Заурядность

Окружение было довольно стандартным для недорогой рестлинг-лиги: стандартный четырёхугольный ринг с белым сукном занимал центральную позицию в большом помещении, где смешались бетонная сырость и затхлость. Вентиляция не слишком хорошо справлялась с количеством зрителей, что стояли за ограждениями вокруг ринга. На арене уже находились двое. Мемфис был звездой данной лиги. Привлекательный чернокожий атлет с причёской из длинных дред, напоминающей соломенный кактус. На нём спортивные трусы ярко-зелёного цвета, спортивные перчатки, высокие сапоги для киков и прыжков чёрного цвета, покрытые декоративными ярко-зелёными фиксаторами на всю длину сапог. Локти его также обтянуты жёсткими тканевыми налокотниками. Он источал некий задор и был довольно активным, но будто не от предвкушения самого боя, а словно это было его естественным состоянием. Против него выступала Мэй — девушка среднего роста со смуглой кожей и очевидными азиатскими корнями. У неё были растрёпанные чёрные волосы, что придавали ей некий бунтарский налёт, что не слишком то и вязался с её довольно серьёзным настроем. По её одежде было понятно, что она была приглашённой участницей, так как на ней было классическое белое кэйкоги с чёрным поясом, и довольно простой серо-белый спортивный топ, что проглядывался из-под куртки. Гонг! Мэй и Мемфис пригнулись, глядя в глаза друг друга и готовясь сойтись в захвате. Очевидным минусом было то, что на Мемфисе не было куртки, за которую удобно было хвататься, чтобы делать броски. Потому, когда его руки схватили ворот куртки Мэй, та на секунду растерялась. Она попыталась схватить его локоть, и уже через мгновение потеряла себя в пространстве. Мемфис швырнул Мэй через себя, та перевернулась головой в воздухе и с глухим стуком рухнула спиной на ринг. Дыхание сдавило растёкшимся по спине импульсом. Ринг был совсем не пружинистым. Глаза широко раскрылись, уставившись на нависшее освещение, а затем сощурились от гримасы боли, что оказалась не столь ощутимой, как она привыкла. Едва Мэй успела осознать как легко она перенесла падение из-за препарата, как Мемфис «помог» ей встать. Он взялся за рукав и ворот её куртки, и поставил Мэй на ноги. Та поднялась, чувствуя быстро рассасывающуюся сдавленность в спине. Она попыталась ухватить Мемфиса под руку и за пояс его трусов, рассчитывая перекинуть его или повалить. Но тот слегка нагнул её, надавив на плечо, и врезался покрытым коленом в живот. У Мэй едва глаза не вылетели вместе со всем воздухом из лёгких, а пятки оторвались от покрытия ринга в момент удара. Мемфис сразу запустил Мэй в угол ринга, едва та согнулась. Из-за препарата она была значительно выносливее, но всё же хорошие удары не проходили бесследно. И Мэй упала на четвереньки, едва добежав до угла и хватаясь за средние канаты по бокам от неё. Гул аудитории походил на бурлящее море, громкий шелест которого сливался с шумом сердцебиения Мэй. И в этом шуме она не услышала, как Мемфис вновь оказался рядом. На сей раз его цепкие пальцы схватили Мэй не за рукав, а за плечо. Он потянул её назад, отрывая от канатов и усаживая на колени. К её горлу прижалось предплечье, взятое в замок удушающего захвата. Мэй попыталась выцепить его большой палец и расслабить замок. Мемфис был так близко, что она чувствовала его запах. Но попытки Мэй вырваться на мгновения застыли, Мемфис надавил на её горло сильнее, так как начал вставать вместе с ней. Она засеменила спиной вперёд к середине ринга, так как туда отступал державший её Мемфис. Мэй пришлось передвигаться на носочках из-за разницы в росте. Кислород всё хуже поступал в кровь, а следовательно и в мозг, однако ничего страшного связанного с асфиксией случиться не успело. Мемфис повернул Мэй лицом к канатам, отпустил её, тут же сделал шаг назад и подпрыгнул. Его мягкие низкие каблуки врезались в поясницу Мэй, временно парализуя её ноги и толкая на канаты. Мэй громко охнула под поднявшийся шум толпы, и повалилась грудью на второй канат. БАХ!!! На затылок