательно растягиваются — он послушно вбирает в себя две головки. — Умелая шлюшка, — Юнги нежно мурлычет, хваля нежно застонавшую омежку, и рвано оттягивает его за волосы, потому что чувствует — продолжи Пак заглатывать два члена, и он кончит раньше, чем успеет наиграться. — Здесь не только тебе нужен член альфы, куколка, не будь жадиной, позволь Тэтэ оседлать меня. Пак хнычет, но не сопротивляется и отстраняется, скользя поплывшим взглядом по твёрдому возбужденному члену с крупной покрасневшей головкой, вспухшими венами и сочной капелькой выступившей смазки. Тэхён же, получив разрешение, ловко обвивает член Юнги длинными изящными пальцами и охотно насаживается. Он сладко стонет, прогибается в пояснице и делает несколько пробных движений, но очень быстро начинает проворно прыгать. — Не смог устоять и сменил одну сучку другой? — в воздухе раздаётся низкое, насмешливое рычание Джуна. Мин не может его видеть, но прекрасно слышит, что его друг еще не закончил: в его голосе больше звериного, чем человеческого, дикого и страстного, а к гулким шлепкам и звонким изнеженным постанываниям Джина прибавились ещё и жалобные просящие поскуливания Хосока. — Ебёшь сам двух омег — вот и еби молча, — Юнги остро огрызается, норовисто мотнув головой и влажно, глубоко целует Чимина. Омега откликается слишком охотно, требовательно кусаясь в ответ и забирая инициативу — альфа просто отпускает себя, отдается, потому что знает, что Чимину нужно закрепить свои права. — Кукки, Кукки, Гук-а, — Тэхён сладко зовёт своего альфу, не переставая прыгать на члене Юнги с влажными пошлыми звуками. — Хочу твой член. Хочу тебя рядом с членом Юнги-хёна. Хочу вас двоих. Хочу-хочу-хочу. Пожалуйста, я так нуждаюсь, заполни меня, наполни, пожалуйста, Гук-а… Чонгук срывается на низкий опасный рык и одним ловким, по-звериному грациозным движением взбирается на стол. Его уши трепещут, чутко улавливая каждый стон и всхлип, глаза горят опасным чёрным огнём, а длинный пушистый хвост мечется из стороны в сторону. Он медленно подстраивается сзади и хватает Тэхёна за талию, немного приподнимая омегу. Юнги не видит, но он знает — у Чона стоит, ему не понадобится дополнительная стимуляция. Оглушительно громко звенит металическая пряжка, слышится тихое шуршание дорогой телячьей кожи — Чонгук рывком выуживает из брюк ремень. Юнги ненадолго отвлекается от вылизывания рта постанывающего ёрзающего Чимина и переводит мутный взгляд на омегу у себя на бёдрах. Его собственная омега послушно повторяет за ним — Чимин тоже смотрит, жадно и не отрываясь, впитывая каждый вздох и каждое движение. Они видят, как плотная кожа ремня обхватывает крепкую шею Тэхёна, словно тугой жёсткий ошейник: второй конец Чонгук наматывает на кулак и жестко тянет Тэхёна на себя за получившиеся поводья. Ким с трудом гулко сглатывает — его кадык дергается медленно, преодолевая давление — и податливо запрокидывает голову, прикрывая потемневшие от возбуждения и желания глаза. Это, впрочем, все равно не мешает ему скакать на члене Мина. — Маленькая ненасытная блядь просит волчий член? — Чонгук вжимается грудью в напряжённую, красиво изогнутую омежью спинку и хрипло шепчет в красное ушко. — А что она сделала, чтобы заслужить его? Стоило мне отойти, и ты тут же променял меня на другого альфу. — Но мне так хотелось, — Тэхён жалобно и хрипло захныкал, очевидно возбуждаясь от лёгкого удушья, кружащего голову густого запаха возбужденных альф и намёка на собственную доступность. — Чимин-и так красиво смотрелся на его члене, мне тоже захотелось, альфа… Я так люблю быть красивым. Я же красивый сейчас, Кукки, тебе нравится? Чонгук не отвечает, но сочно, громко шлёпает омегу по круглой покрасневшей ягодице. Он не сдерживается: удар получается сильный