К звёздам!

Во всём виновата я. Приехав чуть раньше, мы могли бы избежать трагедии. Тот проклятый осколок стекла бы извлекли, а Марико не бросилась бы под машину… Я лежу в палате и скулю, как побитая собака. Глаза уже замылились от слёз, и я не вижу ничего, кроме мерзких смазанных пятен. Будь я художником-абстракционистом, боль на моём холсте выглядела бы именно так. Без очевидных красных и чёрных цветов, которые тоже ассоциируются с некоторыми видами страдания. Нет, моя боль именно блёкло-серая, лишённая красок. Сперва она действительно напоминала что-то алое, и казалась острыми уколами прямо в сердце. Теперь же расползлась по всей грудной клетке. Стала монотонной. Медленно, как плавный пресс, ломающей рёбра и с каждой минутой всё больше мешающей дышать. Были времена, когда боль душевную я заглушала физической. Но в палате нет доступных лезвий. Сколько ещё мне здесь лежать? Долго. Ха-ха… Ха-ха-ха! Меня прорвало на истерический, хриплый, срывающий голос смех. Представилось, как я подхожу к своему лечащему врачу и прошу скальпель. А потом крошу себе руки в лоскутки. Хочу выдернуть свои вены и повеситься на них же. Может, просто выйти в окно? Я даже с переломанной ногой до него доберусь. Хотя, нет… второй этаж. Мне должно очень повести, чтобы упасть и сломать себе что-то важное и умереть. Вот выпишусь, и сразу пойду искать подходящую крышу. Но до этого, к сожалению, ещё нужно дожить. Я просто сойду с ума за это время. А разве ты достойна того, чтобы остаться в здравом рассудке? Мне послышалось или кто-то это сказал?! Нет, очевидно, не достойна. Я заслуживаю боли. Физической. Душевной. Но последнюю я уже не могу испытывать… Эри, Дерек, Марико… Прошу, простите меня, что делаю так мало для того, чтобы искупить свою вину… хотя, даже если моя душа пройдёт все круги ада, я не смогу заслужить вашего прощения. Позвольте мне забыться сейчас, хотя бы ненадолго. Лезвий в моём распоряжении нет. Но есть другая боль: возникшая в сломанных костях. Я сконцентрируюсь на ней, и она заменит мне порезы на руках… Ужасно ноет бедро. Порой вроде кажется, что эта мерзкая, тупая боль затихает, но вдруг она накатывает новой волной. То же и с рукой. Может, ударить ей о стену? Нет, я слишком слаба, даже чтобы ей шевелить. Голова раскалывается. Сотрясение. Ну почему этот уродливый череп не раскололся и не проткнул мозг острыми кусками? Физическая боль выматывает. Даже кажется, что от неё укачивает. Словно я несусь куда-то в бесконечном поезде агонии. Проваливаюсь в благословенное забвение.

***

А просыпаюсь в слезах и криках. Мне снился ужасный сон. Только таких я и заслужила. В нём я оказалась в пустой, тёмной комнате. Было очень сыро и мрачно, я подумала, что попала в склеп… … и убедилась в этом, когда рядом появились три фигуры. — Ребята… я очень рада видеть вас… — желаю, чтобы они посещали меня каждую ночь… — Ты не должна радоваться. — никогда не слышала голос Эри таким грубым. Из-за этого он звучит слишком неестественно. — Ты убила меня. — И меня. — И меня. — И после этого ты смеешь бежать от боли, от чувства вины? Пытаешься заглушить их селфхармом?! Да ты должна задохнуться от ненависти к самой себе! Эри прав… я обязана каждую секунду думать о вас, ребята. И о том какой я ужасный человек. — Но даже так ты не заслужишь прощения! Тут заговорил Дерек. В горле его пенилась и бурлила кровь. — Ещё ты хотела покончить с собой… только вот смерти ты не заслужила. Смерть — избавление от страданий. А тебе только они и положены. — Думала, что можешь просто сбежать в могилку? — Мари, я так скучала по твоему голосу… даже когда в нём столько ненависти, он прекрасен. Хочу записать его на винил. — Было бы неплохо, но только если бы тебя закопали заживо. И гнила бы ты, чувствуя, как твоё тело разрушается, и как его жрут черви! Внезапно меня вновь окружила больничная плитка. Я беззвучно кричу. Рот и горло жжет от жажды. Не помню когда последний раз пила воду и ела. Ребята… я знаю, что достойна лишь таких слов от вас. Но вы бы никогда такого не сказали. Мне стыдно за то, что мой разум показал вас так… Смерть — слишком лёгкий исход для меня. Я должна до конца звёзд и планет держать в себе этот груз. Если прыгать с крыши — только чтобы испытать страх полёта в один конец. Если резать вены — чтобы чувствовать, как тело покидает кровь. Я… не убью себя. Страх смерти времён «Проклятых душ» оставил меня. Но я должна продолжать жить. Жить вечным поиском недостижимого искупления. Я создам для себя свой личный ад.

