Земную жизнь пройдя до середины

      Ответа можно было не дожидаться: все было ясно уже по тому, как побелело, а в следующий миг пошло красными пятнами лицо. Алистер рухнул обратно на ограду, будто ноги перестали держать вовсе. Выдавил еле слышно.       — Правда.       Только что теперь делать с этой правдой? Со знанием, что вот этот парень, слишком смахивающий на дворнягу, которая не знает, чего ждать в следующий миг: пинка или ласки, на самом деле — незаконнорожденный принц? Алим ощутил нечто вроде досады: мог бы пропустить мимо ушей фразу Голданны или не любопытствовать там, где не надо, жилось бы спокойней. С другой стороны, кое-что становилось понятней.       — И многие знают?       Алистер пожал плечами.       — Дункан знал, только я так и не понял, откуда. Из тех, кто живы… Эрл Эамон. Может быть, его брат, банн Теган. Скорее всего — тейрн Логейн, он же был близким другом… — он осекся. — Думаешь…       В голосе прорезался самый настоящий ужас.       Алим хмыкнул.       — А я-то гадал, чего регенту так покоя не дают два последних Серых стража, что он дозор в Лотеринг послал. Мы ведь вполне могли сгинуть после того, как зажгли огонь или потом, в Диких землях. Нет ведь, решил убедиться…       — Я думал, это потому, что мы знаем, кто на самом деле предал короля.       — Шутишь? Слово тейрна против слов двух безродных… — Алим снова хмыкнул. — Выходит, не совсем безродных. Кстати, как к тебе… к вам следует обращаться? Я не силен в придворных…       Видит Создатель, он не намеревался язвить. Он действительно не представлял, как. Всю жизнь старался держаться подальше от благородных, даром что сестра в Хайеверском замке служит. Парень, конечно, не походил на того, кто проткнет за неподобающее обращение, но все равно было как-то очень не по себе. Зря он все же спросил. Пытался ведь поверить, пока успокаивал, что ослышался — не вышло. Никогда не умел себе врать.       — Алим, пожалуйста! Пожалуйста, не надо! — Алистер закрыл лицо руками, проговорил в ладони. — Создатель, вот потому я и…       — Извини, — сказал Алим. — Я не собирался издеваться.       — Давай сделаем вид, что этого разговора не было, а? Я не имею прав на трон, никогда его не хотел, и… В конце концов, я простолюдин. Серый страж. И все.       «Тейрна тоже попросим забыть?» едва не брякнул Алим. Интересно, парень вообще понимает, что кто-нибудь более расчетливый мог бы просто попытаться выменять свою жизнь на его голову? И возможно дело бы выгорело — вряд ли у регента личные счеты ко всем Серым стражам. Чтобы потом просто тихо исчезнуть — и пусть с Мором разбираются другие. Дункан, помнится, говорил об орлейском отделении ордена…       Хорошо, что не понимает. Хуже нет — постоянно ждать удара в спину.       — Я-то могу сделать вид, — сказал Алим. — Но ты от этого не перестанешь быть тем, кто есть.       — Я Серый страж. — Алистер выругался. — Если бы я не повел себя как идиот в Лотеринге…       — Не начинай сначала, этого все равно уже не изменить. Лучше скажи: знаешь ли ты кого-то, кто мог бы пустить в ход те документы? У меня теперь тоже личные счеты к регенту.       Слишком многих друзей он недосчитался вчера.       Алистер покачал головой.       — Откуда бы? Я же вырос на конюшне. Эрл Эамон, разве что. Но он болен, и…       А вот с эрлом Алим бы серьезно поговорил, и вовсе не о политике. Только не дойдет ведь. Да и слушать не станет какого-то там «остроухого».       — Ладно, — он поднялся. — Значит, придержим их до Редклифа. Пойдем, надо еще кое-что сделать.       — Попробуем все же найти корабль?       Алим покачал головой.       — Лина отказалась уезжать. И Тейвел тоже.       Зато Адмет был в восторге — чем не повод все же посмотреть мир? Только решать-то взрослым, а взрослые решили, что не двинутся с места. Алим все понимал: если бы ему самому сказали, что надо бросить все, нажитое за долгие годы, и отправиться в неизвестность, чтобы спастись от чего-то, что, может быть, еще и не случится, он бы тоже отказался. Он уговаривал их полночи. Рассказывал о том, что случилось в Остагаре, старательно обходя то, что случилось с ним самим — может, и зря. О скверне, как наливаются черным вены у тех, кто ей заразился — он успел повидать таких раненых в лагере. Об ограх, эмиссарах и прочих тварях. Да, на то, чтобы добраться в Вольную марку уйдет большая часть скопленного, обосноваться на новом месте будет почти не на что. Но жизнь в нищете все же лучше, чем смерть. Так думал он, но не Лина.       «За тобой я бы поехала куда угодно, — сказала она. — Не задумываясь. Без тебя — нет. Буду ждать дома и пусть случится то, что должно случиться. Все в руках Создателя».       — И что теперь? — осторожно спросил Алистер.       — Ничего. Я же не могу засунуть их в сундук и загрузить на корабль.       