Мёртвое озеро

На берегу озера всегда можно было расслабиться и побыть наедине с собой, хоть и идти было туда очень далеко. Это завораживающее место было единственным, куда можно было пойти, чтобы отдалиться от столь надоедливых родственников и просто поиграть в приставку. Но сидеть долго там было очень скучно, потому что в такой местности не было сети и оставалось лишь ограничиваться играми, в которых рано или поздно заканчиваются жизни. Дольше всего его хватило только на 2 часа. На окраине города Шоё было же, однако, тихо и спокойно. Там тоже можно было уединиться достаточно хорошо. Но чего-то не хватало в обоих городах. Точнее, не в городах, а в отдыхе. Явно чего-то не хватало. from: Shoyo [хей, Кенма, как ты поживаешь? \(★ω★)/] 12:46 прочитано печатает… from: Kodzuken [Пойдёт. Ты как?] 12:47 прочитано печатает… from: Shoyo [сегодня у нас было очень много тренировки] 12:47 [я ужасно устал…] 12:47 прочитано печатает… from: Kodzuken [так быстро?] 12:48 прочитано печатает… from: Shoyo [знаешь, Кенма, кто бы говорил! (＃＞＜)] 12:49 прочитано печатает… from: Kodzuken [вообще-то я уже давно на волейбол не хожу. ты хоть выспался сегодня?] 12:49 прочитано печатает… from: Shoyo [вроде выспался, а ты?] 12:50 прочитано Kodzuken был (а) в сети в 12:51.

Тогда ты так и не ответил на моё сообщение.

По железному подоконнику снаружи дома капали остатки снега с крыши. Это мешало заснуть ещё больше. На часах было уже почти пять утра, а Кенма всё сидел в телефоне и ни чуть не хотел спать. Он так привык к светящемуся экрану по ночам, что теперь не может жить без этого. Но однажды это дошло до такой степени, что Кенма спал максимум 7 часов в неделю. Вскоре и вовсе три часа. Два. Один. Предел был уже близок: совсем скоро он не будет спать вообще. Поэтому в последнее время он пытался уснуть до трёх часов ночи, но ничего не выходило. Под будильник, звенящий в 7 утра и зовущий на пары в университете, Козуме открывал усталые глаза, которые за всю ночь не увидели ни единого сна. Почему бы не поспать на парах? Даже этого не удавалось сделать, как бы не хотелось. Козуме подозревал на себе редкую, но смертельную болезнь, но каждый врач говорил ему тоже самое, что и мама: «В телефоне надо меньше сидеть». Временами он засиживался до трёх ночи, после чего засыпал в 4 часа и спал до 8. С каждым годом время сна всё меньше и меньше. Никакие таблетки не помогали, не успокоительное. Снотворное тоже не помогало, даже самое сильное. Сон сократился до 30 минут в неделю. Сил становилось меньше, добавилось очень много физической усталости: при ходьбе подкашивались ноги, иногда тряслись колени, руки. Под глазами висели достаточно большие, тёмные, как туча, мешки. Кожа сильно побледнела. Состояние Кенмы ухудшалось до неузнаваемости. Но в этом городе никто не мог ему помочь. Здесь он был один. Только переписка с другом из другого конца Японии иногда утешала его, когда были нервы. Козуме не раз просил его приехать, но довольно известный волейболист не мог найти времени для приезда к товарищу: всё откладывал на потом. Последний раз они виделись в старшей школе. После выпуска Хинаты Козуме тогда навестил его последний раз, уехал обратно домой и до сих пор они не виделись. У рыжего появились дела, больше тренировок, ещё и в Бразилию успел съездить. Было довольно обидно, что на тренировки и карьеру время находилось, а на друга — нет. Но Кенма не хотел с ним ссориться, ведь это был единственный человек, что мог его хоть как-то утешить во время паники. Да, у Козуме часто была паника. Нервная система значительно пошла под откос после столького времени без сна: панические атаки, тряска, иногда нервные стрывы или наоборот, замкнутость в себе. Ему нужно было, чтобы его срочно кто-то обнял. Искренне. Теперь он жалеет, что когда-то ненавидел физические контакты. — Эй, Козуме! — А? — Кенма был очень напуган, когда его звали, да уж тем более со спины и так неожиданно. — Как твои дела? Всё ещё не спишь? Это был одногруппник Кенмы, с которым они давно не виделись, ибо тот пропускал занятия из-за таких же дел, подработки. Вообще, он плохо учился, был на грани отчисления. — А по мне видно, что я сплю? — Козуме фыркнул и отвернул голову в другую сторону. Его очень раздражали такие вопросы. Он же сказал, что уже ничего не наладится. Осталось только либо ждать смерти, либо какого-то чуда. Этим чудом, конечно, мог быть только Шоё. А значит, чуда уже можно не ждать. Остаётся только одно. — Ну ладно, извини. Прям ни капли не спал? Козуме проигнорировал вопрос. Это был знак того, что он обижен на одногруппника за такие вопросы. Козуме попытался отдалиться в коридоре университета, игнорируя зов того одногруппника. С трясущимися ногами он старался добраться до нужного кабинета, чтобы не опоздать на пару и не упасть до её начала. Многие в университете уже насмеивались над Кенмой, говоря, что он стал похож на старушку: вечно падает, трясётся, да ещё и бледный как смерть. Он старался игнорировать подобные вещи, но где-то глубоко в себе он разбивался изнутри с каждой такой фразой и казалось, что почти не осталось в нём души. Лишь на расстоянии доброе сердце Шоё согревало его и вновь наполняло кусочками счастья. Ему так хотелось наконец встретиться с ним, что он уже был готов сам бежать на другой конец Японии, больным и совершенно без денег на жизнь в Нагасаки. from: Kodzuken [Шоё, привет. Как поживаешь?] 0:42 прочитано печатает… [Кенма, опять ты не спишь? Ну-ка ложись! Иначе, я прямо сейчас приеду к тебе и уложу спать! (# > <)] 0:43 прочитано печатает… [Нашёл, чем угрожать. Сижу, значит, жду тебя, а ты…] 0:43 прочитано печатает… [Ладно, извини. Но всё равно, ложись спать! >о<] 0:43 прочитано печатает… [Не хочу.] Kodzuken был (а) в сети в 0:44. [Кенма, я приеду завтра.] 0:45 не прочитано Shoyo был (а) в сети в 0:45.

