Нежно-розовый цветок

Арина порхала среди спешащих по своих делам людей, словно резвая пташка, попутно с энтузиазмом рассказывая обо всём, что видела на пути, в то время, как пяти, вроде как, взрослым парням оставалось только волочиться за ней, иногда открывая рты от удивления. Да, фестиваль был действительно грандиозен. Палаточные лагеря, достаточно обширные детские зоны, многочисленные ларьки с едой и огромные шумные толпы народа — создавалось ощущение, что ты находишься в самом центре какого-нибудь хорошего посёлка городского типа. — Ну и вишенка на этом небольшом торте, — в какой-то момент проговорила Дубровская, с гордостью улыбнувшись. — «Sirena». Самая новая и самая большая из наших площадок. Отсюда на неё открывается наилучший вид. Она немного отошла в сторону — и впереди раскинулась эта «вишенка» во всей своей красе. Цвет, покрытие, софиты, украшения, а главное — размер её не уступал фестивалю по грандиозности. Нет, она точно не шла в сравнение никаким знакомым и незнакомым до этого московским сценам. — Именно отсюда в воскресенье ваши песни прозвучат на весь фестиваль, — добавила персональный менеджер. От осознания, что с этой площадки придётся «петь на огромную толпу» у Димы мигом перехватило дыхание. Да на самой сцене уже тысяч десять людей поместится! А зрителей будет в два с чем-то раза больше… Целое поле яростно оценивающих тебя зрителей… — Но… м-м. думаю, не стоит зацикливаться только на этом, — вдруг зачастила Арина, всё так же невинно улыбаясь. — Давайте я покажу вам ваш сектор в палаточном лагере. Такая резкая смена темы показалась Мозжухину довольно странной, — и не только ему, если учитывать выражения лиц остальных участников группы. Однако они, стараясь особо не подавать вида, пошли в том же направлении, что и девушка. У самой Дубровской после этих слов пропал некий запал, что был всё время, пока она ходила по территории «Дикой мяты». Создавалось ощущение, будто младшему менеджеру кто-то внезапно и намеренно испортил настроение. Она зажалась всем телом, будто испуганная мышь в угол от хлого кота и замедлила шаг.

***

«Сектор в лагере» реально оказался сектором: это была небольшая полянка с двумя палатками. Расстояние между другими такими полянками не было слишком маленьким, но и не совсем большим — по «границе» можно было спокойно пройтись вдвоём, не держась при этом за руки. Да и сами палатки вплотную к ней не стояли. Короче, места вокруг было предостаточно, и этот факт очень сильно пытался создать ощущение лесного палаточного лагеря. — Палаток в вашем секторе две — двухместная и трёхместная, — тоном объясняющей правила безопасности стюардессы произнесла Арина. — Территория у нас хорошо охраняется, поэтому какие-то вещи можно будет оставить на улице. Пара «вагончиков» для репетиций расположены на западной границе лагеря, а до любой из сцен можно беспрепятственно дойти почти из каждого сектора. Младший почти-персональный менеджер перевела взгляд, до краёв наполненный чувством вины на стоящего поодаль Диму. — Удачи. И, уткнувшись в какие-то свои бумаги, она зашагала прочь.

***

День постепенно клонился к закату. Толпы людей превращались в маленькие компашки по четыре-пять персон, а на «Сирену» выходили всё новые исполнители. Большая часть из них не были на слуху почти ни у кого, но, тем не менее, они как-то умудрялись завоёвывать сердца зрителей всего двумя-тремя песнями. Кто-то выступал в гордом одиночестве, кто-то со своей группой. Были там даже и те самые фолкеры с регистрации — но пока что в качестве «серой массы». В двадцать шестом секторе лагеря «Меломан» тем временем было достаточно тихо. Кое-как распределившись по палаткам, все парни сидели тише воды, ниже травы и занимались своими делами. Мозжухин уже минут пятнадцать смотрел на пустеющий лист блокнота, где, по идее, должна была быть составлена программа выступления на воскресенье. Составляться она не спешила. Как только ручка касалась бумаги, все песни из всех когда-либо выпущенных альбомов мигом начинали казаться простенькими и недостойными фестиваля. Это уже немного раздражало. К тому же, из головы не спешил выходить образ Арины Дубровской. Такая радостная, на первый взгляд, девушка — и вдруг так внезапно исчезла из виду. Может, что-то серьёзное случилось? Но впереди же ещё два дня фестиваля, не мог же один из персональных менеджеров пропасть в начале первого из них. — Всё нихрена не впереди… — вслух протянул Дима — и тут же чуть дар речи не потерял от многозначности фразы. Надо будет как-нибудь написать про это. — Ты о чём? — Рядом сидящий Илья отвлёкся от раскладывания по своей части палатки вещей. Ответа не последовало. — Из-за девочки той переживаешь? — продолжал сыпать вопросами Герасименко. — Да пообижается и вернётся, они все такие. — Да я не только… — начал было тот, но его вновь прервали. — Я не ослышался? На этот раз отреагировал Серёжа. Он даже привстал из своего лежачего положения, чтобы поучаствовать в диалоге. Именно на этом моменте солист группы пожалел, что ещё днём выбрал трёхместную палатку. — У нас нет репертуара, мы не провели ни одной репетиции с того времени, как сели в поезд, на нас косо смотрит троица профессионалов своего дела, и после этого всего вы думаете, что меня должен волновать противоположный пол? — На этот раз настала очередь Димы перебивать реплики другого человека. — Разговор окончен. И вроде бы это было самой кристально-чистой правдой, сказанной за этот день, а вроде бы и что-то так неистово щемило в груди, будто движимое необъяснимым чувством вины.