***

Я в кабинете травматолога. …Виктория, вы должны держаться, но… — показывает мой рентген-снимок. На нём — мой мозг с пятном в центре. — …есть риск новообразования. Были случаи, когда опухоль развивалась у пациента после травмы. Я направляю вас на обследование… — я вникла не во все его слова. До меня долетали обрывки фраз. Как всегда, в последнее время. Я с трудом осознаю происходящее. Наверное, защитная реакция психики. Будучи подростком, я часто бродила как в тумане, с постоянными провалами в памяти. Иногда наступали моменты, когда всё наоборот воспринималось слишком отчётливо. Их я и боюсь… А ещё боюсь забыть голоса ребят. Постоянно переслушиваю альбомы, где есть их игра. Не выпускаю из рук телефон с их фотографиями. Скоро (если грядущее обследование проявит хороший результат) меня отпустят домой. Бедро пострадало меньше всего, и я могу передвигаться с костылём. А левая рука в гипсе. Очень зудит. Я не хочу возвращаться в ту квартиру. Пусть она сгорит. Хельга сказала, что вымыла полы, пока я лежала в больнице. Спасибо ей. Может, пожить с ней и Владеком? Нет, не хочу быть обузой. Тяжело формулировать мысли. Особенно лёжа, но стоять долго мне тяжело. Клонит в сон. Подушка жёсткая. Пружины больно давят на спину. Поделом мне. Чем я займусь после выписки? Сперва доведу до конца судебное дело и вышибу из Бенджамина всё дерьмо. А потом… Не знаю. Наверное, сопьюсь. Пойду по стопам брата и спущу последние деньги на наркоту. Медленно себя уничтожу. Быстрого суицида мне не достаточно. Какое же ты отвратительное существо, Виктория Шпильман! Только о себе и думаешь! А как же Мотильда с Арнольдом! Мотти будет переживать, и о брате нужно позаботиться. Матери я не доверяю… Сестра, кстати, звонит мне по пять раз на дню. Мне очень стыдно, что я часто бываю не в состоянии поддерживать диалог. Просто вою в трубку. Её это очень пугает. Пора вставать, пусть силы уже и на исходе. Меня ждёт очередная мед процедура.

***

Этот момент я запомнила лучше всех событий, произошедших после гибели близнецов. Оно печатью въелось в мозг. — Мне тяжело сообщать вам это, но у вас была обнаружена… неоперабельная злокачественная опухоль… Этот голос загудел словно эхо. — Онкология? — я едва сдержала уголки губ: их потянуло вверх. — Да. Всё ещё не могу это осознать. Нужно слово проще. — Рак? — рокочущее слово. Грузное слово. — Рак мозга… — потом в голове всё снова поплыло, словно на палитру с тусклыми красками брызнули водой. Слова врача о назначенных обследованиях и лечении потерялись где-то среди тысячи скомканных мыслей. Вот оно… То, чего я заслуживаю. Как удачно всё сложилось. Я откажусь от лечения, и медленно умру. Хочу ощутить каждый миг разрушения моего тела. Хочу, чтобы метастазы сгноили каждый мой орган. Сколько это продлится? Год? Мало. Мне справедливие страдать десятилетиями, но препараты, которые могли бы замедлить развитие болезни, довольно дорогие. Я лучше отдам накопленные с альбомов деньги Хельге. Они с Владеком планируют забрать малыша из детского дома. Выхожу из кабинета, едва держась за костыли. Всего год… И я освобожусь. Но каждый день этой муки я должна ощутить в полной мере. И завершить кое-какие дела.

