Adios

Фамилию Ландерс в Берлине, кажется, знает каждый. Ну конечно, ведь Штефан Ландерс — один из самых влиятельных дипломатов Германии. Типичный представитель так называемой «знати», мужчина был высоким, статным, и постоянно работал, но никогда не забывал о своей семье. Каждый год со своим сыном Паулем, Штефан ездил на небольшую виллу в Венеции. Этот год конечно же не стал исключением. Пауль приезжал сюда каждое лето на протяжении восемнадцати лет. Он редко с кем общался, был замкнутым, довольно вспыльчивым, но очень одарённым. Мог несколько дней не отходить от фортепиано, сочиняя новые симфонии, которых у него насчитывалось более двухсот. Он был умным и начитанным, постоянно что-то изучал, и на фоне отца выглядел очень хрупким, но на самом деле так казалось лишь на первый взгляд. Светлые, почти белые, длинные волосы, большие серо-зелёные глаза, и острые черты лица выглядели гармонично. Парень гулял по аллеям, читал книги, слушал музыку и играл на гитаре, в общем, пытался скрасить свое времяпрепровождение. Он не любил тратить драгоценные часы и минуты напрасно, не мог сидеть без дела. А в свободное время помогал отцу с работой, за что тот был безмерно благодарен. Делать было нечего, парень сделал всё, что только было можно, так что в последнее время просто лежал на кровати, писал небольшие стихи и пытался вспомнить все утраченные моменты, которые потерялись среди множества воспоминаний. В детстве, когда маленький Пауль не мог заснуть, пугаясь тёмных теней, которые своими ветвями стучали по окну, мать напевала ему колыбельную. Именно от матери ему передалась любовь к искусству. Хайко всегда с наслаждением слушал мамины произведения, с трепетом относился ко всему сказанному ею. От слова «мама» в груди становилось тепло. Он не спал уже двое суток, казавшиеся ему вечностью, пытался восстановить мелодию колыбельной матери, но воспоминания никак не хотели всплывать в памяти. Лишь маленькие отрывки крутились в его голове. Парень давно не виделся с матерью и скучал по ней, как никто другой. В самые тёмные ночи он вспоминал о ней, а иногда казалось, будто Ландерс чувствовал ее прикосновения. В голове появилась картина, в которой маленький Хайко лежал в объятиях матери, а она, поглаживая его волосы, читала стихи. Парень улыбнулся и прикрыл уставшие глаза, в последний раз нажимая на клавиши фортепиано, выжимая из него тихий, минорный звук.