(Не)Правильная

      И вот она, стоит прямо перед ним с двумя детскими, нелепо-смешными, но милыми хвостиками, в разноцветном свитере как у пятилетки, который прикрывает все прелести её фигуры, в широких джинсах и с безразличным выражением лица. Вот она, фея разума. Вот она, Муза.       Ривен не знал её.       Он допускал мысль о том, что знает Музу. Ривен уже повесил ярлык "правильной девочки" на фею разума, которая вечно шатается в своих наушниках. Ривен никогда не меняет решения, никогда не ошибается в таких случаях. И ему так казалось. Муза была неправильно правильной девочкой. Она была другой.       Да, она не любит его пошлые шутки о членах и сексе. Да, она не любит алкоголь и никогда им не злоупотребляет, в отличие от Ривена, который готов бухать до потери сознания и превращения в жалкий овощ, который в итоге будет флиртовать со столбом. Да, она не пытается соблазнять кого-либо своими изгибами тела, предпочитая прикрыть их свитером. Для него Муза была дотошно-правильной. Пай-девочка, не ищущая приключений на свою задницу, мирно сидящая со своим пластиковым парнем-цветочником и приторно-противно целуясь с ним где-то в жопе мира, вдали ото всех.       Но разве правильные девочки одним только своим взглядом заставляли чувствовать себя неловко? Давали чувствовать тебя так, словно ты не в своей тарелке и вообще пошёл бы ты лучше в жопу? Давали лишь своим взглядом ясно понять, что они не рады твоему обществу, какой бы шишкой ты не был? Нет. Но Муза была такой. Была такой, словно ей плевать на весь мир. Однако, когда ты начинаешь с ней разговор, то понимаешь, что она только так выглядит. Это лишь жалкая оболочка, которая есть у каждого человека в этом жалком мире. Она дружелюбна, добра. Но она также остра на язык, саркастична, когда это нужно. Да и когда не нужно. Ривен знал, что подколоть её не так просто. Если он начинал выдавать свои глупые(по мнению Музы) и пошлые шутки, то фея разума не смолчит, а найдёт, что сказать.       И его это забавляло.       Её отстранённость отталкивала. Она всегда избегала толпу, всегда старалась быть наедине со своими эмоциями. И Ривен знал это. Он видел. Он с каждым разом понимал, что ярлык, повешенный на Музу, с треском разваливается. Что он сам перестаёт в него верить. И его это бесило. Он злился. Злился из-за того, что ошибся в ней. Злился из-за того, что не знал её.       Считал, что она какая-то чокнутая социопатка с явным психическим отклонением и с ужасными свитерами, которые он на её месте использовал бы заместо половой тряпки. Считал, что у неё нет языка, поэтому она всегда и молчит. Считал, что она «правильная девочка» с кучей таких же стрёмных подруг. И он думал, что никогда не будет иметь с ней дело.       И он, спустя некоторое время, понял, что хочет иметь с ней дело.       Он хочет быть с ней.       Карма ли это? Или жизнь такая: «Че, Рив, хочешь, чтобы объектом твоего внимания стала та, кого ты уже мысленно полил дерьмом? Ха, иди в пень, я именно так и сделала!».       Во всяком случае, этот случай вонючий. Во всех смыслах этого слова.       Ривен стал замечать фею. Держать дистанцию, не показывать виду, что он ею заинтересован, но узнавать её исподтишка. Слышать её милые и слишком дружелюбные беседы с подружками-феечками и сопливые разговорчики с ботаником-парнем. Замечать эту вечно по-смешному одетую фею разума с наушниками, которые больше её головы, и не переставать смотреть. И, возможно, даже любоваться. Если бы Ривен обладал возможностью превращать, к примеру, в картошку от одного пристально-изучающего взгляда, то Муза бы точно превратилась не в картошку, а в пюрешку, потому что он не прекращал бы за ней наблюдать даже при превращении в картофель. Он словно зависимый. Зависимый от феи разума.       