Blankets Off

       Гарри поежился, когда вспыхнул свет телевизора, выдернув его из тумана. Уткнулся лицом в шею Луи, отчаянно бормоча что-то, съежившись от страшных звуков по телевизору. Он никогда не был поклонником фильмов ужасов — они никогда не давали ему прилива адреналина, который, как утверждал его бойфренд, «был тем, о чем все фильмы ужасов». После окончания фильма ему снились только кошмары, а из фильмов ужасов никогда не получалось ничего хорошего. Кроме одного. Кроме Гарри, который сидел на члене Луи, не катаясь на нем, не трахая или что-то в этом роде, а просто сидя. Держать его в тепле, как описывал Луи, когда впервые предложил это. Сначала Гарри не хотел — какое удовольствие может быть от того, что ты часами сидишь на члене своего парня? Но после первого же раза он сразу влюбился в это чувство. Ему всё время хотелось согреть член Луи, но он никак не мог набраться смелости попросить об этом. В тот единственный раз, когда он попросил, Луи быстро отверг его, сославшись на джетлаг и усталость от выступления, как на причину, по которой он не мог позволить Гарри сидеть на его члене, что было глупо, подумал тот — единственное, что Луи должен был делать, это сидеть там и расслабляться, пока Эйч согревал его. Но Луи все равно сказал «нет», и с тех пор тот ни разу не спрашивал. Что приводит нас к сегодняшнему вечеру, где Гарри полон решимости максимально использовать эту возможность — Луи не так уж часто смотрит ужастики, а когда он это делает, это обычно происходит потому, что кто-то из других парней предложил, и никто не хотел смотреть что-то ещё. Что? Точно, Гарри должен упомянуть — другие парни в этом замешаны. Например, они участвуют в рискованной сексуальной жизни Луи и Гарри, и на данный момент они перестали беспокоиться об этом. (Луи думает, что им это втайне нравится. Гарри считает, что это вовсе не секрет.) Они знают, что под мягким голубым одеялом Гарри сидит на члене Луи, и каждый раз, когда Луи стонет, это потому, что Гарри только что сжал свою задницу, и каждый раз, когда Гарри стонет, это потому, что Луи просто наклонил бедра один или два раза. Так что теперь, когда Эйч отчаянно посасывает шею Луи, парни едва удостаивают их взглядом, прежде чем вернуться к фильму. Луи, однако, не в состоянии поддерживать свою безмятежную ауру и не может не смотреть вниз, туда, где лицо Гарри находится на стыке его шеи. Он проводит рукой по длинным волосам Гарри, крепко вцепляясь в самые близкие к голове волоски. Гарри стонет, и Луи использует свою хватку на волосах Гарри, чтобы дернуть его голову вверх, прижимаясь губами к губам Гарри. Хазза загорается от этого, взволнованный, чтобы привлечь внимание своего парня, и извивается бедрами на коленях Луи. Луи целует Гарри в подбородок, пока его губы не достигают уха. — Хочешь, чтобы я тебя трахнул, дорогой? — шепчет он. Гарри отчаянно кивает, двигая бедрами еще сильнее теперь, когда он знает, что Луи тоже этого хочет. Луи немного смеется над рвением Гарри, покусывая мочку его уха, прежде чем снова заговорить. — Хорошо, Лув, я трахну тебя. Оставить или снять одеяло? — Снять, — стонет Гарри, наслаждаясь мыслью, что парни увидят его, увидят всё и узнают, как хорошо Луи трахает его, увидев это воочию. Нет ничего такого, чего бы они не видели раньше, но иногда у Гарри кружится голова от желания, чтобы за ним наблюдали, чтобы его видели трое самых близких друзей, чтобы он устроил шоу для людей, которые ему дороги больше всего на свете (за исключением Луи, конечно). (Иногда, правда, он не чувствует такой отчаянной потребности в том, чтобы за ним наблюдали; иногда он хочет, чтобы это было только у него и Луи, поэтому они оставляют одеяло или покрывают себя простынями, пока занимаются сексом — это настолько лично, насколько это может быть в комнате с тремя другими людьми. В те