и властный, именно такой, какой и положен быть у настоящего альфы. Юнги чувствует, как Тэхён сжимается, немного больно, но всё же потрясающе приятно. Чонгук бьет его еще раз, по тому же месту, и Тэхён тоненько вскрикивает, но не было похоже, что ему не нравится. Наоборот — он приподнялся и подался задницей ближе к Чонгуку. — Тебя надо хорошенько наказать, — Чон по-волчьи грубо рычит и бьёт еще не меньше трёх раз, прежде чем грубо хватает пискнувшего Тэхёна за основание длинного пушистого хвоста и тянет за него наверх. — Наклонись, непослушная и ненасытная сучка. Послушно изогнувшийся Тэхен неловко плюхается на твёрдую, удобную грудь Юнги. Его глаза, мутные от возбуждения и влажные, довольно блестят, а по искусанным губам то и дело скользит ловкий розовый язычок. Чимин, заприметив это, легко тянется и хватает кончик чужого языка губами, утягивая Тэхёна в долгий развратный поцелуй прямо перед лицом Юнги. — Вот же две бляди, — Юнги длинно, низко стонет, запрокидывая голову и обнажая красивую сильную шею. Кукки, невольно бросивший на неё длинный странный взгляд, нервно сглатывает, облизавшись. Мин прогибается в спине, толкается бёдрами резко и властно, заставляя Тэхёна вздрогнуть, жалобно задушенно застонав в поцелуй, и властно рычит: — Давай, Кукки, выеби эту славную шлюшку. Ты ведь шлюшка, правда, Тэтэ? Жадная, изголодавшаяся по узлу шлюшечка. Хочешь, чтобы малыш Кукки хорошенько трахнул тебя вместе с хёном, да? Чтобы тебя наполнили спермой, чтобы она смешалась с твоей смазкой и текла по твоим дрожащим ножкам? Ты же примешь всё, что тебе дадут альфы, да, куколка? Юнги хрипло, гортанно смеётся, когда чувствует, как сильно пульсирует и сжимается вокруг него Тэхён, задыхающийся от забивающихся в уши грязных слов, от большого горячего члена, от прожигающего спину властного взгляда своего альфы. Он кажется совсем потерянным, возбуждённым, на грани осознанности. — Ты только посмотри, какой он возбуждённый, Кукки, — Юнги неторопливо заводит руки Тэхёну за спину и властно сжимает ягодицы, разводя их в стороны. — Посмотри, какая жадная, мокрая дырка. Давай, малыш, эта маленькая омежка так нуждается в твоём члене, не заставляй её мучиться. Иди к хёну, Чонгук-а. Тэхён хнычет высоко и жалобно, ёрзает и прогибается, выпрашивая член, и чуть не плачет. Чимин ласково покусывает его за разрумянившуюся влажную щёчку и крепко сжимает их переплетённые пальцы. Он как никто другой понимает, насколько сильно Тэхёну сейчас хочется член своего альфы. Сначала Юнги чувствует деликатное, осторожное прикосновение чужих пальцев. Чонгук осторожно примеряется, медленно вводя первую фалангу и растягивая влажную, растраханную дырку. Как бы ему не хотелось сейчас загнать поглубже, сразу два члена без растяжки даже течная омега принять не сможет. Причинить своей паре боль или даже порвать её — этого не желает ни один нормальный альфа. Прекрасно понимающий причину чужой осторожности Юнги деликатно замирает и крепко держит Кима за бёдра, чтобы не рыпался и не мешал альфам подстраиваться. — Ты справишься, малыш? — голос Юнги мягкий и грудной, в противовес тому хриплому и властному, которым он говорил раньше: Мин чувствует, как ловкие сильные пальцы альфочки, разрабатывающие тугой вход, подрагивают, выдавая его нервозность. — Помощь нужна? Вместо ответа Чонгук вытаскивает пальцы и трогательно дотрагивается мизинчиком до ладони Юнги, обозначая таким неловким немым способом молчаливую просьбу. Мин умиляется, хмыкает, но не позволяет яду сорваться с ловкого языка, вместо этого он неторопливо ведёт ладонью выше по бедру и медленно вводит один палец. Чон моментально присоединяется к нему, и они вдвоем легко подготавливают нетерпеливо всхлипывающую и подставляющуюся омегу. Но только когда Юнги