Bitter-sweet taste of deviance

      Рид мечтает избавиться от своего напарника. Гэвин ненавидит жестянок, Ричарда — особенно. Андроид педантичный, холодный до мурашек, едкий, строгий. Ходит по пятам, как заведённый, контролирует каждое действие. Помогает, спину прикрывает — это да! — но бесит неимоверно сильно. Гэвин устал от него, Гэвин хочет покоя и свободы. Дышать. Гэвин на каждом задании и задержании желает Ричарду, чтобы его подстрелили или случайно сбросили с крыши. Желательно на что-то острое. Ричард молча проглатывает угрозы и грязные ругательства. Ричард продолжает прикрывать его, направлять, подсказывать — просто выполняет свою работу, Гэвин уверен! Бездушная бесстрашная машина. Ричарда ранят на задержании. Не царапают, как обычно, а именно ранят. Андроид прикрыл собой Гэвина, оттолкнул его, в итоге чего был завален внушительным куском бетона. — Черт возьми, жестянка, вставай! — чертыхаясь, хрипит Рид. Его тоже зацепило, но не критично. Сжимая рану в плече, мужчина подходит к андроиду. Тот не шевелится. — Рич, хватит валять дурака, вставай, мать твою, нас скоро завалит! — волнение в голосе скрыть сложно. Андроид спихнул с себя груду бетона, но больше не шевелится. И лишь диод его — показатель того, что он ещё жив — горит стабильно красным. Мужчина подходит к нему и опускается на колени рядом. Дышать сложно, вокруг полутьма, но это мало волнует. — Рич, ну же, вставай! — стресс Рида растёт стремительно. — Можешь даже понудеть, как всегда, что это я во всем виноват! Ричард молчит. Гэвин чертыхается и рукой касается щеки жестянки. Мокрой от густой синей крови. Ее много, слишком даже. — Вы можете быть довольны, детектив… — наконец произносит Ричард, голос его отдаёт металлом. Хрипит. — Уходите, и будете свободны. От меня. — Хера два я свалю один, как трус. А ну вставай давай! Нужно уходить. Собирая последние силы, Ричард пытается подняться. Спиной опирается на стену, и ладонью тириум с лица стирает. Гэвин ужасается: половина щеки пробита, с трещин течёт синим и липким, а глаза — глаза пустые, белые почти. Без зрачков. — Не могу… — шепчет Ричард, и впервые Гэвин слышит в его голосе обречённость. Испуг. — Я ничего не вижу, Гэвин… ничего, — дрожащим голосом. И головой по сторонам крутит, потерянный. Рид опешил. Боится, его андроид чего-то боится. — Можете уходить… я теперь бесполезен. Риду мерещится, что и сам андроид потухает, произнося это. Теряет всю силу, запал. Теряет себя. Будто бы его единственной целью было — защищать. Защищать его, Рида. — Эй, все хорошо, слышишь? — произносит Рид, свой голос не узнавая. Мягкий. Дрожащий. — Рич, мы выберемся, тебя починят, все будет хорошо. Андроид будто бы не слышит. И тогда мужчина мягко его щеку своей ладонью накрывает, гладит нежно так. Тириум с глаз — будто слёзы — стирает. После чего склоняется и едва ощутимо губами чужих глаз касается. И шепчет: — Ты нужен мне любым, жестянка. Ведь ненависть его давно уже напускная. Ибо боится признавать, что Рич лучше. Боится быть слабым. Боится своих чувств к тому, кто всегда его спину прикрывает. Боится потерять. Рич слепо тычется ближе, шокированный. Растерянный. Дрожит. Позволяет Гэвину сжать свою ладонь и утыкается в человеческую щеку. — Все будет хорошо, ты мне веришь, Ричи? — Гэвин целует прямо туда, где рана на щеке. Не брезгливо. Нежно. И Ричард верит. И впервые позволяет себе быть слабым. А Гэвин впервые себя таким нужным ощущает.