дни, когда они оставляют одеяло на себе, остальные знают, что нужно просто отвернуться. Дело не в том, что они не могли пойти в свою комнату (или койку, когда они в автобусе) и трахаться там за запертой дверью, но они так привыкли к ним, что в этом больше нет никакого смысла. Их не волнует, парней не волнует, и они всегда чувствуют себя в безопасности; что волнует их — так это то, чем они занимаются.) Луи стягивает с них одеяло, и они слегка дрожат от холода; впрочем, это длится недолго, потому что Луи мгновенно вжимается в Гарри, прижимая молодого человека к груди обеими руками, обхватив его торс. Его пальцы скользят по спине Гарри, а руки другого поднимаются, чтобы обхватить шею Луи. Гарри снова утыкается лицом в шею Луи и скулит в кожу, когда Луи жестко трахает его. Гарри больше не пытается быть тихим, и его стоны начинают привлекать внимание остальных; быстрая проверка показывает, что на этот раз одеяло снято, и Лиам, Найл и Зейн слегка улыбаются, зная, что Гарри чувствует себя особенно нуждающимся сегодня вечером. Фильм почти забыт, когда Гарри становится все ближе и ближе к кульминации, о чем свидетельствует растущая высота и громкость его стонов — Луи знает это, и мальчики тоже знают это из-за многих лет изучения маленьких рассказов Гарри.  — Луи, Лу, я… близко, я… близко, — молит Гарри. — Нет, детка, даже не думай кончать. — Но Лу… — Я сказал — нет. Ты кончишь, когда я скажу тебе кончить, а сейчас я говорю тебе, что ты не можешь. Будь хорошим мальчиком для меня, Эйч. Последняя фраза доходит до Гарри, и его мгновенно охватывает желание быть хорошим мальчиком: быть хорошим мальчиком Луи, быть… быть хорошим мальчиком папочки. — Папочка! — он плачет, его глаза наполняются слезами. Если Луи и удивлен, он не показывает этого; он принимает это спокойно, вытаскивая член из задницы Гарри, переворачивая его так, что тот стоит на четвереньках на диване лицом к трем парням рядом с ними, подлокотник дивана позади него. Они и раньше играли с Гарри, называя Луи «папочкой» в спальне, но, хотя им это нравилось, во время секса это не так часто выходило наружу. Но, видимо, именно это и было нужно Гарри сегодня. Хазза хотел, чтобы Луи был его папочкой сегодня, и, черт возьми, Луи собирался сделать все возможное для своего малыша. Луи дразнит колечко мышц Гарри своим членом, потирая его медленными круговыми движениями и смазывая предэякулятом и смазкой. Луи просовывает головку своего члена в чужую задницу, дразня его. Он вытаскивает и делает это снова, дразня раз за разом, просто трахая его кончиком своего члена снова и снова. Каждый раз, когда выпуклая головка скользит мимо стенок Гарри и кончик полностью скользит внутрь, он задыхается; каждый раз, когда он выскальзывает, Хазза издает бессмысленный стон. Луи дразнит его так некоторое время больше для удовольствия любовника, чем своего — если бы он просто вернулся к траху Гарри сразу же, мальчик не смог бы остановить себя от оргазма, и он был бы разочарован в себе. Через некоторое время Луи чувствует, что Эйч достаточно успокоился, чтобы начать все сначала. На этот раз вместо того, чтобы снова дразнить его только головкой члена, он входит внутрь одним движением; Гарри практически кричит, и парни слегка улыбаются тому, как он отчаян в этот момент. Луи начинает трахать Гарри с безрассудной самозабвенностью, трахать его быстрыми, жесткими толчками, снова и снова задевая простату. В конце концов тот не выдерживает и падает вперед — прямо на колени других парней. Его грудь лежит на бёдрах Зейна, а джинсовая ткань трется о его соски. Его лицо прижимается к промежности Лиама, и он стонет, когда чувствует, как все это влияет на Лиама. Он начинает целовать член Лиама через джинсы, небрежно облизывая и посасывая его выпуклость через ткань — слюна никогда не просочится, между ними всегда будет слой