С тех пор тебя не было в сети, поэтому, мой приезд стал для тебя сюрпризом. По твоим словам, лучшим.

16 октября.Наша первая памятная дата.

Снова этот день. Уже который это день рождения Кенмы? Он не помнил. И не хотелось. После стольких оскарблений общества он чувствовал себя действительно старым, уж теперь на этом сказывались дни его рождения. Да и тот факт, что Кенма старше своего лучшего друга на целый год, он тоже отменять не хотел. По вине своей замкнутости, Кенма не то что подарков, даже малейшего «С днём рождения» не получал. Из-за этого дни рождения для него не имели никакого смысла. Забавно то или грустно, но даже Хината не знал этой даты. Тогда и был тот день, когда он впервые услышал про это. Снова эта скучная улица, снова те же люди встречались по дороге в метро. Токио конечно был сказочным и необычным городом, но Козуме это место уже до жути наскучило. Кажется, каждое лицо там было ему знакомым. И каждое это лицо презирало его своим «сканирующим» взглядом из-за больного вида. Всё тот же голос, звучащий по всему метро, призывал садиться в наконец приехавшую электричку, везущую к этому надоевшему университету. Среди всех тех же лиц замелькали необычного и довольно редкого цвета волосы. Макушка, затерявшаяся в той толпе и светяшаяся солнечным светом казалась Козуме знакомой, но в то же время привлекла его и тем, что он впервые видит её среди всех этих людей. Парень остановился и с любопытством наблюдал за той макушкой, в ожидании раскрытия личности её хозяина. Наконец, в толпе показались каре-жёлтые глаза чуть ниже той макушки. Они были такими же любопытными, как у Козуме тогда, но взгляд был более выразительным и энергичным. Эти глаза шустро разглядывали по сторонам, будто в надежде на то, что найдут в этом месте кого-то знакомого. Взгляд бросился на Кенму и там же остановился. Сначала они осмотрели его с ног до головы, будто всё те же сканирующие взгляды людей, но он был другим… Он был теплее. И вот, стоило Кенме устало моргнуть, как та макушка исчезла из его поля зрения. Спокойно приняв это за привычные галлюцинации, Козуме двинулся на уже отправляющийся локомотив, но его остановило что-то достаточно тяжёлое. Это что-то резко набросилось на него со спины, отдёрнуло назад и чуть не сбило с ног бедного парнишку. Обернувшись, это что-то действительно чуть не сбило его с ног. Перед лицом стоял его друг. Самый лучший друг, появление которого он ждал столько лет. Кроме роста, практически всё осталось на своих местах: лохматые рыжие волосы, искренняя улыбка, тёплые глаза и доброе сердце. Почувствовав всё то тепло, что дарил ему человек за спиной, Кенма так расслабился, что забыл про всё. Он не помнил, какой сейчас день, который час и где он находится, куда держит путь. Сейчас ему было хорошо. Этого было достаточно, чтобы сделать этот день счастливым. — Кенма! Кенма, Кенма, Кенма! Как же я рад тебя видеть… Какой путь я проделал, чтобы увидеть тебя! Я очень счастлив, что встретил тебя раньше, чем планировал! Ты скучал здесь без меня, да? Ничего, я здесь и больше никогда тебя не покину! Я всегда буду с тобой, Кенма! Пошли к тебе. Ты, наверное, очень сильно устал, верно? Тебе не место в таком шумном помещении! Отведи