окончательно убеждается в том, что Тэхён готов, властно сжимает в пальцах круглые упругие половинки и бесцеремонно разводит их в стороны. — Давай, Чонгук-а, наша сучка заждалась, — Юнги плавно качает бёдрами, слегка выскальзывая из Тэхёна и предоставляя Чонгуку больше пространства. Ему еще не приходилось трахать омегу вместе с кем-то, но это оказывается исключительно приятным. Он чувствует, как к его члену прижимается большой, горячий член Чона, чувствует, как головки стискиваются вместе и как бешеный пульс становится одним на троих — это заводит. Они в три пары рук обхватывают чужую талию — Чимин ненадолго выпускает пальцы Тэхёна, чтобы помочь альфам правильно насадить друга на два члена. — Джин, нам надо трахнуть Хосока, — хриплые, возбуждённые слова Намджуна доносятся словно сквозь плотную стену и он коротко смеется, но тут же давится — хрипло коротко застонавший Чонгук, наконец полностью оказавшийся внутри Тэхёна, устаёт ждать и начинает безжалостно вколачиваться в тугую горячую задницу. Юнги даже не нужно двигаться самому, охренительно приятное трение члена о член внутри омеги и без того выбивает все разумные мысли из головы на раз два. Непривычно высокие, задушенные сладкие всхлипы Тэхёна восхитительно мешаются с мелодичными постанываниями Чонгука, ритмично двигающего бёдрами, и хриплым сорванным дыханием Юнги. Тэхён безумно влажный от возбуждения: тягучая вязкая смазка, пьяно и густо пахнущая лилиями, пошло хлюпает на каждый толчок, обильно стекает по дрожащим ножкам, пачкает дорогой костюм Юнги, стол и нежно скользящие по разведённым омежьим бёдрам чуткие ладошки Пака. Чимин мягко собирает кончиками пальцев естественную смазку и погружает их в рот, облизывая и постанывая от возбуждения. Тэхён видит это, скулит высоко и отчаянно, и тянется к омежке, припадая к пухлым, безумно притягательным губам в глубоком поцелуе. Чимин не убирает влажные от смазки пальчики, когда чужой язычок проникает ему в рот. Они посасывают чиминовы пальцы вместе, слизывают с них смазку Тэхёна, а потом, поскуливая, знойно целуются. Тэхён хнычет в поцелуи, стонет и всхлипывает на особенно глубокие толчки, а потом просительно выдыхает: — Чимини, дай мне… дай мне тоже. Я хочу попробовать. Чимин смущённо всхлипывает на его просьбу, раскрасневшись, и снова крепко хватается за руку Кима. Он прогибается в спинке, разводит стройные ножки и неловко скользит ладонью к своей растраханной, возбужденной пульсирующей дырочке. Чимин осторожно вводит сразу два пальчика, плавно ими двигая и разочарованно тонко поскуливая. После пальцев Юнги, после его толстого члена, собственные тоненькие пальчики кажутся дразнящим издевательством, изощреннейшей пыткой. Он двигает ими ещё немного, толкается глубоко, насколько может, и вынимает. Они разгоряченные, влажные от смазки и спермы, оставшейся в оттраханной дырочке. Тэхён стонет от возбуждения, ведёт по подрагивающим пальцам гибким ловким языком, слизывая смесь альфы и омеги. Чимин невольно всхлипывает и тоже высовывает язычок, ведя им вдоль влажных фаланг. Их языки касаются друг друга, переплетаются, трутся, и вскоре они снова начинают увлечённо целоваться под жадными неотрывными взглядами двух альф. — Вы чертовски ненасытные малыши, правда? — хриплый, насмешливый вопрос Юнги звучит риторически, и он низко глухо стонет, глядя на развратно целующихся омег. Он явно не хотел бы это прекращать. — Чимини, крошка, давай трахнем Тэхёна в рот. Чимин понимает своего альфу с полуслова. Он отрывается от посасывания сладкого язычка Кима и прикидывает, куда бы ему переместиться, задумчиво надув мягкие припухшие губы. Единственный доступный ему вариант — это сесть на лицо Юнги и предоставить Тэхёну лучший доступ к собственному члену, и Чимин не думает