ткани, но все они знают, что иногда Гарри особенно нуждается в чем-то во рту, а у них тоже есть члены, так почему бы и нет? Гарри и Луи обсуждали это, каждый из них знает, как далеко им разрешено заходить, и прямо сейчас Гарри нужно пососать член Лиама, что он и делает. Луи слегка улыбается, когда видит это, и тянется вперед, чтобы взъерошить чужие волосы, но угол немного неудобный, поэтому он не может продолжать трахать задницу Гарри и играть с его волосами одновременно. Найл видит это и приходит на помощь — он проводит рукой по длинным локонам Гарри, нежно играя с его волосами, пока тот раскачивается взад и вперед по их коленям с силой толчков Луи. В этот момент Гарри начинает чувствовать себя переполненным любовью, которую испытывает ко всем ним, а также к Луи, что, в сочетании с необходимостью быть хорошим для своего папочки, вызывает слезы, бегущие по его щекам. Зейн замечает это одновременно с Луи, и, когда Луи наклоняется, чтобы вытереть слезы Гарри, Зейн хватает его за руку и крепко держит. Он целует член Лиама еще более отчаянно, когда слезы текут по его лицу, и Лиам стонет от своей потребности. — Ты такой хороший для меня, Эйч, такой хороший для папочки, — Луи наконец заговорил; другие парни воспринимают это как сигнал, чтобы начать хвалить Гарри, и все они кидаются осыпать его похвалами. — Хороший мальчик, Эйч, так хорошо принимаешь все, что дает тебе твой папочка… — это был Лиам. — Хазза, ты так хорошо справляешься, милый, — это от Зейна. — Такой хороший мальчик для своего папочки, Гарри, ты такой хороший… — это был Найл. Их похвалы омывают его, и Гарри чувствует головокружение от этого, зная, что это лучший кайф, чем любой наркотик когда-либо мог дать ему. — Вот и все, детка, ты был так хорош для меня. Ты можешь кончить, дорогой, кончи сейчас, — Луи едва закончил фразу, как Гарри выстрелил спермой, часть которой размазалась по джинсам Зейна, на диван. Луи кончает, когда Эйч сжимается вокруг его члена с силой своего оргазма, и он трахает его, продлевая оба их оргазма, прежде чем замечает, что часть собственного семени тоже втирается в джинсы Зейна в дополнение к Гарри. Он собирается извиниться, но Зейн только хихикает, помогая Луи перевернуть парня на спину, чтобы его лицо было подальше от промежности Лиама, а соски не были поцарапаны грубой джинсовой тканью. Хазза еле-еле лёг на спину, прежде чем быстро заснул, мягко дыша, слегка пыхтя ртом. Луи хихикает, но тем не менее подхватывает Гарри на руки и несет его в их общую спальню. Он останавливается в дверях, чтобы обернуться и обратиться к парням, все еще лежащим на диване. — Спасибо, ребята. Это очень много значит для нас. Спокойной ночи, Ли, не заставляй Зи слишком долго бодрствовать, ладно? Это касается и тебя, Найл, — шутит Луи. Лиам и Найл хихикают, и Зейн посмеивается после того, как отстраняет свой рот от члена Лиама достаточно надолго, чтобы пожелать спокойной ночи Луи. Рука Найла пробегает по волосам Зейна и мягко направляет его лицо обратно к члену Лиама, и Луи принимает это как сигнал, чтобы уйти. В любом случае, его руки устали. В конце концов он возвращается в свою и Гарри комнату, где бесцеремонно бросает того на кровать. Он быстро вытирает живот, член и дырочку Гарри влажной салфеткой, зная, что может помочь ему с более глубокой очисткой утром. Он переодевает их обоих в пижамы и чистит свои зубы, — он считает, что Гарри переживет одну ночь без это, хотя его утреннее дыхание завтра будет ужасным — прежде чем скользнуть в постель рядом со своим любовником. Он нежно целует Гарри в щеку, прежде чем прижать к себе, обнимая сзади. Когда Луи засыпает, он чувствует себя полностью удовлетворенным тем, кого он любит, убаюканным в его руках, и его лучшими друзьями (вероятно, не очень хорошими) прямо за дверью. Он действительно не мог желать ничего другого.