Она стояла перед ним. С безразличным выражением лица. Но в то же время словно задавала немой вопрос: «Чего тебе?». Ривен совсем случайно, импульсивно, не думая о последствиях, как настоящий влюблённый дурак из тех глупых фильмов, которые обычно включала Стелла, позвал её, чуть ли не на всю грёбанную Алфею прокричав имя феи. Возможно, его крик услышал каждый обитатель Иного Мира. И, самое главное, зачем? Хотя, ответ на свой вопрос он знал. Видел, как она собиралась уйти вместе с Сэмом. Он ревновал.       Они стояли в центре. В метре друг от друга, когда остальные Алфейцы столпились вокруг них. В паре метров от них стоял Сэм, также как и Муза не понимая смысл всей этой ситуации. Удивленные Беатрикс с Дэйном, которые собирались уйти, также стояли и пялились на эту картину. И все остальные подружки Музы, из которых были надоедливая стерва Стелла, болтливая Терра, более-менее адекватная — мнение Ривена — Аиша и неугомонно-упрямая Блум. Все столпились и не отводили взгляд. Было удивительно тихо. Чёрт! Чего они так вылупились?! Будто бы это какое-то выступление! Будто бы они сейчас будут плеваться огнём во все стороны и делать нечеловеческие трюки. Чертовы любопытные Алфейцы! Шли бы куда собирались! Но они продолжали стоять.       Глаза Музы засияли.       — Ты встревожен?.. — осторожно спросила Муза, после того как её фиолетовые глаза погасли. Фиолетовый. Ривену не нравился этот цвет. Он его раздражал. Раздражал до чёртиков. Бесил. Тупой цвет. Цвет, который только что погас в глазах интересующей его феи. Как иронично. Ривен бы усмехнулся от такой иронии, если бы на него не пялилась сотня пар глаз, которые скоро превратят его в пепел от такой пристальности!       Ривен понял, что сделала эта фея разума. И его это разозлило. Он лишь на какое-то мгновенье забыл про то, что на них пялится вся школа. И устроил спектакль...       — Я тебе уже говорил, чтобы ты, фея разума, не лезла в мою голову! — злобно процедил специалист сквозь зубы, впритык встав рядом с феей. Он был безразмерно зол. Как же ему не нравилось, когда в его голове кто-то шарился! Читал его эмоции как открытую книгу. А Муза... Она беспардонно не влезла, а вошла в его голову, не спрашивая на это разрешение!       Муза была напугана. И даже не нужно быть эмпатом, чтобы понять. Зрачок сузился, ноги слегка подкосились, а взгляд был как у напуганного оленёнка, просящего, чтобы его не убивали.       — Хей! — и на защиту девчонки-эмпата влез надоедливый для глаз Ривена Сэм-правильный-цветочный-мальчик-Харви, обняв Музу за плечи и одаряя его грозным взглядом. Хах, в цветочнике что, смелость проснулась? Во дела... — Отвали от неё. — Сэм на удивление Ривена был способен её защитить. И ему показалось это забавным, ведь этот фей даже не знает, кому он переходит дорогу.       — Или что? — он спросил с такой наглостью, с такой жгучей уверенностью в себе, с таким горящим в его глазах азартом. Ухмыльнулся так по-блядски и высокомерно обвёл взглядом Харви. Он ничего не ответил. Лишь повернулся и потащил за собой Музу. Но Ривену не понравилось молчание на его вопрос. Он схватил другую руку феи разума, словно она какая-то игрушка, за которую обычно дерутся дети, и продолжил обвивать своим наглым взглядом Сэма. — Или что, ботаник?       Может Сэм и был правильным парнем. Может Сэм и был тем, кто обычно обходит стороной неприятности. Однако сейчас он был как никогда зол.       И Муза чувствовала их.       Чувствовала спокойный, без волнения, без нервозности, без ярости разум Ривена, в котором были лишь уверенность и горящий как пламя азарт, в котором она сгорала.       Чувствовала, как тихая гавань Сэма, лишенная всякого хаоса, превращалась в ужасающий вулкан, готовый к извержению.       Гнев. Обычно эта эмоция была одной из самых громких. Из самых сильных. Муза всегда чувствовала гнев людей. Но сейчас она его не чувствует. Она чувствует только эмоции Ривена. Громкие, звонкие, оглушающие.       