Мэй обрушился удар ноги в падении. Мемфис выполнил зрелищный кик в голову сверху, используя средний и верхний канат для опоры, и раскрутившись словно мельница. В глазах Мэй тут же начали плавать тёмные и слепящие пятна, её руки соскользнули с каната и повисли за ним, а босые ноги дёрнулись и выпрямились ещё больше. Сознание Мэй несколько секунд боролось с помутнением, пока её соперник напрыгнул на неё сверху. Мемфис держался за верхний канат двумя руками, а ногами стоял на её спине, упираясь между лопаток. Распрямляя колени он вдавливал Мэй грудью в жёсткий, плохо прогибающийся канат. За несколько мгновений нарастающей боли в груди сознание Мэй будто прояснилось. Она вновь нашла руками второй канат и принялась сопротивляться давлению сверху. Но это казалось невозможным из-за веса Мемфиса, отсутствия опоры и силы натяжения. Лицо Мэй краснело от усилий, на виске вздулась вена, костяшки пальцев побелели. Именно это снимали зрители на свои смартфоны с одной стороны, а зрители с другой стороны снимали как её ноги хаотично елозят по сукну, в беспорядочных импульсах пытаясь отыскать опору, что поможет сопротивляться давящей на грудную клетку боли. Её лоб покрылся блеском к тому моменту, как Мемфис подпрыгнул, разведя ноги в стороны и падая задницей ей на спину. Мэй сдавленно выдохнула, а её конечности вновь дёрнулись. Тиски давления на грудь постепенно разжимались, что приносило одновременно и облегчение и боль. Когда Мемфис окончательно с неё слез, Мэй ощутила какую-то воздушность, будто её душа покинула тело и воспряла над ареной. Но это были лишь смутные мгновения перед тем, как Мемфис взялся за пояс Мэй и за её волосы. Лицо её скривилось от боли, когда сильные пальцы поволокли её немощное тело к углу ринга. Сбито шлёпая вялыми ногами, Мэй оказалась зажатой между телом Мемфиса и жёсткими подушками угла. Она почти неосознанно упёрлась руками в канаты чтобы устоять, но Мемфис ударил её локтем в бок головы, для надёжности, и принялся под стремительный взлёт гула аудитории водружать Мэй на угол. Та шаталась, будто была вусмерть пьяная, страдая от очередного удара по голове. Огоньки камер пёстрой аудитории вокруг слепили, и вся картинка превращалась в смазанный калейдоскоп, вызывающий тошноту. Сперва он поставил её ступни на средние канаты, чтобы затем одну за другой перекинуть её ноги через верхние канаты. В итоге в бёдра, немного ниже ягодиц, упирались жёсткие упругие канаты ринга, а её ноги безвольно свисали по бокам угла. Руки свисали. Сидя с покачивающейся головой и жмурясь от тошноты и бликов, Мэй ощущала источаемый ею жар, что отбивался от её потрёпанной куртки. Чувствовала мимолётную прохладу на слегка взмокших голенях, что обнажились из-за её позы. Упасть ей не давал Мемфис, что крепко смял в кулаке ворот её куртки и лямку топа. Он поднял свободную руку вверх, вызывая бурные выкрики толпы, возвышаясь над плохо осознающей происходящее Мэй. А затем всё стало на несколько мгновений тише. Мэй почувствовала пальцы Мемфиса на куртке по бокам от воротника. Её потянуло вниз. Куртка слегка слезла на плечи, обнажая больше влажной кожи. Мемфис упал на спину, подгибая под себя колени, а Мэй упала спиной прямо на них. Из-за натяжения за куртку и сопротивление от падения самого Мемфиса на поверхность ринга, столкновение его коленей и её спины пришлось столь сильным, что Мэй тут же подбросило вперёд. Она через секунду после удара оказалась на коленях, почти что уткнувшись лицом в угол ринга. Мемфис продолжал держать её за куртку, но уже за концы рукавов, от чего руки Мэй были разведены в стороны и натянуты немного назад. Она лишь начинала осознавать причинённый телу урон, как ей в затылок прилетели обе ступни Мемфиса и брутально вбили её лицо в подушку угла. Голова Мэй тут же отлетела обратно. Её глаза закрылись из-за поплывшего сознания, а рот приоткрылся для дыхания, ведь вместе со слезами по её лицу неслись алые ручьи из обеих ноздрей. Куртка съехала назад ещё больше, полностью оголяя плечи и пупок, а