нас домой. Я налажу твой режим. И начну я как только окажусь у тебя дома! Пошли, скорее! — Шоё не давал и слова выговорить Кенме, на столько он был рад его видеть. — Шоё, — наконец появилась возможность задать вопрос, — Это ты? Это действительно ты? Ты здесь? Ты не во сне? Ты настоящий? — Конечно настоящий, ты что! Пошли домой, аккуратнее, — с этими словами Хината бережно взял друга под руку и аккуратно подталкивал за спиной. Он будто чувствовал, насколько он сейчас удивлён, что может упасть в обморок от переполнения чувств. Неужели? Неужели он здесь? Неужели его друг, которого он не видел столько лет, наконец-то здесь? Козуме было очень сложно в это поверить. Он был слишком счастлив для того, чтобы верить в это. Ещё вчера он шёл совсем один, в университет, а уже сегодня он шёл домой чуть ли не за руку с самым близким ему человеком. С Шоё он был тем человеком, которым не видел его никто. Все привыкли видеть Козуме бессердечным и брезгливым, никого не любящим вокруг себя человеком. Но сейчас он был заражён теплом, любовью и лаской Хинаты. Рядом с ним ему хотелось жить. С этими мыслями Кенма не заметил, как дошёл до дома всё ещё вместе с Шоё и оказался на кровати в лежащем положении. На тот момент он лежал один. Он не чувствовал рядом присутствия друга. Квартира обливалась мёртвой тишиной до тех пор, пока сердце не заколотилось, как сумасшедшее. Ему было всё равно, где он сейчас и как здесь оказался. Ему было важно лишь то, где сейчас его Хината, который совсем недавно положил его на кровать. Руки тряслись, голова болела и кружилась от осознания мысли о том, что он снова один. Он пытался подняться на ноги и побежать искать Шоё, но единственная попытка закончилась тем, что Козуме оказался на полу в долю секунды. Трудно дышать. Он пытался звать его дрожащим хриплым голосом в надежде, что тот придёт к нему снова и скажет: "Я тут, всё хорошо. Шоё тут". Тихий хриплый шёпот перерос в крики. — Шоё! Где ты?! – всё чаще и громче вырывалось из горла Кенмы. – Шоё! Шоё! Вернись! Не оставляй меня одного! У Кенмы была самая настоящая паника. Он никогда не чувствовал себя так ужасно, никогда не паниковал так сильно. В такой момент он и понял, что не может жить без Хинаты. Он звал его, плакал и кричал от боли внутри. Где-то глубоко в голове появилась мысль о том, что с ним что-то случилось. Козуме пытался выбросить её из головы, но эти попытки лишь переросли в ещё большую панику. Он был на пределе нервного срыва. Казалось, сердце вот вот выскочит из груди, лёгкие перестанут работать и голова отключится. Да пусть так, лишь бы его Шоё был здесь. — Эй, – шёпотом раздался знакомый голос. – Кенма, малыш, ты слышишь меня? Я тут. Кенма еле смог открыть глаза. Последнее, что он помнил – это то, что он на том же полу отключился. Перед его лицом, уже в кромешной, но уютной темноте лежал Шоё. Он лежал, опираясь на левый локоть и ждал пробуждения Козуме, иногда поглаживая его волосы. Но Хината смотрел на него так спокойно, будто ничего тогда и не произошло. Будто всё время в момент той истерики он был рядом.

Перед тем, как ты потерял сознание, я вошёл в комнату и увидел тебя, сквозь вопли признававшегося мне в чувствах. Я тоже люблю тебя, милый.

