Искра в глазах

В один из самых жарких дней за последние несколько лет, когда Солнце с особенной жестокостью выжигало потные узоры на спинах простого люда, принц Озай и его жена Урса видели свет лишь нескольких факелов, зажжённых в одном из помещений Храма. Ещё несколько минут назад здесь раздавались истошные крики прекрасной жены принца Огня, а сейчас плачет лишь крохотный наследник второго сына Хозяина Огня Азулона. Доселе безучастно стоявший в полумраке комнаты, Принц Огня Озай широкими шагами подошёл к истощённой жене, беря своего первенца на руки и пытливо всматриваясь в его глаза. — Это не мой сын, — голос его звучал чёрство, особенно, когда он говорил так спокойно. Ещё не отошедшая от родов женщина чуть не провалилась в бессознательное состояние от такого резкого заявления супруга, однако тёплые руки жрецов удержали ту от обморока. — Принц Озай, Вы хотите сказать, что принцесса Урса... — начал уж было немолодой Мудрец Огня, одетый в летнюю умеренно красную рясу, с редкими прядями тёмных волос, спадающих на лоб из-под головного убора такого же цвета, что и тонкие одеяния. — Нет, — моментально прервал принц, махнув одной рукой, пока другой придерживал малыша. Тридцатилетний мужчина сразу уловил ход мыслей глупого жреца, подумавшего о том, что эта жалкая простолюдинка могла изменить самому принцу Огня, пусть и не наследнику престола. Пока что не наследнику. — Я не вижу у него той искры, которой обладают все покорители огня, — тем временем, малыш беззаботно глядел на отца широко раскрытыми глазами и с явным любопытством разглядывал его. — Принц Озай... Я не понимаю, — голос жреца быстро сменился с удивлённого на жалостный. Вечно, - думал Озай, - его окружают ничего не понимающие идиоты! Сколько можно уже терпеть!? — Он не станет покорителем стихии, — процедил Озай сквозь зубы, отчеканивая каждое слово, — Похоже, отец ошибался и никакое родство с потомками Аватара не может усилить династию. От ребёнка нужно избавиться. Чтобы никто не знал даже о его рождении, — зыркнув золотистым взглядом на остолбеневшего от шока жреца закончил Озай. Агни, ну почему всем приходится разжёвывать такие очевидные вещи, словно детям!? — Озай! — резко выкрикнула Урса, из последних сил вырываясь из хватки Мудрецов, — Ты не можешь так поступить, я не позволю! — угрожающим тоном кричала она, пока в наполненных слезами глазах читалась мольба о помощи. Однако принц Огня не собирался изменять своё решение, по крайней мере, точно не по просьбе нелюбимой супруги. Он быстро впихнул дитя в руки жреца и уже собирался покинуть помещение, как служитель храма резко заступился за бедную женщину. — Принц Озай! — повысив голос, начал священник, — Я взываю к Вашему благоразумию и смиренно прошу дать ребёнку шанс. Вы не можете так... избавиться от него, он же Ваш собственный сын! Это... это неправильно и идёт вразрез с волей всех Духов! — взмолил жрец, и в его поддержку послышались голоса остальных священников. Озай не дослушал и половины предложения. Нет, он не мог просто так уйти. Эти люди поднимут на уши всю столицу, и тогда ему точно не отмыться от позора, который принесёт это чадо. — Тихо!! — сгоряча выпалил принц, настолько громко, что в момент заглушил ропот в комнате. Он раздражённо потёр переносицу, быстро собираясь с мыслями. В случае отказа, эти дураки-священники быстро разнесут слух о новом члене королевской династии, как, впрочем, и его жалкая жена. Придётся пойти на компромисс.. Ох, как же Озай это не любил, — Хорошо, — жёстко начал покоритель Огня, развернувшись всем корпусом к главному жрецу, — Мудрец Си, я прислушаюсь к вашему прошению и сохраню ребёнку жизнь, — священник вздохнул с облегчением, однако счастье длилось совсем недолго, — Но он не будет жить, как принц. И раз Вы стоите за дитя горой, значит вы же и взрастите его. Как самого обычного, дворцового прислужника, — объяснил Озай и, прежде чем священник успел что-либо возразить, принц оказался опасно близко к нему, заставляя бедного жреца невольно сжаться, — Но если Вы посмеете ещё хоть один раз поспорить с моей волей, будьте уверены, я лично зажарю Вас на медленном огне, — жутким шёпотом, расплывшимся по всей будто замершей во времени комнате, пригрозил Озай, нарушая такой ужасающей искренностью все дворцовые правила этикета, — Да пребудет с Вами Агни, — в его словах не было ни грамма доброжелательности, эта фраза была чистой формальностью. Заведя руки за спину и состроив гордую осанку, Принц Огненной Нации быстро покинул помещение, оставляя супругу, их ребёнка и полдюжины Мудрецов Огня в лёгком замешательстве. Тишину храма прервал тихий плачь, постепенно переходящий в надрывный крик. Служители храма отпустили несчастную женщину, укладывая её обратно на кушетку. Склонив головы в отчаянной тишине, они не издали больше ни звука. И только Мудрец Си, укладывая младенца рядом с болезненно бледным лицом матери, дрожащим голосом произнёс: "Вы решили, как назвать малыша?" Урса раскрыла красные глаза, одновременно полные безмерной любви и глубокого отчаяния. Она нежно прикоснулась к тёплой коже ребёнка, утыкаясь охладевшим носом в мягкую щёку. На её искажённом болью лице медленно растянулась теплейшая улыбка. На несколько секунд густой воздух храма успокоился, перестав трескаться от всхлипов. — Зуко, — мягко произнесла она, обнимая одной рукой крошечный комочек счастья - последний в её жизни. — Его будут звать Зуко, — с тихим вздохом повторила она, медленно теряя сознание от истощения, до последнего сжимая крохотную ручку сына в своей. Си участливо положил руку на плечо принцессы, прекрасно понимая, какую горечь женщина может испытывать сейчас, когда у неё отбирают родного сына, но то, что принц Озай отказался от идеи убийства ребёнка - уже невероятное милосердие с его стороны, и о большем просить было бы слишком опасно. Кто знает, что может сгоряча учудить разгневанный сын самого Хозяина Огня? — Мы обязательно придумаем, как устроить Ваши встречи с сыном в будущем, в тайне от принца Озая, — с наигранной уверенность заверил служитель храма спустя несколько минут тяжёлого молчания. — Вам надо отдыхать, — произнёс священник, осторожно забирая маленькое чудо, пока остальные служители храма убирали комнату в похоронной тишине. — Что ж, думаю, нам предстоит долгий путь вместе, Зуко, — обращаясь к младенцу, проговорил Мудрец. Его улыбка, полная безпричинной надежды на лучшее, отражалась в золотистых глазах ребёнка, и скрип полутонных дверей ознаменовал начало новой жизни.