также её серо-белый топ, что стремительно заливался алым. Пока Мэй не рухнула, лишённая последних сил, Мемфис схватил её за лодыжки, что так удобно раскинулись по бокам от него, и подскочил. Ступни Мэй потянуло вверх, и она стремительно упала лицом в угол, разбрызгивая кровь. Мемфис же зажал под руками её голени и схватил за запястья безвольных рук. Пятки Мэй зажимались его локтями, а её лопатки сводились вместе от натяжения рук назад и друг к другу. Её спина начала нестерпимо жечь. Эта тупая, обширная боль не давала ей потерять себя в реальности. Вялые, вымученные движения головы были последствиями бессилия перед захватом. Она истекала кровью, потом и даже слюной, будто сочный кусок мяса над раскалённым грилем. Особенно болезненными, до скрипа зубов и рваных вскриков был переход Мемфиса к середине ринга вместе с ней. Там он перехватил её за рукава, а не запястья, и торс Мэй выскользнул из куртки, что осталась висеть на ней, держась за счёт пояса как набедренная повязка. Тогда Мемфис выпустил и её ноги, что тут же обрушились на сукно. Он насел над совершенно обессиленной Мэй и она ощутила, как в её влажные волосы вновь впились пальцы Мемфиса. Как он пробуждает стихающую боль в её спине тем, что поднимает её голову повыше. Она чувствует его мокрый язык, что алчно прошёлся по её застывшему в муке лицу: окровавленному, взмокшему, с едва приоткрытым глазом, что ещё улавливал далёкие блики за канатами. Он резко перевернул её на спину, схватил за середину окровавленного топа и потащил к углу. Топ был обречён слезть с вялых рук Мэй и обнажить её торс окончательно. Мемфису пришлось дотащить её за плечо и грубо прижать её спину к углу. Мэй чувствовала, как его пальцы грубо взялись за её подбородок, какое-то время то ли грубо поглаживая, то ли пытаясь зафиксировать её голову. А через несколько мгновений затхлые запах и вкус забили её восприятие. Она уткнулась носом в душную щетину на тёмном лобке Мемфиса, чувствуя, как растёт и крепнет внутри её рта его член, что довольно быстро упёрся в её гортань. Мэй ухватилась почти бессильными руками за бёдра Мемфиса, будто пытаясь его оттолкнуть или хотя бы расцарапать. Его член вызывал рвотные позывы, что мешали дышать, а он лишь врезался щетинистым лобком ей в нос. Глаза вновь начали слезиться. Пятки отчаянно шелестели по сукну. Сквозь нижнюю губу просачивалась тонкая струйка слюны, что серебристой нитью ложилась на окровавленный подбородок и смазывалась о его руку, что сжимамала ей челюсть. Наконец он извлёк свой огромный член, заблестевший от слюны, что тянулась к нему склизкими нитями от её губ. «Нити» неохотно отрывались и разбивались о тяжело вздымающуюся грудь Мэй, покрытую полузасохшей красной коркой, испещрённую блестящими разводами. Её щёки менялись от пунцового к более естественному цвету, ведь она вновь могла полноценно дышать, пусть и тяжело, откашливаясь. Она продолжала елозить руками по его влажной коже бёдер и поясницы, что лишь отдалённо напоминало ласки, ведь сил на сопротивление у Мэй уже не было. Мемфис словно давал себе передышку, положив свой огромный член на лицо сидящей перед ним Мэй. Тот лёг вдоль её левого глаза, который той пришлось закрыть и безучастно приходить в себя, ожидая дальнейшего применения этого орудия. А Мемфис тем временем общался с толпой, наигранно прикладывая ладонь к уху и якобы внимая советам по дальнейшему процессу от похотливой аудитории. Вскоре Мэй ощутила, как его мокрый член скользнул по её лицу и вновь ворвался в её горло. Он буквально начал вжимать разбитый нос Мэй себе в лобок. Несколько секунд её вялых шлепков по его ногам, и он извлекает вновь влажный и ещё более ярко блестящий член. Мемфис оттягивает Мэй от угла за пояс, от чего она упирается в нижнюю подушку лопатками и затылком. Он быстро, грубо и совершенно неаккуратно начинает бороться со шнурком её штанов, в итоге не развязывая его, а разрывая под полусмутным наблюдением самой Мэй, которая держится за вторые канаты и пытается вилять талией, чтобы не