— Шоё?.. – смог выдавить из себя Кенма. На душе стало так спокойно, когда перед его глазами снова сидел его дорогой Хината. — Да, я тут. Всё хорошо. Прости, что оставил тебя одного. – шёпот перерос в тихий, нежный голос. — Где ты был?.. — Я уходил в аптеку за лекарством для тебя! В следующий раз пойдёшь со мной. Я не знал, что тебе настолько плохо одному... — Не одному, а без тебя. – подправил его Кенма. – это совершенно разные вещи. — А, и ещё... У тебя бывает, что ты бредишь во время таких ситуаций? — У меня такое впервые... А.. К чему этот вопрос? – Козуме заволновался. Он подумал, что сказал что-то очень постыдное, пока был в истерике. — Просто, когда я пришёл, последнее, что ты сказал, перед тем, как отключиться — «Я люблю тебя, Шоё». – усмехнулся Хината. – Так вот вопрос: это была просто паника, или серьёзные слова? Этот смешок очень напугал Кенму тем, что он опозорился перед единственным другом. Хотя, это было правдой, что он считал его чем-то большим, чем близким другом. — А если это правда? – поинтересовался Кенма. Он пытался предугадать реакцию Шоё, задавая эти вопросы. — А это правда? – удивился Хината. В глубине души он надеялся на правдивые слова Кенмы. — Ответь! — Ну, я бы сделал так, как тебе удобнее.. Если бы у меня не было к тебе чувств, они бы обязательно появились! — «Если бы не было чувств»?.. Шоё подскочил на кровати и понял, что тайно проболтался о своей любви. Не успел он сказать что-то в оправдание, как его тут же перебил тихий голос. — Тогда, я люблю тебя. Я не могу жить без тебя. Не могу спать без тебя. Я не могу без тебя существовать. Я не могу дышать без тебя. Я не могу быть счастливым без тебя. Я не могу быть любимым без тебя. Я не могу любить без тебя. Я люблю тебя, Шоё. Я люблю тебя больше всех и всего на свете. Я люблю твои неуклюжие лохматые волосы. Я люблю твои прекрасные бездонные глаза. Я люблю твои мягкие щёчки. Я люблю твои губы, что так часто разливаются в улыбке. Я люблю твою шею. Я люблю твои плечи, твои руки, твою грудь, в которой бьётся столь доброе сердце. Я люблю твои ноги, которые смогли привести тебя ко мне. Я люблю твою душу. Я люблю твою доброту, твою жизнерадость, твоё неравнодушие, твой взгляд, твоё тепло, твою нежность, твою красоту, твою очаровательность, твою жизнь. Я люблю тебя, и я не прекращу это говорить. Никогда. Я буду говорить это всегда, до тех пор, пока не сожмусь и не умру. До тех пор, пока я жив. Я буду рядом с тобой, даже если тебя не будет рядом со мной. Я буду любить тебя всю свою жалкую жизнь. Шоё, я люблю тебя. Не успел Хината что-то сказать, как Кенма подскочил с кровати, мягко схватил его за шею и повалился обратно вместе с ним. Он уткнулся носом в его золотисто-рыжие волосы и стал наслаждаться их запахом, столь родным и приятным запахом. А Шоё просто молча улыбался. Он был рад узнать, что его чувства взаимны. И всё-же, уезжать он больше не собирался. Теперь он здесь, рядом с любимым человеком. — Это лучший подарок на день рождения, Шоё. – прошептал Кенма где-то в волосах Хинаты и продолжил ухаживать за ними. Шоё удивился. Ему было очень стыдно, то что за столько лет дружбы он ни разу не спрашивал дату его рождения. Но сейчас он не подавал этому вида, а просто продолжил лежать на груди Козуме и чувствовать его аромат. В ту ночь Кенме наконец удалось за долгое время поспать больше получаса. С Хинатой ему было так уютно, что он не заметил того, как уснул в объятиях с ним. На утро он чувствовал себя довольно бодрым и выспавшимся, хотя и поспал-то часов так пять. Ну хоть не полчаса, как это было последние полтора месяца. Проснувшись в пять утра, когда было ещё тускло от света уличных фонарей, Кенма почувствовал, что лежит не в той позиции, в которой он уснул, уткнувшись в волосы Шоё. Первое, что он заметил, это то, что лежал он на правом боку. Затем он почувствовал тёплую руку у себя на животе под одеждой. И наконец, тёплое, почти горячее дыхание в районе шеи. Правильно, это был Шоё. Он обнимал Козуме со спины, лёжа в таком положении, что спина Кенмы и грудь Шоё соприкасались друг с другом. Но Кенму больше привлекло прикосновение областей чуть ниже этих. Осознав это, ему стало неожиданно приятно от этой позиции, хоть это и были всего лишь объятия. Нет, дело было в расположении руки на животе Кенмы. Видимо, это была его эрогенная зона. Только тогда он это узнал, когда Шоё прикоснулся к ней своей рукой. Было немного стыдно от того, что Хината лежал и спокойно сопел в шею Кенмы, в то время как он пытался не выдохнуть всё удовольствие из своей груди, что смахивало на тихий стон. В итоге первым вздохнул Шоё, сделав это прямо в шею Козуме. Изо рта вырвался довольно громкий выдох, который заставил парня проснуться. Кенма будто почувствовал его пробуждение, поэтому зажал рот рукой, чтобы такого не повторилось снова. «Эй... Почему моя шея стала мокрой?.. Нет, не мокрой... Слегка влажной... И почему это произошло так неожиданно?.. Он