***

Бенджамин получил срок за угрозы. Два года. Плюс его обязали выплатить штраф в размере 45000€. Будь, Марико и Дерек живы, они бы получили его, а так деньги отправились их родителям. С ними я виделась один раз, в суде. Мама близняшек — японка, а отец — немец. Недаром говорят, что люди смешанных рас самые красивые. Начинать с ними диалог я постыдилась. На похороны тоже не попала. Они проходили в их родном городке. Он находится недалеко от Берлина, но со сломанной ногой я бы туда не добралась. И не пережила бы их (хотя это, может, и к лучшему) Сердце бы разорвалось. Как представлю ребяток мёртвых, лежащих в гробах, так больно становится… Хельга слёзно отреагировала на новость о моём диагнозе. Предложила продать машину, чтобы оплатить лечение. Мне было стыдно ей отказывать. Какой она хороший друг. Я её просто не достойна. Время стало густым, запутанным. Шёл месяц за месяцем… Я старалась как можно реже бывать в своей ужасной квартире. Почти всё время я валялась на диване на студии. Душа там не было, да и сил на то, чтобы помыться я была лишена, поэтому моё тело превратилось в зловонный кусок плоти. Хельга, милая Хельга не оставляла попыток поставить меня на ноги. В один момент она посадила меня перед компьютером, открыла на нём программу для создания музыки (на виолончели одной рукой не проиграешь, а с мышкой и клавиатурой ещё можно справиться.), и предложила что-нибудь написать. Это вышло у меня не с первого раза. О чём я могла писать? Лишь о ребятах. И в то же время мне было ужасно стыдно это делать. Ведь выглядит всё так, будто я пытаюсь искупить свою вину с помощью песни. Но не одна мелодия не принесёт мне прощения. В одну из ночей меня снова посетили трое. Они с праведной злобой указывали на мои ошибки. Я принимала наказание, и в то же время корила себя за то, что мой мерзкий разум так извратил их образы. Марико, Дерек и Эри были прекрасными людьми. И я должна была зафиксировать это раз и навсегда. Тогда ко мне и пришли силы на написание песни.

Я лежу на кровати в больнице, ⭑ ⭒Жить осталось лишь пару мгновений, ⭒ ⭑Остаётся за сердце схватиться⭑ ⭒И всё вспомнить, увязнув в забвеньи.⭒

Я представила, что будет, когда час гибели приблизится. Мне будет больно и страшно, но для меня справедливо такое наказание.

⭑Мы с друзьями искали кометы, ⭑ ⭒Что в душе отражались мечтами. ⭒ ⭑Я запомнила все те моменты, ⭑ ⭒Что наш мир окружали стадами. ⭒

Почему кометы, а не звезды? Потому что ускользают, как бы близко ты к ним не был.

⭑Мы пошли в путешествие в космос, ⭑ ⭒Изучая задворки вселенных, ⭒ ⭑Где сплетаются тысячи вёсен, ⭑ ⭒Чтобы мир озарить непременно.⭒

⭑Мы бежали по млечной дороге, ⭑ ⭒Громко смеясь и играя, ⭒ ⭑Позабыв о земле и пороках, ⭑ ⭒Находясь и друг друга теряя. ⭒

⭑Мы искали кометы мечтаний, ⭑ ⭒Что увидели в день рожденья, ⭒ ⭑И весь мир осчастливить желая, ⭑ ⭒Мы за ними летим без сомненья. ⭒