Сэм кипел от ярости как чайник, собирался ближе подойти к Ривену. Он был готов даже избить его. И Ривен видел это. Выдал на счёт этого лишь ехидный смешок. «Ого, этому ботанику хватило смелости?», — всплыло в голове Рива.       Где-то в толпе послышался крик Терры, которая пыталась остановить брата. Сэм пропустил его мимо ушей. Упёрто подбирался к Ривену всё ближе и ближе.       — Хватит! — фея разума, которая до этого соблюдала полную тишину, вырвала свои руки от захвата Ривена и Сэма. Она надела на уши наушники и быстро ушла прочь в толпу, которая отходила в сторону, давая Музе без препятствий покинуть всех их. Её голова взрывалась от эмоций. От ужасных в любом виде эмоций Ривена. Они были как яд: медленно убивающие и заставляющие страдать.       Сэм напоследок со всей ненавистью в глазах зыркнул на Ривена, а после побежал за Музой. Как, впрочем, и все её подруженьки.       А Ривен стоял и смотрел ей вслед. Вся его забавность на счёт этой ситуации иссякла с потрохами. На её место пришла ненависть. Ненависть к себе. Ненависть к тому, что он наделал. Его глупая и вообще не уместная ревность была лишней! Даже не к месту. Зачем он накричал на неё? Зачем испугал?       К нему подошли его "друзья". Стерва-заучка-Беатрикс насмешливо прокомментировала ситуацию, а Дэйн-верный-пёс-Би лишь начал поддакивать хозяйке Беатрикс. Ривен не слушал их. Да и вообще, они вдвоём — последние, с кем он хотел бы сейчас находиться. Поэтому, накинув капюшон, исчез в темной стороне Алфеи.

***

      Когда ты причиняешь явную боль тому, кто стал для тебя дорог, то ощущение горящей внутри тебя боли и ненависти к себе не потухает как догоревшая спичка, а превращается в пожар. Ощущение, что ты сгораешь изнутри поглощает тебя все сильнее и сильнее, заставляя прочувствовать весь спектр собственных отрицательных эмоций и чувств. На разум Ривена обрушился цунами стыда, тревожности, раскаяния, ненависти и гнева. Эти эмоции как колючка в заднице, не позволяли тебе спокойно сидеть на месте. Заставляли метаться из места на место, как прикованная к цепи собака. Заставляли крутить все моменты, за которые до жути стыдно, в голове на бесконечном повторе и ощущать всё те же эмоции, разрывая голову на миллион маленьких частиц.       Ривен считал себя первым и последним придурком, которому не помешало бы оторвать язык и зашить его поганный рот, чтобы он перестал нести всю эту идиотскую ахинею. Считал, что теперь Муза будет избегать его и дрожать при виде его как кролик, за которым охотится хищник. И не удивится, если с тем ботаником у него будет не одна потасовка на счёт феи разума. Однако Ривену было плевать на этого Сэма. Он думал о ней.       Как резко она вошла в его жизнь, так и упрямо не собиралась уходить. Для Ривена Муза стала объектом внимания и причиной рассеянности. Так неожиданно. И настолько крепко вцепилась в его сердце, из-за чего он не мог просто взять и забыть. Взять и бросить. Ривен начал замечать абсолютно всё, что связано с феей разума. Слышать, как Терра бесконечно могла болтать об этой её соседке-эмпате по комнате, кем и является Муза, и продолжать, продолжать, продолжать, не видя границ. Видеть, как эта феечка усердно старается быть полезной при наличии — по мнению Рива — бесполезной возможности читать эмоции. Замечать её эмоции.       Не переставал думать.       О, срань Господня, как же она ему надоела! И почему же нельзя просто взять и память стереть? Ну или хотя бы грохнуться головой так, чтобы появилась какая-нибудь амнезия и он забыл все, что связано с ней. Забыл про её существование.       Чёрт!       