будто... Прикоснулся к ней чем-то... Мм.. Например...» Губы. Он прикоснулся к шее губами. Это было настолько нежно, что Кенма не сразу это заметил. Этот поцелуй возбудил его ещё больше. Поглаживание живота. Рука начала осторожно двигаться по часовой стрелке на его торсе, затем перемещаться от одного бока к другому, формулируя движение лифта туда-сюда. Ещё один вздох вырвался из груди Козуме. Он не думал, что это будет настолько приятным и странным. Всегда физические контакты казались ему бесполезными и странными. Но не сегодня, и не с Шоё. Он правда был единственным, кто мог доставить Кенме такое удовольствие. И даже если где-то глубоко Шоё хотелось чего-то более страстного вместе с Кенмой, но его состояние было совсем не для этого. Об этом же думал и сам Козуме, лишь причины воздержания были другими: он считал Хинату слишком невинного для этого, и сам он не мог представить близость между ними. В тот вечер всё значительно поменялось: все чувства внутри этой парочки переполнялись страстью и одновременно нежностью, желанной лаской и мягкостью их совсем недавно появившихся отношений. Наконец, подняв голову с соседней подушки, Шоё потянулся к лицу Кенмы, чтобы нежно расцеловать его. Он целовал его в щёки, виски, рядом с приоткрытыми глазами, рядом с ушами и ещё несколько раз в шею. Между каждым поцелуем проходило не меньше трёх секунд и каждый поцелуй длился столько же. Козуме медленно повернулся лицом к Шоё, чтобы просто взглянуть на его спокойствие. В отличии от приоткрытых глаз Кенмы, у Хинаты же они были совсем закрыты. Прикосновение губ к чужим. Хоть это и произошло совершенно случайно, они не хотели останавливаться, уж слишком сильно желание переполняло их наколённые тела. В дело пустился язык Шоё. Он очень осторожно проник в полость чужого рта, чтобы понять, хочет этого Кенма или нет. Встретившись с таким же тёплым языком, он получил ответ на свой вопрос. Поцелуй продолжался довольно долго. За это время Кенма успел извиться под рукой Шоё словно кошка, соблазнив этим ещё больше до таких пор, что сам лишился толстовки и остался с обнажённой верхней частью тела. Поцелуи Шоё переместились ещё ниже — на грудь, торс и тянулись к паху, который был ещё закрыт свободными шортами. Избавиться от них Кенма решил уже сам, но сначала лишил футболки партнёра. Сердца приятно колотились от переполнения чувств, всё тело пылало от прикосновений. Обстановка с каждым действием всё накалялась и накалялась. — Шоё, – вырвалось из груди Козуме слабым выдохом, – По ночам ты будешь моей тихой луной, нависшей над множеством гор, среди которых буду я, совершенно отличный от всех этих гор — я буду чем-то противоположным, чем-то жидким, маленьким и спокойным, и твой свет в ночи будет падать на меня. А днём ты станешь моим солнышком, которое будет согревать меня своими лучами счастья после холодной ночи. Ты будешь моей луной, а я твоим озером. Ты будешь моим солнышком, а я всё ещё буду озером. – Кенма поцеловал Шоё в кончик носа и обхватил его шею руками. — Тогда, я и ночью буду согревать тебя. Я буду тёплой луной для тебя! И по ночам я буду дарить тебе звёздочки в виде поцелуев в твоё прекрасное красивое личико! – радостно воскликнул Хината, – Если ты захочешь, для тебя я буду кем угодно! — Мх... Котёнком? – Кенма слегка прокряхтел от неудобства и мягко улыбнулся, глядя в лицо Шоё. — Даже котёнком! Я даже мяукать тебе смогу, – он уткнулся носом в обножённую грудь партнёра, – Смотри, смотри! Мяу! – касание кончиком языка. — Шо-о-оё, не провоцируй меня делать грязные вещи, – протянул Кенма, – Ты и так меня до жути возбудил... — Оу, правда? Я старался, – Хината ухмыльнулся. Не дав договорить, Козуме ринулся приподниматься с кровати, чтобы прижать к ней вместо себя Шоё. Последовал ещё один долгий поцелуй в губы, за это время Кенма успел зажать Шоё в углу, опираясь на шкаф, стоящий впритык с кроватью. Поцелуй продолжался, оба полностью лишились одежды. Хинате уже становилось скучно, поэтому он взялся играться с телом Козуме, начиная сразу с чувствительного органа. Он начинал тихо и игриво смеяться, щекотя парня в интимных областях, на что тот нежно вздыхал. Кенма всё продолжал тереться между заранее раздвинутых ног Шоё и не мог начать действовать — он слишком волновался и всё ещё считал его слишком невинным для таких дел. Всё-же, на тот момент между бёдер Хинаты ему было комфортнее, чем было бы внутри. Сам же Хината понимал, что Козуме боится начать действовать и не стал его тревожить, а лишь продолжал наслаждаться хотя бы такой близостью, сопровождая происходящее тихими выдохами и стонами, ещё больше соблазняя Кенму. В тот вечер маленькое озеро превзошло все ожидания луны. Оно стало смелым и бесстрашным, и теперь наоборот оно само нависло над луной. Даже логически, маленькое отражение луны в большом озере тоже смотрелось столь невинно и безобидно. И всё равно, друг для друга они всё ещё казались тёплой луной и маленьким чистым озером.