⭑Мы заметили эту туманность, ⭑ ⭒В миг когда сдаваться хотели, ⭒ ⭑И увидев её многогранность, ⭑ ⭒Словно дети мы обомлели. ⭒

⭑А туманность горела рубином, ⭑ ⭒Внутрь нас зовя, завлекая, ⭒ ⭑Мы ведь люди — были наивны, ⭑ ⭒Мы пошли, обман пропуская. ⭒ ⭑Мотыльки устремляются к свету, ⭑ ⭒Что их крылья огнём опаляет, ⭒ ⭑И туманность друзей моих бедных⭑ ⭒Словно уголь в камине сжигает. ⭒

⭒Я бежала. Бежала. Упала.⭑ ⭑А очнулась уже на Земле.⭒ ⭒В этот миг я родных потеряла, ⭑ ⭑Что застыли, как камни в судьбе. ⭒ ⭑Столько боли, горя и гнева… ⭑ ⭒Я рыдала, сжигая глаза, ⭒ ⭑Больше в песне не будет припева, ⭑ ⭒Я забыла, что есть чудеса. ⭒

⭒Ну, а дальше… кошмар, боль и слёзы, ⭑ ⭑Я скончаться хотела не раз. ⭒ ⭒Растворились мои… Наши грёзы! ⭑ ⭑И исчез наших сказок алмаз. ⭒ ⭑Словно кара звучал мой диагноз.⭑ ⭒»Вам три месяца жить. У вас рак.»⭒ ⭑Другой кто-то заплакал бы горько… ⭑ ⭒Я согласна на боль и на мрак. ⭒

⭒И теперь я лежу, умираю, ⭑ ⭑Та туманность смеётся во мгле…⭒ ⭒Ведь она же меня погубила… ⭑ ⭑Её часть обитает во мне. ⭒

⭑Но я рада. Ведь нет больше боли. ⭑ ⭒И закончились годы скитаний, ⭒ ⭑И я вижу… Они все на воле…⭑ ⭒Обратились в кометы мечтаний.⭒

Я ненавижу «Проклятые души». Этот альбом нужен был, чтобы вселить в меня страх смерти и веру, что после неё нет ничего. Но больше я не хочу так думать. Мои родные не лежат в холодных могилах. Они стали кометами. Они в лучшем мире сейчас. А я отправлюсь в ад. Я согласна на это. Скорее бы уже смерть до меня дотянулась.

***

Я недостаточно страдаю. Моя боль не соответствует содеянному. Я всегда писала музыку, чтобы избавиться от боли. Но теперь всё наоборот. Я заслуживаю физических и моральных мук. Вот у меня болит нога. Я концентрируюсь на этом ощущении. И пишу мелодию, чтобы преумножить его. Следующая песня о переломе руки Потом я пою об опухоли в моем мозгу. Как я хочу, чтобы она меня поскорее поглотила. И менструальную боль я тоже не обошла стороной. В последнее время она усилилась. Я выпущу альбом под названием «Третья стадия». Жизнь коротка. Искусство вечно. Значит вечно продлится моя боль в звучании мелодий. «Алая туманность» станет синглом. Красота моих дорогих ребят должна быть увековечена тоже. Деньги с продаж я отдам Хельге. У неё скоро появится ребёнок, ей нужнее. О, а вот и она. Бежит ко мне, почему-то взволнованная. Наверное снова нашла какой-то супер современный способ лечения и будет уговаривать меня бороться за жизнь. А жизнь моя ничего совсем не стоит. Ни денег ни её волнения. — Вики, всё замечательно! Я встретила твоего доктора… Он сказал, с анализами накосячили. Представляешь! Нет у тебя никакого рака. Студенты из меда перепутали «Виктория Шпильман» и «Вероника Штернблюм» (кем бы эта Вероника ни была, желаю ей скорейшего выздоровления). А у тебя в башке была гематома. Если бы ты не оборвала связи с лечащим врачом, то узнала бы обо всём месяца три назад… Выходит я не умираю. Теперь я совсем не знаю, что мне делать…