дать ему сделать задуманное. Но лишь пытается. Когда всё, что на ней осталось, была её окровавленная куртка, что из-за пояса свисала как юбка, и её ноги оказались совершенно обнажёнными, Мемфис без промедлений раздвинул их и навалился. Проникновение было стремительным и жадным. С такой жадностью голодный бросается на любимое блюдо. Мэй закричала прямо в рот Мемфиса, так как его зубы сомкнулись на её нижней губе. Он прижимал коленом её левое бедро к поверхности ринга, закинул её правую ногу себе на плечо. Левая рука его бицепсом придерживала её закинутую ногу, а пальцами впилась во влажные волосы. Он смотрел в её обезумевшие от боли глаза, не давая корчиться, но позволяя кричать от излишне динамичного и жёсткого процесса. Она пыталась шлёпать его руками, но эти попытки были подобны погибающим на рифах волнам. Его правая рука держалась за средний канат над головой Мэй, и тем самым обеспечивала стабильность брутального натиска вглубь неё, что стремительно наростал с каждым новым движением. Мемфис врывался в разнесённое похотливой бурей нутро Мэй, превращая её насаженный низ в очаг старадний. Он всё больше наседал на терзаемое тело, из-за чего в итоге Мэй перестала касаться спиной сукна, а лишь упиралась затылком и лопатками в подушку, а руками держалась за канаты. Её нога, что была на Мемфисе, поднимала её талию всё выше, но та нога, которую он прижимал к полу не только уже занемела ниже колена, но и вызывала болезненные ощущения в бедре, так как ноги её растягивались у основания. Эта пытка вынуждала тело Мэй истекать потом, который не только капал на сукно, но и скапливался будто роса на её обильно лоснящемся торсе. Могло показаться, что Мэй была в масле — настолько насыщенным был блеск её смуглого тела. Но затем Мемфис перевернул её на правый бок и принялся разность её под более острым углом. Её нога всё ещё оставалась на плече, хоть и в ином положении. Мэй вновь упала на сукно, стиснула зубы и вцепилась обеими руками в средний канат. Мемфис слегка согнул её ногу в колене, не прерывая дикий ритм, и обернул губами её пяту, словно шарик мороженного. Тонкий налёт грязи на ней лишь возбуждал его ещё сильнее, когда мелким сором попадал на язык или бесследно царапал губы. Вкус тёплой грязной кожи делал для него всё происходящее ещё более извращённым и грязным. Быстрые и грубые манипуляции с обессиленным телом, и вот Мемфис уже неистово быстро шлёпает о чуть прикрытые курткой ягодицы Мэй, стоя вместе с ней на вторых канатах того же угла. Её влажное, жаркое, истекающее тело выгнуто и прижато спиной к его торсу. Он сжимает её горло и мнёт грязную грудь, гадко вылизывает её ухо и дышит зноем её волос. Её голени, у колен, упираются в трясущийся верхний канат, от чего процесс становится ещё более проникновенным в буквальном смысле. Быстрые и короткие толчки, будто работа швейной машинки. Он выпускает её, и она начинает заваливаться вперёд, но Мемфис натягигвает руки Мэй на себя и идёт на эффектный финиш под бурные возгласы зрителей. Более не в силах испытывать без последствий столь глубокие пронзания, пальцы Мэй поджимаются и она выдавливает из себя крик. Начинает сочиться как фонтан. Глаза непроизвольно закатываются от принудительного наслаждения. Мемфис и не думает останавливаться, щедро разбрызгивая своими движениями её соки. Мокрые ноги Мэй трясутся, Мемфис сам столь близок, что выпускает её руки. Толчок, и Мэй падает за ринг, перевернувшись через голову и распластавшись на ступенях. Но боль ничто, ведь она всё ещё извергает последние струящиеся спазмы. Мемфис всё ещё возвышается над ней, завершая начатое самостоятельно. Он закатывает и закрывает глаза, направляя свой член под углом вверх, и плотные густые струи беспорядочным дождём опадают на измождённое и содрогающееся от дыхания тело Мэй внизу. Струи ложились разбитыми мазками на её красноватую грудь, плоский пульсирующий живот, окровавленную куртку и чёрный пояс. И когда последняя капля упала на влажную скулу Мэй — наконец прозвенел победный гонг.