Солнце уже давно скрылось за горизонтами, над Алфеей опустилась кромешная тьма, которую рассеивали яркие уличные фонари Алфеи. Ривен нервно теребил ремешок своей кожаной куртки, взъерошивал по пятьсот раз волосы и доламывал пальцы до еле слышимого хруста. У него космически чесались руки. Хотелось взять и врезать самому себе в лицо. Или же получить какой-либо волшебный подзатыльник, а-ля, «сам виноват», да посильней, чтобы мозги его вылетели из головы или сжимающее без конца сердце.       — Смотри пальцы себе не переломай.       Позади Ривена отчетливо послышался женский и настолько болезненный для его сердечка голос, отчего он вздрогнул. Не от неожиданности. От того самого стыда и ненависти к себе.       — Тебя здесь быть не должно, — сухо, грубо, отчего у Музы стайка мурашек по спине пробежала, бросил прямо ей в лицо парень, сжав руки с такой силой, отчего ногти впились в сухую и мозолистую кожу специалиста.       — Вот именно, — подтверждает она, присаживаясь на скамью рядом с Ривеном, тяжело вздыхая. Парень посмотрел на неё: усталое выражение лица, почти слипающиеся глаза, чуть ли не фиолетовые синяки под глазами и детская пижамка с вишенками. Ухмыльнулся.       — А че здесь тогда забыла? — таким же грубым тоном говорил Ривен, с трудностью решив не комментировать внешний вид феи. Он вздрогнул изнутри, когда она посмотрела ему прямо в глаза.       — Я не могу уснуть.       — Ну иди и попроси своего картонного парня спеть тебе колыбельную, — усмехнулся от своего же сарказма специалист, сделав явный акцент на "парень". Он посмотрел на неё. На её большие глазки. На её собранные в странную прическу волосы, которые больше походили на какой-то неизведанный куст с джунгли. На мягкую, покрытую мурашками от легкого ветерка кожу. На манящие губы... И отвёл взгляд. Пересилил себя, не поддаваясь соблазну взять, и просто впиться в её губы.       — Сэм мне не сможет помочь, — она вздохнула, переодически хлопая ресничками. Глаза Музы уже слипались от усталости, а вот отдохнуть и поспать она не могла. — А ты можешь.       — Я не буду тебе колыбельную петь, — сухо, в своём репертуаре бросил Ривен, хотя внутри у него парили бабочки от одного лишь присутствия этой феечки. Если бы, к примеру, его увидел Ривен с прошлого, то ахринел бы и не встал. Безответно влюблённый специалист, которого все видят как плохого парня с безразличным ко всему миру отношением, с плохой успеваемостью в учебе и отвратительной дисциплиной. Однако... Ривен намного глубже, чем кажется. Ведь это оболочка. Это ярлык.       Люди не знают его.       Также, как и он эту неправильно правильную фею.       А ведь... Всё началось именно с этого. Началось именно с того, что он мысленно повесил ярлык «правильной девочки» на фею разума, даже не зная её. По крайней мере, он думал, что знал её. Внешность так обманчива. А люди так любят вешать друг на друга ярлыки.       — И не нужно, — она опять же посмотрела ему прямо в глаза. Ривен вздрогнул. Слишком близко. — Просто прекрати.       Реакция парня на слова девушки была поистине яркой. Одна бровь выгнулась, глаза выпучились, а губы приняли кривую форму.       — Что несёшь?! Сбрендила что ли...       — Я серьёзно. Прекрати так громко чувствовать, — она выпрямилась, и Ривен вместе с ней. Он смотрел на неё внимательно, смотрел на лицо, следил за малейшим изменением в выражении... Пытался понять, однако все же не мог... — Я не могу спать из-за тебя. Когда я впервые тебя встретила и прочла твои эмоции, то позже это стало как мучение. Даже если ты находишься от меня очень-очень далеко, но испытываешь, к примеру, боль или страдание, то я тоже чувствую. Я думала, что это пройдёт. Но это не проходит. Ты мне уже надоел, Ривен. Прекрати так громко чувствовать.       Ривен ухмыльнулся.       — Я уже говорил тебе, фея, чтобы ты не лезла ко мне в голову, — он посмотрел на неё. Так... нежно. Его взгляд заставил Музу вздрогнуть, ощутить как стайка мурашек пробегают по спине. Его взгляд заставил её щечки порозоветь.       