Это был самый лучший сон в моей жизни... И в твоей, наверное, тоже, ведь он был последним.

Мы с тобой бежали по берегу прекрасного озера, был тёплый летний вечер. Хоть тогда и была осень, мне казалось, что это было на самом деле. И озеро было совсем не похоже на озеро. Это было будто-бы морем, на берегу которого находились лишь мы с тобой. Ты стоял где-то вдали, смотрел на меня и тепло улыбался. Я смотрел тебе вслед, и вскоре побежал к тебе в объятия. Ты был совсем здоровым и бодрым: будто твой режим никогда не сбивался. Или это был мир, в котором можно было обойтись без сна... Если так, то я хотел остаться там вместе с тобой. Я побежал тебе навстречу и бросился в твои объятия. Ты слегка приподнял меня на руках и закружил вокруг себя быстро-быстро. А потом мы упали на песок... Мы смеялись, нам было весело и всё тогда было хорошо. Мы лежали друг к другу лицами и смотрели друг другу в глаза. Ты всё ещё очень мило улыбался и выглядел самым счастливым человеком на той планете, ведь это явно была не наша Земля. Это был мир, в котором были лишь мы одни. Первым с песка поднялся ты. Ты навис над моим телом, а лицом наклонился ко мне, чтобы много-много раз поцеловать меня в губы. Я лишь морщился и улыбался на твои действия, потому что они мне очень нравились. Я не хотел, чтобы ты останавливался. Ты поднялся на ноги также внезапно, как навис надо мной. Взяв меня за руку, ты начал поднимать меня с земли вместе с тобой. Я не успел встать, как ты побежал прямо в озеро, всё ещё держа меня за руку и потащил меня за собой. Мы с тобой упали ещё на самом мелководье, я упал чуть дальше тебя прямо лицом в воду. Тогда я чуть не захлебнулся будто-бы на самом деле. Последнее, что происходило в том сне, ты пытался вытащить меня из воды, плакал и кричал, чтобы я проснулся. Это был всего лишь сон... — Шоё! Шоё, проснись, пожалуйста, милый! Проснись! Тебе плохо, котёнок? Проснись, пожалуйста, не пугай меня, умоляю! – Кенма тряс Хинату, держа его за предплечья, целуя его ещё совсем сонное лицо и роняя слёзы на его обнажённую грудь. Наконец, полностью открыв глаза, Хината подскочил на кровати, смотря в глаза Кенмы и пытаясь утешить его, обнимая и целуя в макушку головы. — Тише, солнышко, всё хорошо, я не тону... Успокойся, не переживай... — Тонешь?.. Тебе тоже приснился этот сон?.. – шокировано выпустил Козуме. — Это что, был сон? Всего лишь прекрасный сон, окончившийся кошмаром?.. — У меня сны всегда заканчиваются кошмарами... Прости меня, пожалуйста... Милый, прости, что я втягиваю тебя в свои проблемы... — Ты не виноват, Кенма! Ты спас меня! Я и вправду чуть не задохнулся! Это ты прости, что я так напугал тебя... Всё, иди ко мне, кроха... Шоё прижал голову Кенмы к своей груди, чтобы тот услышал его дыхание и сердцебиение. Подняв свою трясущуюся от переживаний руку, Козуме провёл ей по щеке Хинаты, а затем опустил её в область шеи и щупал его пульс. Он был счастлив, что сейчас всё хорошо и Шоё сидит рядом с ним и обнимает его, что его сердце бьётся, дыхание не сбивается, а пульс не скачет, как это было у самого Кенмы. Он не хотел каким-то образом заразить своими проблемами со здоровьем Хинату, поэтому был счастлив каждой его улыбке, каждому стуку в груди и каждому энергичному действию в его жизни. — Я люблю тебя, Шоё... Больше всего тебя люблю... Мне больше ничего не нужно... – проурчал плачущий Кенма в шею парня. — Я тоже очень-очень сильно тебя люблю, солнышко ты-ж моё! – воскликнул Хината, взъерошивая волосы Кенмы. — Но я же твоё озеро, а не солнышко?.. – Козуме поднял непонимающий взгляд на Шоё. — Я же отражаюсь в твоих водах, верно? Значит, ты тоже прекрасное солнышко! – поцелуй в лоб. — Ты самое прекрасное Солнце, что я видел в своей жизни... Ты моё всё... Кенма не переставал говорить приятные слова в сторону Шоё. За все эти годы у него накопилось столько романтических высказываний для него, что многие он забывал, а когда вспоминал, сразу озвучивал их ему. Говоря все эти слова, что так долго в себе сдерживал, Кенма выплёвывал и все те чувства, что он испытывал, когда они впервые приходили в голову. Он слишком сильно любил Шоё. Слишком сильно.       