долго, прежде чем привести его в реальность. — Гребаный ты сучий хён, Юнги, — Чонгук пораженно сорвано выдыхает, присвистнув, но не протестует. Он сбивается с ритма, чуть ли не выскальзывая из задницы омеги, но вовремя успевает остановиться. — Блять. Мин скользящей лаской оглаживает бёдра Тэхёна и наконец перемещает руки на задницу Чимина. Омега ловко подтягивается и замирает над лицом альфы, достаточно широко расставив ноги. Он весь дрожит: от усталости, возбуждения, предвкушения и, совсем немного, от смущения. Его милый пушистый хвостик дёргается и неловко скользит по щеке Юнги— его быстро перехватывают и фиксируют в плотном захвате, прижимая к коже, чтобы не мешался. Юнги не разменивается на игры, разводит упругие ягодицы и с низким глубоким урчанием начинает лизать. Чимин протяжно, разбито стонет, чем вызывает у Юнги короткий приступ самодовольства. Круглые коленки омеги подгибаются и он едва держится в более менее устойчивом положении, но когда Тэхён наклоняется и берет в рот его аккуратный член — изящные длинные ножки начинают безвольно разъезжаться. Юнги крепко хватает его за бёдра, не позволяя упасть. Чонгук от представшего перед ним вида хрипло рычит и наклоняется к лопаткам Кима, чтобы оставить яркий засос-метку. Он чувствует в себе дикую смесь ревности и восхищения — и от этого хочется беспощадно драть Тэхёна. Конечно, это не может продолжаться бесконечно: первым кончает Чимин, пачкая припухшие губы Тэхёна и завороженно глядя на то, как по чужому подбородку стекает тягучая густая сперма. Он наклоняется и поцелуями слизывает собственный вкус. — Я такой вкусный, Тэтэ, — Чимин сладко мурлычет и тоненько пищит от неожиданности, когда Юнги осторожно кусает его за упругую половинку. — И я, видимо, не даю своему альфе дышать. — Да неужели, — довольно облизывающийся Юнги смеётся, наконец отстраняясь, и помогает Чимину переползти вбок, чтобы упасть рядом. Омега находится где-то между сном и обмороком, но пропустить финал их развлечений явно не готова, поэтому забавно трясет головой и заставляет себя сосредоточиться. Юнги и Чонгук остервенело вколачиваются в Тэхёна. Чимин прекрасно чувствует, что они тоже скоро кончат — по выражениям их лиц, по густому дурманящему запаху, что прижимает к земле, подобно гравитации, по давлению их ауры. Как ни странно, но Юнги доходит до финала первым — он, забываясь, не вынимает член, его сперма попадает прямо в Тэхёна, но альфа моментально выскальзывает из тугой влажной дырки. — В этот раз порадуешь свою омегу узлом, альфочка? — Юнги беззлобно язвит и ласково придерживает хныкающего Тэхена за бёдра, помогая удержаться и не проезжаться по чужой груди от каждого сильного толчка. Чонгук в ответ рычит, дергает Тэхёна ближе к себе, прихватив зубами нежную кожу под самой челюстью, и тоже кончает. А потом и правда — радует узлом. Тэхён хнычет высоко и сладко, крупно дрожит и судорожно сжимается вокруг узла своего альфы. По его разрумянившимся щёчкам текут невольные слезы, а разъезжающиеся ножки совсем слабеют, и омежка неловко плюхается в крепкие бережные руки Юнги. Мин мягко успокаивающе мурлычет, позволяя Киму прижаться поближе, утыкаясь ему носом куда-то в шею и всё ещё всхлипывая. Он находит невероятно очаровательным, что малыш Тэхён не может перестать плакать от того, как ему хорошо. Раскрасневшийся вымотавшийся Кукки тоже едва держится, не наваливаясь на Тэхёна, лишь нежно устало покрывает поцелуями лопатки и плечи. Они с хёном лениво ласкают омегу вместе — сонный Чимин настолько вымотан, что просто жмётся поближе, поглаживая большим пальчиком ладонь друга — зажимая между собой: гладят, целуют, нежат в объятиях, успокаивая мелкую дрожь, до тех пор, пока узел не начинает спадать. Тэхён тоненько скулит, чувствуя, как