Его разум вышел за все пределы. И Муза вместе с ним. Ривен медленно приближался к её столь желанным и манящим губам, пока Муза лишь застыла и смотрела в глаза парня. Её большие глаза засияли фиолетовым, словно неоновая подсветка в тёмном переулке. Он осторожно отодвинул короткую прядь волос с её лица, заставляя сердце забиться в бешеном ритме. Во взгляде мелькнула нехарактерная для него, всегда такого серьезного и непреклонного, нежность, и, не удержавшись, Муза первая потянулась к его губам.       Она ощущала эмоции парня. Чувствовала жгучую страсть, чувствовала приятную нежность, чувствовала пьянящую любовь, и ещё, и ещё, и ещё... Она купалась в эмоциях парня, словно в горячей ванне с ароматной пеной, наслаждалась его громкими эмоциями как любимой музыкой, пока Ривен жадно углублял поцелуй.       Она чувствовала любовь...       Но.. её ли эти чувства?..       — Нет, — она отстранилась от специалиста. Глаза Музы потухли также, как и все эмоции. Все эти обжигающе-страстные эмоции Ривена. Только Ривена. — Нет, я... — она сочувствующим взглядом смотрела ему прямо в глаза. Он серьезно смотрел прямо в её глаза, покрытые пеленой слёз.       Муза запуталась.       Это не её эмоции. Это не её обжигающая и пылкая страсть. Это не её ласковая и трепетная нежность. Это не её пламенная и жгучая привязанность. Это не её безмерная, всепоглощающая, искренняя и чувственная любовь... Это все только Ривена. Не её.       Но так ли это?..       — Я-я, — она вытерла рукой наступившие слёзы, — это только твои чувства. Я не чувствую того же. Я поддалась твоим чувствам! — слёзы вновь накрыли глаза феи. Муза моргнула, после чего слёзы стремительно полились по покрасневшим щекам девушки.       Находясь в голове Ривена, читая его эмоции, ощущая те же чувства, что и он, — Муза понимала, что словно находилась в игре на выживание. Его эмоции были очень переменчивы, очень звонкими, оглушающе бьющими по ушам, очень странные... Она чувствовала его вечную боль, страдание, страх. Она в следующий миг могла почувствовать его нежность, спокойствие, умиротворение. Эмоции затягивали её как зыбучие пески. И она не сопротивлялась.       — Я люблю тебя, Муза, — слова Ривена были неожиданны, отчего Муза вздрогнула. Парень взял фею разума за руку. У него они были горячие, мозолистые и сухие. У неё же ледяные, мягкие и нежные. — Поэтому и отпускаю. — Его слова были как моральный удар. Сначала Муза почувствовала неожиданное тепло, когда Ривен признался ей. Затем.. также неожиданно это тепло с треском провалилось в лужу, обрызгав её.       Она хотела схватить его за руку, когда он встал. Но словно сама совесть изобразила перед глазами Сэма, которого она не может бросить. Не может предать.       Он хотел схватить её за руку и потащить за собой. Потащить туда, где их никогда не найдут. Туда, где они будут только вдвоём.       Они сдержались.       «Если ты по-настоящему любишь человека всем сердцем, но не можешь даровать нужное ему счастье, то обязательно отпустишь», — Ривен всегда считал такие высказывания бессмысленными и тупыми. Ему всегда казалось, что если человек любит, то он должен бороться. Ему всегда так казалось, пока в его жизни не появилась Муза. Она была как хрупкий цветок, который бы завял в почве Ривена. Она была как солнышко, которое бы прикрыли тучи Ривена. Она была прекрасна. И Ривен это знал.       Он знал, что хаос, обитавший в его голове, будет медленным убийством для феи разума. Он знал, что привычное спокойствие и отсутствия бардака Сэма будет для Музы лучшим.       Поэтому он, уходя, не обернулся.       Поэтому она и не позвала его.       Только настоящая любовь может породить такие слова. Желать своей возлюбленной счастья с другим может только человек, наделённый высокими душевными качествами. И Муза это знала.       Ривен оступился с высокой скалы, разбился, однако не показал. Он ушёл. Ушёл, оставляя фею разума.