Щелчок двери. С рыжих волос ручьём капали дождинки, что остались после прихода с тренировок. Голова оборотами вправо-влево стяхивает с себя большинство воды, но остаётся мокрой, будто после душа. В соседней комнате сидит отчаявшийся паренёк, наблюдая за страшной грозой в окне. Страх пытается одолеть его, но глубоко внутри что-то говорило: «Жди его, он скоро придёт и утешит тебя». Янтарные глаза, словно бездушные, но полны надежой, смотрели в серое небо, что еле виднелось сквозь забрызганное окно. Прогремел гром, свернула молния. Сердце ёкнуло, а тело дёрнулось. Сразу же после грохота за спиной почувствовалось чьё-то прикосновение. Холодные, мокрые руки опёрлись ладонями на плечи грустного мальчика, на щеке ощутились дрожащие губы. Нежное прикосновение заставило моментально понять его владельца, которого уже сдали рыжие волосы, торчащие в поле зрения печального. Взгляд потянулся ко владельцу, затем утянув за собой и всю голову. Изначально нос оказался неуклюже уткнут в подбородок, но после неловкого столкновения рыжий успел всё исправить, нежно дотронувшись губами до кончика носа. Щенячьи нежности, к сожалению, продлились недолго. В рукав брюнета уткнулась бумажка с кучей писанины, которую очень не хотелось читать на данный момент своими уставшими глазами, что видят всё полу-размыто. Читать, к счастью, не пришлось, но другая плохая новость всё-же одержала победу над сердцем, что стучало уже не так часто, как нужно. — Малыш, в больницу нужно, – послышался тихий уставший шёпот около уха, – Собирай вещички, кроха. Нужно ложиться, это обязательно. — Ты поедешь со мной? – возразил другой голос, жалобно выскочив из уст. — Конечно, милый, я отвезу тебя. Собирайся, поторопись. К вечеру нужно быть там.       Вещи собраны, рюкзак стоит у двери вместе с доставщиком документа о госпитализации. Кенма прощается с домом. Озеро простилось с Солнцем. Теперь они наедине: лишь палата, переполненная медикаментами и приборами, и одинокая лужица, что раньше была могучим Озером, пока не утихло и не залегло на дно. Белая комната, замкнутая кварцевыми стенами и запертой дверью. Железный столик с инструментами, который, почему-то, находится не в операционной. Капельница, соединённая с Козуме, будто вновь пыталась наполнить его водой и вновь сделать лужицу могущественным озером. Всё это было наполнено атмосферой чего-то противоположного жизни. Казалось, будто в этой же палате люди уже уходили из жизни прямо на той койке, где сейчас лежит брюнет. Но пугало больше не это. Пугало то, что рядом нет Солнца, даже его лучика здесь не было. Даже запаха и намёки на его существования в этой вселенной. Тишина была мёртвой. Приходило ощущение, словно то была не больница, а уже морг, наполненный кучей умерших душ. Чувство одиночества поразило Кенму до слёз, тот свалился лицом в подушку и тихо заплакал. Тихо, из-за недостатка сил плакать. Момент, когда Шоё прибыл с заявлением о госпитализации, был последним, когда они смогли почувствовать друг друга рядом. Нет, предпоследним. Завершающая встреча ждала их уже совсем скоро.       Уже почти две недели, проведённые в этой палате в полном одиночестве, пролетели так незаметно, словно один час. Силы были полностью на нуле. Последняя капельница, последние капли дождя за окном. Этот день был последним, Кенма это чувствовал. Он чувствовал, что скоро к нему придёт Шоё и побудет с ним рядом в последний раз. Веки глаз были спущенны до такой степени, что всё было размытым и потемневшим.       На протяжении всего дня Козуме ждал прихода Хинаты, появления его ярких лучей, последних для самого брюнета. Это была не надежда, а ожидание. Он знал, что Солнце заглянет в его жизнь ещё раз и просто ждал этого момента. Организм не хотел того терпеть, ибо слишком напрягался из-за открытых глаз. Веки сомкнулись.       В палате темно. Не понятно, но на часах было примерно 4 часа ночи. Лунный свет проникал сквозь больничное жалюзи прямиком в помещение. Благодаря этому можно было заметить сидящего на койке Шоё, поглаживаюшиего руку Козуме, что была занята капельницей. Последняя встреча взглядом продлилась несколько секунд. Усталые глаза снова сомкнулись, теперь уже в последний раз. Больше они не открывались. Последние чувства, последние ощущения. Всё смешалось в усталость, нежность, безнадёжность. Последние прикосновения. Максимум сил ушли на поднятие большого пальца руки, что смог перекрыть осторожно передвигающуюся руку Шоё и легко схватить её в последний раз. Последнее чувство: облегчение. Сердце переставало биться. Дыхание прервалось. По щеке протекла последняя слеза счастья, когда другая покрылась цветочным поцелуем чужих губ. Последний удар сердца. В голове проносятся последние слова, которые он уже не смог сказать.