сперма двух альф вытекает из его дырки и, хныкнув, сползает с груди Юнги, тут же прижимаясь к его горячему твёрдому боку и устало укладывая голову на широкое плечо. Чимин точно так же ластится к своему альфе с другой стороны, совсем размякший, мягкий и ласковый. Чонгук покачивается, едва удерживая равновесие, и сонно машет головой, ища местечко, в котором можно расслабленно устало растянуться, а потом охает от неожиданности, когда гибкий сильный хвост Юнги обвивает его талию и тянет на себя, заставляя практически упасть на грудь к старшему альфе. Чонгук замирает, чувствуя под невольно упершимися в твёрдые упругие мышцы ладонями размеренное биение сердца, жар разгоряченного тела и вспыхивает от смущения, пряча красную мордашку в чужой груди, когда Юнги издаёт короткий мягкий смешок. — Вы там не ахуели? Спящие красавцы в сперме, мать вашу, — сзади слышится недовольное низкое ворчание Намджуна, но Юнги слишком тепло и уютно, чтобы как-то реагировать на его слова. Поэтому он просто теснее прижимает к себе уставших омежек и младшего альфочку, и начинает бархатно умиротворённо мурлыкать. Раскатистое, громкое урчание большой кошки гулкой вибрацией проходится вдоль всего тела, оно отдается приятной дрожью. Чонгук, Тэхён и Чимин, словно крошечные податливые котята, лениво откликаются следом. Они переплетаются в один большой уставший комок тел и ласково мурлычат, разбавляя пошлые влажные звуки, стоны и всхлипы грудным мягким урчанием. — Вы там скоро кончите-то? — Юнги лениво зевает, обнажая острые клыки, и ласково поглаживает Чонгука хвостом по спине. Он честно пытается проявить участие к чужому сексу, но получается так себе — ему слишком лень. Намджун не отвечает — он увлечённо рычит, хлестнув резким, насыщенным запахом выжженного песка, и явно ускоряется. Джин и Хосок вместе звучат удивительно гармонично, настолько, что Юнги ловит себя на мысли заставить этих двоих зазвучать на фоне в какой-нибудь новой песне. Он вяло перебирает пальцами спутавшиеся, но всё ещё мягкие и шелковистые волосы на голове Чимина и ласково поглаживает Тэхёна по податливо изогнувшейся талии — думает о работе, о том, что у него теперь есть казино, и что с ним, чёрт его побери, теперь делать, о том, что Чонгук слишком милый для альфочки и как это можно использовать. — Милый, — Чимин в его руках вяло трепыхается, пытаясь приподняться, но в итоге сдаётся и снова устало роняет голову на чужое плечо, — мы не можем так уснуть. На мне и так уже подсохла сперма, а я сам замерзаю. Сделай что-нибудь, ты же альфа. Спаси нас. — Надо дождаться, пока эта тройка закончит. Ну или кончит, не суть важно, — Юнги приглушенно мычит, не открывая глаз, погруженный в свои мысли. Он чувствует, что его тело, придавленное сразу тремя, постепенно начинает затекать, но ещё минут десять они могут себе позволить — этого как раз хватит, чтобы Джун довёл до оргазма омег и не повязал. — С чего ты решил, что узла не будет? — Ким приглушенно недовольно ворчит, и Юнги понимает, что, кажется, последнюю мысль он озвучил вслух. В этот момент Джун двигается явно особенно жёстко — Сокджин берет невероятно высокую сладкую ноту, а Хосок срывает голос. — Потому что ты не сможешь решить, кого повязать, — снисходительно объясняет Юнги, — и тебе проще обойтись без всего этого… ну ты понял. Тэхён рядом согласно мычит, но заставить себя разомкнуть рот и что-то сказать не может. Юнги понимает: язвительная натура требует выхода на волю, но плоть слаба. В комфортном низком урчании они стараются просто не уснуть, и звуки трахающихся друзей в этом, честно сказать, помогают. — Занимательно, — Чимин приглушенно хихикает — его голос усталый и мягкий — и деликатно ёрзает, устраиваясь поудобнее в объятиях своего альфы. Юнги с приглушённым