А жаль. Он надеялся, что хоть Тейвел образумит мать, он всегда был не по годам рассудительным. Но и тот уперся. Мол, придут твари — встретим, только придут или нет — еще неведомо. Алим не выдержал: накричал. Чем он их встретит? Топором и стамеской? Против мечей и заклинаний? И обнаружил, что не только Адмет задумался о том, чтобы не стать овцой, ведомой на бойню. Только Тейвел начал размышлять об этом еще после сорванной сыном эрла свадьбы. И пошел к храмовнику, застрявшему в закрытом эльфинаже. Показал тому оставшийся пустым дом: хозяин-человек задрал плату, семья уехала, а новые жильцы найтись не успели. И носил еду, помогал по дому в обмен на учебу. Правда, где добыл оружие, так и не признался — впрочем, Алим настаивать не стал, сам догадался, а Лине знать незачем. Вырастили умного да самостоятельного, на свою шею. Кстати…       — Алистер, скажи, слепой храмовник может сражаться?       — Насчет себя не уверен, — проговорил тот. — Но если опытный боец… Да. Звуки, колебания воздуха, потоки магии… А что?       Пришлось обьяснить.       — Скорее всего, да, и научить сможет. Если хочешь, можем поговорить с ним.       Поговорить действительно нужно будет. Может быть и про Адмета, пока другого учителя все равно не найти. Валендриан решил — незачем шемлен знать, что чумы в эльфинаже больше нет. Закрыт и закрыт, никто не суется. Торговля, конечно, накроется, и пояса придется подзатянуть, но это лучше, чем оказаться рабом на другом конце света, или что там еще люди надумают. Алим не был уверен, что староста прав, но и спорить не стал. Слишком многое изменилось за то время, что его не было дома, поди тут пойми, что правильно. К тому же, он тогда думал, что его семья здесь все равно не останется. С другой стороны, если не тратиться на переезд, кубышки надолго хватит. Но лучше бы они не были такими упрямыми. Сердце останавливается, стоит только подумать, что мор все же дойдет до Денерима. Алим мотнул головой, отгоняя дурные мысли. Все в руках Создателя и непостижимы пути Его.       — Куда мы? — спросил Алистер, когда они снова оказались на площади.       — К Проныре. Раз уж мы все равно пробудем тут неделю, попробуем что-то решить с наставницей Лелианы.       Ему действительно совершенно не нравилась перспектива получить стрелу, если Маржолайн, или как там ее, вдруг решит, что ради возможности прикончить ученицу можно и ее спутников порешить. Да и девчонку было жаль.       Проныра обнаружился на обычном месте.       — Если ты узнать про тевинцтерцев — уплыли, — сказал тот сразу после приветствия. — Говорят, забегали по палубе как подстреленные, а потом снялись с якоря и ушли. Жаль, я не видел.       — Хорошая новость, но я не за этим. Могут твои ребята разузнать про один дом? Кто там живет, куда ходят, что там и как?       — А твои шемлен не могут?       — Их могут узнать. А я бы этого не хотел.       Коулдри демонстративно оглядел его с ног до головы.       — Ты точно Сурана? Или правду говорят про магов, и на самом деле там, внутри, — он ткнул Алима пальцем в живот, — давно сидит демон и морочит мне голову?       — Нету в нем никакого демона, — сказал Алистер. — Я бы знал.       — А тебе не все равно? — хмыкнул Алим.       — Если демон отгрызет мне голову, в чем тогда будет прибыль? — заржал Проныра. — Могут, конечно. Не задаром.       — Само собой.       Поторговаться пришлось всерьез, прежде, чем удалось сбить цену до соверена — «исключительно из уважения к памяти твоих достойнейших родителей» — половину вперед, вторую через два дня, когда будут сведения. На том и распрощались было, но Проныра окликнул, когда Алим уже повернулся, чтобы уйти.       — Не хотел тебе говорить, но лучше, наверное, я, чем на улице услышишь… Из Хайевера плохие новости.       Алим развернулся.       — Что…       — Говорят, вырезали весь замок Кусландов. Вместе с прислугой. Что-то они там мутили с Орлеем, потом стали сопротивляться… так говорят.       Алим застыл, разом забыв все слова. Только и мог, что молча смотреть.       — Наверное, надежда есть, — неловко сказал Коулдри.       — Всех? — наконец, получилось выдохнуть.       — Прислугу никто не считал, но… говорят, тела выносили несколько дней.       — Понятно.       Странно, но вообще ничего не чувствовал. Только дышать почему-то стало трудно, и в глазах потемнело.       — Соболезную.       — Прислугу никто не считал, — деревянным голосом повторил Алим. — Может быть…       Кого он обманывает, в конце концов?       — Спасибо, Проныра. И правда, лучше так, чем… Я пойду, пожалуй.       — Ага. Послезавтра загляну.       — Да. Спасибо.       Он невидяще двинулся сквозь толпу, гомон которой доносился словно через вату. Горло перехватывало и никак не получалось вдохнуть.       — Алим, — прозвучало откуда-то издалека. — Алим!       Алистер встал на пути, схватил за плечи, заглядывая в лицо.       — Алим, — настойчиво повторил он. — Дыши.       — А? — О чем он?       — Дыши. Медленно.       — Отстань.       — Не отстану. Медленно. Как учили. Алим!       И правда ведь, не отстанет.       Он попытался протолкнуть воздух в легкие. Медленно. Еще раз. И еще. А потом его накрыло — оглушительным уличным шумом, слепящим светом солнца и слезами.