Абсолютная (Не)совместимость

      Кувата Леон не хотел никого убивать.       Он сильно удивился, когда получил приглашение от Саяки. Несмотря на свои опасения, юноша пришел к назначенному часу — девушка уже поджидала его. Выскочив из-за угла, Майзоно замахнулась на Кувату ножом. Схватив меч, что стоял на столе, парень отбил удар и поспешил нанести ответный: девушка вскрикнула и уронила оружие на пол. Прижимая сломанную руку к груди, Саяка скрылась за дверью в ванную — там она и умерла от ножевого ранения в живот. Осознав содеянное, Леон попытался избавиться от улик. На месте преступления не было найдено ни одного волоса, а запятнанная кровью рубашка была сожжена. Но это не спасло бейсболиста. Несмотря на все меры предосторожности, парень был пойман — его сгубила предсмертная записка Майзоно. — У-пу-пу-пу-пу! — Монокума весело улыбнулся и окинул взглядом всех присутствующих. — Вы абсолютно правы — убийцей был Кувата Леон! — на секунду медведь замер, с удовольствием отметив ужас в глазах ребят. Бросив зловещий взгляд, он продолжил: — Кувату ждет наказание.       Леон истошно взвыл, вцепившись руками в собственные волосы. Это нечестно! Неужели он должен был послушно умереть? Разве он заслужил наказание за то, что просто хотел жить?!

***

      Сколько мячей отбивает бейсболист в течение всей жизни? Сотню? Тысячу? Или, быть может, миллион?       Кувата устал считать. Честно говоря, его не интересовало количество отбитых мячей или выигранных матчей — парень тянулся к музыке. Будучи Абсолютным Бейсболистом, Леон стремился к званию Абсолютного Музыканта — это была его страсть. Даже заключение в стенах академии не заставило юношу опустить руки. Он верил, что однажды сможет исполнить свою мечту.       Увы, этому не суждено было сбыться.       Когда позади загремела тяжелая цепь, на лбу Леона выступил холодный пот. Взгляд обезумевших от страха глаз метался из угла в угол, безмолвно моля о пощаде — о ней юноша забыл почти сразу, когда на шее сомкнулся железный ошейник. Как дворовую псину, не знавшую хозяйской ласки, Кувату поволокли к месту его казни.       Столб, сокрытый за решетчатым забором, уже ждал. Леона приковали к нему цепями — они больно впивались в кожу, сдавливая в смертельных объятиях. В глаза ударил яркий свет — это включились прожекторы. Они хорошо освещали «сцену», на которой Монокума ставил свой первый «спектакль». Подходите, ученики «Пика надежды»! Представление вот-вот начнется!       Перед Куватой возник аппарат для автоматической подачи мячей. Юноша сглотнул ком, подступивший к горлу. Мелкая дрожь пробила тело.       Ему не спастись.       Первый мяч покинул дуло теннисной пушки. Он с силой врезался в живот юноши, оставляя на нем первый синяк.       Еще мяч. Еще мяч. Еще мяч.       Принимать удары становилось сложнее. Тело предательски ныло — Леон знал, что это лишь начало. Физически крепкий, он мог справиться с парой ударов, но… У него был свой предел.       Еще мяч. Еще мяч. Еще мяч.       Ему хотелось кричать, но крик застрял еще в глотке. Глаза, в ужасе распахнутые, заметили движение с другой стороны забора — это его одноклассники с тревогой наблюдали за казнью.       Еще мяч. Еще мяч. Еще мяч.       Кувата больше не мог думать ни о чем, кроме смерти. Боль парализовала его, сковала сильнее цепей. Вздохнув в последний раз, он посмотрел куда-то вдаль — туда, где не было ни Монокумы, ни академии, ни боли.       Так и погиб Абсолютный Бейсболист Кувата Леон.

***

      Ребята с ужасом наблюдали за казнью. В глазах каждого навсегда застыло лицо Леона — искаженное отчаянием, оно было похоже на маску, а сам юноша — на тряпичную куклу. Когда ворота открылись, а мячи в теннисной пушке кончились, перед учениками «Пика надежды» предстало мертвое тело уже бывшего одноклассника: оно безвольно болталось на столбе, как детская игрушка. Несмотря на попытки ребят сохранять самообладание, на их лицах хорошо читался страх — мерзкий, ледяной, он обнял каждого со спины, пропитывая собой их плоть.       Зал суда они покинули в молчании: каждому было над чем подумать. Наэги не знал, чем были заняты мысли других, однако его голова кипела, а на сердце лежали тяжелые гири. Стараясь отвлечься, он посмотрел на одноклассников: его взгляд стал плавно перемещался от лица к лицу. Невольно засмотревшись на Тогами, юноша про себя отметил, что такое выражение лица Бьякуя еще не делал. Задумчивое, но одновременно уставшее и… Напуганное? Было непривычно встретиться с такой стороной Тогами.       Вздохнув, Наэги поспешил отвести взгляд. Нечего об этом думать.

***

      Ночью ему не спалось. Ворочаясь в постели до полуночи, Макото оставил все попытки уснуть. Решив, что небольшая прогулка пойдет ему на пользу, юноша направился на кухню — быть может, стакан теплого молока поможет ему?       С трудом перебирая тяжелыми ногами, парень покинул комнату. Еще пара шагов — и он у цели. Однако там его ждал сюрприз — Бьякуя, склонившись над чашкой, молча о чем-то размышлял. Подняв на Наэги взгляд, он тяжело вздохнул: — Неужели даже ночью я не могу побыть тут один? — спросил он, вкладывая в голос все раздражение, что имел. Получилось плохо — вероятно, усталость брала над ним верх. Прежде, чем Макото успел возразить, Тогами продолжил: — Тоже не спится?       Наэги кивнул. Он осторожно, словно спрашивая разрешения, сел напротив наследника — их взгляды встретились, отчего Наэги сжался. Почувствовав дискомфорт, парень прервал визуальный контакт.       Повисло неловкое молчание. По крайней мере, таким его считал Макото. — Я… Не могу перестать думать о Майзоно, Кувате и… Джунко, — признался Наэги, опустив взгляд в пол. — Джунко? — эхом отозвался Тогами. Он цокнул языком и нахмурил брови. — Она сама виновата в своей смерти. Глупо было нападать на Монокуму. — Я понимаю это, но… Меня пугает, с какой легкостью он убивает людей.       Бькуя безразлично пожал плечами: — Теперь смерть не является плодом воображения, каждый чувствует ее рядом с собой, — юноша хмыкнул. — Теперь это — игра, в которой ты либо следуешь правилам, либо умираешь.       Наэги поднял глаза на Тогами и в изумлении вскинул брови: — Что это зна- — Я ухожу, — перебил его наследник и резко встал. — А ты, — бросил он из-за спины, — постарайся больше не шататься тут в ночное время.       Бьякуя ушел, оставив Наэги позади. Он не ожидал, что Макото захочет говорить с ним после диалога, который состоялся еще до убийства Саяки. Что ж, даже его интуиция иногда дает сбой.       Слушая, как шаги Абсолютного Наследника затихают, Макото устало помассировал веки и положил голову на стол. Тогами вызывал в нем противоречивые чувства. Это было похоже на гремучую смесь раздражения и любопытства — примерно то же чувствовал и Бьякуя, однако для обоих это было ребусом, который еще предстоит решить.