вздохом разлепляет один глаз и лениво скашивает его на омегу: Чимин уперся подбородком в его плечо и с интересом наблюдает за тем, как Джун грубо вколачивается в стонущего на одной высокой ноте Хосока. — И как вам только удобно? Интерес сильнее усталости, и Юнги выворачивает голову, чтобы тоже оценить, как своеобразно расположились эти трое: Сокджин лежит на столе и придерживает за талию прижавшегося спиной к его груди Хосока. Намджун явно не стал рисковать прочностью стола и оказался единственным, кто всё ещё остался на полу. — Вес Намджуна добил бы эту несчастную рулетку, — Юнги насмешливо хмыкает, заурчав от смеха, и чувствует, как Тэхен и Чонгук тоже вяло возятся на нем, пытаясь посмотреть, что так впечатлило их с Чимином. — Рухнуть на пол во время секса было бы обидно, — Тэхён тоже мягко хихикает, потягивается, насколько ему позволяет ограниченное пространство, и капризно тянет: — Кукки, у меня болит задница, домой я вернусь только на твоих ручках. — Несносный засранец, — Чонгук приглушенно беззлобно ворчит и, судя по звукам, целует Тэхёна куда-то в шею. — Меня бы кто понес домой на ручках. Они вяло негромко переговариваются, периодически поглядывая на Намджуна, и проходит действительно не больше десяти минут, прежде чем он вбивается особенно грубо и замирает, с низким довольным рычанием уткнувшись лбом в подставленную шею Хосока. Хнычущие омежки в его руках кончают на удивление синхронно, крепко прижавшись друг к другу и переплетя пальчики. Пушистый дрожащий хвостик Хосока обвивается вокруг Джина, практически вжимая их друг в друга, словно в момент своей уязвимости Чон ищет у него защиты, а сам он податливо подставляет шейку Джуну, лениво слизывающему со сладкой омежьей кожи выступивший пот. Юнги видит, как мелко дрожит Хосок каждый раз, когда длинный влажный язык властно проходится по изящному изгибу шеи — все же, нужна достаточно сильная степень доверия, чтобы подставиться альфе и, более того, быть уверенным, что тебя после этого не пометят. Вымотавшийся Джин немного ерзает, устраиваясь поудобнее, и они с Хосоком в четыре руки притягивают Намджуна поближе, прижимаясь. Юнги довольно сонно щурится, лениво наблюдая за тем, как они ластятся и жмутся к нежно урчащему альфе, и сам ласково поглаживает разморенных пригревшихся малышей, наконец убедившись, что ни одна омежка не осталась неудовлетворённой. — Кукки, малыш, нужно вставать, — Мин расслабленно потягивается, насколько это вообще возможно, будучи настолько облепленным телами, и мягко гладит Чонгука по спине пушистым длинным хвостом. Уставший альфочка, удобно устроившийся на размеренно вздымающейся груди старшего альфы, издаёт что-то среднее между мычанием и хныканьем, явно абсолютно не желая хоть как-то двигаться. Юнги ласково смеется, легонько похлопав его тяжёлым хвостом по подставленной упругой заднице, какой и из омег мало кто похвастать может, и поднимает руку с талии недовольно всхлипнувшего Тэхёна, чтобы потрепать Кукки по взъерошенным мягким волосам: — Давай, лапочка, дай альфе позаботиться о вас троих. — Я тоже альфа, — Чонгук мягко фыркает, надув розовые губы, и, видимо, из чувства противоречия, находит в себе силы встать с Юнги и сползти со стола. — Кажется, шоты были с сюрпризом, ноги совсем не держат, а голова пустая. — Кукки, это называется усталость, прикинь, — Юнги закатывает глаза, беззлобно ворча, и мягко шлёпает омег по упругим задницам. Те мычат, виляют хвостами, подставляясь, но упрямо продолжают валяться на альфе. — Так, давайте, подняли с меня свои симпатичные попки. Чимин-и, крошка, ты вообще первым захотел встать. Тэхён-и, лапочка, даже твой волчара смог найти силы и собраться, неужто ты ему уступишь? — Уступлю, — Тэхён лениво, широко зевает, показывая небольшие