Это пат

-Так вот, как это должно быть… Бет тяжело дышала, пытаясь оправиться от потрясения. Еще в школе она слышала перешептывания других девочек о том, что секс – это высшее наслаждение. Читала в дамских журналах, что секс с правильным партнером – лучшее ощущение, которое может пережить женщина. В дешевых женских романах в мягкой обложке, которые любила ее приемная мать, говорилось о каком-то дрожании чресел, чтобы это не значило. Секс, который уже был в жизни Бет, не был похож ни на что из вышеописанного. Это было смутно приятное действие. Приятное, но довольно скучное. Оно оставляло чувство неудовлетворенности и бодрости. Тогда как мужчины, излившись, засыпали. Секс ее скорее раздражал. Как некий атрибут взрослой жизни. Секс с Бенни ее потряс. Он смог что-то сделать с ней целых два раза. Наслаждение охватывало ее тело волнами, низ живота сжимался, тело расслаблялось и плавало в какой-то пушистой неге. Более того, когда он попросил ее двигать пальцами самой, она поняла, что сможет достичь этого чувства и без партнера. Для оргазма не нужен был мужчина. Этот факт ее удивил. Бенни лежал за ее спиной, поглаживал вдоль позвоночника и засыпать не собирался. Бет, переведя дыхание, подумывала перевернуться и поцеловать его, уже нормально, долго и вдумчиво. И тогда он пробормотал: -Тебе нужно играть Сицилианскую партию. Уютный, томный, изнеженный мирок рухнул. Его голова, лежащая у нее между лопаток, показалась невыносимо тяжелой. Рука жесткой, голос безразличным. Эта комната больше не была убежищем, она стала ловушкой. Темнота показалась зловещей, матрац жестким, а одеяло колючим. Это был просто секс. Уже через минуту Бенни мог думать о шахматах, тогда как она переживала одно из самых удивительных открытий о своем теле. Конечно, у него таких, как она, были десятки. Это для нее все случившееся стало откровением. Он просто поддался алкоголю и ситуации. Воспользовался тем, что она так щедро предложила гораздо больше одного раза. У Бет заледенело что-то глубоко внутри. Что-то нежное, едва распустившееся. Не было смысла что-то выяснять. Она отодвинулась и закрыла глаза. О шахматах можно было подумать и утром. Оставшиеся две недели пролетели быстро. На утро Бет проснулась раньше Бенни и, не дожидаясь уже привычного утреннего кофе, отправилась завтракать в полюбившуюся закусочную. Затем прошлась до того магазина, в котором увидела потрясающее изумрудное платье. Выигрыш от быстрых шахмат позволил купить платье без дальнейших проблем с финансами. У нее оставались свободные деньги, и она купила флакон духов Lanvin, почувствовав себя почти счастливой. Когда она вернулась в квартиру Бенни, он уже не спал. По его напряженному лицу стало понятно, что он не горит желанием обсуждать произошедшее. Она приняла правила игры. Две недели пролетели незаметно в хлопотах по поводу заграничного паспорта. Заезжать домой она не собиралась. И спустя тринадцать дней, проведенных за разбором всех партий Боргова, Бенни отвез ее в аэропорт. Он не поцеловал ее на прощание, даже не обнял. Лишь похлопал по плечу, пожелал удачи и еще раз напомнил ей обо всех сильных сторонах ее главного противника. Она не удержалась и посмотрела вслед его уходящей фигуре. В неизменных плаще и шляпе. Иголка сожаления кольнула ее куда-то за грудиной, и она решительно отвернулась. Впереди ее ждал Париж. Город, описанный в стольких книгах, оказался довольно тесным, грязным и недружелюбным. Противники все сплошь были себе на уме. Хотя самый молодой из них, Бергланд, отчаянно улыбался ей, будто на что-то надеясь. В отеле был очень красивый номер и удивительно невкусная еда. Знаменитая французская кухня ее не впечатлила. Палатки с хот-догами в Нью-Йорке нравились ей куда больше. В ночь перед матчем с Борговым ей позвонила Клео. До этого момента Бет удавалось даже не думать о выпивке, но атмосфера бара располагала, и ей показалось, что от одного бокала с ней точно ничего не случится. Интимный полумрак и легкий джаз намекал на откровенность бесед. Клео была внимательным и заинтересованным слушателем. Отчего-то Бет доверила ей все, пусть и без деталей. Впрочем во многом она врала. Она спала с Бенни лишь однажды. Она все еще была влюблена, но вовсе не в Таунса. Первая детская любовь поблекла перед новым, более ярким разочарованием. Бокал оставался один, вот только джин туда лился из маленькой, но казалось бездонной фляжки Клео. На матч с Борговым Бет чуть не опоздала. Руки тряслись, мысли путались, зубы стучали о стакан с водой. Она проиграла. Снова. Вечером перед самым выселением из отеля ей позвонил Бенни. Он был в равной степени мил и зол. Она с детства терпеть не могла нотации. Ненавидела воспитателей, которые придирались к растрепанным волосам или неровно подстриженным ногтям. Злилась на приемного отца, которого, казалось, раздражало все, даже неровно поставленная обувь. И больше всего она ненавидела, когда ей указывали как себя вести мужчины, с которыми она спала. Бенни звал ее к себе, точнее, он был уверен, что она приедет к нему. Возможно, именно поэтому она не поехала. Ей хотелось снова почувствовать себя самостоятельной и взрослой. Обрести контроль над своей жизнью. А не принять снисходительную опеку от мужчины, в которого она пусть совсем немного, но влюбилась. От мужчины, который видел в ней лишь хорошего игрока. Как бы ей не хотелось уйти в наркотический туман, жизнь позволила ей обрести контроль иным способом. Приемный отец решил обмануть ее и продать дом. Пришлось срочно собирать деньги. Очень кстати на горизонте замаячил турнир в Сан-Франциско. Она продала все, включая большую часть мебели. Иногда ей звонил Бенни. Иногда она звонила ему. Чаще всего за советом. Он… Бет не понимала его мотивов. Иногда он был холоден и сух. Иногда наоборот, звал ее в Нью-Йорк и говорил, что скучает. Она молчала в ответ. Ее сердце было ранено, и она не хотела повтора. Она была в своем, теперь точно своем доме, она была сильна в своем одиночестве. Бенни делал ее слабой. Быть слабой Бет не любила. Она сорвалась внезапно. Казалось, что все идет, как надо. Деньги за дом были выплачены, турнир во Фриско выигран, Бенни не звонил, а в ресторане Бет брала только содовую. Просто однажды вечером ей стало тоскливо. Некстати вспомнилось, как вздувались вены на руках Бенни, когда он нависал над ней, обнаженный и неожиданно сильный. Как его дыхание шевелило волосы на ее затылке. Бутылка вина показалась в холодильнике лишней. А дальше Бет просто не захотела выныривать.