«Шоё, где ты? Где ты, мой милый мальчик? Помоги мне... Я, кажется, тону... Почему ты плачешь, котёнок? Шоё... Я тебя люблю, прости меня...»

      Последний писк кардиограммы сменился на бесконечное пищание. Шоё не переставал гладить руку возлюбленного, который уже не чувствовал этого. С нервной улыбкой на лице, рыжий наклоняется к Козуме и целует того на прощание. Он был холодный, бледный и тихий, как озеро. Затихшее, мёртвое озеро. Все чувства в миг пропали. На выходе из палаты он уже ничего не чувствовал. На душе не осталось не горести, не печали, ничего. Он просто шёл домой, пока из его глаз катились слёзы, показывая беспомощность и пустоту в его душе. Он никогда не думал, что увидит смерть самого близкого человека. Но гибель самого Кенмы он принять не мог. Для него это стало расставанием, что принесло не меньше боли. Нет, он всё ещё шёл рядом с ним, только теперь молчал и был невидим. Но его присутствие всегда оставалось и будет оставаться с Шоё, и его душа будет принадлежать ему. Яркая луна скрылась за облаками. Поблизости не находилось не единой лужицы. На улице было также пусто, как на душе Шоё. Он не хотел возвращаться в квартиру ушедшего. Сейчас была лишь одна цель: добраться до озера. Озера, которое Хината видел в своём сне.       Скитаясь по всей округе в поисках озера, за зелёными холмами показалась вода. Дальше и пляж, дорожка к озеру. Да, это то место, что снилось им. Он не мог его перепутать. Перед глазами проносился тот сон: на берегу Хината видел целого, здорового Кенму, на ногах, бодрого и счастливого. Не сказать, что он был совсем несчастен тогда. В его жизни было всё, чего он хотел. Шоё. Рядом с ним был любящий человек, с которым он встретил свой конец. Кажется, этого было достаточно, чтобы умереть счастливым. Всё, о чём беспокоился Кенма в ту ночь — состояние любимого после смерти. Но было уже поздно что-то предпринимать. Шоё зашагал в сторону воды. Оказавшись на самой окраине, он снова увидел брюнета, такого счастливого и беззаботного. Волосы развивались по ветру. Хината уже давно не находился в здравом уме. Все те галлюцинации, что он видел тогда на берегу реки, он воспринимал за реальность. Слёзы всё летели по воздуху, чего он совсем не замечал. Он наблюдал за любимым, что так маняще улыбается ему, стоя босыми ногами в воде. Что-то глубоко внутри держало рыжего, чтобы он не последовал за парнем вглубь озера. Но ноги стали ватными, не слушали его. Трясущиеся ноги последовали за Козуме, когда тот всё глубже пятился и исчезал из виду.       Внезапно стало трудно дышать. Из-за невыносимой боли недостатка кислорода, Шоё будто вылетел из галлюцинаций в реальность. Сам того не замечая, он оказался на волоске от смерти, чуть не утопившись в озере. Громкая паника не давала рыжему покоя. В тот момент он совершенно забыл, как вести себя в таких ситуациях. На берегу вновь оказался силуэт любимого. Попытавшись звать на помощь, Шоё потянулся ко дну.

Кенма... Мы стали одним целым? Ты ведь всё ещё моё маленькое озеро? Я тону в тебе, милый... Я люблю тебя... Я не могу без тебя... Прости меня, пожалуйста...

      Соприкосновение с дном. Шоё уже не смог выбраться оттуда. Он не хотел этого. Он стал одним целым с Козуме. Это было его последним желанием, что оказалось исполненым.

И в этой рутине смерти утопает последний лучик солнца.