милые клычки, и отворачивается от Юнги, перекатываясь на другой бочок. — Я, между прочим, слабый пол. И вообще, я буду спать здесь, накройте меня чем-нибудь и оставьте так. — Эй, между прочим, это я тут главная королева драмы, а не ты, — Чимин недовольно ворчит и с приглушённым забавным кряхтением приподнимается. Он гордо поправляет растрёпанные волосы и набрасывает на обнажённые плечики, покрытые метками и следами укусов, пиджак Юнги. Единственное, что выдает его состояние — подрагивающие подгибающиеся ножки. Как бы его омега не хорохорилась — самостоятельно передвигаться Чимин не может, не после такого марафона. Юнги, наконец получивший свободу, подрывается со стола одним ловким, плавным движением, и оказывается прочно стоящим на ногах. Он оборачивается в огромную чёрную пантеру и лениво потягивается, разминая тело и с наслаждением чувствуя приятную тяжелую усталость в мышцах, а затем снова перекидывается обратно, чтобы оценить состояние своей одежды. Штаны, пусть чертовски мокрые и грязные, все еще держатся на бедрах, как и порванная в нескольких местах рубашка. Дорогой шёлковый галстук потерян в неизвестном направлении, а пиджак прикрывает нагого Чимина. У Намджуна с Джином в этом плане всё намного лучше — они предусмотрительно сняли всё, что могло мешать и сложили рядом. С Хосоком, впрочем, мужья Ким поступили так же. — Меня убивает то, что даже в спонтанной оргии вы излишне благоразумные, — Юнги хрипловато фыркает, наблюдая за тем, как Намджун заботливо помогает своим омегам одеться. — Аж бесит. — Зависть — плохое чувство, Юн-и, детка, — Джун игриво ему подмигивает. Сил смеяться особо нет, но они все равно устало улыбаются. — Куда нам двигаться дальше — вот это уже более злободневный вопрос. Хосок, малыш, у вас ведь есть гостиничные номера, я прав? — Да, я могу распорядиться, чтобы притащили каталку, — Чон сонно угукает, с удовольствием подставляясь под ласковые, мягкие прикосновения сильных заботливых рук альфы, осторожно натягивающих на его тело одежду. — На ней нас могут довезти до моего люкса. Там три спальни, огромная гостиная и терраса с панорамным видом на город. Они соглашаются с предложенным вариантом и просто ждут, когда до них доберётся лакей. Джин услужливо делится сигаретой с Чимином — они раскуривают одну на двоих, всё ещё сидя на столе для игры. Тэхён грустно поскуливает, пытаясь оттереться от спермы, и они с Чонгуком требуют, чтобы им притащили полотенца — на пару у них быстро получается обтереть омегу и даже найти приличного вида скатерть, чтобы укутать в неё безвольное голое тельце. Чимин от такого щедрого предложения отказывается. — Уж лучше голый и в сперме, чем закутанным в хрен пойми что, — пренебрежительно фыркает он, забавно прикрывшись мягким пушистым хвостиком. Юнги знает, что у Пака чувствительная кожа, которая может покрыться аллергией, поэтому не спорит. Когда им доставляют каталку — он берёт сначала Чимина, а потом и Тэхёна на ручки и по очереди несёт их в неё, посмеиваясь над бдительно потащившемся следом Чонгуком. Джин отмахивается от благородного, галантного предложения и идёт сам, впрочем, как и Намджун. Юнги решает, что ленивые покатушки намного лучше подходят ему сейчас, чем гордое и показушное движение на своих двоих, и устраивается между омегами. — Чонгук-и, давай к нам, — Мин похлопывает тяжёлым хвостом по местечку рядом с собой, — Не строй из себя сильного и крутого, альфочка. — Я сильный, крутой и… — Юнги видит, как завистливо Чонгук смотрит на их компанию, видит, как сомневается, и поэтому намеренно приобнимает Тэхёна за талию, заставляя немного приревновать. Чонгук недовольно прищуривается и всё же сдаётся, падая в загребущие крепкие руки старшего альфы: — И устал. Так они добираются до люкса Хосока.